Во имя Всемилостивого СпасаЛетом 1663 года от Рождества Христова, или 7171 года от сотворения мира, как тогда было принято считать, на крутом берегу над рекой Пензой строили крепость. Возводили не только крепостные стены, но и различные жизненно необходимые постройки за ними, в том числе - соборную церковь Всемилостивого Спаса, празднество которому было установлено первого августа (по новому стилю -
четырнадцатого). Возможно, что в этот день состоялась закладка крепости, и именно поэтому выбрали основатели Пензы такое редкое посвящение для своего главного храма.
1/14 августа по народному календарю - Первый, или Медовый Спас. Православная Церковь издревле отмечает в этот день праздник со сложным названием - Происхождение (изнесение) Честных Древ Животворящего Креста Господня. О его истории Евгений Поселянин, со ссылкой на греческий Часослов 1838 г., пишет следующее: «По причине болезней, весьма часто бывавших в августе, издавна в Константинополе утвердился обычай выносить Честное Древо Креста на дороги и улицы для освящения мест и отвращения болезней. Накануне, 31
июля, износя его из царской сокровищницы, полагали на св. трапезе Великой церкви (Софии). С настоящего дня и далее, до Успения Богородицы, совершали литии по всему городу, и крест предлагали народу для поклонения. Это и есть предъисхождение Честнаго Креста».(
(1))
Понятно, что частный константинопольский обычай, при всей его торжественности и благочестивом содержании, интерес представляет скорее для историков. Тем более, что в богослужебной практике до наших дней ничего подобного не сохранилось - ни в Константинополе, ни в других Поместных Церквах. Но, как мы сейчас поймем, Спасская соборная церковь в городе Пензе и не была посвящена этому празднику.
Дело в том, что в этот же день совершается празднество Всемилостивому Спасу и Пресвятой Богородице Марии. Оно было установлено в XII столетии, одновременно в Русской и Греческой Церквах, а поводом послужили победы, одержанные в один день, 1 августа 1158 г.: благоверным великим князем Андреем Боголюбским над волжскими булгарами и византийским императором Мануилом I Комниным - над сарацинами. Святитель Иннокентий Пензенский, ссылаясь на «Степенную книгу» и «Четьи-Минеи» Димитрия Ростовского, пишет: «Празднество сие для Греческой и Российской Церкви равно было знаменито: поелику император Мануил, при одержании победы над срацинами, а князь Боголюбский - над болгарами, видели одинаковое
осенение полков своих
светом, исшедшим от
Креста Господня и икон, бывших в войске. Писменное сношение Мануила с Боголюбским и столь очевидная помощь свыше христианам против врагов христианских утвердили славу дня сего в обеих Церквах и для времен последующих».(
2)
Соборная церковь в Пензе была посвящена Всемилостивому Спасу - то есть именно этому, второму празднику. Строитель крепости Юрий Ермолаевич Котранский был человеком достаточно образованным, и историю с победами выдающихся полководцев Андрея Боголюбского и Мануила Комнина в один день над «врагами христианскими» он должен был знать. А стало быть, мог провести и параллели: как за пять столетий до того благодаря помощи Всемилостивого Спаса православные одержали победы над восточными иноверцами - так и теперь Он поможет защитникам восточных рубежей России от кочевников. Таким образом, первопоселенцы Пензы просили помощи свыше у Спасителя, Матери Божией и своих славных предков - защитников веры и Отечества.
Косвенные доказательства того, что храм был посвящен именно второму празднику, отмечаемому 1/14 августа, находим и в более поздних документах. Так, в 1746 г. упоминается в Пензе «соборная церковь Спаса Нерукотворенного образа»(
3), а в 1783 г. - «соборная церковь Происхождения честных древ честнаго и животворящего креста Господня»(
4), причем мы доподлинно знаем, что это - один и тот же храм. Вероятно, в первом случае нужно видеть указание на икону, которая находилась в местном ряду иконостаса, т.е. образ Спаса Нерукотворного, а во втором - указание на дату престольного праздника.
Интересно, что свои особо почитаемые иконы Спаса Нерукотворного были и в соседних городах Поволжья - в Саранске, где Спасский собор впервые упоминается в 1651 г. как «церковь Всемилостивого Спаса Нерукотворенного образа» (очевидная параллель к названию пензенского Первохрама!), и в Саратове - по преданию, его основатели принесли в XVI в. образ Спаса из Москвы как хоругвь (ныне чудотворный образ, наклеенный на дощатую основу, находится в Троицком кафедральном соборе).(
5))
«Церковь древяна клецки» Состоялась ли закладка крепости 1 августа, на чем настаивал Г.В.Мясников, автор книги «Город-крепость Пенза», или в какой-то другой летний день, - так или иначе, 18 октября 1663 г. попы Алексей и Лукьян уже начали совершать в соборной церкви служение. Стало быть, к этому времени церковь уже была построена. Мясников предполагал, что Спасский собор строил воевода Елисей Лачинов. Он основывался на свидетельстве А.П.Свечина, который, перечисляя пензенские храмы 1760-х гг., указывает, что среди них есть «в том числе строения его Лачинова ветхая одна, которая прежде была соборная, но ныне слобоцкая почитается, в коей чюдотворный образ Преображения Господня».(
(6)) Однако мы знаем, что первая соборная церковь Пензы, отданная позже в женский монастырь, ко временам Свечина уже была заменена там каменной. В.Х.Хохряков полагал, что речь идет о Воскресенской церкви в Черкасском остроге - она, действительно, при Свечине была слободской, но вот была ли она когда-либо соборной? Упоминаний об этом не попадалось. На наш взгляд, Свечин пишет о соборной церкви упраздненного Предтеченского монастыря, которую, действительно, могли строить в 1660-х гг., а в 1720-х гг. перевезли в Спасо-Преображенский монастырь (почему в ней и находится чтимый образ Преображения Господня). Как бы то ни было, речь Свечин ведет не о Спасской церкви. Следовательно, и считать ее строителем воеводу Лачинова нет оснований. Скорее, ее возводили Юрий Котранский и Осип Зумеровскии - те, под чьим руководством ставили крепостные стены.
Какой была первая церковь Пензы? Ни изображений, ни даже словесных ее описаний нет. Однако некоторое представление мы все-таки составить себе можем. Дело в том, что деревянные храмы строили тогда нескольких основных типов. Шатровую или многоверхую церковь, высокую, со сложной композицией, в крепости строить вряд ли бы стали: долго, да и в случае осады крепости - отличная мишень (хотя, конечно, пушек у кочевников не было, да и вообще с огнестрельным оружием они дел имели мало). Стало быть, остается самый простой тип - клетский, то есть составленный из клетей-срубов (как правило, трех: алтарь, четверик, притвор) и крытый двускатной тесовой крышей. Ее венчал обычно один небольшой куполок, покрытый, скорее всего, осиновым лемехом - деревянной черепицей. На полы шли бревна, расколотые надвое (пластины). Церкви рубили обычно топором - не используя пилы, и собирали без единого гвоздя. Окна прорубались небольшие, чтобы в холодное время года сохранять тепло, и имели слюдяные рамы со свинцовыми переплетами, а чаще деревянные рамы с натянутым бычьим пузырем.(
7)
А.Л.Хвощёв предполагал, что Спасский собор, как и вся крепость, был дубовым (вероятно, он ориентировался на описание А.П.Свечина, но тот застал уже другой острог). Г.В.Мясников убедительно доказал, что на стройку свели Шипин-бор - сосновый лес, шумевший на горе - от нынешней Соборной площади до нынешнего Центрального парка культуры и отдыха. Дубы, которые растут сейчас здесь, - не потомки Шипин-бора, они выросли как раз после его вырубки. Что Пенза - город «сосновой, рубленой», упоминает в своем описании и воевода князь Путятин в 1703 г.
По предположению того же Хвощёва, стоял собор «недалеко от центра крепости, ближе к юго-западу».(
8) В этом есть логика. Третье, каменное здание на плане 1723 г. показано в самом центре - на месте современной Евлампиевской церкви-усыпальницы. Оно строилось, безусловно, не на месте предшествующего деревянного здания, так как несколько лет с ним соседствовало. В юго-восточном углу крепости на этом же плане обозначены дворы соборных причетников - они свои места с XVII в., полагаем, не меняли (примерно это - на месте позднейшего здания на ул. Белинского, 8). Ближе к ним, логично предположить, находилось кладбище. Северную половину крепости занимали воеводский дом, канцелярия, главная городская площадь. Таким образом, самым подходящим местом и будет для церкви - немного юго-западнее центра. Примерно это место сейчас около юго-западного угла собора.
Если верить плану Пензы 1734 г., размеры Троицкого собора в женском монастыре (который, по сути своей, перенесенный туда бывший Спасский собор) - примерно 7 на 10 метров. Насколько нам известно, кардинально здание после переноса на новое место не перестраивали, разве что заменили сгнившие венцы, - следовательно, мы вправе принять эти размеры за параметры соборной церкви, пусть даже с поправкой на условность масштаба на плане 1734 г. В любом случае, она была очень и очень небольшой. У первой Спасской церкви был один боковой придел.(
9) Первоначально он посвящался преподобному Сергию Радонежскому: в «Строельной книге» 1665 г. упоминается как «придел Сергия Чюдотворца»(
10); но в 1700 г. уже фигурирует как Петропавловский. Надо полагать,что зимой богослужение шло в нем, а основной храм не отапливался. Безусловно, придел занимал отдельную «клеть», или сруб - может быть, даже с отдельным входом: во всяком случае, имелась возможность как-то отделить его от основного объема (скажем, забить проход туда досками). Кстати, печи обычно ставили в клетских церквах в алтаре, и неслучайно: всё же миряне зимой могут стоять на службе и в уличной одежде, а духовенству приходится служить в богослужебных облачениях, на русские морозы не рассчитанных. Пришлось бы ограничиться таким, очень общим описанием, но, к нашему счастью, фрагментарно сохранились переписные книги Марка Бурцова 1674-1678 гг., которые содержат подробное описание Покровской, Никольской и Ильинской церквей Верхнего Ломова. Это самое хронологически и географически близкое описание для интересующего нас храма.
Итак, Покровская церковь «рублена клецки с трапезою. С трех сторон паперти дощатые на режах на дубовых бревнах. Церковь и трапеза от паперти крыты тесом... На церкви две главы обиты мелкою чешуею. Кресты обиты белым железом». Примерно такой же внешне была и Ильинская церковь, а у Никольской паперти было не три, а две, так как к ней «с левой стороны прерублен для зимнего служения приделок» (как и в Спасской церкви Пензы), и «на церкви одна глава, крыта в мелкую чашуею, а крест обит белым железом». Как мы видим, все три верхнеломовских церкви типичные примеры клетских храмов.
Особо следует рассмотреть вопрос о колокольне. При Покровском храме Верхнего Ломова отмечена «колокольница на дву столбах, покрыта тесом, на колокольнице пять колоколов невелики», при Никольской - «колокольница на одном столбе, покрыта тесом по-шатровому, на колокольнице три колокола невелики», при Ильинской - «колокольница, рублена в восемь стен, в брус, сосновая, в вышину осьмнадцать редов, кровля на точинных столбцах, глава обита мелкую чешуею, на колокольнице четыре колокола невеликих». Все три сооружения - «против церкви», то есть на некотором расстоянии от нее. Но всё это - храмы слободские, а Спасский собор стоял в крепости. Почему это важно? Как сообщает тот же Марк Бурцов, описывая верхнеломовскую крепость, на главной проезжей башне висел «колокол вестовой, весу в нем 14 пуд 10 гривенок, на той же башне 4 колокола церковных соборной церкви»; на такой же проезжей башне Нижнего Ломова - «вестовой колокол да 4 колокола церковных соборные церкви».
(11) В описании пензенской крепости 1703 г. также находим: «На городе колокол вестовой» («город» в данном контексте - синоним слова «крепость»).(
12)
Таким образом, особых колоколен или звонниц при храмах внутри крепостей не строили, колокола - и церковные, и вестовой - находились на проезжей крепостной башне. В нашем случае - это башня, от которой начинался Московский тракт (в створе нынешней улицы Московской). Зная это, становится ясно, почему в этой башне со временем устроили церковь во имя Иоанна Войственника, а позже отстроили ее в камне - уже, скорее, как придельную церковь под колокольней Спасского собора, чем как крепостную башню. Кстати, схожие ситуации были и в других кремлях Поволжья: в Сызрани и Астрахани. Там тоже колокола размещались на проезжих башнях, и эти башни тоже со временем стали восприниматься больше как колокольни.
Но вернемся к описаниям верхнеломовских церквей. Вокруг всех трех была отведена земля под кладбище - квадрат примерно сто на сто метров. Но если такой же участок выделить рядом со Спасской церковью Пензы, то это отняло бы четверть всей крепостной территории! Поэтому вряд ли кладбище здесь было таким же пространным - тем более, что при каждой церкви в слободах вокруг крепости имелось свое собственное. Здесь же, рядом с соборным храмом, скорее всего, хоронили священно- и церковнослужителей, членов их семей, возможно, неких особо заслуженных людей или, к примеру, служителей воеводской канцелярии. Словом, немногочисленных прихожан.
Войдем теперь мысленно внутрь храма XVII столетия. Убранство всех предельно скромное. В иконостасах Покровской и Никольской церквей - только два ряда, местный и деисусный (в последнем 11-13 икон), в Ильинской есть еще и третий, праздничный; несколько икон размещались на других стенах и на аналоях. На единичных (видимо, особо чтимых) образах - серебряные и позолоченные венцы. Подсвечники и паникадила медные либо резные деревянные. Из богослужебных книг имелись Евангелие, Минея общая, Часослов, Псалтирь, Триоди постная и цветная, а в Никольской церкви - также Апостол, толковое Евангелие и книга Ефрема Сирина, все книги уже печатные. Из утвари упоминаются деревянные напрестольные кресты, сосуды оловянные или деревянные, медная луженая водосвятная чаша и «укропник» (кропило). Облачения духовенства, престола и жертвенника - полотняные, выбойчатые (хлопчатобумажные), бархатейные.
(13) В такой простой, скромной и строгой обстановке и молились наши предки в первом пензенском храме.