с.Паны Наровчатского района

Модераторы: expedA, expedT

Модератор
Аватар пользователя
Сообщений: 2801
Зарегистрирован: 16 ноя 2014, 18:36
Откуда: Пенза
Имя: Андрей Нугаев

с.Паны Наровчатского района

Сообщение expedA » 15 июл 2019, 22:34

Добрый вечер. Сегодня начинаю знакомство с сёлами Наровчатского района. Основным материалом о сёлах стали книги, изданные Александром Григорьевичем Сохряковым. В этих книгах большую часть занимает история жизни самих селян - главное сокровище нашей малой родины. Все эти книги - коллективное творчество, как живущих сегодня в селе жителей, так и живущих вдали от своей родины. Связующим звеном любой из этих книг стал коллектив альтруистов - краеведов под руководством А.Г.Сохрякова и первого землячества Пензенской области, Наровчатского. Материалы из газеты "Родной край" http://www.narovchatzem.ru/index.php?option=com_content&view=category&id=56:gazetark&Itemid=58 будут дополнением к историям сёл района. Сообщения участников форума о любом селе могут быть подспорьем для краеведов, занимающиеся написанием истории своей малой Родины.
Изображение


Изображение

В эту книгу автор-составитель включил архивные материалы по истории старинного наровчатского села Паны. Издана при содействии уроженца с.Паны Контишева Виталия Николаевича.
Сохряков Александр Григорьевич.


Изображение


ЧИТАТЬ: https://drive.google.com/file/d/1KyiHgU4XB5Dg-WmyO55GRJWRyc93wDbr/view

Изображение

Изображение

Изображение

Изображение

Изображение

Изображение

Модератор
Аватар пользователя
Сообщений: 2801
Зарегистрирован: 16 ноя 2014, 18:36
Откуда: Пенза
Имя: Андрей Нугаев

Re: с.Паны Наровчатского района

Сообщение expedA » 17 июл 2019, 20:45

Газета "Родной край" Воспоминания Ремизова Фрола Дмитриевича
Из рукописной книги
Ремизова Фрола Дмитриевича
КНИГА ИЗ ДВУХ ЧАСТЕЙ ДЛЯ ПОВЕСТВОВАНИЯ ИСТОРИЧЕСКОЙ ДРЕВНОСТИ ДЕРЕВНИ ПАНЫ С ПОСЕЛКАМИ ЖИЛИЩЕ И ПАРЦА

1959 г. Ноября 15 дня Сочинитель этой книги Ремизов Фрол Дмитриев
ПРЕДИСЛОВИЕ

Дорогие читатели, не обессудьте меня, что я неграмотно и с ошибками написал эту книгу, в конце этой книги вы прочтете, как нас учили в школе, и какие были учителя у нас в селе Паны, и какие были порядки на сельском общественном сходе до революции 1917 года. Первую книгу я начал писать с 1955 года, январь
Глава 1

Наша деревня Паны в далеком прошлом

Предки нашего села Паны раньше жили отдельными поселениями в трех местах: деревня Паны, поселки Жилище и Парца.
В настоящее время в окрестностях села есть овраг, т.е. лощина под названием Жилище, в которой и поныне находится родник, и люди по сие время относятся к этому роднику как память о далеком прошлом. От этого родника в несколько сажений на пашне и в настоящее время находятся осколки глиняных черепков. Это место находится на расстоянии двух верст от Панов. Жили люди в курных избах, т.е. топили по черному, дымоходов в избах не было. В избах в зимнее время находились ягнята и телята и впускали коров для кормления и дойки молока.
От наших предков этот обычай сохранился до революции 1917 года. Домa строили в тaком виде, в трех стенах по одному окну, а в четвертой стене дверь. Внутри избы находилась печь из глины, а из кирпичей не было и понятия делать.
В углу избы делают деревянную загородку, в неё насыпают глины и приглашают несколько человек с пехтелями и толкут до пода. А с пода на глину кладут три мешка насыпанных рожью или овсом, и мешки засыпают глиной и начинают еще толочь. Это продолжается весь день. После работы людей приглашают за стол обедать и угощают их водочкой. Деньгами не платили. Это у нас называется "помочь". Еще в избе строили "Кут". Это нары для ночлега людей и "Коник" с рисунком коня, и в этот коник ставили молоко и масло и все продукты для сбережения от кошек, которые не проникали в коник.
Избы в то время по ночам освещались лучинами. Керосина в те времена не было, потому что Баку и Кавказ были под турецким владением. Это продолжалось до 1877 года, когда у Турции отвоевали Баку с нефтью. Тогда стали освещать керосином. В то время лампы были с ушками, без стекол. Когда освещали лучиной я не помню, а мое рождение освещали лампы с ушками, а после начали освещать лампы со стеклами, висячие, 8-5-7-1О линейные.
Поселок Жилище находится от Панов на юг, две версты. А поселок Парца находился на северной стороне, от Панов четыре версты. В настоящее время в овраге находится родник и исток реки Парца, которая впадает в реку Оку. На далеком расстоянии от родника на поле находятся осколки глиняной посуды, т.е. черепки, что означает, что здесь когда-то жили люди поселком. Наши отцы и прадеды говорили, что наша деревня Паны собрата из трех поселков.
Глава 2

Когда люди стали размножаться, то задумали построить себе церковь. Место назначили на кладбище, которое находилось на островке - с трех сторон вода. Посреди села Паны и в настоящее время находится пруд. Тогда эти малые поселки Жилище и Парца стали переселяться в деревню Паны. Жители поселка Жилище назвали свою улицу Таракановка, потому что они со своей стройкой и вещами навезли в деревню Паны много тараканов. И эта улица и поныне называется Таракановка. А дальше стал переселяться поселок Парца, и эту улицу и поныне называют Порца. Эти порцани запрудили себе второй пруд под названием Парцинский пруд, который существует до настоящего времени.
Сколько времени строилась эта маленькая церковь, мне не известно. В церкви сделали престол в честь Покрова Пресвятой Богородицы. После постройки церкви, деревню переименовали в село Паны. Люди стали праздновать 1-го октября праздник Покров три дня. Пекли блины, варили брагу, покупали водку, и с других сел съезжались гости и гуляли - пьянствовали, и ходили по своим сродникам по селу с песнями, гармошкой и пляской.
Когда построили церковь, она просуществовала сто сорок лет, как мне было известно из церковного архива.
Около церкви была построена церковная сторожка, простая русская изба с русской печкой, с дымоходом и трубой к верху. В этой сторожке находился церковный сторож, который охранял церковь от воров и по вечерам выбивал в колокол девять и двенадцать ночи.
В воскресные праздники этот сторож звонил в колокол с пяти часов утра, чтобы люди шли в церковь к утренней и обедне молиться богу. Кроме праздников сторожу полагалось звонить в колокол тревогу во время пожара. А зимой по ночам звонил во время метели (пурги) для несчастных людей, которые плутают в сильную метель.
В сторожке были стенные часы с боем и ученические парты. В 1865 году в сторожке открыли церковно-приходскую школу, где псаломщик и поп учили детей грамоте и Божьему закону.
А до этого времени не было школы, наши отцы и прадеды были не грамотны. Люди носили длинные волосы, подстригались вровень и ниже шей. Стрижка людей наголо считалась позором.
ГЛАВА 3

Когда люди переселились в одно место село Паны, прошло сто сорок лет, церковь стала ветха и тесна. В 1892 году прихожане задумали построить новую большую церковь. Выбрали из своего общества две пары сборщиков с кружкой ходить по России и просить пожертвования на храм Божий. Православные христиане подавали им холстом и деньгами.
И с этого времени люди начали рыть канавы под фундамент церкви. Мне было в это время семь лет. Мой брат ходил рыть канавы под фундамент, а я ходил с ним смотреть. Максим Аверьянов рыл рядом с моим братом и ему под лопату угодил гроб, выдолбленный из дуба...
Это я своими глазами видел, еще много было выброшено земли из канав и много лежало человеческих костей и гнилушек от гробов. Я предполагаю, что этому захоронению было около двух столетий, а может и более.
Новая церковь строилась 12 лет. После постройки церкви хоронить около неё запретили. И кладбище указано было за селом, около оврага дубника. У церкви было разрешено хоронить служителей церкви, попа, диакона, псаломщика, церковного старосту и попечителей, а богатых, за деньги в церкви.
В конце 1909 года внезапно умирает богатый старик Федор Герасимович Матыгин и пред смертью он пожертвовал церкви две тысячи рублей на колокол, весом двести пудов и его похоронили около церкви.
В церкви было два престола, первый - Покрова Пресвятой Богородицы, второй - Николая Чудотворца.
МОЕ ДЕТСТВО

Мне от роду было четыре года, и я помню, как мы, девять человек с отцом и матерью, жили в старой избушке. Отец пахал сохой огородную землю, я сидел на сохе, которой пахали, а собаченка бегала за нами.
Прожили отец и мать в этой избенке шесть лет и построили новую большую избу, восемь на восемь аршин. И вошли мы жить в новую избу, мне было пять лет от роду.
В это время наше сельское общество делили на полевую и огородную землю, делали прирезку. Когда уполномоченные земельного общества подошли к нашей усадьбе и стали эти кочки и болото навязывать отцу за огородную землю, отец отказался от этих кочек и болот, но сельское общество ему навязало. Отец и два брата, Платон и Алексей, часть этих кочек расковыряли лопатой и сохой под пашню, а середина осталась под сенокос. На этой пашне родилась хорошая конопля. По берегам речушки отец насажал ветлу.
Из скотины у нас была лошадь, корова, пять овец и собака. Отец несколько раз нанимался у своих односельчан пасти скот - свиней, овец, коров. Когда мы пасли коров, в одно лето у нас умер брат Алексей, ему было семнадцать лет, а мне одиннадцать лет было, я ходил в школу учиться. Грамоте нас учили поп и псаломщик. Люди были все неграмотные.
Сельское начальство, старшина Михаил Антонович Рассохин, староста Илья Осипович Артюхин и полицейский старичок Филипп Кудимов были неграмотные. Люди до 25 лет не имели права говорить на сельском сходе. Я мимоходом заходил послушать на этот сельский сход, как решают сельские дела. Такой был шум, все кричат, и ничего не поймешь. Как рой пчел в пинке. Из этого схода выделялись человек десять, под названием мироеды. Что это за люди - мироеды? Самые пьяньё, крикуны, озорники, охальники, матершинники. Они хорошему добросовестному человеку не дадут слова сказать, запозорят. Вот пример. Гаврил Иванович Стюденков, человек добрый, трезвый, что-то сказал на сельском сходе вразрез против мироедов. Один из них выступает и говорит: «А помнишь, Гаврил Иванович, как мы с тобой корову украли в селе Мелюковка. Я вел, а ты подгонял», - и весь сход захохотали и так далее. Добрые люди боялись выступать на сходе, они запозорят. Староста боялся мироедов и их не осаживал, давал им волю и потачку, потому что он был выбран ими. Они между собой были очень дружны.
Люди боялись их. Когда проходили перевыборы старосты, то охотников было много, чтобы их выбрали. Вот в это время кто больше из кандидатов поднесет им водки, того и выберут в старосты.
Ежегодно на сельском сходе назначают смету денег некрутам, то есть допризывникам в солдаты. И этим мироеды пользуются, чтобы сельское общество денег больше отчисляло. Но призывники этих денег не получают, а мироеды их пропивают. Я сам был допризывник, ходили мы, некруты, к старосте. Один раз сельский староста заказал нам в чайной лавке чаю и две бутылки водки, набежали мироеды и все выпили, съели. Если бы я написал эти слова в те времена, они в ночное время меня бы изувечили.
Село Паны большое, 450 домов, а школы не было. Люди были все неграмотные. Один грамотный мужик Федор Терентьевич Кочетков попросил у попа разрешение в церковной сторожке учить детей. Поп разрешил ему. Он поучил два года и умер. Прислали учить псаломщика Петра Васильевича, который служил в церкви и учил детей в школе. Поучил он четыре года и умер. Хороший был учитель. После этого прислали к нам псаломщика Дмитрия Павловича, сына попа села Потодеево. Он был молодой пьяница, алкоголик.
Отцы перестали посылать нас учиться в школу. В школе учеников делили на три группы. Старшая, средняя и младшая группы. В старшей группе нас осталось двое - я и Тимофей Яковлевич Наумкин. Поп нас учил по истории Закону Божьего. Кто из учеников не ответит заданный на дом урок, поп бил книгой по голове, приговаривая: "Учись балбес, учись". Это может подвердить Иван Порфирич Кудимов, который учился вместе со мной. У меня память была хорошая, я всегда отвечал.
В 1896 году городское управление разрешило в нашем селе построить новую школу. Строил её подрядчик Куракин, живший в селе Азарапино. Я и Тимофей Наумкин последний год в старших классах учились в новой школе. В 1897 году к нам прислали очень хорошего, с образованием, учителя, который закончил духовную семинарию, Якова Ивановича Лапшина. Мне было в то время 13 лет. Наш учитель был сыном бедного крестьянина села Шиловка. В этом же году наш учитель женился на дочери благочинного, красивой невесте Алевтине Яковлевне, средней дочери попа. У него было три дочери. В приданное ему дали 800 рублей, очень хорошего серого мерина, корову и всю домашнюю мебель. У этого учителя я и Тимофей Наумкин сдали экзамен и получили Свидетельство об окончании церковно-приходской школы, которое находится у меня на руках. В 1897 году нашего учителя посвятили в диакона. Он в церкви служил и в школе учил детей.
На второй год дъякон нанял меня к себе в зиму работником на пять месяцев ценою один рубль в месяц. Кормил серого мерина (лошадь), корову и свинью, самовар чистил кирпичным песком. Ездил в город Наровчат на базар за продуктами и дровами и пилил их с диаконом. Однажды я собираюсь в город за продуктами, подходит ко мне дъяконица Алевтина Яковлевна и говорит, чтобы я купил ей турецкого табаку и дала шеснадцать копеек, чтобы мужу не показывал и не говорил ему. Дъякон запрещал ей курить, потому что сам не курил, а она втайне курила. Меня не стеснялась. Когда я приехал из города, во первых подходит ко мне дъякон и говорит "Покажи, что у тебя в кармане?". Я стесняюсь его, но он сам вынул у меня из кармана турецкий табак и очень ругал. Больше я никогда не брал у неё денег на табак.
Глава 4
ГОДЫ МОЕЙ МОЛОДОСТИ

На пятнадцатом году моей жизни отец нанялся пасти овец в своем селе. Стадо было большое, 62 череди (череда - "очередь", диалект "стадо"- В. Петров). В каждой череде шесть овец, а молодняк, ягнята, не считались, 80 копеек за один черед. Когда мы с братом Алексеем пасли, то сильно простыли. Отец не мог нас повезти в город в больницу. Я болел шесть недель, несколько дней был без памяти, а старший брат Алексей умер, болел одну неделю. На шестнадцатом году я начал посещать игрища, гулять с девчонками, в те времена в нашем селе был установлен такой порядок. Весной по воскресеньям матери делили семью печеными куриными яйцами от Пасхи до Петрова поста. Девчонки свою долю отдавали ребятам. А ребята, в свою очередь, давали девчатам гостинцы - конфеты, пряники, стручки грецкие.
На семнадцатом году я ушел со своими односельчанами бурлачить в Самарские степи. Вышли мы из дому 15 февраля 1901 года. До Саратова мы шли 10 дней, перешли по льду Волгу и подошли к г.Покровск. Дальше мы еще шли пять дней и 1 марта пришли к прусакам. Там я нанялся работником к колонисту прусаку на семь месяцев за сорок семь рублей до Покрова 1 октября. Работа была тяжелая. Прусак жил богато. У моего хозяина было 40 лошадей, 12 верблюдов, 20 коров, 80 овец, 25 свиней, 10 человек рабочих. Два двухэтажных амбара были засыпаны пшеницей. Меня заставлял таскать эти мешки с пшеницей, по четыре пуда весом, по лестнице на второй этаж. От тяжести я заболел, надорвал все внутренности. Тогда хозяин отменил мне таскать мешки. От тяжелой работы в семнадцать лет я не вырос ни на один вершок.
Кормил рабочих плохо. За семь месяцев ни одного куска мяса мы не ели. На завтрак наварит кофе, забелит молоком, без сахара, и хлеб. В обед блюдо "кулеш" или неочищенная картошка, которую макали в свиное сало. Ужинали тоже одно блюдо и то же самое. Хлеб нарезать запрещалось, каждый рабочий должен отрезать столько, сколько он съест. После обеда или ужина ни одного кусочка не было на столе, во время обеда коврижку (т.е. буханку) передавали из рук в руки. Вставали утром на работу темно, вечером ложились тоже темно. Спали в конюшне, где находился скот. В конюшне были сделаны ящики и прибиты высоко под потолок, каждому рабочему отдельно. В головах была сумка с рубашкой и портками, которые мать наткала в деревне. Одевался зипуном, в котором пришел из дому. По воскресеньям не работали.
Отработал срок, получил деньги сполна, хозяин три рубля набавил и говорит мне: "Фрол, приходи еще ко мне на будущий год". Я ему ничего не ответил. У этого пруссака работали нас трое пензяков Наровчатского уезда.
Мы дошли до города Покровска, переехали Волгу в Саратов, я там купил себе пиджак за 5 рублей, матери серенькую шаль за три рубля, и 10-летнему Кузьме, племяннику, гармошку за 20 копеек. От Саратова до нашего дома около 300 верст, и мы шли пешком.
После Покрова, когда ночью я стал подходить к своему дому, вынул из котомки гармонь и запилил (т.е. заиграл). Наши домашние услышали писк гармони, встали с постели, засветили лампу и открыли мне дверь. Мать заплакала с причитаниями: "Сынок, ты такой тощий, какая у тебя шейка тоненькая".
У меня шея была, как у быка хвост. За семь месяцев работы я шесть пар рубах и штанов износил. Отцу отдал денег тридцать три рубля, пять рублей почтой присылал. В это время мне было семнадцать лет и полтора месяца.
В 1902 году меня женили на такой же батрачке (т.е. беднячке) Агрофене Семеновне Пиксиной, которая ходила в поденные работать к богатым мужикам и к помещику. Плата была за один день 15 копеек. Пололи просо, жали рожь. За жатву ржи плата была 50 копеек. Осенью у помещика выбирали картошку, за это платили 20 копеек. Когда меня женили, мне от роду было 18 лет и два месяца. Через год, в 1903 году у нас родился сын Александр, но прожил он сорок недель, умер. В этом году я уходил со своими сельчанами в Самарские степи, работал у помещика Николая Ухина за сорок рублей с мая месяца и до Покрова. Кормил он плохо, хлеб был размольный, вроде тесто хорошее, а как разрешишь коврижку хлеба, несчетное количество мух. Половину ломтя побросаешь на землю. На обед варили "кулеш", т.е. жиденькую кашу, на ужин варили то же самое, иногда жиденькую лапшу. Жилье наше было в поле. Навозим борон, которыми землю боронят. Ставим три бороны с одной стороны и три с другой, низ расширяем, а верх соединяем, зубьями вверх и все покрываем соломой. В каждую такую лачужку помещается шесть человек, а нас рабочих было около двухсот человек. Спали на соломе. Из одежды зипун и котомка. Бани не было. Вот так мы жили. Это может подтвердить Артем Иванович Жолобков.
Подтверждение:
«Мы, граждане села Паны, Панского сельсовета Наровчатского района. Пензенской области Кудимов Михаил Порфирьевич, Винокуров Лукьян Степанович, Чернов Гаврил Сидорович подтверждаем, что гражданин с. Паны Ремизов Фрол Дмитриевич действительно до революции пас скот в с. Паны и три года уходил батрачить за Волжские степи и Самарскую губернию, после революции вступил в колхоз и в 1932 году выбыл на производство. Что мы и подтверждаем». Кудимов, Винокуров, Чернов.
Подпись рук граждан с.Паны заверяет Панской сельсовет. Председатель сельсовета Н.Чернов.
Секретарь Н.Байкин. 23 июля 1953 года
.
Сам хозяин Николай Алексеевич Ухин жил в городе Покровском, в каменном доме. Старик был крепкий, борода седая. У него было три хутора. Первый назывался Новый, второй Козловский, на этих двух я работал. Третий назывался Ковригин. С нами в поле жил хозяйский сын Александр Николаевич, управляющий и приказчики. У каждого была прислуга. Жили они каждый в своей будке крытой жестью на колесах с окном и крыльцом.
В 1905 году была война с Японией. В мае месяце наши сельские бурлаки пошли за Волгу в степи искать себе работу. Партия собралась более 20 человек. И я с ними пошел. Мы, семь человек, пошли в село Новотулка Новоузенского уезда. Село богатое, каждому хозяину требуются рабочие. Нанялись работать до Покрова к хозяину Андрею Чистоплёсову. У него цена была дороже, пятьдесят восемь рублей. Хозяину было пятьдесят лет, жена и приемный сын шестнадцати лет. Посеву было тридцать десятин, четыре лошади, две коровы, три свиньи, несколько овец. Как нанялись, стали делать из навоза кизяки для топлива. После этого мы с хозяином уехали в поле на целинные земли косить траву на сено. В поле жили в брезентовой палатке. По субботам хозяин уезжал домой, а в понедельник приезжал. Каждую неделю я менял одежду, которую хозяин брал домой для стирки. После началась молотьба хлебов. Косили, веяли и возили зерно домой.
За пять дней до Покрова объявили мобилизацию лошадей. Меня хозяин посылает вести четыре лошади в село Козлово на комиссию. Там я увидел своего сельчанина Георгия Борисовича Ошиткова (он назывался Егор Борисков). Меня отпускает хозяин домой. Бери и ты расчет, а то тебя заберут в солдаты, не погуляешь. В Покров мы будем дома. Как сказал мне эти слова Егор, я затосковал. Прихожу к хозяину и говорю: "Дядя Андрей дай мне расчет". Хозяин отдал мне деньги. Пообедал, и мне дали на дорогу большой пирог белого хлеба.
В Петровске, до которого 90 верст, я встретил своего соседа Михаила Осиповича Плиханова. Я очень рад был этой встрече, и мы прошли еще двести верст. Вставали рано, ложились поздно, а кое-где нанимали подводу.
За пять дней пришли на Покров домой, отец как раз шел от обедни. Поздоровался с женой, матерью и дочкой Настей, которой было семь месяцев. Заработанные деньги отдал отцу. Пообедали, выпили, и я пошел к своим друзьям - некрутам Василию Васильевичу Лисиёнкову и Тимофею Яковлевичу Наумкину.
Отец мой взял деньги и пошел к друзьям. Вот думаю я, сколько трудов положил и поту пролил за лето, а отец в одну минуту может растоптать мой труд.
Моя мать была очень умная женщина, хорошо воспитывала своих детей. Никогда она нас не оскорбляла. Все что мне мать не скажет, я все выполнял. Поведение её подействовало на всех её детей. Мой старший брат Платон жил со мной до 48 лет и никогда я не слышал от него черного и матерного слова, также не слышали и посторонние люди. Я, как и брат мой, подтверждаю о себе, что прожил я с первой женой 47 лет, никогда не обозвал её черным словом и никогда руки не употреблял для удара. Вторая жена, с которой проживаю девять лет, также не слышала от меня бранного слова. Первая моя жена Агрофена говорила мне: «Если ты умрешь вперед меня, я ни одного дня не проживу без тебя. Человек без воздуха не может жить, так и я не могу жить без тебя, лучше мне умереть вперед».
После мира с Японией в 1905 году была в России революция, и в это время мне предстояло идти на военную службу. Меня назначили в Амурский железнодорожный батальон Китайской военной железной дороги, где служил четыре года и два месяца. Потом меня назначили на ст. Бухеду, затем перевели на ст. Барем, в дальнейшем переведен к бригадиру Францу Антоновичу Губареву, на разъезд Ламашань №423. Здесь я работал больше трех лет, и с этого места меня уволили домой.
На пятом году своей службы приезжаю домой 7 января 1910 года. Из Маньчжурии до ст. Самаевка ехали четыре недели. Была метель, весь в снегу захожу в свою избу. Что же оказалось. Изба топилась по черному, все в дыму, дверь открыта. Сверху дым, внизу холод, по лавкам куры летают, еще стоит лоханка, в которой кормят корову и лошадь.
На второй день собрали родных. Родные после угощения пригласили каждый к себе всю компанию. Я этим гостям был очень доволен.
Утром встаем, отец берет с печки солому, на которой спал и начинает ее мять руками и в лоханку, для корма коровы, которую пустили в избу. Мне это дело показалось не по-хозяйски. После этого я солому резал косой мелко на скамейке и молотил цепом. Дожил я до октября месяца, у нас родилась вторая дочь Прасковья. Мне надоело жить в этой дымной избе. В 1911 году, когда мне от роду было 27 лет, я задумал себе построить новую избу. Купил себе за 40 рублей сруб и начал возводить его.
Делал две помочи, просил людей чтобы помогли мне привезти бревна. Это у нас в селе помогают бесплатно. За это их угощают и водочкой поят. Тесу навозил на две избы на потолки и на полы. Весной нанял плотников за 33 рубля. Выстроили пятистенный дом длиной пятнадцать аршин, а шириной - семь аршин. Печники сделали хорошую голландку и печь. Во дворе построил баню. Много трудов я вложил в эту стройку, а жить в нем не пришлось.
В июле 1914 года я косил в поле овес. Прихожу домой, а мне говорят, что Германия и Австро-Венгрия объявили войну России, и чтобы я в город явился к воинскому начальнику, лишних вещей не брать, две пары белья и кружку. И пошел воевать - защищать Родину, а земли у меня было на одну мужскую душу двадцать сажень в одном поле, на четырех едоков. В это время пошли дожди сильные, всю неделю лили. Небо прослезилось о смерти защитников Родины.
Солдат собралось на сборный пункт в городе больше тысячи. Всю неделю нас воинский начальник разбивал по отрядам, т.е. пехота, кавалерия, артиллерия, флот и других родов войск, и отправляли на поезда. Самая малая партия была железнодорожная, нас было 11 человек. Воинский начальник выдал нам проездные билеты на пассажирский поезд до Киева. От Киева нас стали отправлять по фронтам, кого на Германский, а я угодил на Австрийский фронт, в девятый железнодорожный батальон. В 1917 году на ст. Хриплин я проработал до марта месяца. В ночь второго марта я дежурил на станции. У нас на станции был телеграфный аппарат. Телеграфист принимает ленту телеграфа, очень длинную, и говорит нам, что в Петербурге произошли великие новости, царь Николай второй отрекся от престола.
Глава 5

После этого события дисциплина в армии понизилась, от генерала до ефрейтора. В нашей роте жребий бросили, кому ехать в отпуск домой. Мне выпал жребий во вторую очередь. Дали отпуск на 12 дней. Я от радости еле удержался на ногах.
Приехал на свою станцию Самаевка в пятницу, на пасхальной недели утром. До с. Паны двенадцать верст. Я не шел, а бежал, очень был рад, что скоро увижусь с родными. Избушка моя стояла на краю села. Чужие ребята увидели меня за полверсты и бежали встречать. Вхожу в свою избу. Дочь Настя топит соломой печку, а вторая дочь Прасковья меня не узнала. Через час приходит жена Аграфена Семеновна. Она сообщила мне, что у нас большое несчастье, моя мать умерла. Прожил я дома восемь дней. Два дня ездил в поле сеять овес, один день пахал на отцовой лошади, а второй день пахал на лошади тестя. Не заметил, как прошли восемь дней. Потом распростился со своей семьей, родными и отправился на фронт. Приезжаю в роту, где меня отсылают на старое место, где я работал стрелочником. Фронт находился от нашей станции в шести верстах.
В это время произошла Октябрьская революция. От Ленина был приказ, чтобы все военные от рядового до генерала сняли погоны, и чтобы все начальство было выборное.
В феврале месяце 1918 года нас отпустили домой. Ехал до дома десять суток. На станции Самаевка я нанял извозчика.
1959 г. ноября 15 дня.
Сочинитель этой книги Ремизов Фрол Дмитриевич.
С февраля 1932 года судьба Фрола Дмитриевича связана с г. Коломна, куда он выехал с семьей на заработки. Поступил работать на железную дорогу стрелочником, где проработал до ухода на пенсию.

Данную рукопись прислал Сохрякову А.Г. Петров Валерий Борисович, внук Фрола Дмитриевича. Валерий Борисович проживает в с.Троицкое Коломенского района Московской области. Работал слесарем сантехником, корреспондентом многотиражной газеты на Коломенском заводе, корреспондентом отдела промышленности газеты "Коломенская правда", корреспондентом Московской областной газеты "Ленинское знамя", инспектором Комитета народного контроля РСФСР.

Вернуться в История городов, сёл и деревень Пензенского края



Кто сейчас на форуме

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 7