Оторма Земетчинского района

[expedT]

Общие сведения по истории села есть на сайте Полубоярова http://suslony.ru/Penzagebiet/zemetch2.htm
Не буду повторяться, а здесь хочу привести воспоминания об одном эпизоде из жизни этого села, на которые я, как обычно, случайно наткнулась в интернете.

http://www.domarchive.ru/chronica/307

ДЕТСКАЯ КОЛОНИЯ в Тамбовской губернии
в период Гражданской войны (1918-1920 )
Воспоминания Т.Ю. Коробьиной. 1974 г.

В ноябре 1918 года мы с мамой выехали из Москвы в Тамбовскую губернию, где находились две детские колонии для детей-беженцев из Западных губерний. Там мы испытали все «прелести» Гражданской войны: налёты банд, голод, сыпной тиф. Колония размещалась в двух усадьбах, в Воронцовке и Знаменке, и маме приходилось ходить и ездить туда и сюда. Надежды на безопасность не оправдались, потому что уже через полгода Тамбовская губерния оказалась «прифронтовой зоной» — с юга наступали деникинцы. Из-за этого колония переехала подальше от фронта, в Оторму. Мне в ту пору было 7-8 лет, маме — 34-35.
<...>
мама моя тоже была там и доктором, и воспитательницей, и вообще «тетей Ниной»
<...>
нас отвезли в Моршанский уезд в село Оторму, где тоже поселили в бывшем помещичьем доме.

ЗАМЕТЧИНО — ОТОРМА.

До нас в этом доме обитал еще какой-то детский дом. Но в нем что-то случилось: его заведующая, некая Лунина, в чем-то проштрафилась, ее сняли, а ребят распределили по другим домам. Она уехала в Москву, но оставила нам в наследство своего сына, Юрку Лунина, противного избалованного барчонка в бархатном костюме. И с ним его гувернантку, Александру Егоровну Каспарьянц, которая, несмотря на свою армянскую фамилию, учила Юрку французскому языку. Юрка очень скоро приобрел детдомовский вид, а Александра Егоровна старалась, чем могла, быть полезной ребятам. Она читала нам вслух, а желающим преподавала французский язык. И несколько девочек по единственной книжке, бывшей у Александры Егоровны, читали: «le cage», «le chat», «la vache».

Русских букварей не было. Нескольких детей отдали в деревенскую школу и меня тоже, так как я уже давно хорошо читала. Но по арифметике они уже решали какие-то сложные столбики, в которых я ничего не понимала, а объяснять мне не стали. Так я скоро из школы и ушла — уже до Москвы. Но вообще-то с арифметикой у меня всегда были очень напряженные отношения. Проще сказать, я никогда ничего по математике не знала. Но читала много. В Оторме была библиотека, и там я впервые прочитала «Лорда Фаунтлероя» и «Таинственный сад», которых люблю до сих пор. После того, как Александра Егоровна читала нам «Вия», я стала читать сказки Гоголя. Прочитала «Ночь перед Рождеством», «Майскую ночь», «Заколдованное место», еще что-то.

В Оторме мне исполнилось 8 лет. Семь лет мне исполнилось вскоре, после приезда в Воронцовку. И хотя было не до дня рождения, но мама привезла мне подарок еще из Москвы — куклу и коробочку ирисок. А в Оторме заказала мне маленькие санки-салазки и небольшую стопку гречишных блинов. Вообще не было ни разу, чтобы мама не отметила моего дня рождения. При любых обстоятельствах утром 22 ноября у моей кроватки стоял стул, а на нем лежали подарки! Я не ценила этого: казалось, что так и надо и все это происходит само собой.

Как-то темным вечером Александра Егоровна читала нам «Вия». Мы почему-то устроились в огромном пустом зале, она читала при коптилке, а мы все сгрудились вокруг неё. Ужасно страшно было. А потом надо было расходиться по своим комнатам — девочкам налево, а мне направо, так что шла я одна. Но, к моему счастью, недалеко от дверей в зал в коридоре топилась печка. Около неё сидели мальчики, они подтапливали печку и пели песни. Ребята вообще много пели, особенно Ваня Цыган. Не знаю, был ли он цыганёнком, или его прозвали так за его черноту. Песни пели почему-то чаще всего тюремные, но не блатные, а революционные. Например,

По пыльной дороге телега несется,

А в ней по бокам два жандарма сидят.

Сбейте оковы! Дайте мне волю!

Я научу вас свободу любить.

Пели песню с припевом:

«Дин-дон, дин-дон», — слышен звон кандальный.

«Дин-дон, дин-дон» — путь сибирский дальний…

Еще пели:

Как дело измены, как совесть тирана,

Осенняя ночка темна.

Темнее той ночи встает из тумана

Видением мрачным тюрьма.

Но больше всего мне нравилась старая ямщицкая песня:

Степь да степь кругом, путь далёк лежит лежит,

в той степи глухой умирал ямщик…

Так вот, прошла я мимо топящейся печки и мальчиков перед ней, и через несколько шагов подошла к двери нашей с мамой комнаты… У нас тоже топилась печка, но перед нею сидели не мальчики, а девочки, и они занимались серьезным делом — в оловянной ложке растапливали сахарный песок и сироп выливали в бумажные коробочки, чтобы получились леденцы.

Откуда взялся сахарный песок? Дело в том, что недалеко от Отормы был расположен Заметчинский сахарный завод, и он почему-то работал. Вот завод иногда и угощал детдомовцев то пестрыми кусочками постного сахара, то просто песком, который ложечками выдавался к чаю. Но запасливые девочки копили свои «пайки» и делали из них леденцы.

На Рождество завод устроил колонистам елку. Елка была огромная. Поставили ее в том зале, где Александра Егоровна читала нам «Вия». Были и подарки — разные небольшие игрушки. Мне достался клоун на палочке. Еще помню, как уже после Рождества, на какой-то церковный праздник (наверное, Крещение), на реке делали «иордань». Кололи лед большими глыбами, сделали из них аналой, положили молитвенник, и священник читал молитвы. Находились смельчаки, которые голышом лезли в ледяную воду, а потом священник их благословлял…

Можно добавить еще одно, пропущенное мною обстоятельство. Мамонтовцы не только убили Михаила Николаевича, но забрали деньги, которые он вёз из Тамбова для колонии. А потому, мама пишет: «Нам пришлось недели две работать у крестьян на полях, чтобы заработать пищу детям». Вскоре после Рождества, вероятно, в начале февраля, мы с мамой уехали в Москву.

Фото "тёти Нины" тех лет - Анны Евгеньевны Коробьиной. (Это её официальное имя-отчество и фамилия по мужу. Все родственники и друзья звали её Ниной, а девичья фамилия была Белявская.)


Фото усадьбы из нашего похода в мае 2006 года


Кстати, уже второй раз попадается вариант названия "Заметчино" - ещё в Топографической карте Пензенской области масштаба 1:200000 на схеме расположения листов (в самой карте "Земетчино").
Это опечатка, или был и такой вариант названия?