Бессоновский район, село Полеологово:
Сообщений: 27
• Страница 1 из 3 • 1, 2, 3
- Николай Васильевич
- Участник
-
- Сообщений: 401
- Зарегистрирован: 04 дек 2019, 22:02
- Имя:
Бессоновский район, село Полеологово:
Николай Васильевич » 26 янв 2024, 16:20
Новогодние воспоминания из раннего детства потянули за собой череду других воспоминаний и событий из детства. Долго думал – а, стоит ли? Решил -попробую, а там видно будет или по принципу - «война план подскажет».
На этом форуме я уже говорил, что родился я в 1947 году в селе Полеологово, Пензенской области, в 20 километрах от Пензы. Казалось бы рядом, всего-то в четырёх часах пешего хода. На деле всё не так. Далековато.
Детские годы мои прошли в этом селе. Откуда появилось такое название села я узнал ещё в начальной школе (в селе была только начальная школа) от своего учителя Ивана Васильевича Тюнникова. Это название интерпретировалось как исходное от «СТЕПНОЕ ЛОГОВО» и другая версия была связана с именем СОФЬИ ПАЛЕОЛОГ. Долгое время эти версии и жили в моём сознании. Назвали и назвали.
Жили до тех пор пока не прочитал книгу Г.В. Мясникова «Город-крепость Пенза», где есть небольшой исторический сюжет об этой точке на карте Пензенской области: «В стороне от большой дороги, именуемой в «Строельной книге» Саранской, в степи на вершине речки Шелдаис находилась «Деревня Шелтайсу татаровя, конные казаки» (район нынешнего села Степного Полеологова). Земли было отведено на 50 дворов, а в наличии имелось лишь 17.
Есть одна загадка, возможно связанная именно с этим поселением, появившимся ещё до основания Пензы. В описании А.П. Свечина содержится фраза, приводившая в недоумение краеведов: «Как царя Алексея Михайловича черкасы, в числе оных некто был Байгус, прогневали, то в сие место по надобности тогда ж переселены».
В связи с этим в краеведческих публикациях некоторые авторы пытались на основе свидетельств А.П.Свечина выстроить версию о возникновении за счёт переселенцев с Украины Черкасского острога задолго до основания Пензы. В какой-то мере разделял эту точку зрения и В.Х. Хохряков, который отнёс Байгуса к черкасам Буд-Зюзина.
Но данная версия никак не вязалась с двумя обстоятельствами. Во-первых, украинские черкасы были переселенцами, а не ссыльными, и, во-вторых, фамилия Байгус имела явно тюркское звучание и не могла быть отнесена к выходцам с Украины.
Да и среди черкас, упоминаемых в «Строельной книге» при перечислении дворов деревни Шелтаис упоминается двор «Алемайки Енодарова, у него пасынки – Кочкарка, Айбикайка осми лет, Байгускины дети» и рядом с его двором значится двор «Байгуски Байгильдина»
Деревня эта просуществовала недолго. Видимо и царский гнев не укротил её жителей. В 1682 году принадлежащие им земли отведены в поместье Ивану и Андрею Палеологовым, так как «в прошлых годах те татары в приходы воинских людей разбрелись врознь и только осталось четыре человека». О далёком времени напоминает лишь один из холмов, на котором, по сохранившемся до наших дней преданию, было татарское кладбище». Не слышал я о таком предании. Как мне показалось – мутная история, но это не отменяет того, что село с богатой историей.
На поиски источника ( не выдержал). Нашёл:
«Въ выписи съ межевыхъ книгъ помѣнной земли И вана да Ондрея Микифоровыхъ Палеологовыхъ: . . . . „впрошлыхъ годехъ въ пензенскоыъ уѣзде построена татарская деревня шалтаисъ и служили они татары казачью службу а земли имъ отведено было на пятьдесятъ человѣкъ по 12 четвертей вполѣ а въ дву потому жъ, и въ строельныхъ книгахъ воеводы Елисея Лачинова 1 7 4 года та земля за ними написана а в прошлыхъ годехъ тѣ татары в приходы воинскихъ людей разбрелись врознь и только осталось четыре человѣка и писецъ столпикъ князь Михайла вяземской отвелъ и с той земли татарамъ только четыремъ человѣкомъ а достальную написалъ за розными 14 помѣщики въ помѣстья а в строельныхъ книгахъ 174 г. написано деревни шелтаису татаромъ отведено на п я тьдесятъ человѣкъ а рубежи тому ихъ татарскому полю отъ сурскаго лѣсу въверхъ по речке шалтаису по правоп сторонѣ идучи до правой рассошины шелтаиской вершины и отъ вершины черезъ поляжъ до рейтарскаго рубежа В асилья Яковлева с товарищи а по рейтарскимъ гранямъ идучи до сурскаго лѣсу по двенадцати четвертей человѣку в полѣ а в дву потому жъ а сенные покосы имъ татарамъ отведены по конецъ поля и по речке шелдаису по сту копенъ человеку и потому ихъ челобитью и по грамоте великаго государя велено темъ ямщикамъ строитца на торымъ помещикамъ и с той казачей земли дано и те дачи оставить для того по указу великаго государя казачьихъ земель помещикамъ в поместье отдавать не велено“.,.. (стр. 3 4 — 35 изд. строел. кн.) Во второй выписи, данной тѣмъ же Палеологовымъ: „...Года 7 2 0 8 ....Думной дворянинъ и воевода Степанъ Б огдановичъ Лавчиковъ съ товарищи дали выпись Ивану да Андрею Никифоровымъ дѣтямъ Палеологовымъ съ досмотру своего спорной земли.... Думной дворянинъ Степанъ Богдановичъ, будучи на Пензѣ, по челобитию Пензенскихъ грацкихъ конныхъ казаковъ Гришки Ш ахворостова, Афонки Тресогузова, 9) Федки Пчелинцова съ товарищи, что та земля была въ спорѣ у тѣхъ казаковъ съ ними И ваномъ да съ Андреемъ П алеологовыми въ Пензенскомъ уѣздѣ, на речкѣ Ш елтаисѣ, прежнія межи той земли воеводы Елисея Лачинова да нынѣшняго межеванья Алексѣя Малышкина. А въ записи ихъ казаковъ, какова имъ дана съ строенныхъ книгъ Елисея Лачиноеа во 190 году за приписью дьяка Луки Нестерова, написано: отъ рѣчки 15 Пензятки на березу а та береза съ зяблиною, на ней грань а стоитъ та береза подлѣ куста к уд ря в а.. . . до первой Ш елтаиской вершины и вверхъ по вершинѣ и по урочищи. Думной дворянинъ Степанъ Богдановичъ и по крѣпостя[мъ] того жъ межевапья досматривалъ и тѣ урочищ а, по которыя межевалъ Алексѣй Малышкинъ, съ выписью строенныхъ книгъ воеводы Елисея Лачинова сходны а на той березѣ, что у куста по досмотру и нынѣ грани и признаки цѣлы“.... ( Из сборника Пензенского губернского статистического комитета).
Встретилась ещё одна публикация:
«Сто тысяч рублей собрали жители села Палеологово на строительство часовни на месте храма Покрова Пресвятой Богородицы.
Село это старинное, согласно документам, основано на «землях, отказанных в 1682 году братьям Ивану и Андрею Никифоровичам Палеологовым за службу в полку Павла Языкова, строившего пензенскую засечную черту».
Деревянная церковь Покрова была построена в начале XX века взамен сгоревшего храма. Вернувшиеся с гражданской войны солдаты-большевики сбросили с церкви колокола, и здесь была устроена изба-читальня. Потом здание приспособили под клуб.
— Сейчас центр духовной культуры превратился в руины, притон алкоголиков и бездомных собак, — говорит заведующая школой села Палеологово Варвара Сучкова. — И это в центре села! Гости, да и сами жители ужасаются видом руин и мусорной свалки.
Варвара Сергеевна вместе с коллегой Антониной Капраловой возглавили в селе рабочую группу по сбору средств для строительства часовни.
По их словам, она будет деревянной, на ее возведение потребуется примерно три миллиона рублей. Сто тысяч уже собрано, из них 70 пожертвовал один из бывших выпускников школы.
— Мы хотим обратиться к людям, которым не чуждо духовное возрождение народа через возрождение православных храмов в деревнях и селах, — говорит Варвара Сучкова. — Одни мы не осилим строительство. Надо, как наши предки: всем миром. Просим помощи земляков и всех православных, кто хочет помочь благородному делу.»
http://www.pravda-news.ru/node/11527
Из самых старых построек, в селе моего детства, было только то, что осталось от деревянной церкви в которой уже размещался клуб и библиотека. Насколько мне помнится из рассказов Бабки, церковь носила имя Покрова Пресвятой Богородицы, престольный сельский праздник был – Покров день.
У Бабки в сундуке хранилась икона завёрнутая в большое расшитое «полотенце», которую она давала на похороны или на свадьбу (а может венчание тайное???). Где и у кого эта икона сейчас -??? В памяти осталось, что свёкор Бабки - Паршин Никита, наш прадед, был церковным старостой, возможно посему и хранилась икона у Бабки после закрытия церкви.
Никита Паршин
1938 год
Это не точно, утверждать не могу. Видимо слышал какой-то разговор между взрослыми в своём детстве. Наши родители 1923 и 1925 года рождения, церкви как таковой не помнили, я их спрашивал.
Сейчас на том же самом месте выстроен храм:
Она носит другое название, и престольный праздник села теперь - Троица.
Заинтересовало, решил глубже копнуть об истории села. Не получилось. Всё времени не было, а порой и просто лень, а то другие дела подворачивались… Когда занялся архивными поисками по событиям на ЗИФе, решил вот теперь-то точно сделаю. Однако ЗИФ поглотил меня полностью и надолго. А тут КОВИД подоспел с вытекающими ограничениями. Сейчас и интерес к истории села пропал, подумал – приму-ка я версию Мясникова, поскольку не получу доступа к архивам в той же мере, что получила «бригада» собиравшая материал для написания книги.
В одну из совместных поездок с Андреем Юрьевичем Нугаевым и Татьяной Белявской в Полеологово ( они пригласили меня) я узнал, что история села пишется силами уроженки села моего поколения, учительницы на пенсии и привлечённого кандидата исторических наук, и вот-вот книга должна появиться на свет. Прошло более двух лет, - пока света не увидела…
Для себя же решил, зачем – выйдет почитаю, и погружусь глубже. А тут ограничусь лишь сюжетом от Мясникова.
На этом форуме я уже говорил, что родился я в 1947 году в селе Полеологово, Пензенской области, в 20 километрах от Пензы. Казалось бы рядом, всего-то в четырёх часах пешего хода. На деле всё не так. Далековато.
Детские годы мои прошли в этом селе. Откуда появилось такое название села я узнал ещё в начальной школе (в селе была только начальная школа) от своего учителя Ивана Васильевича Тюнникова. Это название интерпретировалось как исходное от «СТЕПНОЕ ЛОГОВО» и другая версия была связана с именем СОФЬИ ПАЛЕОЛОГ. Долгое время эти версии и жили в моём сознании. Назвали и назвали.
Жили до тех пор пока не прочитал книгу Г.В. Мясникова «Город-крепость Пенза», где есть небольшой исторический сюжет об этой точке на карте Пензенской области: «В стороне от большой дороги, именуемой в «Строельной книге» Саранской, в степи на вершине речки Шелдаис находилась «Деревня Шелтайсу татаровя, конные казаки» (район нынешнего села Степного Полеологова). Земли было отведено на 50 дворов, а в наличии имелось лишь 17.
Есть одна загадка, возможно связанная именно с этим поселением, появившимся ещё до основания Пензы. В описании А.П. Свечина содержится фраза, приводившая в недоумение краеведов: «Как царя Алексея Михайловича черкасы, в числе оных некто был Байгус, прогневали, то в сие место по надобности тогда ж переселены».
В связи с этим в краеведческих публикациях некоторые авторы пытались на основе свидетельств А.П.Свечина выстроить версию о возникновении за счёт переселенцев с Украины Черкасского острога задолго до основания Пензы. В какой-то мере разделял эту точку зрения и В.Х. Хохряков, который отнёс Байгуса к черкасам Буд-Зюзина.
Но данная версия никак не вязалась с двумя обстоятельствами. Во-первых, украинские черкасы были переселенцами, а не ссыльными, и, во-вторых, фамилия Байгус имела явно тюркское звучание и не могла быть отнесена к выходцам с Украины.
Да и среди черкас, упоминаемых в «Строельной книге» при перечислении дворов деревни Шелтаис упоминается двор «Алемайки Енодарова, у него пасынки – Кочкарка, Айбикайка осми лет, Байгускины дети» и рядом с его двором значится двор «Байгуски Байгильдина»
Деревня эта просуществовала недолго. Видимо и царский гнев не укротил её жителей. В 1682 году принадлежащие им земли отведены в поместье Ивану и Андрею Палеологовым, так как «в прошлых годах те татары в приходы воинских людей разбрелись врознь и только осталось четыре человека». О далёком времени напоминает лишь один из холмов, на котором, по сохранившемся до наших дней преданию, было татарское кладбище». Не слышал я о таком предании. Как мне показалось – мутная история, но это не отменяет того, что село с богатой историей.
На поиски источника ( не выдержал). Нашёл:
«Въ выписи съ межевыхъ книгъ помѣнной земли И вана да Ондрея Микифоровыхъ Палеологовыхъ: . . . . „впрошлыхъ годехъ въ пензенскоыъ уѣзде построена татарская деревня шалтаисъ и служили они татары казачью службу а земли имъ отведено было на пятьдесятъ человѣкъ по 12 четвертей вполѣ а въ дву потому жъ, и въ строельныхъ книгахъ воеводы Елисея Лачинова 1 7 4 года та земля за ними написана а в прошлыхъ годехъ тѣ татары в приходы воинскихъ людей разбрелись врознь и только осталось четыре человѣка и писецъ столпикъ князь Михайла вяземской отвелъ и с той земли татарамъ только четыремъ человѣкомъ а достальную написалъ за розными 14 помѣщики въ помѣстья а в строельныхъ книгахъ 174 г. написано деревни шелтаису татаромъ отведено на п я тьдесятъ человѣкъ а рубежи тому ихъ татарскому полю отъ сурскаго лѣсу въверхъ по речке шалтаису по правоп сторонѣ идучи до правой рассошины шелтаиской вершины и отъ вершины черезъ поляжъ до рейтарскаго рубежа В асилья Яковлева с товарищи а по рейтарскимъ гранямъ идучи до сурскаго лѣсу по двенадцати четвертей человѣку в полѣ а в дву потому жъ а сенные покосы имъ татарамъ отведены по конецъ поля и по речке шелдаису по сту копенъ человеку и потому ихъ челобитью и по грамоте великаго государя велено темъ ямщикамъ строитца на торымъ помещикамъ и с той казачей земли дано и те дачи оставить для того по указу великаго государя казачьихъ земель помещикамъ в поместье отдавать не велено“.,.. (стр. 3 4 — 35 изд. строел. кн.) Во второй выписи, данной тѣмъ же Палеологовымъ: „...Года 7 2 0 8 ....Думной дворянинъ и воевода Степанъ Б огдановичъ Лавчиковъ съ товарищи дали выпись Ивану да Андрею Никифоровымъ дѣтямъ Палеологовымъ съ досмотру своего спорной земли.... Думной дворянинъ Степанъ Богдановичъ, будучи на Пензѣ, по челобитию Пензенскихъ грацкихъ конныхъ казаковъ Гришки Ш ахворостова, Афонки Тресогузова, 9) Федки Пчелинцова съ товарищи, что та земля была въ спорѣ у тѣхъ казаковъ съ ними И ваномъ да съ Андреемъ П алеологовыми въ Пензенскомъ уѣздѣ, на речкѣ Ш елтаисѣ, прежнія межи той земли воеводы Елисея Лачинова да нынѣшняго межеванья Алексѣя Малышкина. А въ записи ихъ казаковъ, какова имъ дана съ строенныхъ книгъ Елисея Лачиноеа во 190 году за приписью дьяка Луки Нестерова, написано: отъ рѣчки 15 Пензятки на березу а та береза съ зяблиною, на ней грань а стоитъ та береза подлѣ куста к уд ря в а.. . . до первой Ш елтаиской вершины и вверхъ по вершинѣ и по урочищи. Думной дворянинъ Степанъ Богдановичъ и по крѣпостя[мъ] того жъ межевапья досматривалъ и тѣ урочищ а, по которыя межевалъ Алексѣй Малышкинъ, съ выписью строенныхъ книгъ воеводы Елисея Лачинова сходны а на той березѣ, что у куста по досмотру и нынѣ грани и признаки цѣлы“.... ( Из сборника Пензенского губернского статистического комитета).
Встретилась ещё одна публикация:
«Сто тысяч рублей собрали жители села Палеологово на строительство часовни на месте храма Покрова Пресвятой Богородицы.
Село это старинное, согласно документам, основано на «землях, отказанных в 1682 году братьям Ивану и Андрею Никифоровичам Палеологовым за службу в полку Павла Языкова, строившего пензенскую засечную черту».
Деревянная церковь Покрова была построена в начале XX века взамен сгоревшего храма. Вернувшиеся с гражданской войны солдаты-большевики сбросили с церкви колокола, и здесь была устроена изба-читальня. Потом здание приспособили под клуб.
— Сейчас центр духовной культуры превратился в руины, притон алкоголиков и бездомных собак, — говорит заведующая школой села Палеологово Варвара Сучкова. — И это в центре села! Гости, да и сами жители ужасаются видом руин и мусорной свалки.
Варвара Сергеевна вместе с коллегой Антониной Капраловой возглавили в селе рабочую группу по сбору средств для строительства часовни.
По их словам, она будет деревянной, на ее возведение потребуется примерно три миллиона рублей. Сто тысяч уже собрано, из них 70 пожертвовал один из бывших выпускников школы.
— Мы хотим обратиться к людям, которым не чуждо духовное возрождение народа через возрождение православных храмов в деревнях и селах, — говорит Варвара Сучкова. — Одни мы не осилим строительство. Надо, как наши предки: всем миром. Просим помощи земляков и всех православных, кто хочет помочь благородному делу.»
http://www.pravda-news.ru/node/11527
Из самых старых построек, в селе моего детства, было только то, что осталось от деревянной церкви в которой уже размещался клуб и библиотека. Насколько мне помнится из рассказов Бабки, церковь носила имя Покрова Пресвятой Богородицы, престольный сельский праздник был – Покров день.
У Бабки в сундуке хранилась икона завёрнутая в большое расшитое «полотенце», которую она давала на похороны или на свадьбу (а может венчание тайное???). Где и у кого эта икона сейчас -??? В памяти осталось, что свёкор Бабки - Паршин Никита, наш прадед, был церковным старостой, возможно посему и хранилась икона у Бабки после закрытия церкви.
1938 год
Это не точно, утверждать не могу. Видимо слышал какой-то разговор между взрослыми в своём детстве. Наши родители 1923 и 1925 года рождения, церкви как таковой не помнили, я их спрашивал.
Сейчас на том же самом месте выстроен храм:
Она носит другое название, и престольный праздник села теперь - Троица.
Заинтересовало, решил глубже копнуть об истории села. Не получилось. Всё времени не было, а порой и просто лень, а то другие дела подворачивались… Когда занялся архивными поисками по событиям на ЗИФе, решил вот теперь-то точно сделаю. Однако ЗИФ поглотил меня полностью и надолго. А тут КОВИД подоспел с вытекающими ограничениями. Сейчас и интерес к истории села пропал, подумал – приму-ка я версию Мясникова, поскольку не получу доступа к архивам в той же мере, что получила «бригада» собиравшая материал для написания книги.
В одну из совместных поездок с Андреем Юрьевичем Нугаевым и Татьяной Белявской в Полеологово ( они пригласили меня) я узнал, что история села пишется силами уроженки села моего поколения, учительницы на пенсии и привлечённого кандидата исторических наук, и вот-вот книга должна появиться на свет. Прошло более двух лет, - пока света не увидела…
Для себя же решил, зачем – выйдет почитаю, и погружусь глубже. А тут ограничусь лишь сюжетом от Мясникова.
- Николай Васильевич
- Участник
-
- Сообщений: 401
- Зарегистрирован: 04 дек 2019, 22:02
- Имя:
Re: Бессоновский район, село Полеологово:
Николай Васильевич » 31 янв 2024, 15:06
Что-то пошло не так!
Статью, которую Вы только что прочитали я написал для форума «Воспоминания очевидцев» в рубрике «По волнам моей памяти», здесь же на «Пензоведе». См.http://xn--b1aebbi9aie.xn--p1ai/viewtopic.php?f=10&p=13518#p13518
Но, администратор ресурса попросил меня открыть новую тему о селе Полеологово. Его доводы были убедительны. Я согласился. Посему и начало статьи может показаться странным – она была продолжением предыдущей в «воспоминаниях».
Со временем войдём в задуманный мною формат изложения.
Спасибо за понимание.
Статью, которую Вы только что прочитали я написал для форума «Воспоминания очевидцев» в рубрике «По волнам моей памяти», здесь же на «Пензоведе». См.http://xn--b1aebbi9aie.xn--p1ai/viewtopic.php?f=10&p=13518#p13518
Но, администратор ресурса попросил меня открыть новую тему о селе Полеологово. Его доводы были убедительны. Я согласился. Посему и начало статьи может показаться странным – она была продолжением предыдущей в «воспоминаниях».
Со временем войдём в задуманный мною формат изложения.
Спасибо за понимание.
- Николай Васильевич
- Участник
-
- Сообщений: 401
- Зарегистрирован: 04 дек 2019, 22:02
- Имя:
Re: Бессоновский район, село Полеологово:
Николай Васильевич » 05 фев 2024, 18:33
Из раннего детства вспоминается: – жили мы в доме Прадеда Никиты, по линии Мамы. Наши Дед и Бабка с двумя сыновьями и дочерью (нашей Мамой) до начала войны жили в Пензе. Все мужчины были мобилизованы в РККА. Бабка с дочерью переехали в Полеологово в дом Никиты и проживали вместе с ним. Дед погиб на фронте, на старшего сына пришло извещение как на пропавшего без вести, на младшего сына пришло извещение о гибели. Бабка остались вдвоём с дочерью, нашей Мамой, позднее с нашей семьёй – Павловых. Жили в доме прадеда. Прадед умер в годы Великой Отечественной войны. Дом располагался напротив моста через речушку при въезде в село, без названия, впадающую в Шелдаис, которая каждую весну перегораживалась плотиной. От дома до речки метров 40-50, представляла собой поляну заросшую подорожником и муравой (тогда не знал названий, просто плотной кудрявой травой). По берегу реки стояли два амбара соседей – эти места и были площадкой наших игр с соседскими детьми нашего же возраста,- старший над нами 1946 года рождения (Женя Калинкин), нас 1947 года четыре человека ( Я, Иван Таран, Тоня Краличкина, Полина Саушкина), мой брат (Саша) 1948 года и ( Коля Паршин, Вова Никулин) и брат одной из девочек 1949 года (Валера Краличкин), которого мы катали по очереди в деревянной коляске, с деревянными же колёсами. Нам к речке подходить было строго настрого запрещено. Не помню такого, чтобы этот запрет нами нарушался. Взрослые за нами не присматривали (а может так казалось по малолетству), были в полях, а Бабушки и Дедушки в огородах или хлопотали по хозяйству. Что за игры были у нас пяти-шестилеток не помню. Но были все вместе и постоянно чем-то заняты.
О жизни села в то время конечно ничего не знал, а значит и рассказать нечего, однако есть фотографии того времени из нашего семейного альбома:
- это первая и единственная фотография моего раннего детства:
Похожи эти два персонажа, не правда ли ?
Время шло и вот уже мне лет 6, то есть 1952 или 1953 год, это мы с Братаном и Мамой:
Тут я уже кое-что помню. Конечно воспоминания детские. К сожалению записано не в то время, а сегодня, спустя 70 лет, но всё же…
В селе, тогда, электричества ещё не было, но кино показывали. Дня за два до показа на доске объявлений клуба вывешивалась афиша с названием фильма, который будет показан. Мы же, домашние, знали об этом заранее, поскольку наш Отец заведовал клубом и писал эти афиши. Приезжала кинопередвижка с бензогенератором и вот тогда в клубе зажигалось несколько лампочек, а также при смене частей кинофильма, или при обрыве ленты. Народу на кино приходило много. Сидели на лавках. Была и сцена, там-то и растягивался киноэкран. Зимой в зале протапливали печки, было накурено, «грызли» подсолнечные семечки, шелуха сыпалась прямо на пол. Откуда знаю? - иногда Мама и меня брала с собой, Братишка ещё был мал и ему хотелось пойти, но его не брали – ревел. До сих пор припоминает мне эту несправедливость.
Это наши родители в 1950-е годы: - Павлов Василий Дмитриевич, 1923 года рождения и Павлова (Паршина) Софья Дмитриевна, 1925 года рождения.
Одним из наиболее ярких воспоминаний моего детства - является воспоминание о длинных вечерах при свете керосиновой лампы. Впечатления яркие, хотя освещение от лампы было довольно тусклым.
Загадочные тени шевелятся в углах комнаты, где стояла русская печка, стол и лавки вдоль стен, вёдра с водой, чугуны, ухваты и кочерга в углу возле печки. Над столом, на длинном крючке из проволоки, подвешена керосиновая лампа. Вот и весь интерьер так называемой “кухни”. Когда спокойное горение фитиля в лампе нарушается сквозняком из открывшейся двери или от движения людей, тени начинают двигаться. Иногда становилось страшно, в это время лучше находиться возле стола, над которым висит лампа, поближе к взрослым.
День ото дня стекло лампы пропускает всё меньше и меньше света, закоптилось, и тогда углы комнаты становятся совсем тёмными. После протирания стекла бумагой, света прибавляется. Бумага - это бумага газетная, тщательно просмотренная, чтобы не было портретов вождей и партийных лидеров, и не менее тщательно помятая, размягчённая. У нас чаще всего стекло протирала Бабка (так мы её звали). Ярче свет можно сделать и с помощью фитиля, но тогда фитиль начинает сильно коптить, быстрее расходуется керосин, да и сам, дефицитный фитиль быстрее сгорает, ну и семейная экономика не на последнем месте, так я думаю сейчас. Ламп у нас в доме было две : одна на “кухне”, другая в “зале”, обе подвесные. Какой мощности (линейности) были эти лампы я не знаю.
И ещё был фонарь, в народе его называли “летучая мышь”, который применялся для работ по хозяйственным делам в хлеву, где находились животные и для работ на улице в тёмное время суток.
Подвесные лампы, как мне представляется, были более универсальны, её можно поставить на стол, как-то приспосабливали на стену сняв жестяной блин - отражатель.(а может быть абажур).
При лампе делали всё тоже, что и сейчас при ярком свете современных светильников,а порой и больше. Люди не только варили еду, стирали, купали детей, читали, учили уроки, латали одежду, шили, сучили пряжу и дратву, подшивали валенки, ткали половики, вышивали крестиком и гладью. Люди мечтали об электрическом свете и говорили “ Вот, когда дадут свет...”.
Керосиновая лампа для освещения - старина ушедшая от нас безвозвратно
О жизни села в то время конечно ничего не знал, а значит и рассказать нечего, однако есть фотографии того времени из нашего семейного альбома:
- это первая и единственная фотография моего раннего детства:
Похожи эти два персонажа, не правда ли ?
Время шло и вот уже мне лет 6, то есть 1952 или 1953 год, это мы с Братаном и Мамой:
Тут я уже кое-что помню. Конечно воспоминания детские. К сожалению записано не в то время, а сегодня, спустя 70 лет, но всё же…
В селе, тогда, электричества ещё не было, но кино показывали. Дня за два до показа на доске объявлений клуба вывешивалась афиша с названием фильма, который будет показан. Мы же, домашние, знали об этом заранее, поскольку наш Отец заведовал клубом и писал эти афиши. Приезжала кинопередвижка с бензогенератором и вот тогда в клубе зажигалось несколько лампочек, а также при смене частей кинофильма, или при обрыве ленты. Народу на кино приходило много. Сидели на лавках. Была и сцена, там-то и растягивался киноэкран. Зимой в зале протапливали печки, было накурено, «грызли» подсолнечные семечки, шелуха сыпалась прямо на пол. Откуда знаю? - иногда Мама и меня брала с собой, Братишка ещё был мал и ему хотелось пойти, но его не брали – ревел. До сих пор припоминает мне эту несправедливость.
Это наши родители в 1950-е годы: - Павлов Василий Дмитриевич, 1923 года рождения и Павлова (Паршина) Софья Дмитриевна, 1925 года рождения.
Одним из наиболее ярких воспоминаний моего детства - является воспоминание о длинных вечерах при свете керосиновой лампы. Впечатления яркие, хотя освещение от лампы было довольно тусклым.
Загадочные тени шевелятся в углах комнаты, где стояла русская печка, стол и лавки вдоль стен, вёдра с водой, чугуны, ухваты и кочерга в углу возле печки. Над столом, на длинном крючке из проволоки, подвешена керосиновая лампа. Вот и весь интерьер так называемой “кухни”. Когда спокойное горение фитиля в лампе нарушается сквозняком из открывшейся двери или от движения людей, тени начинают двигаться. Иногда становилось страшно, в это время лучше находиться возле стола, над которым висит лампа, поближе к взрослым.
День ото дня стекло лампы пропускает всё меньше и меньше света, закоптилось, и тогда углы комнаты становятся совсем тёмными. После протирания стекла бумагой, света прибавляется. Бумага - это бумага газетная, тщательно просмотренная, чтобы не было портретов вождей и партийных лидеров, и не менее тщательно помятая, размягчённая. У нас чаще всего стекло протирала Бабка (так мы её звали). Ярче свет можно сделать и с помощью фитиля, но тогда фитиль начинает сильно коптить, быстрее расходуется керосин, да и сам, дефицитный фитиль быстрее сгорает, ну и семейная экономика не на последнем месте, так я думаю сейчас. Ламп у нас в доме было две : одна на “кухне”, другая в “зале”, обе подвесные. Какой мощности (линейности) были эти лампы я не знаю.
И ещё был фонарь, в народе его называли “летучая мышь”, который применялся для работ по хозяйственным делам в хлеву, где находились животные и для работ на улице в тёмное время суток.
Подвесные лампы, как мне представляется, были более универсальны, её можно поставить на стол, как-то приспосабливали на стену сняв жестяной блин - отражатель.(а может быть абажур).
При лампе делали всё тоже, что и сейчас при ярком свете современных светильников,а порой и больше. Люди не только варили еду, стирали, купали детей, читали, учили уроки, латали одежду, шили, сучили пряжу и дратву, подшивали валенки, ткали половики, вышивали крестиком и гладью. Люди мечтали об электрическом свете и говорили “ Вот, когда дадут свет...”.
Керосиновая лампа для освещения - старина ушедшая от нас безвозвратно
- expedT
-
- Сообщений: 1184
- Зарегистрирован: 16 ноя 2014, 16:11
- Откуда: Пенза
- Имя: Татьяна Белявская
Re: Бессоновский район, село Полеологово:
expedT » 06 фев 2024, 07:45
Спасибо, очень интересно читать такие воспоминания "из первых рук". Но как-то грустно - как будто картинки из детства выхватываются из темноты закопчённой лампой, и стекло уже не протрешь...
- Николай Васильевич
- Участник
-
- Сообщений: 401
- Зарегистрирован: 04 дек 2019, 22:02
- Имя:
Re: Бессоновский район, село Полеологово:
Николай Васильевич » 06 фев 2024, 11:43
Татьяна - время безжалостно... На моём столе стоит керосиновая лампа, даже стекло не закопчённое, но, увы, а может к счастью, она не зажигается мною...
- Николай Васильевич
- Участник
-
- Сообщений: 401
- Зарегистрирован: 04 дек 2019, 22:02
- Имя:
Re: Бессоновский район, село Полеологово:
Николай Васильевич » 12 фев 2024, 14:23
Понаписал я тут, всякой всячины…
А кто-то из моих сверстников хоть что-то может рассказать о событиях тех лет? Как и читать эти строки. Кто может дополнить мои воспоминания из детства? Увы, мало таких, мы сейчас очень пожилые люди и имя нам - Старики. Летом 2023 был в Полеологово на похоронах молодого родственника, где встретился со своим ровесником (даже родились в один день) Киреевым Владимиром Васильевичем (в детстве Вовка Кирев), так вот: с его слов (на это время) он самый старый мужчина в селе. А Вы говорите…
Помните в первой статье я сказал по поводу продолжения публикаций «война план подскажет» - решение принято – продолжаю. Зацепило!
Но вот беда, что может рассказать ребёнок-несмышлёныш о том далёком и непростом времени? Правильно, - ничего. Вот посему и терзали меня сомнения – стоит ли продолжать!?
А без погружения в бытовую, социальную и политическую жизнь того послевоенного времени, без погружения в ту жизнь, мой рассказ и мои детские воспоминания будут казаться бредом Старика.
Стал искать выход из этого положения. Как мне кажется нашёл. Нудно и долго, но… без этого не обойтись, если хотим понять сущность того времени, времён конца 1940х - начала 1950х..
Ну что, ныряем? (в мутные воды той речушки на берегах которой прошло моё раннее детство).
ПРЕДЛАГАЮ:
Научная статья кандидата исторических наук Загороднева Д.В. Работа опубликована в «Известия ПГПУ им. Белинского, выпуск №23, в 2011 году, стр. 400-403».
«Процесс восстановления российской деревни после окончания Великой Отечественной войны невозможно оценивать однозначно даже по прошествию времени. 1946 – 1953 годы – период реформ и новаций нацеленных, с одной стороны, на возрождение села, с другой на консервацию худших управленческих технологий административно- командной системы.
(Ставка делалась на Н.П.) Интенсивное использование ресурсов села для восстановления народно-хозяйственного комплекса страны, (при этом Н.П.) отдавая однозначный приоритет промышленным предприятиям над сельскохозяйственными, политическое и экономическое бесправие населения (особенно сельского) – отличительные черты исследуемого периода.
Сельские жители относились к одной из самых бесправных категорий населения страны. Исследователи указывают на то, что всеобщая паспортизация проведённая в СССР в 1932- 1933 годах на начальном своём этапе не коснулась членов колхозов и крестьян-единоналичников. Паспорта получали лишь рабочие и служащие МТС (машино-тракторные станции) и совхозов. Без главного документа (паспорта) удостоверяющего личность гражданина СССР, свободное перемещение по стране, в том числе из села в город, и трудоустройство были невозможными.
Господдержка. Исследования эффективности использования государственной поддержки колхозами и совхозами Пензенской области указывают на неадекватность вложений и отдачи от них. Размеры госпомощи по различным направлениям сельхоздеятельности были зачастую недостаточными и несвоевременными. Причина этого во многом объясняется тем, что система стимулирования труда членов сельхозартели, рабочих совхозов и МТС не способствовали снижению себестоимости продукции, экономии ресурсов и трудозатрат, не повышала заинтересованность работника и результативности общественного труда. Организованная формально на принципах «добровольности» колхозная система за годы великой Отечественной войны окончательно превратилась в зону подневольного труда – тяжёлого и почти неоплачиваемого. В среднем по области колхозники получали за один трудодень:
в 1941 году 1,52 кг. зерна и 36 копеек денег;
в 1945 году 0,196 кг. зерна и 19 копеек денег;
в 1946 году 0,25 кг. зерна и 25 копеек денег;
в 1947 году 0,810 кг. зерна и 43 копейки денег.
Изучение архивных документов, публикаций в периодической печати, беседы с очевидцами тех событий, дают противоречивую оценку отношения колхозников к общественному хозяйству.
С одной стороны, послевоенное восстановление аграрного производства происходило на фоне необычайного духовного и эмоционального подъёма граждан. Трудовой энтузиазм в ряде случаев компенсировал недостатки в организации производства, нехватку материальных и трудовых ресурсов, побуждал людей трудиться на благо Родины. Не обходилось без перегибов. Нередкими были случаи, когда колхозы области сдавали в фонд обязательных государственных поставок хлеба всё, вплоть до семенных фондов. К примеру, колхоз «Трудовик» Неверкинского района долгое время не уступал лидирующего места в районе по хлебозаготовкам в 1945 году сдав сверх плана около 3500 пудов (56000 кг. или
56 тн.). Сверх того им же были организованы «красные обозы» с хлебом для нужд государства, загруженные семенным материалом. В результате в 1946 году этому колхозу не хватило семян для посева.»
Полагаю, что в этом случае не обошлось без вмешательства районных и областных деятелей.
Меня же до глубины души тронули и поразили своей откровенностью письма 1946 года изъятые цензурой и сохранившиеся в архиве Саранска. Некоторые из них приведу, думаю будет уместно:
«Из письма М. И. Киргизовой, с. Чукалы Козловского района (датировано 10 апреля 1946 г.): «Живу очень плохо, хлеба нет, картофеля тоже. Дети голодают. Приезжай быстрее домой, а то я детей отправлю в детский дом, так как я не в силах их воспитать. Детей посылаю собирать, но они не идут».
Из письма Д. А. Калабаевой, с. Сабанчеево Атяшевского района (датировано 15 мая): «Сейчас подошла весна, распускаются листья, и мы переходим на подножный корм. Хлеб едим из одних листьев. Наверное, умрем с них. Митя в школу не ходит, потому что разутый и раздетый».
Из письма П. А. Судаковой, с. Токмово Майданского района (датировано 20 июня т. г.): «Дорогой мой сыночек Коля! Я замираю с голода, нет ни хлеба, ни картошки, и не знаю, где что брать. Продать нечего, заработать негде и некому… на огородах все посохло, ныне будет большая голодовка. Если есть у тебя деньги, то пришли, я совсем замираю с малыми детьми с голода. Сама болею, есть нечего, вся распухла».
Из письма И. Ф. Баринова, с. М. Кузьминка Ардатовского района (датировано 30 августа т. г.): «Брат Леня, приедешь и поглядишь на нас сирот, как мы тут маемся. Милый братец, везде один я замучился, и дома и в колхоз гонят работать. Вот так и маемся, а есть нечего. Сам знаешь, как поесть хочется и нет ничего, ни соли, ни хлеба».
Из письма Е. П. Коньковой, с. Козловка Инсарского района (датировано 5 сентября т. г.): «Живем мы ничего, но очень уж над нами издевается местная власть. Прошлый год отобрали картофель, а нынешний год взяли орехи и лыки. Мы, Ваня, за ними ходили голодные, а все же собирали на расход, они приехали шесть человек, изломали в избе окно, зашли в него и все взяли, а если что им скажешь, они и сами побьют».
Из письма И. Тряпкина, с. Куликово Торбеевского района (датировано 9 октября т.г.): «Сообщаю о Вашей матери. Мать с сиротами живет плохо. Отец Ваш погиб за Родину, оставив Вас сирот-малых детей и мученицу-мать. Теперь ты уехал защищать Родину, оставив здесь однокровных братьев, сестер и мать на голод… Зимой семья ваша погибнет от холода, мать день и ночь плачет… Если тебе их жалко, то приезжай. Было бы простительно на Украине, в Белоруссии, где грабил немец, а здесь непростительно» [3, с. 200-202].
Из письма Н. Г. Абрадиной, с. Редкодубье Ардатовского района (датировано 3 января 1947 г.): «Дорогой сыночек, у нас люди стали уже умирать, работают много, а питанья нет. Хлеба нет. Живут на одной картошке, а работают больше лошади, дрова и сено возят на себе сами».
Из письма жителя д. Агеево, Пурдошанского района (датировано 1 февраля т. г.): «Ты спрашиваешь, какие новости в колхозе… Начальники тащат все себе, хлеб весь растащили, а колхозникам нет ничего, сидят на одной картошке, а весной и картошки не будет».
Из письма жителя с. Старое Мамангино Рыбкинского района (датировано 2 марта т. г.): «Миша, мы хотим отсюда уехать, потому что в колхозе нет ничего. Поля останутся незасеянными, колхозники в колхозе ничего не работали, работают только за то, что чтобы не отобрали картошку и сено. Народ в этом году умрет с голоду, потому что у некоторых сейчас нет картошки и хлеба» [3, с. 202-203].
Полагаю, что ситуация в Пензенской области мало чем отличалась от описанной в письмах из Мордовии. Вполне возможно, что описанная ситуация коснулась и моего здоровья в самом раннем детстве – заболевание называлось «золотуха» - одной из причин заболевания являлось неблагоприятные социальные и бытовые условия. А сама болезнь – дерматит или своеобразное проявление у детей туберкулёзной инфекции, сопровождающееся общим истощением, сыпью на теле в виде гнойных шишек на шее (как было у меня) или корочки на шее и за ушами (наружный туберкулёз кожи).
Как рассказывала Бабка, питание было плохим (1947 год), у Мамы не хватало молока для полноценного кормления, подкармливали меня молоком от соседской козочки, которое тоже было малокалорийным из-за нехватки корма, зима, а потом и засуха – кормить и пасти козочку негде было, мои родители её покармливали чем могли. Было рекомендовано присыпать мокнущие места стрептоцидом и подкармливать меня кашей из гречневой муки и манной кашей, которых ни в селе, ни в Пензе не было. У Мамы жила в Омске тётя и двоюродная сестра, вот они и присылали понемногу эти крупы. Выжил, но был довольно тщедушным ребёнком и часто болеющим. Шрамы на шее остались на всю жизнь.
Статья получилась объёмной, будет окончание.
А кто-то из моих сверстников хоть что-то может рассказать о событиях тех лет? Как и читать эти строки. Кто может дополнить мои воспоминания из детства? Увы, мало таких, мы сейчас очень пожилые люди и имя нам - Старики. Летом 2023 был в Полеологово на похоронах молодого родственника, где встретился со своим ровесником (даже родились в один день) Киреевым Владимиром Васильевичем (в детстве Вовка Кирев), так вот: с его слов (на это время) он самый старый мужчина в селе. А Вы говорите…
Помните в первой статье я сказал по поводу продолжения публикаций «война план подскажет» - решение принято – продолжаю. Зацепило!
Но вот беда, что может рассказать ребёнок-несмышлёныш о том далёком и непростом времени? Правильно, - ничего. Вот посему и терзали меня сомнения – стоит ли продолжать!?
А без погружения в бытовую, социальную и политическую жизнь того послевоенного времени, без погружения в ту жизнь, мой рассказ и мои детские воспоминания будут казаться бредом Старика.
Стал искать выход из этого положения. Как мне кажется нашёл. Нудно и долго, но… без этого не обойтись, если хотим понять сущность того времени, времён конца 1940х - начала 1950х..
Ну что, ныряем? (в мутные воды той речушки на берегах которой прошло моё раннее детство).
ПРЕДЛАГАЮ:
Научная статья кандидата исторических наук Загороднева Д.В. Работа опубликована в «Известия ПГПУ им. Белинского, выпуск №23, в 2011 году, стр. 400-403».
«Процесс восстановления российской деревни после окончания Великой Отечественной войны невозможно оценивать однозначно даже по прошествию времени. 1946 – 1953 годы – период реформ и новаций нацеленных, с одной стороны, на возрождение села, с другой на консервацию худших управленческих технологий административно- командной системы.
(Ставка делалась на Н.П.) Интенсивное использование ресурсов села для восстановления народно-хозяйственного комплекса страны, (при этом Н.П.) отдавая однозначный приоритет промышленным предприятиям над сельскохозяйственными, политическое и экономическое бесправие населения (особенно сельского) – отличительные черты исследуемого периода.
Сельские жители относились к одной из самых бесправных категорий населения страны. Исследователи указывают на то, что всеобщая паспортизация проведённая в СССР в 1932- 1933 годах на начальном своём этапе не коснулась членов колхозов и крестьян-единоналичников. Паспорта получали лишь рабочие и служащие МТС (машино-тракторные станции) и совхозов. Без главного документа (паспорта) удостоверяющего личность гражданина СССР, свободное перемещение по стране, в том числе из села в город, и трудоустройство были невозможными.
Господдержка. Исследования эффективности использования государственной поддержки колхозами и совхозами Пензенской области указывают на неадекватность вложений и отдачи от них. Размеры госпомощи по различным направлениям сельхоздеятельности были зачастую недостаточными и несвоевременными. Причина этого во многом объясняется тем, что система стимулирования труда членов сельхозартели, рабочих совхозов и МТС не способствовали снижению себестоимости продукции, экономии ресурсов и трудозатрат, не повышала заинтересованность работника и результативности общественного труда. Организованная формально на принципах «добровольности» колхозная система за годы великой Отечественной войны окончательно превратилась в зону подневольного труда – тяжёлого и почти неоплачиваемого. В среднем по области колхозники получали за один трудодень:
в 1941 году 1,52 кг. зерна и 36 копеек денег;
в 1945 году 0,196 кг. зерна и 19 копеек денег;
в 1946 году 0,25 кг. зерна и 25 копеек денег;
в 1947 году 0,810 кг. зерна и 43 копейки денег.
Изучение архивных документов, публикаций в периодической печати, беседы с очевидцами тех событий, дают противоречивую оценку отношения колхозников к общественному хозяйству.
С одной стороны, послевоенное восстановление аграрного производства происходило на фоне необычайного духовного и эмоционального подъёма граждан. Трудовой энтузиазм в ряде случаев компенсировал недостатки в организации производства, нехватку материальных и трудовых ресурсов, побуждал людей трудиться на благо Родины. Не обходилось без перегибов. Нередкими были случаи, когда колхозы области сдавали в фонд обязательных государственных поставок хлеба всё, вплоть до семенных фондов. К примеру, колхоз «Трудовик» Неверкинского района долгое время не уступал лидирующего места в районе по хлебозаготовкам в 1945 году сдав сверх плана около 3500 пудов (56000 кг. или
56 тн.). Сверх того им же были организованы «красные обозы» с хлебом для нужд государства, загруженные семенным материалом. В результате в 1946 году этому колхозу не хватило семян для посева.»
Полагаю, что в этом случае не обошлось без вмешательства районных и областных деятелей.
Меня же до глубины души тронули и поразили своей откровенностью письма 1946 года изъятые цензурой и сохранившиеся в архиве Саранска. Некоторые из них приведу, думаю будет уместно:
«Из письма М. И. Киргизовой, с. Чукалы Козловского района (датировано 10 апреля 1946 г.): «Живу очень плохо, хлеба нет, картофеля тоже. Дети голодают. Приезжай быстрее домой, а то я детей отправлю в детский дом, так как я не в силах их воспитать. Детей посылаю собирать, но они не идут».
Из письма Д. А. Калабаевой, с. Сабанчеево Атяшевского района (датировано 15 мая): «Сейчас подошла весна, распускаются листья, и мы переходим на подножный корм. Хлеб едим из одних листьев. Наверное, умрем с них. Митя в школу не ходит, потому что разутый и раздетый».
Из письма П. А. Судаковой, с. Токмово Майданского района (датировано 20 июня т. г.): «Дорогой мой сыночек Коля! Я замираю с голода, нет ни хлеба, ни картошки, и не знаю, где что брать. Продать нечего, заработать негде и некому… на огородах все посохло, ныне будет большая голодовка. Если есть у тебя деньги, то пришли, я совсем замираю с малыми детьми с голода. Сама болею, есть нечего, вся распухла».
Из письма И. Ф. Баринова, с. М. Кузьминка Ардатовского района (датировано 30 августа т. г.): «Брат Леня, приедешь и поглядишь на нас сирот, как мы тут маемся. Милый братец, везде один я замучился, и дома и в колхоз гонят работать. Вот так и маемся, а есть нечего. Сам знаешь, как поесть хочется и нет ничего, ни соли, ни хлеба».
Из письма Е. П. Коньковой, с. Козловка Инсарского района (датировано 5 сентября т. г.): «Живем мы ничего, но очень уж над нами издевается местная власть. Прошлый год отобрали картофель, а нынешний год взяли орехи и лыки. Мы, Ваня, за ними ходили голодные, а все же собирали на расход, они приехали шесть человек, изломали в избе окно, зашли в него и все взяли, а если что им скажешь, они и сами побьют».
Из письма И. Тряпкина, с. Куликово Торбеевского района (датировано 9 октября т.г.): «Сообщаю о Вашей матери. Мать с сиротами живет плохо. Отец Ваш погиб за Родину, оставив Вас сирот-малых детей и мученицу-мать. Теперь ты уехал защищать Родину, оставив здесь однокровных братьев, сестер и мать на голод… Зимой семья ваша погибнет от холода, мать день и ночь плачет… Если тебе их жалко, то приезжай. Было бы простительно на Украине, в Белоруссии, где грабил немец, а здесь непростительно» [3, с. 200-202].
Из письма Н. Г. Абрадиной, с. Редкодубье Ардатовского района (датировано 3 января 1947 г.): «Дорогой сыночек, у нас люди стали уже умирать, работают много, а питанья нет. Хлеба нет. Живут на одной картошке, а работают больше лошади, дрова и сено возят на себе сами».
Из письма жителя д. Агеево, Пурдошанского района (датировано 1 февраля т. г.): «Ты спрашиваешь, какие новости в колхозе… Начальники тащат все себе, хлеб весь растащили, а колхозникам нет ничего, сидят на одной картошке, а весной и картошки не будет».
Из письма жителя с. Старое Мамангино Рыбкинского района (датировано 2 марта т. г.): «Миша, мы хотим отсюда уехать, потому что в колхозе нет ничего. Поля останутся незасеянными, колхозники в колхозе ничего не работали, работают только за то, что чтобы не отобрали картошку и сено. Народ в этом году умрет с голоду, потому что у некоторых сейчас нет картошки и хлеба» [3, с. 202-203].
Полагаю, что ситуация в Пензенской области мало чем отличалась от описанной в письмах из Мордовии. Вполне возможно, что описанная ситуация коснулась и моего здоровья в самом раннем детстве – заболевание называлось «золотуха» - одной из причин заболевания являлось неблагоприятные социальные и бытовые условия. А сама болезнь – дерматит или своеобразное проявление у детей туберкулёзной инфекции, сопровождающееся общим истощением, сыпью на теле в виде гнойных шишек на шее (как было у меня) или корочки на шее и за ушами (наружный туберкулёз кожи).
Как рассказывала Бабка, питание было плохим (1947 год), у Мамы не хватало молока для полноценного кормления, подкармливали меня молоком от соседской козочки, которое тоже было малокалорийным из-за нехватки корма, зима, а потом и засуха – кормить и пасти козочку негде было, мои родители её покармливали чем могли. Было рекомендовано присыпать мокнущие места стрептоцидом и подкармливать меня кашей из гречневой муки и манной кашей, которых ни в селе, ни в Пензе не было. У Мамы жила в Омске тётя и двоюродная сестра, вот они и присылали понемногу эти крупы. Выжил, но был довольно тщедушным ребёнком и часто болеющим. Шрамы на шее остались на всю жизнь.
Статья получилась объёмной, будет окончание.
- Дмитрий Степанников
- Участник
-
- Сообщений: 166
- Зарегистрирован: 21 дек 2014, 01:25
- Имя:
Re: Бессоновский район, село Полеологово:
Дмитрий Степанников » 14 фев 2024, 15:57
Николай Васильевич писал(а):Полагаю, что ситуация в Пензенской области мало чем отличалась от описанной в письмах из Мордовии.
Всё верно. У меня отец до самой смерти вспоминал 1947г. Он сам 1938г. рождения. В это время жил в Башмаковском районе. с. Екатериновка, которой сейчас не существует. Вспоминал, что ждали весны и только появилась первая травка, ели её не разбирая какая. Ловили руками небольшую рыбку в речушке и живьём съедали...
- Николай Васильевич
- Участник
-
- Сообщений: 401
- Зарегистрирован: 04 дек 2019, 22:02
- Имя:
Re: Бессоновский район, село Полеологово:
Николай Васильевич » 19 фев 2024, 18:04
« Переварили»? Продолжим.
«С другой стороны , отношение к работе в общественном хозяйстве было далеко непатриотичным – колхозная система находилась в глубоком кризисе и многие люди прикреплённые к колхозному тяглу, предпочитали наиболее радикальный выход из этого кризиса – роспуск колхозов или их радикальной перестройке не только подогревали надежды решительных противников колхозной системы как таковой, но и порождали иллюзии возможных перемен у вполне лояльных и даже верных режиму людей: говорили – «скоро ли распустят колхозы? Если бы не было колхозов, мы жили бы лучше и государству принесли бы больше пользы, все ждут, что распустят армию по домам, а колхозы отменят – такие разговоры встречались в Пензенской области».
Сельчане, конечно же, боялись в открытую заявлять о негативном отношении к колхозу, но оно подтверждалось тем какое количество трудодней вырабатывали колхозники – старались выработать лишь необходимый минимум трудодней, чтобы не попасть под суд, а в дальнейшем не особо утруждая себя работой на общественных полях и фермах.
Некоторые колхозы пытались «ублажить» своих членов колхоза выдавая на трудодни зерно в период хлебосдачи его государству. Не прошло. Колхозники, зная о том, что трудодни выработанные после уборки зерновых останутся без оплаты, уклонялись от работы в колхозе.
«Крестьянина на мякине не проведёшь!» как в народе говорят.
Например, в колхозе им. Сталина, Мокшанского района подлежащее к распределению на трудодни 201 центнер (20,1 тонн) зерна был полностью выдан колхозникам в августе-сентябре. После этого выработка сократилась. Если в сентябре было выработано всего 6713 трудодней, то в октябре 2142 трудодня, в ноябре 616, в итоге под снегом осталась солома (надо полагать не стогованная), обмолот конопли затянулся до февраля.
В области не было ни одного района, где бы в 1947 году выработка на одного трудоспособного колхозника достигала выработки 1940 года.
Укрепление трудовой дисциплины, как и ряд других организационных мероприятий, носили ярко выраженный декларативный характер. В отношении нарушителей, как правило, применялись меры морально-административного воздействия. Диапазон дисциплинарных взысканий был весьма широким: от проведения политической и разъяснительной работы среди колхозников, публичного порицания работников до выселения за пределы области. Последняя , крайняя мера начала применяться после принятия 2 июля 1948 года Президиумом Верховного Совета СССР Указа «О выселении в отдалённые районы лиц, злостно уклоняющихся от трудовой деятельности в сельском хозяйстве и ведущих антиобщественный паразитический образ жизни».
Указ предоставлял право местному руководству решать вопрос о выселении в отдалённые края, главным образом в Сибирь, практически любого человека – не только колхозника, но и единоличника. Решение о выселении принималось на колхозных собраниях и сельских сходах. В памяти крестьян приведение в жизнь этого Указа осталось как «второе раскулачивание». Эта мера применялась только в крайних случаях, но тем не менее по России было изгнано за 3 первых месяца действия Указа 12000 крестьян. Указ этот имел колоссальный запугивающий эффект. Стараясь избежать репрессий, на колхозную работу выходили даже не вполне трудоспособные инвалиды и подростки. Но эта активность не смогла изменить ситуацию в колхозном производстве и ликвидировать его отсталость. Площадь посевов зерновых культур продолжала уменьшаться и к 1948 году сократилась на 27% по сравнению с предвоенным 1940 годом, площадь садов против 1940 года к 1948 году сократилась в 5 раз, уровень агрокультуры возделывания земли оставался чрезвычайно низким.
Ситуацию осложнила засуха 1946 – 1948 годов, как определили последствия этой засухи породили на территории СССР голод около 100 миллионов человек, в следствие чего от голода и болезней погибло более 2 миллионов человек.
Как отмечают исследователи – голод был обусловлен комплексом причин, среди которых отсутствовала причина великих голодовок 1891 – 1892 годов и 1932 – 1933 годов – индустриальная модернизация страны. Считается, что лавными причинами голода стали объективные причины – последствия Великой Отечественной войны и засуха. Хлебозаготовительная кампания 1946 года проводившаяся административно-репрессивными методами (видно из некоторых писем предложенных выше), обусловила снижение трудовой активности колхозников в ходе уборочной страды. Кроме того, пережившие голод 1932 – 1933 годов, хорошо понимали, что их ждёт после государственных заготовок 1946 года, поэтому многие из них, не получившие ни грамма зерна на трудодни ( некоторые всего по 0,25 кг на трудодень, видели это выше), вынуждены были красть его. Собранный продовольственный фонд был примерно вдвое меньше, чем в 1940 году.
Особо отмечается (Кондрашин), что новым явлением в голодной трагедии 1946 – 1948 годов, по сравнению с ситуацией 1932 – 1933 годов, были действия власти по оказанию медицинской помощи голодающему сельскому населению (как рассказывала Мама, мне больному ребёнку никакой медицинской помощи не оказывалось, единственное – присыпка мокнущих мест порошком стрептоцида). Ещё одним отличием было то, что советское правительство , пусть и в незначительных размерах, привлекло средства зарубежных организаций для нужд населения страны. Эта помощь была принята, поскольку исходила от бывших союзников по антигитлеровской коалиции. /…/
Одной из немногих попыток, принятых государством по поддержанию заинтересованности тружениками села в конечном результате трудовой деятельности, было сохранение за крестьянами права «пользования приусадебным участком земли, НО, только при условии максимальной трудовой отдачи в общественном хозяйстве». По Пензенской области размер участка составлял 0,38 га.
Число дворов на селе в первые послевоенные годы возросло, несмотря на сокращение численности населения. Причиной этому было то, что колхозники усиленно стремились увеличить личные участки и для этого прибегали к дроблению хозяйства, зачастую к фиктивных.
Только по Пачелмскому району в 1948 году по 36 колхозам было установлено 187 фактов незаконного увеличения приусадебных участков, общей площадью 18 гектаров. Государство всеми силами боролось с этим, но на протяжении всего исследуемого периода явление такого характера не прекратилось, - несмотря на боязнь перед уголовной ответственностью, продолжали в обход закона увеличивать свои участки. Зачастую захват общественной земли был вынужденным шагом колхозников, так как именно приусадебное хозяйство кормило семьи, позволяло им производить продукцию в объёмах, дававших возможность её реализовать и на вырученные деньги закупить промышленные товары и бытовую утварь.
Поэтому количество колхозных дворов в 1947 году увеличилось по сравнению с 1940 годом на 8,6 %. Увеличился размер посевов личного пользования: - в целом на 18,6%, по зерновым на 47,1%. Численность крупного рогатого скота (КРС) увеличилась в 3,5 раза – была больше чем в общественном хозяйстве, овец в 2 раза. На 100 колхозных дворов по области на 1.1.1941 года было у колхозников 78 годов КРС, а на 1.1.1948 года уже 105 голов, тогда как за колхозами числилось на 1.1.1941 года было 45 голов, а на 1.1.1948 года – 33 головы.
К концу 1940х годов выдача зерна на трудодень оставалась на весьма низком уровне, не достигая уровня 1940 года – сократилась в 2,5 раза.
Символическая оплата труда в колхозах приводила к тому, что экономического интереса работать на «государство» у крестьян не было. Колхозники с гораздо большим энтузиазмом предпочитали работать в личных подсобных хозяйствах. Государство вынуждено было мириться с «частно собственническими инстинктами» селян, (возможно ожидали социального взрыва), но…не долго.
В 1948 году последовало правительственное решение – на 30% был увеличен сельскохозяйственный налог. Им облагались теперь не только скот и посевы, но и фруктовые деревья, и птица.
В 1952 году сельхозналог налог был повышен ещё на 15,6%, что естественным образом не лучшим образом сказалось на материальном благополучии сельчан.
Историк Е.Н. Евсеева пишет: «Колхозник, имевший в хозяйстве корову, свинью, двух овец, 0,15 га земли под картофелем и 0,05 га грядок овощей, платил в 1940 г. 100 руб. сельхозналога, а в 1952 г. – уже 1.116 руб.». (Николай Васильевич: - считаю некорректным сравнение налоговой ставки в рублях, поскольку в 1947 году была проведена денежная реформа).
Натуральный налог представлял собой обязательные поставки мяса, шерсти, молока, яиц, картофеля и пр. – фактически это был оброк. Причём не имело значения, есть ли в хозяйстве живность вообще (а, к примеру, по состоянию на 1 января 1950 никакого скота не имели 15,2% ЛПХ (личное подсобное хозяйство). В результате «бескоровные» колхозники вынуждены были приобретать мясо на рынке у таких же колхозников по рыночной цене, а затем сдавать его государству бесплатно, в счёт налога. Ко всему годовые нормы сдачи мяса после войны только повышались, и если в 1940-м они составляли 32-45 кг, то в начале 50-х – 40-60 кг.
Грабительскими поборами облагалось буквально всё, даже растущие на приусадебной территории плодовые деревья – поштучно. Чтобы уплатить их, колхознику ничего не оставалось, как продавать на рынке почти всё произведённое в своём хозяйстве (кстати, торговать на городских и сельских базарах, железнодорожных станциях колхозникам разрешалось только при наличии справки о том, что их колхоз полностью выполнил свои обязательства перед государством, а сами они рассчитались по госпоставкам. В противном случае оставалось забивать скот и вырубать насаждения – однако в результате колхозник лишался фактически единственного источника продовольствия для себя и своей семьи.
В это время газеты трубили о снижении цен на некоторые промышленные виды товаров. Судите сами – мог ли сельский житель купить что либо из этих товаров:
10 апреля 1948 года Совет Министров Союза ССР постановил снизить единые государственные розничные цены на следующие товары в среднем:
автомобили легковые «Москвич» на 10%
мотоциклы на 20%
велосипеды на 20%
охотничьи ружья на 15%
швейные машины на 10%
радиоприемники «Рекорд» и «Родина» на 10%
репродукторы динамические на 20%
патефоны на 20%
баяны на 10%
аккордеоны на 12%
фотоаппараты «Москва» на 10%
бинокли театральные на 10%
часы металлические карманные и наручные на 12%
ювелирная серебряная и металлическая галантерея на 20%
ряд товаров широкого потребления из пластмасс на 20%
папиросы, сигары и сигареты на 10%
парфюмерно-косметические товары на 10%
примусы, керогазы и электроплитки на 10%
водка, ликероводочные изделия, вина, и безалкогольные напитки на 20%
икра черная на 10%
икра кетовая на 20%
витамины на 20%[2]
Посмотрите на моих сверстников (фото из интернета):
Вопреки широковещательным заявлениям правительства, что жизнь колхозников, к началу 1950х годов не только не улучшилась, наоборот, тяготы крестьянского существования ещё более возросли.
Таким образом в первые послевоенные годы в колхозной среде Пензенской области наблюдался рост социальной напряжённости, требующий смены стратегии и приоритетов развития сельского хозяйства. В чрезвычайных условиях восстановления послевоенной экономики в аграрной сфере утвердился курс на жёсткую эксплуатацию села, внеэкономическое принуждение крестьянства к труду.»
Как говорится – без комментариев.
Казалось бы, всё рассказал и показал. Но…что-то удерживало от публикации. Несколько дней ушло на раздумья, пока не понял в чём дело – где-то я читал уже о похожей ситуации. Снова раздумья – где же!? Начал просматривать классиков. Вот оно! 1870 год, поэма Н.А. Некрасова «Дедушка», в ней рассказано о том как генерал-старовер после долгой отлучки (изгнания) возвращается в имение, где уже вырос внук, гуляя с которым встречается с местными крестьянами и ведёт с ними беседы, а порой и помогая в работе. Предлагаю три небольших сюжета из поэмы:
Стих 9.
«…Внуку старик замечал: -
Чудо я, Саша, видал:
Горсточку русских сослали
В страшную глушь, за раскол,
Волю да землю им дали; …
…Новое чудо нашли:
Жители хлеб собирали
С прежде бесплодной земли. Дома одни лишь ребята
Да здоровенные псы;
Гуси кричат, поросята
Тычут в корыто носы…»
Стих 11.
Дети до возраста в неге,
Конь – хоть сейчас на завод –
В кованой прочной телеге
Сотню пудов увезёт…
Сыты там кони-то, сыты,
Каждый там сыто живёт,
Тёсом там избы-то крыты,
Ну уж зато и народ!
Взросшие в нравах суровых,
Сами творят они суд,
Рекрутов ставят здоровых,
Трезво и честно живут,
Подати платят до срока,
Только ты им не мешай».
- « Где та деревня?» - «Далеко,
Имя ей: Тарбагатай,
Страшная глушь, за Байкалом…
Так-то голубчик ты мой,
Ты ещё в возрасте малом,
Вспомнишь, как будешь большой…»
Стих 12.
Ну…а покуда подумай,
То ли ты видишь кругом:
Вот он наш пахарь угрюмый,
С тёмным угрюмым лицом:
Лапти, лохмотья, шапчонка,
Рваная сбруя; едва
Тянет косулю клячонка,
С голоду еле жива!
Голоден труженик вечный,
Голоден тоже, божусь!
Эй! Отдохни-ка сердечный!
Я за тебя потружусь!»
Глянул крестьянин с испугом,
Барину плуг уступил,
Дедушка долго за плугом,
Пот отирая, ходил;
Саша за ним торопился, Не успевал догонять:
« Дедушка! Где научился
Ты так отлично пахать?
Точно мужик, управляешь
Плугом, а был генерал!»
_ Вырастешь, Саша, узнаешь,
Как я работником стал!»…
Перечитайте, а кто не читал прочитайте. Не пожалеете.
Надеюсь, что к месту такое окончание.
«С другой стороны , отношение к работе в общественном хозяйстве было далеко непатриотичным – колхозная система находилась в глубоком кризисе и многие люди прикреплённые к колхозному тяглу, предпочитали наиболее радикальный выход из этого кризиса – роспуск колхозов или их радикальной перестройке не только подогревали надежды решительных противников колхозной системы как таковой, но и порождали иллюзии возможных перемен у вполне лояльных и даже верных режиму людей: говорили – «скоро ли распустят колхозы? Если бы не было колхозов, мы жили бы лучше и государству принесли бы больше пользы, все ждут, что распустят армию по домам, а колхозы отменят – такие разговоры встречались в Пензенской области».
Сельчане, конечно же, боялись в открытую заявлять о негативном отношении к колхозу, но оно подтверждалось тем какое количество трудодней вырабатывали колхозники – старались выработать лишь необходимый минимум трудодней, чтобы не попасть под суд, а в дальнейшем не особо утруждая себя работой на общественных полях и фермах.
Некоторые колхозы пытались «ублажить» своих членов колхоза выдавая на трудодни зерно в период хлебосдачи его государству. Не прошло. Колхозники, зная о том, что трудодни выработанные после уборки зерновых останутся без оплаты, уклонялись от работы в колхозе.
«Крестьянина на мякине не проведёшь!» как в народе говорят.
Например, в колхозе им. Сталина, Мокшанского района подлежащее к распределению на трудодни 201 центнер (20,1 тонн) зерна был полностью выдан колхозникам в августе-сентябре. После этого выработка сократилась. Если в сентябре было выработано всего 6713 трудодней, то в октябре 2142 трудодня, в ноябре 616, в итоге под снегом осталась солома (надо полагать не стогованная), обмолот конопли затянулся до февраля.
В области не было ни одного района, где бы в 1947 году выработка на одного трудоспособного колхозника достигала выработки 1940 года.
Укрепление трудовой дисциплины, как и ряд других организационных мероприятий, носили ярко выраженный декларативный характер. В отношении нарушителей, как правило, применялись меры морально-административного воздействия. Диапазон дисциплинарных взысканий был весьма широким: от проведения политической и разъяснительной работы среди колхозников, публичного порицания работников до выселения за пределы области. Последняя , крайняя мера начала применяться после принятия 2 июля 1948 года Президиумом Верховного Совета СССР Указа «О выселении в отдалённые районы лиц, злостно уклоняющихся от трудовой деятельности в сельском хозяйстве и ведущих антиобщественный паразитический образ жизни».
Указ предоставлял право местному руководству решать вопрос о выселении в отдалённые края, главным образом в Сибирь, практически любого человека – не только колхозника, но и единоличника. Решение о выселении принималось на колхозных собраниях и сельских сходах. В памяти крестьян приведение в жизнь этого Указа осталось как «второе раскулачивание». Эта мера применялась только в крайних случаях, но тем не менее по России было изгнано за 3 первых месяца действия Указа 12000 крестьян. Указ этот имел колоссальный запугивающий эффект. Стараясь избежать репрессий, на колхозную работу выходили даже не вполне трудоспособные инвалиды и подростки. Но эта активность не смогла изменить ситуацию в колхозном производстве и ликвидировать его отсталость. Площадь посевов зерновых культур продолжала уменьшаться и к 1948 году сократилась на 27% по сравнению с предвоенным 1940 годом, площадь садов против 1940 года к 1948 году сократилась в 5 раз, уровень агрокультуры возделывания земли оставался чрезвычайно низким.
Ситуацию осложнила засуха 1946 – 1948 годов, как определили последствия этой засухи породили на территории СССР голод около 100 миллионов человек, в следствие чего от голода и болезней погибло более 2 миллионов человек.
Как отмечают исследователи – голод был обусловлен комплексом причин, среди которых отсутствовала причина великих голодовок 1891 – 1892 годов и 1932 – 1933 годов – индустриальная модернизация страны. Считается, что лавными причинами голода стали объективные причины – последствия Великой Отечественной войны и засуха. Хлебозаготовительная кампания 1946 года проводившаяся административно-репрессивными методами (видно из некоторых писем предложенных выше), обусловила снижение трудовой активности колхозников в ходе уборочной страды. Кроме того, пережившие голод 1932 – 1933 годов, хорошо понимали, что их ждёт после государственных заготовок 1946 года, поэтому многие из них, не получившие ни грамма зерна на трудодни ( некоторые всего по 0,25 кг на трудодень, видели это выше), вынуждены были красть его. Собранный продовольственный фонд был примерно вдвое меньше, чем в 1940 году.
Особо отмечается (Кондрашин), что новым явлением в голодной трагедии 1946 – 1948 годов, по сравнению с ситуацией 1932 – 1933 годов, были действия власти по оказанию медицинской помощи голодающему сельскому населению (как рассказывала Мама, мне больному ребёнку никакой медицинской помощи не оказывалось, единственное – присыпка мокнущих мест порошком стрептоцида). Ещё одним отличием было то, что советское правительство , пусть и в незначительных размерах, привлекло средства зарубежных организаций для нужд населения страны. Эта помощь была принята, поскольку исходила от бывших союзников по антигитлеровской коалиции. /…/
Одной из немногих попыток, принятых государством по поддержанию заинтересованности тружениками села в конечном результате трудовой деятельности, было сохранение за крестьянами права «пользования приусадебным участком земли, НО, только при условии максимальной трудовой отдачи в общественном хозяйстве». По Пензенской области размер участка составлял 0,38 га.
Число дворов на селе в первые послевоенные годы возросло, несмотря на сокращение численности населения. Причиной этому было то, что колхозники усиленно стремились увеличить личные участки и для этого прибегали к дроблению хозяйства, зачастую к фиктивных.
Только по Пачелмскому району в 1948 году по 36 колхозам было установлено 187 фактов незаконного увеличения приусадебных участков, общей площадью 18 гектаров. Государство всеми силами боролось с этим, но на протяжении всего исследуемого периода явление такого характера не прекратилось, - несмотря на боязнь перед уголовной ответственностью, продолжали в обход закона увеличивать свои участки. Зачастую захват общественной земли был вынужденным шагом колхозников, так как именно приусадебное хозяйство кормило семьи, позволяло им производить продукцию в объёмах, дававших возможность её реализовать и на вырученные деньги закупить промышленные товары и бытовую утварь.
Поэтому количество колхозных дворов в 1947 году увеличилось по сравнению с 1940 годом на 8,6 %. Увеличился размер посевов личного пользования: - в целом на 18,6%, по зерновым на 47,1%. Численность крупного рогатого скота (КРС) увеличилась в 3,5 раза – была больше чем в общественном хозяйстве, овец в 2 раза. На 100 колхозных дворов по области на 1.1.1941 года было у колхозников 78 годов КРС, а на 1.1.1948 года уже 105 голов, тогда как за колхозами числилось на 1.1.1941 года было 45 голов, а на 1.1.1948 года – 33 головы.
К концу 1940х годов выдача зерна на трудодень оставалась на весьма низком уровне, не достигая уровня 1940 года – сократилась в 2,5 раза.
Символическая оплата труда в колхозах приводила к тому, что экономического интереса работать на «государство» у крестьян не было. Колхозники с гораздо большим энтузиазмом предпочитали работать в личных подсобных хозяйствах. Государство вынуждено было мириться с «частно собственническими инстинктами» селян, (возможно ожидали социального взрыва), но…не долго.
В 1948 году последовало правительственное решение – на 30% был увеличен сельскохозяйственный налог. Им облагались теперь не только скот и посевы, но и фруктовые деревья, и птица.
В 1952 году сельхозналог налог был повышен ещё на 15,6%, что естественным образом не лучшим образом сказалось на материальном благополучии сельчан.
Историк Е.Н. Евсеева пишет: «Колхозник, имевший в хозяйстве корову, свинью, двух овец, 0,15 га земли под картофелем и 0,05 га грядок овощей, платил в 1940 г. 100 руб. сельхозналога, а в 1952 г. – уже 1.116 руб.». (Николай Васильевич: - считаю некорректным сравнение налоговой ставки в рублях, поскольку в 1947 году была проведена денежная реформа).
Натуральный налог представлял собой обязательные поставки мяса, шерсти, молока, яиц, картофеля и пр. – фактически это был оброк. Причём не имело значения, есть ли в хозяйстве живность вообще (а, к примеру, по состоянию на 1 января 1950 никакого скота не имели 15,2% ЛПХ (личное подсобное хозяйство). В результате «бескоровные» колхозники вынуждены были приобретать мясо на рынке у таких же колхозников по рыночной цене, а затем сдавать его государству бесплатно, в счёт налога. Ко всему годовые нормы сдачи мяса после войны только повышались, и если в 1940-м они составляли 32-45 кг, то в начале 50-х – 40-60 кг.
Грабительскими поборами облагалось буквально всё, даже растущие на приусадебной территории плодовые деревья – поштучно. Чтобы уплатить их, колхознику ничего не оставалось, как продавать на рынке почти всё произведённое в своём хозяйстве (кстати, торговать на городских и сельских базарах, железнодорожных станциях колхозникам разрешалось только при наличии справки о том, что их колхоз полностью выполнил свои обязательства перед государством, а сами они рассчитались по госпоставкам. В противном случае оставалось забивать скот и вырубать насаждения – однако в результате колхозник лишался фактически единственного источника продовольствия для себя и своей семьи.
В это время газеты трубили о снижении цен на некоторые промышленные виды товаров. Судите сами – мог ли сельский житель купить что либо из этих товаров:
10 апреля 1948 года Совет Министров Союза ССР постановил снизить единые государственные розничные цены на следующие товары в среднем:
автомобили легковые «Москвич» на 10%
мотоциклы на 20%
велосипеды на 20%
охотничьи ружья на 15%
швейные машины на 10%
радиоприемники «Рекорд» и «Родина» на 10%
репродукторы динамические на 20%
патефоны на 20%
баяны на 10%
аккордеоны на 12%
фотоаппараты «Москва» на 10%
бинокли театральные на 10%
часы металлические карманные и наручные на 12%
ювелирная серебряная и металлическая галантерея на 20%
ряд товаров широкого потребления из пластмасс на 20%
папиросы, сигары и сигареты на 10%
парфюмерно-косметические товары на 10%
примусы, керогазы и электроплитки на 10%
водка, ликероводочные изделия, вина, и безалкогольные напитки на 20%
икра черная на 10%
икра кетовая на 20%
витамины на 20%[2]
Посмотрите на моих сверстников (фото из интернета):
Вопреки широковещательным заявлениям правительства, что жизнь колхозников, к началу 1950х годов не только не улучшилась, наоборот, тяготы крестьянского существования ещё более возросли.
Таким образом в первые послевоенные годы в колхозной среде Пензенской области наблюдался рост социальной напряжённости, требующий смены стратегии и приоритетов развития сельского хозяйства. В чрезвычайных условиях восстановления послевоенной экономики в аграрной сфере утвердился курс на жёсткую эксплуатацию села, внеэкономическое принуждение крестьянства к труду.»
Как говорится – без комментариев.
Казалось бы, всё рассказал и показал. Но…что-то удерживало от публикации. Несколько дней ушло на раздумья, пока не понял в чём дело – где-то я читал уже о похожей ситуации. Снова раздумья – где же!? Начал просматривать классиков. Вот оно! 1870 год, поэма Н.А. Некрасова «Дедушка», в ней рассказано о том как генерал-старовер после долгой отлучки (изгнания) возвращается в имение, где уже вырос внук, гуляя с которым встречается с местными крестьянами и ведёт с ними беседы, а порой и помогая в работе. Предлагаю три небольших сюжета из поэмы:
«…Внуку старик замечал: -
Чудо я, Саша, видал:
Горсточку русских сослали
В страшную глушь, за раскол,
Волю да землю им дали; …
…Новое чудо нашли:
Жители хлеб собирали
С прежде бесплодной земли. Дома одни лишь ребята
Да здоровенные псы;
Гуси кричат, поросята
Тычут в корыто носы…»
Стих 11.
Дети до возраста в неге,
Конь – хоть сейчас на завод –
В кованой прочной телеге
Сотню пудов увезёт…
Сыты там кони-то, сыты,
Каждый там сыто живёт,
Тёсом там избы-то крыты,
Ну уж зато и народ!
Взросшие в нравах суровых,
Сами творят они суд,
Рекрутов ставят здоровых,
Трезво и честно живут,
Подати платят до срока,
Только ты им не мешай».
- « Где та деревня?» - «Далеко,
Имя ей: Тарбагатай,
Страшная глушь, за Байкалом…
Так-то голубчик ты мой,
Ты ещё в возрасте малом,
Вспомнишь, как будешь большой…»
Ну…а покуда подумай,
То ли ты видишь кругом:
Вот он наш пахарь угрюмый,
С тёмным угрюмым лицом:
Лапти, лохмотья, шапчонка,
Рваная сбруя; едва
Тянет косулю клячонка,
С голоду еле жива!
Голоден труженик вечный,
Голоден тоже, божусь!
Эй! Отдохни-ка сердечный!
Я за тебя потружусь!»
Глянул крестьянин с испугом,
Барину плуг уступил,
Дедушка долго за плугом,
Пот отирая, ходил;
Саша за ним торопился, Не успевал догонять:
« Дедушка! Где научился
Ты так отлично пахать?
Точно мужик, управляешь
Плугом, а был генерал!»
_ Вырастешь, Саша, узнаешь,
Как я работником стал!»…
Перечитайте, а кто не читал прочитайте. Не пожалеете.
Надеюсь, что к месту такое окончание.
- Николай Васильевич
- Участник
-
- Сообщений: 401
- Зарегистрирован: 04 дек 2019, 22:02
- Имя:
Re: Бессоновский район, село Полеологово:
Николай Васильевич » 26 фев 2024, 18:51
Впечатлились образом жизни крестьян в «колхозной» деревне?
При этом надо иметь ввиду и то, что были ещё и деревни «совхозные» – т.е. работали как государственное предприятие, с нормированным рабочим днём, с оплатой за выполненную работу, социальными льготами и профсоюзом… Между этими деревнями – две большие разницы.
Необходимо понимать в какие годы написана статья и то к какой «школе» относится автор научной работы предложенной мною, и какая методология изложения материала им применена.
Из многих просмотренных работ, я, в качестве примера взял этот материал, потому, что он построен на документах и материалах Пензенской области. К тому же мне не под силу провести подобный анализ. Посему прошу читателей не ссылаться на мою публикацию, а проработать оригинальный текст.
Время шло, мы росли.
Поделюсь теми отрывочными воспоминаниями из детства, которые отложились в моей памяти и всплывают неожиданно в той или иной жизненной ситуации. Вдруг окажется так, что больше и рассказать-то некому будет о том времени, о том Полеологово.
- Рано, я, научился читать и писать, лет в пять - шесть. Помню писал «письмо» печатными буквами Отцу, который уезжал (как говорили – вербовался) на север, с группой односельчан, на валку леса в Молотов (ныне Пермь), с целью на заработанные деньги привезти оттуда лес для постройки своего дома. Работали там с ранней осени до поздней весны на лесоповале. Заработали. Лес привезли. Это был по всей вероятности 1952 год.
- Помню очень снежную зиму 1953 года. Снега намело столько, что мы катались на салазках с крыши дома. Забирались на крышу по ступенькам сделанным в сугробе. Окна избы откапывали, чтобы свет хоть немного проникал в дом. Были случаи когда через дверь невозможно было выйти из избы – выходили через окно в хлеву, через которое выбрасывали навоз, было с другой стороны дома. Только тогда откапывали вход в дом.
- Помню день когда сообщили о смерти Сталина, и ту панику которая поднялась в доме. В этот день должны были пойти с братом на день рождения к товарищу по уличным играм, Коле Паршину, который приходился и двоюродным братом нашей Маме (их отцы – братья). Отменили день рождения. Жалели, зная о том, что ему купили аппарат ( не помню как он назывался) и несколько диафильмов. Вот только беда – смотреть эти фильмы мог только один человек. Представлял из себя этот аппарат камеру, с одной стороны окуляр с увеличительным стеклом для просмотра, с другой матовое стекло чтобы свет на плёнку попадал равномерно, между ними вкладывалась плёнка, с боку было колёсико для перемещения и кадрирования плёнки, сама плёнка сверху вниз проходила из кассеты в приёмник перед окуляром. Чтобы посмотреть всем, устанавливали кадр, грамотный читал, и передавали прибор друг другу по очереди. Забава – однако!
- Помню и то как меня Отец порол ремнём, зажав мою голову между своих ног, хорошо что штаны на мне оставил. Крепко досталось, и было за что – на морозе, заставил прикоснуться языком к железной скобе братишку. Думаю эта «экзекуция» была применена не столько в качестве наказания, а для профилактики – в назидание. Не помогло. Следующей моей проказой было – взяв клещами длинный гвоздь раскалил его в «голанке» приставил к голове братишки, так чтобы он не видел, и позвал его, с тем расчётом чтобы он повернул голову. Повернулся раскалённый гвоздь угодил в область виска. … снова процедура наказания. Больше таких действий с моей стороны не припоминаю. Зато помнит Брат – оказывается были, но – это уже его воспоминания.
- Вспоминается ледоход на той небольшой речушке, которая была перед домом. При трескании льда стоял такой грохот, что на берег высыпало всё население прилегающих порядков (улиц тогда не было). Льдины дыбились и налезали друг на друга, под их натиском сносило небольшую плотину, которую возводили каждую весну после половодья, до начала полевых работ. Находились смельчаки покататься на льдинах. Без воды нельзя было оставлять село.
- Пошёл в школу уже подготовленным, умея читать и писать. Таким был не только я один, умели тоже самое и мои партнёрши по играм, помните – Тоня Краличкина и Полина Саушкина, а вот Ивану Тарану оказалось не под силу. А учились мы этому исподволь у нашего старшего товарища Жени Калинкина, который пошёл в школу годом ранее, вот при нём–то учились и мы всем школьным премудростям.
- В школе. Школа была только начальная – 4х классная. Нашим первым учителем была Колоскова Антонина Ивановна. В первый класс нас пришло человек 20. Странным образом был построен процесс обучения. В одной классной комнате занимались одновременно два класса – четвёртый на одном ряду ( их было несколько человек, рождённых в военные годы) и мы, первоклассники - на другом ряду. Антонина Ивановна давала задание одним и занималась с другими и так далее. Иногда возникала интересная ситуация – некоторые из нас, первоклассники, справлялись с заданием быстрее старших товарищей. Те злились, но не третировали нас. Во втором классе нас учил уже Иван Васильевич Тюнников, Антонина Ивановна, его жена, тяжело заболела и умерла, у них остался малолетний сын. Проживали они в комнате при школе. До этого Иван Васильевич работал инспектором в районном отделе образования. Так он и осел в Полеологово обучая несколько поколений детей. Я же благодарен ему за то, что он смог мне поставить почерк за счёт правильного «хвата» ручки, рука не устаёт при длительном писании текста. Я наблюдал за многими, кто и как держит ручки при писании, такого как у меня не встретил ни разу. Конечно и такой дисциплине как чистописание, перьевой ручкой с пером №11 или пером «лягушка» чернилами из чернильницы «непроливашки».
Для тепла в холодное время года в классах стояли «голанки» отапливаемые дровами.
Освещение от керосиновых ламп.
- А вот октябрятскую, пионерскую и общественную жизнь в школе не помню вовсе. Толи малоактивным был, толи не принимал участия вовсе. Не помню и всё тут. Помню лишь небольшой сюжет – придя 1 сентября 1954 года в первый класс, не смог сообразить куда пристроить портфель. Крышки парт тогда не откидывались, и не было видно той ниши под крышкой. Другие-то догадались, а я нет, долго сидел во мне этот комплекс. И вообще – очень стеснительным рос.
Если до школы детство было беззаботным, то теперь появились и обязанности по хозяйству. В основном летом. Надо было стеречь цыплят от нападок коршунов – завидев которых высоко в небе надлежало подойти к загону, где были цыплятки с клушкой, размахивать руками и громко кричать. На крик подтягивался и братишка – кричали и размахивали уже вдвоём.
Как сейчас я себе представляю, были проблемы с дровами. Леса рядом с деревней нет, делянки под вырубку леса на дрова, колхозу, давали далеко в лесах за Сурой, машин для вывоза не хватало, да и купить лес на дрова мог не каждый. Поэтому за лето многие старались запастись кизяком, который делали из навоза скопившегося за зиму от скота. Во многих дворах имелась площадка – ток, которая очищалась от травы, утрамбовывалась и оберегалась от трещин. Такая площадка была и у нас. Вот на ней и формовали кизяк. Родители приходили с работы, делали работы по хозяйству и на закате дня делали несколько замесов для кизяка. Как? Стаскивался навоз рядом с током, образовывали из него нечто вроде круга с ямкой в середине, куда лили воды и добавляя солому, перемешивали вилами до однородной массы, после чего заходили ногами в эту массу и переминали, добавляя понемногу тот или иной «инградиент» для достижения нужной консистенции. Готовую массу закладывали уплотняя в деревянные формы и относили на ток, после небольшой выдержки переворачивали и вытряхивали из формы, получался брикет по форме кирпича. Эти «кирпичи» несколько дней сохли затвердевая. Затвердевшие уже кизяки складывали для окончательной просушки в штабеля конусной формы, тем самым освобождая площадку для следующей партии. Так вот – нам надлежало метёлками подмести начисто площадку. Делали. Топливо хоть и малокалорийное, зато дармовое. Видимо вынуждены были делать, зимы длинные и морозные были, одними дровами не обходились.
- Настоящим наказанием было для нас прополка лука, лука -севка и проса (из которого потом получается пшено) на своём участке. Особенно докучало просо. Хорошо, что им засевался только небольшой участок. Почему-то на нём было больше всего травы, и продёргать её надо было до того, пока у неё не закрепились корни и не выдёргивалась вместе с такими же мелкими ростками проса. Вот и запускали нас- лёгоньких на эту площадку. Хныкали, но делали.
Просо вырастало, жали его серпом, вязали в небольшие снопы, просушивали и переносили на ток. Когда приходила пора обмолота, раскладывали надлежащим образом на полотно укладываемое на земляной ток и молотили вручную цепами. Убирали солому, зерно вениками сметали в кучу, провеивали тем самым удаляя шелуху и мякину и ссыпали в тару для хранения. У Бабки для этого была большая, на несколько вёдер, керамическая корчага. Я спрашивал, почему в эту ёмкость – а чтобы мыши не попортили продукт, и в ней не прогоркнет. А вот где обдирали просо, для того чтобы получить пшено – не знаю.
Так вот, кашу приготовленную из этого пшена помню до сих пор. С топлёным домашним же маслом и сахаром! А ещё было блюдо бедняков – сваренная в русской печке и томлёная в ней же пшённая каша, в которую добавлялось свиное мясо вынутое из щей томлённых в той же печке, порезанное и размятое толкушкой, добавлялось в кашу и перемешивалось (ну это как сейчас с тушёнкой). Тот вкус и запах помню до сих пор – продукты были другими. Сейчас не приготовить.
Мясо тоже от своей-домашней скотины, которых забивали поздней осенью. Скажете, а зачем столько мяса? Очень просто объясняется – чтобы хватило на всю зиму. Хранили это мясо в деревянных кадушках, в которые рядами укладывали мясо пересыпая каждый ряд солью. Кадушки стояли в погребе. Зимой кадушки обкладывали снегом. К весне нижние ряды мяса были – ну очень солёными! Как правило нижние ряды заполняли кусками сала.
- С повышением возраста и работы по хозяйству были другими. Начали строить свой дом. По окончанию дневных работ на стройке, за плотниками, надо было собрать щепки и крупную стружку и сложить под навес – пойдёт на разжигу. Встретить с выпаса скотину, и, беда если куда ни будь её «занесло», бегаешь с хворостиной по деревне в поисках.
- Переехав в новый дом огород нарезали на противоположном конце села, до которого пешком идти минут 30. Подросли ездили на велосипеде, для того чтобы прополоть лук и картошку. Для выращивания бахчевых: капуста, огурцы, помидоры. Был небольшой участок возле дома, где был родничок преобразованный в колодец без сруба, из него брали воду для полива и скоту. Полив был на нашей ответственности.
- Лет в 9-10 помогали тётке (у неё не было детей) в обработке на колхозном поле причитающейся ей «нормы» лука или севка. Очень трудоёмкие культуры! А тем отведённым рядам не было конца. Казалось уходили за горизонт. Работы велись под палящим солнцем. Нашим родителям «норма» не нарезалась, поскольку Отец работал учётчиком в тракторной бригаде, а Мама счетоводом в конторе, им не "нарезали норм" в поле, вот поэтому и помогали тёте – Павловой Пелагее Дмитриевне.
Есть и другие воспоминания – продолжим.
При этом надо иметь ввиду и то, что были ещё и деревни «совхозные» – т.е. работали как государственное предприятие, с нормированным рабочим днём, с оплатой за выполненную работу, социальными льготами и профсоюзом… Между этими деревнями – две большие разницы.
Необходимо понимать в какие годы написана статья и то к какой «школе» относится автор научной работы предложенной мною, и какая методология изложения материала им применена.
Из многих просмотренных работ, я, в качестве примера взял этот материал, потому, что он построен на документах и материалах Пензенской области. К тому же мне не под силу провести подобный анализ. Посему прошу читателей не ссылаться на мою публикацию, а проработать оригинальный текст.
Время шло, мы росли.
Поделюсь теми отрывочными воспоминаниями из детства, которые отложились в моей памяти и всплывают неожиданно в той или иной жизненной ситуации. Вдруг окажется так, что больше и рассказать-то некому будет о том времени, о том Полеологово.
- Рано, я, научился читать и писать, лет в пять - шесть. Помню писал «письмо» печатными буквами Отцу, который уезжал (как говорили – вербовался) на север, с группой односельчан, на валку леса в Молотов (ныне Пермь), с целью на заработанные деньги привезти оттуда лес для постройки своего дома. Работали там с ранней осени до поздней весны на лесоповале. Заработали. Лес привезли. Это был по всей вероятности 1952 год.
- Помню очень снежную зиму 1953 года. Снега намело столько, что мы катались на салазках с крыши дома. Забирались на крышу по ступенькам сделанным в сугробе. Окна избы откапывали, чтобы свет хоть немного проникал в дом. Были случаи когда через дверь невозможно было выйти из избы – выходили через окно в хлеву, через которое выбрасывали навоз, было с другой стороны дома. Только тогда откапывали вход в дом.
- Помню день когда сообщили о смерти Сталина, и ту панику которая поднялась в доме. В этот день должны были пойти с братом на день рождения к товарищу по уличным играм, Коле Паршину, который приходился и двоюродным братом нашей Маме (их отцы – братья). Отменили день рождения. Жалели, зная о том, что ему купили аппарат ( не помню как он назывался) и несколько диафильмов. Вот только беда – смотреть эти фильмы мог только один человек. Представлял из себя этот аппарат камеру, с одной стороны окуляр с увеличительным стеклом для просмотра, с другой матовое стекло чтобы свет на плёнку попадал равномерно, между ними вкладывалась плёнка, с боку было колёсико для перемещения и кадрирования плёнки, сама плёнка сверху вниз проходила из кассеты в приёмник перед окуляром. Чтобы посмотреть всем, устанавливали кадр, грамотный читал, и передавали прибор друг другу по очереди. Забава – однако!
- Помню и то как меня Отец порол ремнём, зажав мою голову между своих ног, хорошо что штаны на мне оставил. Крепко досталось, и было за что – на морозе, заставил прикоснуться языком к железной скобе братишку. Думаю эта «экзекуция» была применена не столько в качестве наказания, а для профилактики – в назидание. Не помогло. Следующей моей проказой было – взяв клещами длинный гвоздь раскалил его в «голанке» приставил к голове братишки, так чтобы он не видел, и позвал его, с тем расчётом чтобы он повернул голову. Повернулся раскалённый гвоздь угодил в область виска. … снова процедура наказания. Больше таких действий с моей стороны не припоминаю. Зато помнит Брат – оказывается были, но – это уже его воспоминания.
- Вспоминается ледоход на той небольшой речушке, которая была перед домом. При трескании льда стоял такой грохот, что на берег высыпало всё население прилегающих порядков (улиц тогда не было). Льдины дыбились и налезали друг на друга, под их натиском сносило небольшую плотину, которую возводили каждую весну после половодья, до начала полевых работ. Находились смельчаки покататься на льдинах. Без воды нельзя было оставлять село.
- Пошёл в школу уже подготовленным, умея читать и писать. Таким был не только я один, умели тоже самое и мои партнёрши по играм, помните – Тоня Краличкина и Полина Саушкина, а вот Ивану Тарану оказалось не под силу. А учились мы этому исподволь у нашего старшего товарища Жени Калинкина, который пошёл в школу годом ранее, вот при нём–то учились и мы всем школьным премудростям.
- В школе. Школа была только начальная – 4х классная. Нашим первым учителем была Колоскова Антонина Ивановна. В первый класс нас пришло человек 20. Странным образом был построен процесс обучения. В одной классной комнате занимались одновременно два класса – четвёртый на одном ряду ( их было несколько человек, рождённых в военные годы) и мы, первоклассники - на другом ряду. Антонина Ивановна давала задание одним и занималась с другими и так далее. Иногда возникала интересная ситуация – некоторые из нас, первоклассники, справлялись с заданием быстрее старших товарищей. Те злились, но не третировали нас. Во втором классе нас учил уже Иван Васильевич Тюнников, Антонина Ивановна, его жена, тяжело заболела и умерла, у них остался малолетний сын. Проживали они в комнате при школе. До этого Иван Васильевич работал инспектором в районном отделе образования. Так он и осел в Полеологово обучая несколько поколений детей. Я же благодарен ему за то, что он смог мне поставить почерк за счёт правильного «хвата» ручки, рука не устаёт при длительном писании текста. Я наблюдал за многими, кто и как держит ручки при писании, такого как у меня не встретил ни разу. Конечно и такой дисциплине как чистописание, перьевой ручкой с пером №11 или пером «лягушка» чернилами из чернильницы «непроливашки».
Для тепла в холодное время года в классах стояли «голанки» отапливаемые дровами.
Освещение от керосиновых ламп.
- А вот октябрятскую, пионерскую и общественную жизнь в школе не помню вовсе. Толи малоактивным был, толи не принимал участия вовсе. Не помню и всё тут. Помню лишь небольшой сюжет – придя 1 сентября 1954 года в первый класс, не смог сообразить куда пристроить портфель. Крышки парт тогда не откидывались, и не было видно той ниши под крышкой. Другие-то догадались, а я нет, долго сидел во мне этот комплекс. И вообще – очень стеснительным рос.
Если до школы детство было беззаботным, то теперь появились и обязанности по хозяйству. В основном летом. Надо было стеречь цыплят от нападок коршунов – завидев которых высоко в небе надлежало подойти к загону, где были цыплятки с клушкой, размахивать руками и громко кричать. На крик подтягивался и братишка – кричали и размахивали уже вдвоём.
Как сейчас я себе представляю, были проблемы с дровами. Леса рядом с деревней нет, делянки под вырубку леса на дрова, колхозу, давали далеко в лесах за Сурой, машин для вывоза не хватало, да и купить лес на дрова мог не каждый. Поэтому за лето многие старались запастись кизяком, который делали из навоза скопившегося за зиму от скота. Во многих дворах имелась площадка – ток, которая очищалась от травы, утрамбовывалась и оберегалась от трещин. Такая площадка была и у нас. Вот на ней и формовали кизяк. Родители приходили с работы, делали работы по хозяйству и на закате дня делали несколько замесов для кизяка. Как? Стаскивался навоз рядом с током, образовывали из него нечто вроде круга с ямкой в середине, куда лили воды и добавляя солому, перемешивали вилами до однородной массы, после чего заходили ногами в эту массу и переминали, добавляя понемногу тот или иной «инградиент» для достижения нужной консистенции. Готовую массу закладывали уплотняя в деревянные формы и относили на ток, после небольшой выдержки переворачивали и вытряхивали из формы, получался брикет по форме кирпича. Эти «кирпичи» несколько дней сохли затвердевая. Затвердевшие уже кизяки складывали для окончательной просушки в штабеля конусной формы, тем самым освобождая площадку для следующей партии. Так вот – нам надлежало метёлками подмести начисто площадку. Делали. Топливо хоть и малокалорийное, зато дармовое. Видимо вынуждены были делать, зимы длинные и морозные были, одними дровами не обходились.
- Настоящим наказанием было для нас прополка лука, лука -севка и проса (из которого потом получается пшено) на своём участке. Особенно докучало просо. Хорошо, что им засевался только небольшой участок. Почему-то на нём было больше всего травы, и продёргать её надо было до того, пока у неё не закрепились корни и не выдёргивалась вместе с такими же мелкими ростками проса. Вот и запускали нас- лёгоньких на эту площадку. Хныкали, но делали.
Просо вырастало, жали его серпом, вязали в небольшие снопы, просушивали и переносили на ток. Когда приходила пора обмолота, раскладывали надлежащим образом на полотно укладываемое на земляной ток и молотили вручную цепами. Убирали солому, зерно вениками сметали в кучу, провеивали тем самым удаляя шелуху и мякину и ссыпали в тару для хранения. У Бабки для этого была большая, на несколько вёдер, керамическая корчага. Я спрашивал, почему в эту ёмкость – а чтобы мыши не попортили продукт, и в ней не прогоркнет. А вот где обдирали просо, для того чтобы получить пшено – не знаю.
Так вот, кашу приготовленную из этого пшена помню до сих пор. С топлёным домашним же маслом и сахаром! А ещё было блюдо бедняков – сваренная в русской печке и томлёная в ней же пшённая каша, в которую добавлялось свиное мясо вынутое из щей томлённых в той же печке, порезанное и размятое толкушкой, добавлялось в кашу и перемешивалось (ну это как сейчас с тушёнкой). Тот вкус и запах помню до сих пор – продукты были другими. Сейчас не приготовить.
Мясо тоже от своей-домашней скотины, которых забивали поздней осенью. Скажете, а зачем столько мяса? Очень просто объясняется – чтобы хватило на всю зиму. Хранили это мясо в деревянных кадушках, в которые рядами укладывали мясо пересыпая каждый ряд солью. Кадушки стояли в погребе. Зимой кадушки обкладывали снегом. К весне нижние ряды мяса были – ну очень солёными! Как правило нижние ряды заполняли кусками сала.
- С повышением возраста и работы по хозяйству были другими. Начали строить свой дом. По окончанию дневных работ на стройке, за плотниками, надо было собрать щепки и крупную стружку и сложить под навес – пойдёт на разжигу. Встретить с выпаса скотину, и, беда если куда ни будь её «занесло», бегаешь с хворостиной по деревне в поисках.
- Переехав в новый дом огород нарезали на противоположном конце села, до которого пешком идти минут 30. Подросли ездили на велосипеде, для того чтобы прополоть лук и картошку. Для выращивания бахчевых: капуста, огурцы, помидоры. Был небольшой участок возле дома, где был родничок преобразованный в колодец без сруба, из него брали воду для полива и скоту. Полив был на нашей ответственности.
- Лет в 9-10 помогали тётке (у неё не было детей) в обработке на колхозном поле причитающейся ей «нормы» лука или севка. Очень трудоёмкие культуры! А тем отведённым рядам не было конца. Казалось уходили за горизонт. Работы велись под палящим солнцем. Нашим родителям «норма» не нарезалась, поскольку Отец работал учётчиком в тракторной бригаде, а Мама счетоводом в конторе, им не "нарезали норм" в поле, вот поэтому и помогали тёте – Павловой Пелагее Дмитриевне.
Есть и другие воспоминания – продолжим.
Последний раз редактировалось Николай Васильевич 28 фев 2024, 10:56, всего редактировалось 1 раз.
- expedT
-
- Сообщений: 1184
- Зарегистрирован: 16 ноя 2014, 16:11
- Откуда: Пенза
- Имя: Татьяна Белявская
Re: Бессоновский район, село Полеологово:
expedT » 27 фев 2024, 21:29
Интересно рассказываете, ждём продолжения! Я росла в городе, родственников в деревне не было, лето проводили в лесу, в деревню только изредка ходили за продуктами, поэтому деревенскую жизнь очень плохо представляю. Большинство одноклассников на лето разъезжались в деревни к бабушкам. Наш жилой район "ближнее Арбеково" был построен в конце 1960-х - начале 1970-х, квартиры, в основном, давали работникам заводов - выходцам из сельской местности. А мои родители приехали в Пензу из других регионов.
Сообщений: 27
• Страница 1 из 3 • 1, 2, 3
Вернуться в История городов, сёл и деревень Пензенского края
Кто сейчас на форуме
Сейчас этот форум просматривают: Yandex [Bot] и гости: 45