История спелеотуризма в Пензе
Сообщений: 24
• Страница 2 из 3 • 1, 2, 3
- Дмитрий Львов
- Участник
-
- Сообщений: 1771
- Зарегистрирован: 12 дек 2014, 00:50
- Имя:
Re: История спелеотуризма в Пензе
Дмитрий Львов » 19 апр 2022, 00:29
.
ГЛАВА 8.
Ноябрь 1985.
Поездка в Конобеевскую пещеру (Рязанская область).
"У нас пещера есть в Сазани,
Но есть пещера и в Рязани ..."
В советские времена вся страна праздновала 7 ноября - день Великой Октябрьской социалистической революции. Это был выходной день, а если взять ещё один-два отгульчика, то можно было в итоге получить небольшие каникулы, в которые можно было пожить в палатке и готовить еду в канах. В этот день сознательные граждане СССР ходили на демонстрацию и втихаря пили водку, спрятавшись от милиции за транспарантом "Слава КПСС", а несознательные типа нас ездили в небольшие походы, прославляя собственные КПСС (Каникулы Пензенской Спелео Секции).
Сидя вечером около костра, мы тоже могли отметить Октябрьский переворот разбавленным спиртом, закусив его макаронами с тушенкой из большого чёрного кана, и затем весело орать под гитару:
"Лезь туда, ребята,
Лезь туда, девчата,
Лезь туда смелее,
Лезь вниз головой!
Мы умрём за Родину
В шкурниках проклятых!
Партия велела -
Она наш рулевой!"
Но это будет уже потом, а на первые свои ноябрьские каникулы наша группа поехала в Рязанскую область в село Конобеево. Это была уже третья наша поездка в это село. Об этом я расскажу чуть ниже.
Село Конобеево на самом деле представляет собой два села. На правом берегу Цны в 15 км к востоку от Шацка расположено село Лесное Конобеево - за этим селом правый берег Цны покрыт лесом. Напротив него на другом берегу Цны находится Польное Конобеево, названное так потому, что вдоль левого берега Цны простираются поля и луга. Два села соединяются друг с другом 220-метровым мостом через р. Цну. Около обоих сёл находятся пещеры-каменоломни, причём около Польного Конобеево находится большая каменоломня, суммарная протяжённость ходов которой составляет более 3000 метров (по современным данным Рязанских спелеостологов около 5000 м, если разобрать все завалы, которыми перекрыты многие ходы). Вход в каменоломню находится в овраге с южной стороны от Польного Конобеева. Этот овраг подходит к реке Цна, и вся пещера вытянута в направлении вдоль левого берега реки. В правом берегу реки около села Лесное Конобеево находится другая пещера-каменоломня, в которой доступно для прохождения всего 200 м ходов, хотя по некоторым данным в ней должно быть 1300 м - опять же, если разобрать все завалы и прокопать все шкуродёры.
Пещера, в которой можно было пройти всего 200 м, конечно нас не интересовала - у нас в области были свои Наровчатская Сканова пещера (590 м) и пещера у села Вирга, на то время пройденная нами почти на 700 м, поэтому нас интересовала только Большая Конобеевская пещера, протяжённость ходов которой по данным тех лет составляла около 3 км. Тогда ещё в природе не существовало ни плана этой пещеры, ни какой-либо определённой достоверной информации о ней. Вся информация была либо в сведениях, поступивших от биологов, изучающих летучих мышей, либо от местных жителей, которые конечно понятия не имели ни о реальных размерах пещеры, ни о приоритетном направлении её ходов. Существовали местные легенды, которые гласили, что большая пещера идёт под рекой Цной и соединяется с малой пещерой на другом её берегу. При этом рассказчиков не смущало, что известняк обязательно имеет трещины, благодаря которым пещера неминуемо была бы затоплена, если бы шла под рекой. Также была другая легенда, согласно которой пещера приходила в подвал сельской церкви, несмотря на то, что пещера исторически была каменоломней для добычи известняка, а вовсе не культовым сооружением. Причём, пещера приходила в подвалы обеих церквей - как и в Польном, так и в лесном Конобеево.
Подобные легенды всегда сопровождают пещеры искусственного происхождения. Так, про подземные ходы под Пензой в своё время рассказывали много баек - в частности, что они соединяли между собой все городские храмы, а также уходили под реку Пензу и далее под Суру (раньше через центр Пензы текла р. Пенза и впадал в Суру ниже Бакунинского моста), и продолжались до какого-то храма в Ахунах. Кроме того, подземные ходы под Пензой непременно должны были проходить под территорией парка им. Белинского и выходить в склон горы под Западной Поляной, чтобы подземные воды, вытекающие из-под самоварника, некоторое расстояние протекали по этим подземным ходам.
Про каменоломню в Вирге ходили байки, что она продолжалась до какого-то храма в Атмисе, и далее до монастыря, который был когда-то на месте посёлка Октябрь. При этом недалеко от Вирги каменоломня должна была заныривать под речку Виришку. Также по некоторым легендам эта пещера тянется до Салолейки и даже далее до Наровчата, проходя под руслами рек Атмис и Мокша, и рядом других небольших рек. Безусловно, если уж на то пошло, эти ходы приходят в подвалы всех храмов от Нижнего Ломова до Наровчата.
Про Наровчатскую пещеру одна из баек гласила, что она продолжалась до села Сканово и приходила под Троице-Сканов монастырь, который раньше тоже был мужским, как и подземный монастырь в Скановой пещере. За отсутствием рек на пути этой пещеры, под которые ей необходимо было заныривать по пути своего следования, было придумано озеро внутри горы, в которой сейчас находится пещера. То есть, такие сказки хотя и сочиняются разными людьми, но воображение у всех работает похоже, и потому сказки получаются похожими. Люди склонны придавать пещерам, особенно если они искусственного происхождения, некий мистический смысл, поэтому пещеры либо должны связывать между собой различные храмы и монастыри, либо быть культовым сооружением, в которых шаманы плясали с бубном, обвешенные черепами животных. Кроме того прохождение пещер должно являться не просто банальным топтанием под землёй, а приводить к каким-то неожиданным результатам, например, к прохождениям под руслами рек, либо по самим руслам подземных рек, отсюда всяческие байки, связывающие пещеры с реками, ручьями и озёрами.
Ещё одно историческое сведение о Конобеево - якобы в 1670 году здесь стоял Степан Разин, ожидая подкрепления, чтобы отсюда наступать на Москву. И по некоторым легендам, в одной из пещер он спрятал награбленные сокровища. В этой легенде нет ничего нового - в Самарской области несколько десятков пещер претендуют на роль хранилища кладов Стеньки Разина. У нас в Пензенской области в Наровчатской и Виргинской пещерах прятал награбленное добро Емельян Пугачёв. Вообще все искусственные пещеры в Среднем и Нижнем Поволжье делятся на два типа - в половине из них делал клады Стенька Разин, а в другой половине - Емелька Пугачёв. Хотя в Саратовской области ещё и злой разбойник Кудеяр.
Теперь немного серьёзной информации о происхождении конобеевских пещер. Рязанскую область с севера на юг пересекает подземный выступ горных пород — Окско-Цнинский вал. Он протягивается по меридиану от Касимова в Тамбовскую область. Ширина этой массивной складки-выступа превышает полсотни километров, и являются эти горные породы известняком - достаточно твёрдой и монолитной породой осадочного происхождения, в то же время имеющей красивый для строительства почти белый цвет камня. Именно в этот каменный монолитный выступ и врезается Ока у Шилово, после чего вынужденно меняет направление под 120 градусов с почти южного на почти северное, и ещё сотню километров петляет до Гуся-Железного, пока известняковый слой не перестаёт заграждать ей путь.
Известняк является карстующейся породой, и везде, где он есть, образуются хотя бы небольшие пещеры. Там, где нет естественных пещер, в известняке вырубались искусственные каменоломни, поскольку из известняка исторически строились здания и им мостились дороги. Пласты известняка не всегда монолитны, а из-за смещений земной коры постепенно дробятся, бьются трещинами, и в конечном итоге быстрее размываются водой, которая заполняет трещины, частично растворяет известняк и прокладывает себе русло. Река Цна протачивала свою долину не просто так, а заполняла глубинный разлом, отделяющий Окско-Цнинский вал от Цнинско-Мокшинской равнины. Разлом этот тянется от Тамбова на север, где его продолжают эксплуатировать Мокша, а затем и Ока. Оттого Цна так упряма в своём направлении. Известняк, образующий Окско-Цнинский вал и Цнинско-Мокшинскую равнину, появился из ила и других растительных и животных останков на дне тропического моря, коим когда-то была Рязанская область.
Известняк издревле добывался людьми для создания каменных строений и пользовался преимуществом по сравнению с песчаником - и по цвету, и по своим прочностным свойствам. Известняковые штольни меньше обваливались, чем песчаниковые, поэтому известняк добывать было менее опасно. В XIX веке в Конобеево уже активно развивался товарный промысел дикого белого камня, который добывали, врубаясь киркой и клином в крутые уступы оврагов и долины Цны. Рабочий люд собирался в артели, добытый камень выволакивали к берегу реки, грузили на суда и транспортировали к местам сбыта. Масштабная добыча сопровождалась образованием подземных полостей: сначала простых галерей, а затем — по мере роста объёмов выработки — всё более разветвлённых лабиринтов.
Так появилась знаменитая Конобеевская каменоломня, рукотворная пещера-штольня, протяжённость подземных ходов которой превышает три тысячи метров. Камень добывали в течение всего XIX столетия вплоть до 20-х годов XX века, пока не наладилось широко производство кирпича, бетона и асфальта. С той поры каменоломню забросили. Стенки оврага постепенно рушились и оплывали. Вход в штольню, ранее вырубленный под рост человека, превратился в узкую щель. Однако пещера, уходящая под усадьбы жителей Польного Конобеево, продолжает о себе напоминать и в настоящее время. Весной талые воды просачиваются в грунт, суглинистые породы, лежащие поверх известняков, набухают, и то здесь, то там в пещере происходят обвалы. Над местом завала в огороде одного из местных жителей в начале текущего века внезапно возникли две внушительных размеров воронки, для ликвидации которых потребовалось то ли четыре, то ли пять «КамАЗов» грунта.
Главной загадкой конобеевских пещер является тот факт: а зачем их вообще нужно было копать, если известняк можно было добывать открытым способом? Это было бы и проще, и безопаснее. Недалеко от Конобеево есть карьер, где известняк как-раз и добывали открытым способом. Сколько сил и времени уходило только на строительство деревянных распорок, поддерживающих потолок пещеры. Сейчас эти распорки уже сгнили, но остатки древесины и следы от них на потолке остались. В то же время слой земли на поверхности небольшой, и лабиринты пещер проходят близко от поверхности, так что по-любому делать карьер было бы проще, чем штольню. Отсюда существует ещё одна легенда, что изначально пещера копалась не старателями, а разбойниками, совершающими отсюда налёты на Рязань и окрестные торговые пути, в том числе на суда, плывущие по Цне.
Интересна информация, которая попалась мне на рязанском сайте "Культурный туризм". Согласно этой статье, добыча камня в Конобеевской каменоломне была начата только в 1910-м году, и продолжалась всего пару-тройку десятилетий. При этом ничего не говорится о том, были ли на этом месте уже какие-то пещеры, или же каменоломня была начата с нуля. Эта информация идёт вразрез с информацией об этой каменоломне на других сайтах.
Примерно с 60-х годов прошлого столетия пещеру посещали рязанские, а возможно и другие биологи, изучающие летучих мышей. Проводивший в пещере работы биолог Цаклин в 1969 году насчитал до 500 особей ушанов, которые занесены в Красную Книгу Рязанской области. Сегодня штольня является единственным местом в регионе, где была достоверно встречена ночница наттерера — редчайший вид рукокрылых, занесённый в Красные книги всех регионов, где только удавалось её встретить.
В 1977 году решением Рязанского облисполкома «О мероприятиях по усилению охраны диких животных и растений, находящихся под угрозой исчезновения», в Конобеевской пещере был создан памятник природы по охране рукокрылых. В настоящее время Конобеевская пещера-штольня является одной из 150 особо охраняемых природных территорий Рязанской области и имеет статус памятника природы как местообитание колонии летучих мышей ушанов.
Однако подземному заповеднику недолго было существовать. В конце 1970-х после несчастного случая с заблудившимися детьми, один из которых, по информации местного населения, погиб от переохлаждения, вход в штольню был засыпан. По другим сведениям того же местного населения, никто в пещере не погиб и вход засыпали не из-за заблудившихся детей, а из-за лисиц, которые поселились в катакомбах, чрезвычайно размножились и стали регулярно таскать крестьянских кур. При этом местные жители не учли то обстоятельство, что лисицы, в отличие от собак и волков, не являются стайными животными и не терпят присутствия своих сородичей на своей территории, поэтому в пещере могла жить максимум одна пара лисиц, у которой в мае-июне могли быть ещё и лисята. Никаких "чрезвычайно размножились" в пещере с одним входом быть не могло.
Как пишут на сайте Рязань-Медиа : "Входной завал вызвал гибель популяции летучих мышей, и после повторного вскрытия пещеры в 1986 году зоологи не обнаружили там ни одной особи. Специальное обследование, проводившееся в декабре 2007 года географами Рязанского госуниверситета имени Сергея Есенина при активном содействии группы «Стикс», позволило обнаружить не менее десяти зимовавших ушанов, что вселяет надежду на повторное заселение рукотворной пещеры. Тогда и был снят исторически первый фильм о Конобеевской каменоломне, ставший частью большого научно-исследовательского проекта «Дикий белый камень».
Заброшенная каменоломня переживает второе рождение и привлекает всё больше гостей. Они приезжают в Польное Конобеево, по подсказкам местных отыскивают направление к нужному оврагу в южной части села. На краю оврага табличка — сигнал о пересечении границы памятника природы".
К написанному хочу добавить, что упомянутое "повторное вскрытие пещеры" произошло не в 1986 г., а в июне 1985-го, то есть нами.
Пензенская группа в составе Веры Цой, Славика Морозова, Володи Полубарова, Тани Гусевой, Нади Ветчинкиной и Наташи Григорьевой приехали сюда в июне очень длинным путём - через Рязань. Потом уже от местных жителей они узнали, что можно было добираться более коротким путём через Моршанск-Шацк. Чтобы найти пещеру, пришлось вступить в контакт с местными жителями. Как выяснилось, лучше этого было не делать - они очень отрицательно отнеслись к идее откопать вход. Пришлось им пообещать, что мы сначала откопаем, а потом обратно закопаем. На этих условиях вход в пещеру был показан.
Володя и Слава достаточно быстро откопали вход в пещеру до проходимых размеров - ползком на животе. Живых летучих мышей в пещере, конечно, не было, ведь вход был закопанным примерно 7-8 лет. Единственная обитавшая в пещере лисица тоже не дотянула до момента своего освобождения, и её скелет был вскоре обнаружен. Участники нашей группы сделали топосъёмку пещеры, двигаясь по её контуру (по периметру ). В тот раз было отснято 600 м ходов. Перед отъездом группы вход в пещеру закопали, но не сильно, чтобы его легко можно было откопать.
Через месяц, в июле, пензенская группа вновь приехала в Конобеево. На этот раз приехали Олег Цой, Вера Цой, Таня Гусева, Лариса Савельева, Марина Боярова, Володя Полубаров и ваш Дима Львов. Добирались новым путём, который был тоже не самый лучший: доехали поездом до Моршанска, затем автобусом до Шацка и уже другим автобусом до Конобеево. Стараясь не попадаться на глаза местным жителям, дошли до пещеры, откопали вход. На этот раз встали лагерем в пещере. Взяли с собой бензиновые примусы и гексогазы, чтобы не
жечь костёр и готовить под землёй. Отсняли ещё 700 м ходов. Уходя, вход опять закопали, но не сильно.
Наконец на 7 ноября мы приехали сюда очень большой группой: Олег Цой, Вера Цой, Надежда Моисеева, Татьяна Гусева, Лариса Савельева, Владимир Полубаров, Дмитрий Львов, Чижухин (А.?) и две новенькие девочки Лена и Наташа. Трое последних с нами больше никуда не ходили, поэтому в их именах не уверен.
Также с нами были три девушки из Саратова: Ульяна Трихачева, Наташа Логинова и Алла Пурясева. Мы их называли "биологическими девочками", поскольку они были студентками биологического факультета Саратовского Государственного Университета, и постоянно искали в пещере какие-то образцы животных и растений, как живых, так и мёртвых.
Мы в третий раз откопали вход в пещеру, но на этот раз не стали его за собой закапывать, не помню точно из каких соображений - то ли из-за летучих мышей, то ли просто поленились. Вообще У Олега было предубеждение, что если где-то существует пещера - то она должна быть доступна для всех, а у меня было убеждение, что если где-то есть пещера - то она должна быть доступна хотя бы для летучих мышей, поэтому идею закопать за собой вход на этот раз никто не одобрил.
Когда мы приехали в Польное Конобеево, то сразу направились в южную часть села, где по информации Олега должен был быть овраг с пещерой. Единственное, что мне запомнилось в селе - это настоящая ветряная мельница, такая же, какими их изображают на исторических картинках. Я раньше никогда не видел ветряные мельницы - это было классно! Не знаю, рабочая это была мельница, или стояла там как памятник архитектуры, а может быть просто её поленились снести, но запомнил я её на всю жизнь.
Овраг мы нашли быстро, но сначала спустились к реке Цне, чтобы оценить все местные достопримечательности. Несмотря на то, что Цна является притоком Мокши, а Мокша в нашем пензенском понятии - маленькая речушка, река выглядело вполне солидно и несла свои воды в далёкий Окско-Мокшинский бассейн. Окунув кончики пальцев в холодные воды Цны и оценив чистоту её воды, пригодную для приготовления пищи, мы пошли по направлению к пещере. Поднимаясь вверх по оврагу, приходилось преодолевать то куртины сухой травянистой растительности и небольшого кустарника, то скатившиеся по склону камни известняка. Иногда попадался всяческий мусор - автомобильные покрышки, сгнившая обувь, ржавые банки из-под краски, доски с согнутыми гвоздями и другие следы цивилизации. Почти в самом верховье оврага мы наткнулись на обнажённый выход известняка с узким лазом подковообразной формы, полностью забитым камнями и глиной. Было понятно, что именно здесь и находился вход в пещеру, засыпанный 6-7 лет назад местными жителями.
Мы переоделись в комбинезоны и приступили к работе. Через полчаса или час проход длиной метра три и высотой 50-60 см был расчищен, за которым оказался просторный зал шириной несколько метров и высотой метра два, если не больше. Мы расчистили ход по верхней его части - сверху была вырубленная в камне арка, а ниже шёл завал. Если бы мы поработали ещё часок, то раскопали бы ход до нормально проходимых размеров, но нас вполне устраивала высота полметра. Сами мы пролазили, рюкзаки пролазили, и каны с водой можно было протащить. Судя по современным описаниям Конобеевской пещеры, ход до сих пор остался такой высоты, и это хорошо. Для спелеологов такие размеры хода вполне приемлемы, но зато они отсекают большую часть любопытных зевак, которые не хотят проявить ни малейшего усердия к прохождению пещеры. Наше глубокое убеждение, что человек, искренне интересующийся пещерами, легко заползёт в них по-пластунски, а кто считает ниже своего достоинства проникать в пещеру таким способом, то ему и незачем туда проникать.
Наши спелеотуристы за время существования Пензенской спелеосекции более десятка раз посещали Наровчатскую Сканову пещеру, чаще с одной, а иногда и с двумя ночёвками, когда вход в неё был высотой полметра, и ни разу нам в пещере не попадались другие посетители. Скорее всего, другие люди пещеру тоже иногда посещали, но их было чрезвычайно мало. Когда монахи прокопали вход в подземный монастырь до полного роста человека, то теперь в сопровождении монаха экскурсии в пещеру бывают чуть ли не ежедневно, иногда даже по несколько экскурсионных групп в день.
_________________Вход в пещеру. Фото с сайта Рязань Медиа https://mediaryazan.ru
________________В правом нижнем углу вход в пещеру. Фото с сайта Рязань Медиа https://mediaryazan.ru
Вход в пещеру примерно в середине фотографии, немного правее центра. Фото с сайта Рязань Медиа https://mediaryazan.ru
Мы забрались в пещеру, затащили рюкзаки, немного огляделись, и в удобном зале установили лагерь. В подобных условиях, где нельзя было разжигать костёр, мы готовили еду на бензиновых примусах. В настоящее время удобнее для этой цели использовать газовые горелки, но в те времена их ещё не было. Возможно, они где-то и были, но достать газ в небольшом объёме было нереально - газ продавался только в больших тяжёлых баллонах. Поэтому у нас в пещерах гудели и жужжали бензиновые примуса, называемые за это жужжание "шмель". Бывало, что они не хотели загораться, а иногда и взрывались - каких только случаев не было. Кроме примусов для приготовление пищи в пещерных условиях мы использовали сухое горючее. Из большой высокой консервной банки делали горелку для сухого горючего, прорезая в банке множество отверстий. На такой горелке котелок грелся медленнее, чем на примусе, но зато вероятность отказов этой системы равнялась нулю, а у бензиновых и газовых горелок она всегда высокая.
Когда с местом лагеря всё было определено, мы принялись за прохождение пещеры. Мне, честно говоря, она не очень понравилась - сильно напоминала Жигулёвские штольни, но только в гораздо меньших объёмах. Ближняя часть пещеры представляла собой огромной ширины залы со множеством широких колонн, превращающих эти залы в лабиринты ходов. Если поглядеть на план пещеры сверху, то он похож на сетку или решётку. В отличие от Виргинской штольни, ходы Конобеевской были слишком правильной формы, что делает её прохождение довольно нудным занятием. Большинство ходов были высотой от полутора до двух метров, шли чаще всего параллельно и перпендикулярно друг другу, как улицы на Васильевском острове в Санкт-Петербурге. В Вирге всё-таки нет такого занудства - там рубили ходы исходя из каких-то других соображений, кроме чисто геометрических. Колонны среди лабиринтов ходов в Виргинской штольне могли быть и треугольной, и пятиугольной, и трапецевидной формы в своём сечении, а в Конобеевской это в основном правильной формы квадраты или прямоугольники. Оживлял прохождение этой штольни только тот факт, что частью ходы обрушились и превратились в шкуродёры или полушкуродёры, по которым приходилось ползать то на четвереньках, то по-пластунски.
Другим приятным моментом в штольне было то, что её стены состояли не только из белых известняков, но включали примеси других камней - песчаника, кремния, ракушечника. Если присмотреться, то на стенах были видны окаменелости древних морских моллюсков - ракушек, белемнитов, аммонитов и т.д. По цвету стены и потолок неоднородные, с преобладанием коричневых и серых тонов в разных местах. В некоторых местах, где через трещины в камне просачивалась влага с поверхности, на стенах и потолке были видны тёмные пятна то ли грибов, то ли какой-то плесени.
Летучих мышей в пещере не было, но попадались их кости и мумифицированные останки. В одном месте попался скелет лисицы. Таким образом закапывание входа местным населением с целью уничтожения полчища лисиц привело к гибели одной лисицы и сотен рукокрылых. Впрочем, в дальнем конце пещеры мы увидели одну или двух живых летучих мышей, что говорило о наличии второго входа в пещеру, пусть даже очень небольшого. Эта часть пещеры проходилась очень трудно и изобиловала шкуродёрами и непроходимыми завалами. Заглядывая в одну из щелей завала, я увидел расширение за ним и довольно низкий ход, по которому летала летучая мышь, потревоженная светом наших фонариков. В наши планы вовсе не входило раскапывание завалов и преодоление особо узких ходов, поэтому второй выход из пещеры мы так и не нашли, и не пытались.
Вечером мы приступили к топосъёмке пещеры и продолжали её делать весь следующий день. Если мне память не изменяет, мы провели в пещере около полутора суток с двумя ночёвками, выходя на поверхность только по особой нужде и за водой. Откуда брали воду - из Цны или из сельского колодца, - я уже не помню. К Цне мы ходили умываться её ледяной водой, стараясь лишний раз не попадаться на глаза местным жителям, поскольку мы не собирались обратно закапывать вход в пещеру.
До нас топосъёмку пещеры никто не делал. В Рязани тогда спелеологов ещё не было, как и в других ближайших городах - в Тамбове и в Саранске, и московские спелеологи ещё не успели добраться до Конобеевских пещер. В начале 90-х кто-то из рязанцев посещал Конобеевскую пещеру, согласно данным с сайта Рязань-Медиа. В 1998 г. в Рязани появилась группа спелеостологов "Стикс" ( спелеостологи, в отличие от спелеологов, интересуются пещерами только искусственного происхождения ), которая в дальнейшем сделала полную топосъёмку обеих Конобеевских пещер, за исключением заваленных ходов. Хотя в Рязани любители пещер появились поздно, после того, когда наши любители уже перестали в них ходить, но зато они там проходят свои местные пещеры чуть ли не по сей день. В частности, члены группы "Стикс" не так давно проводили интересные опыты со временем под землёй, подобные начатым ещё в 1962 г. французом Мишелем Сифром. Так, сравнительно недавно (год они не сообщают) рязанские спелеостологи в количестве 8 человек ушли в Конобеевскую пещеру на двое суток, не имея при этом ни часов, ни телефонов. Часы были только у одного девятого, который периодически опрашивал восьмерых об их представлении о текущем времени, записывал их показания, но в течение двух суток настоящего времени никто из восьми не знал. В результате были подтверждены результаты опытов, полученные Мишелем Сифром 60-ю годами ранее, говорящие о том, что под землёй время замедляется. Когда на самом деле проходило около полутора суток, людям казалось, что прошли всего сутки. Исключение составляло время в моменты тяжёлой и монотонной физической работы при разборке завала - через полчаса работы людям казалось, что они трудятся целый час. У самого Мишеля Сифра после длительного пребывания под землёй без понятия о текущем времени суток и года сформировался строгий 36-часовой режим, когда он неизменно бодрствовал по 24 часа подряд и затем спал по 12 часов, не имея ни малейшего представления о том, сколько он спит и сколько бодрствует на самом деле. При этом он старался подстроить свой режим под земные сутки в 24 часа, наивно полагая, что ему это удалось, и только контролирующие его люди на поверхности знали, что сутки Сифра составляют 36 часов.
_________Фотографии Конобеевской пещеры с сайта группы Команда Кочующие http://komanda-k.ru
Но вернёмся к нашей топосъёмке, которая проводилась в этой пещере впервые. Мы разбились на три группы ( по количеству горных компасов и мерных лент, имеющихся у нас в наличие ). Одну группу возглавил Олег, а другую Вера. Третьей группой были "биологические девочки" из Саратова.
Ваш покорный слуга попал в Верину группу, и ещё пара человек с нами была, боюсь ошибиться кто. Одна группа придерживалась левой стороны пещеры (если смотреть от входа), другая центра и "биологические девочки" правой. Для нумерации пикетов у нас было заготовлено несколько сотен или тысяча бумажек, на каждой из которых был написан номер этой бумажки, то есть пикета. Бумажки раскладывали на каждом пересечении ходов, брали на них азимут и расстояние, причём для скорости один брал азимут, второй смотрел расстояние по мерной ленте, третий вычислял ширину хода, а четвёртый - его высоту. Бумажки за собой не убирали, чтобы дважды не снимать одно и то же. Особо низкие ходы и шкуродёры мы не проходили и не снимали. В дальней части пещеры мы точно делали топосъёмку, потому что я помню живых летучих мышей, а они были только там. Без топосъёмки в дальнюю часть пещеры мы не ходили, поскольку в ней всё было однообразно и смысла ходить далеко не было. Интересно, что ни в одном описании этой пещеры я не встретил никаких упоминаний о наличии в ней второго входа, который несомненно там был, судя по живым летучим мышам.
"Биологические девочки" обнаружили более надёжные признаки второго входа. Летучие мыши в принципе могли залететь в пещеру летом, когда в два наших приезда по два дня вход в пещеру был открыт. Но Ульяна, Алла и Наташа из Саратова нашли кое-что другое. Чтобы не быть голословным, привожу отрывок из отчёта Ульяны Трихачевой о посещении Конобеевской пещеры, который она сделала для Саратовского университета с какой-то научной целью.
"В глинистом грунте в районе 116 пикета нашей группой были найдены некоторые виды беспозвоночных животных, в частности мокрицы Poriellia, кивсяки Julees sp. При рассмотрении под лупой найденных животных была обнаружена пигментация их покрова. Отсюда можно сделать вывод, что животные эти не троглобионты, то есть не представители местной пещерной фауны. А поскольку найдены они были довольно далеко от известного основного входа пещеры, нетрудно было предположить, что рядом должно находиться какое-то сообщение с поверхностью, через которое бы поступало большое количество влаги и света в любое время года, что и способствует выживанию и акклиматизации таких животных в пещерных условиях. . . . Таким образом можно сделать вывод, что при обнаружении таких животных в различных ходах и галереях пещеры, расположенных далеко от известного основного входа, где-то поблизости обязательно имеется выход.
Возможно, при теоретическом открытии выхода из пещеры нельзя руководствоваться только фактом нахождения в исследуемой зоне пигментированных животных. Но ясно одно, что такой факт является одним из самых надёжных".
В проходах кое-где встречались закопченные керосиновыми светильниками или факелами участки стен и потолка, виднелись на стенах полочки-выступы с остатками поражённых коррозией светильников. "Биологические девочки" обнаружили плесневые грибы Mucor и другие в разных частях пещеры.
Вечером мы собирались в лагере, раскладывали пенополиуретановые коврики вокруг примусов, ели, разговаривали и пели под гитару. Не знаю, оглашались ли своды Конобеевской пещеры когда-нибудь раньше звуками музыкальных инструментов и хоровым пением. Хотя возможно, что когда Стенька Разин здесь закапывал свой клад, его подельники-казаки хором распевали на всю пещеру: "Из-за острова на стрежень, на простор речной волны . . .".
Несмотря на романтическую веру во все эти глупости, мы не искали в пещерах кладов Разина и Пугачёва. Как ни странно это может показаться, но мы действительно находили в пещерах клады, которые оказывались закопаны не в земле, а в глубине нас самих. Подспудно мы это понимали, и потому пещеры и вообще походы нас тянули и манили с какой-то тайной неведомой силой, хотя на вопрос "Зачем вам это нужно?" большинство из нас ответили бы не совсем искренне и правдиво. От подобных вопросов всегда хочется отмахнуться и ответить только для того, чтобы любопыствующий побыстрее отстал. Как можно объяснить другому то, чего сам себе не можешь объяснить? Это можно только почувствовать, испытать, но любая попытка выразить эти ощущения в словесной форме будет не правильной.
_______________Вход в пещеру с сайта http://4turista.ru
Таким вот образом мы прошли Конобеевскую пещеру, сделали в ней топографическую съёмку, и в общей сложности, за три поездки, отсняли более 3 км ходов.
Забегая вперёд, ещё скажу, что в марте 1986 года была проведена четвёртая поездка в Конобеевскую пещеру. На этот раз ездили Олег Цой, Лариса Савельева, Марина Боярова, Дима Броварник и ещё два новичка. Трое последних ездили с нашей группой в первый и последний раз. Была проведена топосъёмка оставшейся части пещеры, всего в общей сложности было снято более 3,5 км ходов. Не знаю, были ли сняты все ходы пещеры, за исключением заваленных и очень узких, но карта пещеры была составлена не полностью. По-крайней мере тот её вариант, который есть у меня. Начерчена карта на трёх довольно больших листах миллиметровки и совмещать эти куски между собой можно по-разному, смотря как подогнуть их края.
Конобеевская пещера является самой большой по протяжённости пещерой Рязанской области и наиболее близко расположенной к Пензе из всех протяжённых пещер. По прямой от Пензы до с. Польное Конобеево - 226 км, если добираться на машине - 268 км, и если добираться на автобусах с пересадкой через Шацк - 297 км. Более крупные штольни, чем Конобеевские, находятся в Жигулях в Самарской области, но до них добираться от Пензы более 400 км ( только до Самары 417 км, а до Жигулей выйдет побольше ).
___________В Конобеевской пещере. Фото с сайта Культурный туризм https://culttourism.ru
Подходил к концу 1985 год - первый год существования нашей спелеосекции. В этот год мы совершили 12 больших и малых походов и поездок в пещеры. В этом году наша группа в составе Цой О., Цой В., Скавинский В., Баранова Е., Полубаров В., Моисеева Н., Боярова М. ездила в Сазань в Сердобском районе, где также были рукотворные пещеры (подземный монастырь). Они сделали топосъёмку пещеры и поверхностную съёмку окрестностей. В августе супруги Цои и супруги Вятчины, а также Полубаров и Лёша Кравцов из Оренбурга встретились в пещере Братьев Греве под Куйбышевым, где сделали топосъёмку пещеры, поскольку её плана ни у нас, ни у Вятчина не было. В октябре мы вдвоём с Володей Полубаровым в очередной раз съездили в Наровчатский Сканово-Троицкий подземный монастырь, где совершили попытку раскопать бывший второй вход в пещеру. Этот вход раскопать не удалось, но зато недалеко от первой мы нашли и прошли вторую пещеру длиной 15 м, о существовании которой мы даже не знали.
Пока нас ещё было мало и мы не покоряли серьёзные вершины и глубины, но основы для спелеотуризма в Пензе были заложены. Мы не хватали с неба звёзд, но звёзд на небе нам хватало. Вообще под словом "спелеотуризм" надо понимать не только походы в пещеры, а целый комплекс различных мероприятий, связанных с их нахождением и прохождением, а также ощущением (всего этого) и впечатлением (от всего этого). А впоследствии - воспоминанием обо всём этом.
ГЛАВА 8.
Ноябрь 1985.
Поездка в Конобеевскую пещеру (Рязанская область).
"У нас пещера есть в Сазани,
Но есть пещера и в Рязани ..."
В советские времена вся страна праздновала 7 ноября - день Великой Октябрьской социалистической революции. Это был выходной день, а если взять ещё один-два отгульчика, то можно было в итоге получить небольшие каникулы, в которые можно было пожить в палатке и готовить еду в канах. В этот день сознательные граждане СССР ходили на демонстрацию и втихаря пили водку, спрятавшись от милиции за транспарантом "Слава КПСС", а несознательные типа нас ездили в небольшие походы, прославляя собственные КПСС (Каникулы Пензенской Спелео Секции).
Сидя вечером около костра, мы тоже могли отметить Октябрьский переворот разбавленным спиртом, закусив его макаронами с тушенкой из большого чёрного кана, и затем весело орать под гитару:
"Лезь туда, ребята,
Лезь туда, девчата,
Лезь туда смелее,
Лезь вниз головой!
Мы умрём за Родину
В шкурниках проклятых!
Партия велела -
Она наш рулевой!"
Но это будет уже потом, а на первые свои ноябрьские каникулы наша группа поехала в Рязанскую область в село Конобеево. Это была уже третья наша поездка в это село. Об этом я расскажу чуть ниже.
Село Конобеево на самом деле представляет собой два села. На правом берегу Цны в 15 км к востоку от Шацка расположено село Лесное Конобеево - за этим селом правый берег Цны покрыт лесом. Напротив него на другом берегу Цны находится Польное Конобеево, названное так потому, что вдоль левого берега Цны простираются поля и луга. Два села соединяются друг с другом 220-метровым мостом через р. Цну. Около обоих сёл находятся пещеры-каменоломни, причём около Польного Конобеево находится большая каменоломня, суммарная протяжённость ходов которой составляет более 3000 метров (по современным данным Рязанских спелеостологов около 5000 м, если разобрать все завалы, которыми перекрыты многие ходы). Вход в каменоломню находится в овраге с южной стороны от Польного Конобеева. Этот овраг подходит к реке Цна, и вся пещера вытянута в направлении вдоль левого берега реки. В правом берегу реки около села Лесное Конобеево находится другая пещера-каменоломня, в которой доступно для прохождения всего 200 м ходов, хотя по некоторым данным в ней должно быть 1300 м - опять же, если разобрать все завалы и прокопать все шкуродёры.
Пещера, в которой можно было пройти всего 200 м, конечно нас не интересовала - у нас в области были свои Наровчатская Сканова пещера (590 м) и пещера у села Вирга, на то время пройденная нами почти на 700 м, поэтому нас интересовала только Большая Конобеевская пещера, протяжённость ходов которой по данным тех лет составляла около 3 км. Тогда ещё в природе не существовало ни плана этой пещеры, ни какой-либо определённой достоверной информации о ней. Вся информация была либо в сведениях, поступивших от биологов, изучающих летучих мышей, либо от местных жителей, которые конечно понятия не имели ни о реальных размерах пещеры, ни о приоритетном направлении её ходов. Существовали местные легенды, которые гласили, что большая пещера идёт под рекой Цной и соединяется с малой пещерой на другом её берегу. При этом рассказчиков не смущало, что известняк обязательно имеет трещины, благодаря которым пещера неминуемо была бы затоплена, если бы шла под рекой. Также была другая легенда, согласно которой пещера приходила в подвал сельской церкви, несмотря на то, что пещера исторически была каменоломней для добычи известняка, а вовсе не культовым сооружением. Причём, пещера приходила в подвалы обеих церквей - как и в Польном, так и в лесном Конобеево.
Подобные легенды всегда сопровождают пещеры искусственного происхождения. Так, про подземные ходы под Пензой в своё время рассказывали много баек - в частности, что они соединяли между собой все городские храмы, а также уходили под реку Пензу и далее под Суру (раньше через центр Пензы текла р. Пенза и впадал в Суру ниже Бакунинского моста), и продолжались до какого-то храма в Ахунах. Кроме того, подземные ходы под Пензой непременно должны были проходить под территорией парка им. Белинского и выходить в склон горы под Западной Поляной, чтобы подземные воды, вытекающие из-под самоварника, некоторое расстояние протекали по этим подземным ходам.
Про каменоломню в Вирге ходили байки, что она продолжалась до какого-то храма в Атмисе, и далее до монастыря, который был когда-то на месте посёлка Октябрь. При этом недалеко от Вирги каменоломня должна была заныривать под речку Виришку. Также по некоторым легендам эта пещера тянется до Салолейки и даже далее до Наровчата, проходя под руслами рек Атмис и Мокша, и рядом других небольших рек. Безусловно, если уж на то пошло, эти ходы приходят в подвалы всех храмов от Нижнего Ломова до Наровчата.
Про Наровчатскую пещеру одна из баек гласила, что она продолжалась до села Сканово и приходила под Троице-Сканов монастырь, который раньше тоже был мужским, как и подземный монастырь в Скановой пещере. За отсутствием рек на пути этой пещеры, под которые ей необходимо было заныривать по пути своего следования, было придумано озеро внутри горы, в которой сейчас находится пещера. То есть, такие сказки хотя и сочиняются разными людьми, но воображение у всех работает похоже, и потому сказки получаются похожими. Люди склонны придавать пещерам, особенно если они искусственного происхождения, некий мистический смысл, поэтому пещеры либо должны связывать между собой различные храмы и монастыри, либо быть культовым сооружением, в которых шаманы плясали с бубном, обвешенные черепами животных. Кроме того прохождение пещер должно являться не просто банальным топтанием под землёй, а приводить к каким-то неожиданным результатам, например, к прохождениям под руслами рек, либо по самим руслам подземных рек, отсюда всяческие байки, связывающие пещеры с реками, ручьями и озёрами.
Ещё одно историческое сведение о Конобеево - якобы в 1670 году здесь стоял Степан Разин, ожидая подкрепления, чтобы отсюда наступать на Москву. И по некоторым легендам, в одной из пещер он спрятал награбленные сокровища. В этой легенде нет ничего нового - в Самарской области несколько десятков пещер претендуют на роль хранилища кладов Стеньки Разина. У нас в Пензенской области в Наровчатской и Виргинской пещерах прятал награбленное добро Емельян Пугачёв. Вообще все искусственные пещеры в Среднем и Нижнем Поволжье делятся на два типа - в половине из них делал клады Стенька Разин, а в другой половине - Емелька Пугачёв. Хотя в Саратовской области ещё и злой разбойник Кудеяр.
Теперь немного серьёзной информации о происхождении конобеевских пещер. Рязанскую область с севера на юг пересекает подземный выступ горных пород — Окско-Цнинский вал. Он протягивается по меридиану от Касимова в Тамбовскую область. Ширина этой массивной складки-выступа превышает полсотни километров, и являются эти горные породы известняком - достаточно твёрдой и монолитной породой осадочного происхождения, в то же время имеющей красивый для строительства почти белый цвет камня. Именно в этот каменный монолитный выступ и врезается Ока у Шилово, после чего вынужденно меняет направление под 120 градусов с почти южного на почти северное, и ещё сотню километров петляет до Гуся-Железного, пока известняковый слой не перестаёт заграждать ей путь.
Известняк является карстующейся породой, и везде, где он есть, образуются хотя бы небольшие пещеры. Там, где нет естественных пещер, в известняке вырубались искусственные каменоломни, поскольку из известняка исторически строились здания и им мостились дороги. Пласты известняка не всегда монолитны, а из-за смещений земной коры постепенно дробятся, бьются трещинами, и в конечном итоге быстрее размываются водой, которая заполняет трещины, частично растворяет известняк и прокладывает себе русло. Река Цна протачивала свою долину не просто так, а заполняла глубинный разлом, отделяющий Окско-Цнинский вал от Цнинско-Мокшинской равнины. Разлом этот тянется от Тамбова на север, где его продолжают эксплуатировать Мокша, а затем и Ока. Оттого Цна так упряма в своём направлении. Известняк, образующий Окско-Цнинский вал и Цнинско-Мокшинскую равнину, появился из ила и других растительных и животных останков на дне тропического моря, коим когда-то была Рязанская область.
Известняк издревле добывался людьми для создания каменных строений и пользовался преимуществом по сравнению с песчаником - и по цвету, и по своим прочностным свойствам. Известняковые штольни меньше обваливались, чем песчаниковые, поэтому известняк добывать было менее опасно. В XIX веке в Конобеево уже активно развивался товарный промысел дикого белого камня, который добывали, врубаясь киркой и клином в крутые уступы оврагов и долины Цны. Рабочий люд собирался в артели, добытый камень выволакивали к берегу реки, грузили на суда и транспортировали к местам сбыта. Масштабная добыча сопровождалась образованием подземных полостей: сначала простых галерей, а затем — по мере роста объёмов выработки — всё более разветвлённых лабиринтов.
Так появилась знаменитая Конобеевская каменоломня, рукотворная пещера-штольня, протяжённость подземных ходов которой превышает три тысячи метров. Камень добывали в течение всего XIX столетия вплоть до 20-х годов XX века, пока не наладилось широко производство кирпича, бетона и асфальта. С той поры каменоломню забросили. Стенки оврага постепенно рушились и оплывали. Вход в штольню, ранее вырубленный под рост человека, превратился в узкую щель. Однако пещера, уходящая под усадьбы жителей Польного Конобеево, продолжает о себе напоминать и в настоящее время. Весной талые воды просачиваются в грунт, суглинистые породы, лежащие поверх известняков, набухают, и то здесь, то там в пещере происходят обвалы. Над местом завала в огороде одного из местных жителей в начале текущего века внезапно возникли две внушительных размеров воронки, для ликвидации которых потребовалось то ли четыре, то ли пять «КамАЗов» грунта.
Главной загадкой конобеевских пещер является тот факт: а зачем их вообще нужно было копать, если известняк можно было добывать открытым способом? Это было бы и проще, и безопаснее. Недалеко от Конобеево есть карьер, где известняк как-раз и добывали открытым способом. Сколько сил и времени уходило только на строительство деревянных распорок, поддерживающих потолок пещеры. Сейчас эти распорки уже сгнили, но остатки древесины и следы от них на потолке остались. В то же время слой земли на поверхности небольшой, и лабиринты пещер проходят близко от поверхности, так что по-любому делать карьер было бы проще, чем штольню. Отсюда существует ещё одна легенда, что изначально пещера копалась не старателями, а разбойниками, совершающими отсюда налёты на Рязань и окрестные торговые пути, в том числе на суда, плывущие по Цне.
Интересна информация, которая попалась мне на рязанском сайте "Культурный туризм". Согласно этой статье, добыча камня в Конобеевской каменоломне была начата только в 1910-м году, и продолжалась всего пару-тройку десятилетий. При этом ничего не говорится о том, были ли на этом месте уже какие-то пещеры, или же каменоломня была начата с нуля. Эта информация идёт вразрез с информацией об этой каменоломне на других сайтах.
Примерно с 60-х годов прошлого столетия пещеру посещали рязанские, а возможно и другие биологи, изучающие летучих мышей. Проводивший в пещере работы биолог Цаклин в 1969 году насчитал до 500 особей ушанов, которые занесены в Красную Книгу Рязанской области. Сегодня штольня является единственным местом в регионе, где была достоверно встречена ночница наттерера — редчайший вид рукокрылых, занесённый в Красные книги всех регионов, где только удавалось её встретить.
В 1977 году решением Рязанского облисполкома «О мероприятиях по усилению охраны диких животных и растений, находящихся под угрозой исчезновения», в Конобеевской пещере был создан памятник природы по охране рукокрылых. В настоящее время Конобеевская пещера-штольня является одной из 150 особо охраняемых природных территорий Рязанской области и имеет статус памятника природы как местообитание колонии летучих мышей ушанов.
Однако подземному заповеднику недолго было существовать. В конце 1970-х после несчастного случая с заблудившимися детьми, один из которых, по информации местного населения, погиб от переохлаждения, вход в штольню был засыпан. По другим сведениям того же местного населения, никто в пещере не погиб и вход засыпали не из-за заблудившихся детей, а из-за лисиц, которые поселились в катакомбах, чрезвычайно размножились и стали регулярно таскать крестьянских кур. При этом местные жители не учли то обстоятельство, что лисицы, в отличие от собак и волков, не являются стайными животными и не терпят присутствия своих сородичей на своей территории, поэтому в пещере могла жить максимум одна пара лисиц, у которой в мае-июне могли быть ещё и лисята. Никаких "чрезвычайно размножились" в пещере с одним входом быть не могло.
Как пишут на сайте Рязань-Медиа : "Входной завал вызвал гибель популяции летучих мышей, и после повторного вскрытия пещеры в 1986 году зоологи не обнаружили там ни одной особи. Специальное обследование, проводившееся в декабре 2007 года географами Рязанского госуниверситета имени Сергея Есенина при активном содействии группы «Стикс», позволило обнаружить не менее десяти зимовавших ушанов, что вселяет надежду на повторное заселение рукотворной пещеры. Тогда и был снят исторически первый фильм о Конобеевской каменоломне, ставший частью большого научно-исследовательского проекта «Дикий белый камень».
Заброшенная каменоломня переживает второе рождение и привлекает всё больше гостей. Они приезжают в Польное Конобеево, по подсказкам местных отыскивают направление к нужному оврагу в южной части села. На краю оврага табличка — сигнал о пересечении границы памятника природы".
К написанному хочу добавить, что упомянутое "повторное вскрытие пещеры" произошло не в 1986 г., а в июне 1985-го, то есть нами.
Пензенская группа в составе Веры Цой, Славика Морозова, Володи Полубарова, Тани Гусевой, Нади Ветчинкиной и Наташи Григорьевой приехали сюда в июне очень длинным путём - через Рязань. Потом уже от местных жителей они узнали, что можно было добираться более коротким путём через Моршанск-Шацк. Чтобы найти пещеру, пришлось вступить в контакт с местными жителями. Как выяснилось, лучше этого было не делать - они очень отрицательно отнеслись к идее откопать вход. Пришлось им пообещать, что мы сначала откопаем, а потом обратно закопаем. На этих условиях вход в пещеру был показан.
Володя и Слава достаточно быстро откопали вход в пещеру до проходимых размеров - ползком на животе. Живых летучих мышей в пещере, конечно, не было, ведь вход был закопанным примерно 7-8 лет. Единственная обитавшая в пещере лисица тоже не дотянула до момента своего освобождения, и её скелет был вскоре обнаружен. Участники нашей группы сделали топосъёмку пещеры, двигаясь по её контуру (по периметру ). В тот раз было отснято 600 м ходов. Перед отъездом группы вход в пещеру закопали, но не сильно, чтобы его легко можно было откопать.
Через месяц, в июле, пензенская группа вновь приехала в Конобеево. На этот раз приехали Олег Цой, Вера Цой, Таня Гусева, Лариса Савельева, Марина Боярова, Володя Полубаров и ваш Дима Львов. Добирались новым путём, который был тоже не самый лучший: доехали поездом до Моршанска, затем автобусом до Шацка и уже другим автобусом до Конобеево. Стараясь не попадаться на глаза местным жителям, дошли до пещеры, откопали вход. На этот раз встали лагерем в пещере. Взяли с собой бензиновые примусы и гексогазы, чтобы не
жечь костёр и готовить под землёй. Отсняли ещё 700 м ходов. Уходя, вход опять закопали, но не сильно.
Наконец на 7 ноября мы приехали сюда очень большой группой: Олег Цой, Вера Цой, Надежда Моисеева, Татьяна Гусева, Лариса Савельева, Владимир Полубаров, Дмитрий Львов, Чижухин (А.?) и две новенькие девочки Лена и Наташа. Трое последних с нами больше никуда не ходили, поэтому в их именах не уверен.
Также с нами были три девушки из Саратова: Ульяна Трихачева, Наташа Логинова и Алла Пурясева. Мы их называли "биологическими девочками", поскольку они были студентками биологического факультета Саратовского Государственного Университета, и постоянно искали в пещере какие-то образцы животных и растений, как живых, так и мёртвых.
Мы в третий раз откопали вход в пещеру, но на этот раз не стали его за собой закапывать, не помню точно из каких соображений - то ли из-за летучих мышей, то ли просто поленились. Вообще У Олега было предубеждение, что если где-то существует пещера - то она должна быть доступна для всех, а у меня было убеждение, что если где-то есть пещера - то она должна быть доступна хотя бы для летучих мышей, поэтому идею закопать за собой вход на этот раз никто не одобрил.
Когда мы приехали в Польное Конобеево, то сразу направились в южную часть села, где по информации Олега должен был быть овраг с пещерой. Единственное, что мне запомнилось в селе - это настоящая ветряная мельница, такая же, какими их изображают на исторических картинках. Я раньше никогда не видел ветряные мельницы - это было классно! Не знаю, рабочая это была мельница, или стояла там как памятник архитектуры, а может быть просто её поленились снести, но запомнил я её на всю жизнь.
Овраг мы нашли быстро, но сначала спустились к реке Цне, чтобы оценить все местные достопримечательности. Несмотря на то, что Цна является притоком Мокши, а Мокша в нашем пензенском понятии - маленькая речушка, река выглядело вполне солидно и несла свои воды в далёкий Окско-Мокшинский бассейн. Окунув кончики пальцев в холодные воды Цны и оценив чистоту её воды, пригодную для приготовления пищи, мы пошли по направлению к пещере. Поднимаясь вверх по оврагу, приходилось преодолевать то куртины сухой травянистой растительности и небольшого кустарника, то скатившиеся по склону камни известняка. Иногда попадался всяческий мусор - автомобильные покрышки, сгнившая обувь, ржавые банки из-под краски, доски с согнутыми гвоздями и другие следы цивилизации. Почти в самом верховье оврага мы наткнулись на обнажённый выход известняка с узким лазом подковообразной формы, полностью забитым камнями и глиной. Было понятно, что именно здесь и находился вход в пещеру, засыпанный 6-7 лет назад местными жителями.
Мы переоделись в комбинезоны и приступили к работе. Через полчаса или час проход длиной метра три и высотой 50-60 см был расчищен, за которым оказался просторный зал шириной несколько метров и высотой метра два, если не больше. Мы расчистили ход по верхней его части - сверху была вырубленная в камне арка, а ниже шёл завал. Если бы мы поработали ещё часок, то раскопали бы ход до нормально проходимых размеров, но нас вполне устраивала высота полметра. Сами мы пролазили, рюкзаки пролазили, и каны с водой можно было протащить. Судя по современным описаниям Конобеевской пещеры, ход до сих пор остался такой высоты, и это хорошо. Для спелеологов такие размеры хода вполне приемлемы, но зато они отсекают большую часть любопытных зевак, которые не хотят проявить ни малейшего усердия к прохождению пещеры. Наше глубокое убеждение, что человек, искренне интересующийся пещерами, легко заползёт в них по-пластунски, а кто считает ниже своего достоинства проникать в пещеру таким способом, то ему и незачем туда проникать.
Наши спелеотуристы за время существования Пензенской спелеосекции более десятка раз посещали Наровчатскую Сканову пещеру, чаще с одной, а иногда и с двумя ночёвками, когда вход в неё был высотой полметра, и ни разу нам в пещере не попадались другие посетители. Скорее всего, другие люди пещеру тоже иногда посещали, но их было чрезвычайно мало. Когда монахи прокопали вход в подземный монастырь до полного роста человека, то теперь в сопровождении монаха экскурсии в пещеру бывают чуть ли не ежедневно, иногда даже по несколько экскурсионных групп в день.
_________________Вход в пещеру. Фото с сайта Рязань Медиа https://mediaryazan.ru
________________В правом нижнем углу вход в пещеру. Фото с сайта Рязань Медиа https://mediaryazan.ru
- Конобеево-3.jpg (157.16 KiB) Просмотров: 2201
Вход в пещеру примерно в середине фотографии, немного правее центра. Фото с сайта Рязань Медиа https://mediaryazan.ru
Мы забрались в пещеру, затащили рюкзаки, немного огляделись, и в удобном зале установили лагерь. В подобных условиях, где нельзя было разжигать костёр, мы готовили еду на бензиновых примусах. В настоящее время удобнее для этой цели использовать газовые горелки, но в те времена их ещё не было. Возможно, они где-то и были, но достать газ в небольшом объёме было нереально - газ продавался только в больших тяжёлых баллонах. Поэтому у нас в пещерах гудели и жужжали бензиновые примуса, называемые за это жужжание "шмель". Бывало, что они не хотели загораться, а иногда и взрывались - каких только случаев не было. Кроме примусов для приготовление пищи в пещерных условиях мы использовали сухое горючее. Из большой высокой консервной банки делали горелку для сухого горючего, прорезая в банке множество отверстий. На такой горелке котелок грелся медленнее, чем на примусе, но зато вероятность отказов этой системы равнялась нулю, а у бензиновых и газовых горелок она всегда высокая.
Когда с местом лагеря всё было определено, мы принялись за прохождение пещеры. Мне, честно говоря, она не очень понравилась - сильно напоминала Жигулёвские штольни, но только в гораздо меньших объёмах. Ближняя часть пещеры представляла собой огромной ширины залы со множеством широких колонн, превращающих эти залы в лабиринты ходов. Если поглядеть на план пещеры сверху, то он похож на сетку или решётку. В отличие от Виргинской штольни, ходы Конобеевской были слишком правильной формы, что делает её прохождение довольно нудным занятием. Большинство ходов были высотой от полутора до двух метров, шли чаще всего параллельно и перпендикулярно друг другу, как улицы на Васильевском острове в Санкт-Петербурге. В Вирге всё-таки нет такого занудства - там рубили ходы исходя из каких-то других соображений, кроме чисто геометрических. Колонны среди лабиринтов ходов в Виргинской штольне могли быть и треугольной, и пятиугольной, и трапецевидной формы в своём сечении, а в Конобеевской это в основном правильной формы квадраты или прямоугольники. Оживлял прохождение этой штольни только тот факт, что частью ходы обрушились и превратились в шкуродёры или полушкуродёры, по которым приходилось ползать то на четвереньках, то по-пластунски.
Другим приятным моментом в штольне было то, что её стены состояли не только из белых известняков, но включали примеси других камней - песчаника, кремния, ракушечника. Если присмотреться, то на стенах были видны окаменелости древних морских моллюсков - ракушек, белемнитов, аммонитов и т.д. По цвету стены и потолок неоднородные, с преобладанием коричневых и серых тонов в разных местах. В некоторых местах, где через трещины в камне просачивалась влага с поверхности, на стенах и потолке были видны тёмные пятна то ли грибов, то ли какой-то плесени.
Летучих мышей в пещере не было, но попадались их кости и мумифицированные останки. В одном месте попался скелет лисицы. Таким образом закапывание входа местным населением с целью уничтожения полчища лисиц привело к гибели одной лисицы и сотен рукокрылых. Впрочем, в дальнем конце пещеры мы увидели одну или двух живых летучих мышей, что говорило о наличии второго входа в пещеру, пусть даже очень небольшого. Эта часть пещеры проходилась очень трудно и изобиловала шкуродёрами и непроходимыми завалами. Заглядывая в одну из щелей завала, я увидел расширение за ним и довольно низкий ход, по которому летала летучая мышь, потревоженная светом наших фонариков. В наши планы вовсе не входило раскапывание завалов и преодоление особо узких ходов, поэтому второй выход из пещеры мы так и не нашли, и не пытались.
Вечером мы приступили к топосъёмке пещеры и продолжали её делать весь следующий день. Если мне память не изменяет, мы провели в пещере около полутора суток с двумя ночёвками, выходя на поверхность только по особой нужде и за водой. Откуда брали воду - из Цны или из сельского колодца, - я уже не помню. К Цне мы ходили умываться её ледяной водой, стараясь лишний раз не попадаться на глаза местным жителям, поскольку мы не собирались обратно закапывать вход в пещеру.
До нас топосъёмку пещеры никто не делал. В Рязани тогда спелеологов ещё не было, как и в других ближайших городах - в Тамбове и в Саранске, и московские спелеологи ещё не успели добраться до Конобеевских пещер. В начале 90-х кто-то из рязанцев посещал Конобеевскую пещеру, согласно данным с сайта Рязань-Медиа. В 1998 г. в Рязани появилась группа спелеостологов "Стикс" ( спелеостологи, в отличие от спелеологов, интересуются пещерами только искусственного происхождения ), которая в дальнейшем сделала полную топосъёмку обеих Конобеевских пещер, за исключением заваленных ходов. Хотя в Рязани любители пещер появились поздно, после того, когда наши любители уже перестали в них ходить, но зато они там проходят свои местные пещеры чуть ли не по сей день. В частности, члены группы "Стикс" не так давно проводили интересные опыты со временем под землёй, подобные начатым ещё в 1962 г. французом Мишелем Сифром. Так, сравнительно недавно (год они не сообщают) рязанские спелеостологи в количестве 8 человек ушли в Конобеевскую пещеру на двое суток, не имея при этом ни часов, ни телефонов. Часы были только у одного девятого, который периодически опрашивал восьмерых об их представлении о текущем времени, записывал их показания, но в течение двух суток настоящего времени никто из восьми не знал. В результате были подтверждены результаты опытов, полученные Мишелем Сифром 60-ю годами ранее, говорящие о том, что под землёй время замедляется. Когда на самом деле проходило около полутора суток, людям казалось, что прошли всего сутки. Исключение составляло время в моменты тяжёлой и монотонной физической работы при разборке завала - через полчаса работы людям казалось, что они трудятся целый час. У самого Мишеля Сифра после длительного пребывания под землёй без понятия о текущем времени суток и года сформировался строгий 36-часовой режим, когда он неизменно бодрствовал по 24 часа подряд и затем спал по 12 часов, не имея ни малейшего представления о том, сколько он спит и сколько бодрствует на самом деле. При этом он старался подстроить свой режим под земные сутки в 24 часа, наивно полагая, что ему это удалось, и только контролирующие его люди на поверхности знали, что сутки Сифра составляют 36 часов.
_________Фотографии Конобеевской пещеры с сайта группы Команда Кочующие http://komanda-k.ru
Но вернёмся к нашей топосъёмке, которая проводилась в этой пещере впервые. Мы разбились на три группы ( по количеству горных компасов и мерных лент, имеющихся у нас в наличие ). Одну группу возглавил Олег, а другую Вера. Третьей группой были "биологические девочки" из Саратова.
Ваш покорный слуга попал в Верину группу, и ещё пара человек с нами была, боюсь ошибиться кто. Одна группа придерживалась левой стороны пещеры (если смотреть от входа), другая центра и "биологические девочки" правой. Для нумерации пикетов у нас было заготовлено несколько сотен или тысяча бумажек, на каждой из которых был написан номер этой бумажки, то есть пикета. Бумажки раскладывали на каждом пересечении ходов, брали на них азимут и расстояние, причём для скорости один брал азимут, второй смотрел расстояние по мерной ленте, третий вычислял ширину хода, а четвёртый - его высоту. Бумажки за собой не убирали, чтобы дважды не снимать одно и то же. Особо низкие ходы и шкуродёры мы не проходили и не снимали. В дальней части пещеры мы точно делали топосъёмку, потому что я помню живых летучих мышей, а они были только там. Без топосъёмки в дальнюю часть пещеры мы не ходили, поскольку в ней всё было однообразно и смысла ходить далеко не было. Интересно, что ни в одном описании этой пещеры я не встретил никаких упоминаний о наличии в ней второго входа, который несомненно там был, судя по живым летучим мышам.
"Биологические девочки" обнаружили более надёжные признаки второго входа. Летучие мыши в принципе могли залететь в пещеру летом, когда в два наших приезда по два дня вход в пещеру был открыт. Но Ульяна, Алла и Наташа из Саратова нашли кое-что другое. Чтобы не быть голословным, привожу отрывок из отчёта Ульяны Трихачевой о посещении Конобеевской пещеры, который она сделала для Саратовского университета с какой-то научной целью.
"В глинистом грунте в районе 116 пикета нашей группой были найдены некоторые виды беспозвоночных животных, в частности мокрицы Poriellia, кивсяки Julees sp. При рассмотрении под лупой найденных животных была обнаружена пигментация их покрова. Отсюда можно сделать вывод, что животные эти не троглобионты, то есть не представители местной пещерной фауны. А поскольку найдены они были довольно далеко от известного основного входа пещеры, нетрудно было предположить, что рядом должно находиться какое-то сообщение с поверхностью, через которое бы поступало большое количество влаги и света в любое время года, что и способствует выживанию и акклиматизации таких животных в пещерных условиях. . . . Таким образом можно сделать вывод, что при обнаружении таких животных в различных ходах и галереях пещеры, расположенных далеко от известного основного входа, где-то поблизости обязательно имеется выход.
Возможно, при теоретическом открытии выхода из пещеры нельзя руководствоваться только фактом нахождения в исследуемой зоне пигментированных животных. Но ясно одно, что такой факт является одним из самых надёжных".
В проходах кое-где встречались закопченные керосиновыми светильниками или факелами участки стен и потолка, виднелись на стенах полочки-выступы с остатками поражённых коррозией светильников. "Биологические девочки" обнаружили плесневые грибы Mucor и другие в разных частях пещеры.
Вечером мы собирались в лагере, раскладывали пенополиуретановые коврики вокруг примусов, ели, разговаривали и пели под гитару. Не знаю, оглашались ли своды Конобеевской пещеры когда-нибудь раньше звуками музыкальных инструментов и хоровым пением. Хотя возможно, что когда Стенька Разин здесь закапывал свой клад, его подельники-казаки хором распевали на всю пещеру: "Из-за острова на стрежень, на простор речной волны . . .".
Несмотря на романтическую веру во все эти глупости, мы не искали в пещерах кладов Разина и Пугачёва. Как ни странно это может показаться, но мы действительно находили в пещерах клады, которые оказывались закопаны не в земле, а в глубине нас самих. Подспудно мы это понимали, и потому пещеры и вообще походы нас тянули и манили с какой-то тайной неведомой силой, хотя на вопрос "Зачем вам это нужно?" большинство из нас ответили бы не совсем искренне и правдиво. От подобных вопросов всегда хочется отмахнуться и ответить только для того, чтобы любопыствующий побыстрее отстал. Как можно объяснить другому то, чего сам себе не можешь объяснить? Это можно только почувствовать, испытать, но любая попытка выразить эти ощущения в словесной форме будет не правильной.
_______________Вход в пещеру с сайта http://4turista.ru
Таким вот образом мы прошли Конобеевскую пещеру, сделали в ней топографическую съёмку, и в общей сложности, за три поездки, отсняли более 3 км ходов.
Забегая вперёд, ещё скажу, что в марте 1986 года была проведена четвёртая поездка в Конобеевскую пещеру. На этот раз ездили Олег Цой, Лариса Савельева, Марина Боярова, Дима Броварник и ещё два новичка. Трое последних ездили с нашей группой в первый и последний раз. Была проведена топосъёмка оставшейся части пещеры, всего в общей сложности было снято более 3,5 км ходов. Не знаю, были ли сняты все ходы пещеры, за исключением заваленных и очень узких, но карта пещеры была составлена не полностью. По-крайней мере тот её вариант, который есть у меня. Начерчена карта на трёх довольно больших листах миллиметровки и совмещать эти куски между собой можно по-разному, смотря как подогнуть их края.
Конобеевская пещера является самой большой по протяжённости пещерой Рязанской области и наиболее близко расположенной к Пензе из всех протяжённых пещер. По прямой от Пензы до с. Польное Конобеево - 226 км, если добираться на машине - 268 км, и если добираться на автобусах с пересадкой через Шацк - 297 км. Более крупные штольни, чем Конобеевские, находятся в Жигулях в Самарской области, но до них добираться от Пензы более 400 км ( только до Самары 417 км, а до Жигулей выйдет побольше ).
___________В Конобеевской пещере. Фото с сайта Культурный туризм https://culttourism.ru
Подходил к концу 1985 год - первый год существования нашей спелеосекции. В этот год мы совершили 12 больших и малых походов и поездок в пещеры. В этом году наша группа в составе Цой О., Цой В., Скавинский В., Баранова Е., Полубаров В., Моисеева Н., Боярова М. ездила в Сазань в Сердобском районе, где также были рукотворные пещеры (подземный монастырь). Они сделали топосъёмку пещеры и поверхностную съёмку окрестностей. В августе супруги Цои и супруги Вятчины, а также Полубаров и Лёша Кравцов из Оренбурга встретились в пещере Братьев Греве под Куйбышевым, где сделали топосъёмку пещеры, поскольку её плана ни у нас, ни у Вятчина не было. В октябре мы вдвоём с Володей Полубаровым в очередной раз съездили в Наровчатский Сканово-Троицкий подземный монастырь, где совершили попытку раскопать бывший второй вход в пещеру. Этот вход раскопать не удалось, но зато недалеко от первой мы нашли и прошли вторую пещеру длиной 15 м, о существовании которой мы даже не знали.
Пока нас ещё было мало и мы не покоряли серьёзные вершины и глубины, но основы для спелеотуризма в Пензе были заложены. Мы не хватали с неба звёзд, но звёзд на небе нам хватало. Вообще под словом "спелеотуризм" надо понимать не только походы в пещеры, а целый комплекс различных мероприятий, связанных с их нахождением и прохождением, а также ощущением (всего этого) и впечатлением (от всего этого). А впоследствии - воспоминанием обо всём этом.
Последний раз редактировалось Дмитрий Львов 16 дек 2022, 18:21, всего редактировалось 4 раз(а).
- Дмитрий Львов
- Участник
-
- Сообщений: 1771
- Зарегистрирован: 12 дек 2014, 00:50
- Имя:
Re: История спелеотуризма в Пензе
Дмитрий Львов » 21 июн 2022, 02:41
.
ГЛАВА 9.
Февраль 1986.
Южный Урал.
Пещера Киндерлинская им. 30-летия Победы, пещера Октябрьская.
Шлямбурный крюк лихо выпрыгнул вон -
Я пролетел ещё метр.
Тут только понял, что это не сон,
А подо мной - километр.
Рядом верёвка свободно летит,
Хлопают камни по каске.
А та, что страхует, в оба глядит,
и строит, всё строит мне глазки.
Зима в начале 1986 г. выдалась морозная и малоснежная. Морозы до -30 в те времена были обычным делом и никуда особо ехать не хотелось, но душа звала. У студентов в ВУЗах в январе была сначала зачётная, а затем экзаменационная сессия, которая обычно продолжалась и в первую неделю февраля. Если все зачёты и экзамены удавалось сдать в январе, то в начале февраля получались каникулы на неделю или полторы. У меня с этим дело осбстояло ещё лучше, поскольку я был старостой в своей группе. Мне очень не хотелось быть старостой, но меня выбрали чуть ли не насильно. Вскоре я понял некоторые преимущества своего положения. Моей главной задачей было отмечать в журнале посещений студентов, кто пришёл и кто не пришёл на лекции. Двое из моих друзей-одногруппников прогуливали лекции чаще других, и их в первую очередь я старался по возможности не отмечать в числе отсутствующих. Когда я сам уезжал в пещеры в учебное время, то передавал классный журнал одному из них, и просил, чтобы во время моего отсутствия хотя бы один из них постоянно приходил на лекции. Они умудрялись не отмечать меня даже тогда, когда преподаватель сверял отсутствующих студентов с журналом - вплоть до того, что незаметно подклеивали в журнал маленькую бумажку с буквой "н" (типа того, она была написана в журнале ), а затем её отклеивали. Так что по крайней мере до середины февраля я в институте мог не появляться.
В это время большая группа студентов из Саратова засобиралась на Южный Урал в пещеру Киндерлинскую. Вообще-то первые исследователи этой пещеры в 1975 году назвали её пещерой имени 30-летия Победы, и поэтому в народе обычно называют её просто Победой (имеется ввиду, что в 1974-75 г.г. пещера была пройдена далеко, а вообще она была известна испокон веков). Среди тысяч уральских пещер привычны на слуху только четыре из них: Сумган, Кунгурская, Капова (Шульган-Таш) и Киндерлинская, то есть Победа. Ещё спелеологи знают Октябрьскую пещеру, которую часто путают с более глубокой Октябрьской на Кавказе, на хребте Алек.
Олег Цой каким-то неведомым мне образом постоянно поддерживал связь со спелеологами из Саратова и многих других городов. Как это ему удавалось - это загадка. Домашних телефонов в то время почти ни у кого не было, по-крайней мере у Олега его точно не было. Ходить звонить на переговорный пункт - это была история на весь вечер, даже если нужно было позвонить всего на один номер. Письма от Пензы до Саратова шли дня три-четыре, поэтому если напишешь кому-то письмо - ответное письмо получишь только недели через полторы. Потом в следующем письме что-то переспросишь, что-то уточнишь - и ещё полторы недели жди ответа. Тем не менее Цой мне часто говорил: "Вчера Лёшка Алексеев звонил, позавчера Резван звонил, а на днях ещё Вятчин звонил!" Куда звонили? Телефонов не было ни у того, кто звонил, ни у того, кому звонили. Насколько я помню, у Цоя и на работе телефон был только у начальника, который не очень приветствовал звонки с рабочего телефона по личным вопросам.
Несмотря на это, Цой был в курсе всех событий, творящихся в спелеомире, как у нас в СССР, так и за рубежом. Он связывался и с московскими именитыми спелеологами, и с руководителями спелеоклубов из разных городов, а со своей бывшей саратовской командой тем более - чуть ли не с каждым лично. Если бы мне сейчас удалось перенестись назад в восьмидесятые, то я несомненно выяснил бы этот вопрос. Сейчас у меня телефон с интернетом всегда в кармане, и то мне не удаётся со многими связаться, но почему-то в те времена активность Олега в спелеологическом мире была для нас как нечто само собой разумеющееся, и никто не задавался вопросом: как ему это удаётся?
И вот как-то в январе Олег мне говорит: "Саратовцы под предводительством Инны Сорокиной в феврале едут в Победу на Урал. Не желаешь к ним присоединиться?"
Я говорю: "Конечно, хочу! А кто такая Инна Сорокина?"
Олег мне объяснил, что Инна Сорокина дружила с детства с его женой Верой. Они в школе учились в параллельных классах, вместе ходили в музыкальную школу, затем вместе поступили на геологический факультет Саратовского университета и в 1981 г. вместе пришли в спелеосекцию. Мне показалось, что Олег сейчас скажет, что он даже ухаживал сразу за обеими, настолько они всегда были "вместе". Вера с Инной были настолько неразлучны, что в Саратовской спелеосекции их называли группой "ВераСЫнной", по аналогии с популярной в те годы белорусской группой Верасы.
Тогда Олег говорит: "Может быть кроме Победы залезете ещё в Октябрьскую. Только у неё входной колодец почти сто метров."
Олег поискал верёвку и нашёл стометровую бухту диаметром 10 мм. Недостатком этой верёвки был заводской
брак в одном месте, примерно в самой середине верёвки - в этом месте оплётка была нарушена и из верёвки торчал довольно внушительный пупырь из её ниток. Это место сильно ослабляло прочность верёвки, как сказал Олег - минимум на четверть, а возможно и на треть, и даже вдвое. Но Олег говорил по телефону или переписывался с Инной, она должна захватить вторую стометровую верёвку или же стальной стометровый трос, чтобы иметь две независимые точки опоры для страховки. Для чего я об этом пишу - вы поймёте позже.
Когда речь зашла об Инне, Олег по обыкновению улыбнулся: "С Инной будь осторожнее - она авантюристка. Следи за ней и не давай ей особой воли!".
Я не понял Олега - что значит авантюризм в спелеотуризме? С этим я пока ещё почти не сталкивался. Как я могу не давать воли Инне? Она идёт руководителем саратовской группы, и я практически примыкаю к её группе под её командованием. И вообще Инна в спелеотуризме с 1981 года, а я всего год, и в вертикальных пещерах был всего месяц в своей жизни. Это скорее Инна не будет давать мне воли. Со слов Олега я составил представление об Инне как о какой-то злостной нарушительнице трудовой дисциплины, к тому же физически очень крепкой и прыгучей, пытающейся немедленно покорить все уступы, скалы и щели, которые только попадаются на её пути. При этом, по моим представлениям, она несомненно должна быть худой и жилистой, и, вероятно, накачанной мышцами с ног до головы.
В то время почти никто из наших поехать не мог, и мы поехали вдвоём с Надей Ветчинкиной. Надежда была спортивной девушкой, которая не смогла поехать с нами в августе-сентябре на Алек и Ачибах, и теперь ей предоставилась возможность побывать в большой пещере. Мы должны были доехать до Оренбурга, заехать в гости к братьям Кравцовым, получить от них всю информацию о пещере Киндерлинской имени 30-летия Победы (как до неё добраться и как её проходить), затем дождаться саратовскую группу под предводительством Инны Сорокиной, и всем вместе ехать покорять пещеру.
Приехав в Оренбург, мы сначала немного покружились на троллейбусах по этому достаточно однообразному городу с современной в духе 80-х годов многоэтажной архитектурой, пока не доехали до нужного, как нам показалось, места. Как выяснилось, улицы в Оренбурге бывают очень длинные, и если ты нашёл нужную улицу - это вовсе не означает, что нужный тебе дом будет где-то в этом районе или в этом конце города. Впрочем, и у нас тоже есть длинные улицы, например, Суворова или Проспект Строителей.
В квартире у Кравцовых мы застали только Лёшку. Того самого, про которого я уже писал, как он падал в 40-метровом колодце в шахте Заблудших с далёким еле слышным криком "Отпускай верёвку!" и затем с очень быстро приближающимся криком "Не сра-зу!"
Мы стали его распрашивать про пещеру Победы, как нам до неё добраться и что нас там ждёт, на что он ответил запросто: "Так я с вами поеду и сам вам всё там покажу". Поскольку у Лёши впереди была свободная неделя, он совершенно спонтанно и неожиданно для самого себя решил поехать с нами. У нас была ещё пара часов до встречи с саратовской командой, за которые Лёше нужно было собраться в дорогу, и он начал спешно собирать рюкзак. Никогда ни до, ни после этого я не видел, чтобы рюкзак в серьёзный поход собирали так небрежно и не основательно, я бы даже сказал - необоснованно. Во всём, что касается серьёзного туризма и вообще преодоления трудностей, есть своя система, так сказать, отработанная годами и натёртая мозолями. Ближе всего к спине в рюкзак кладётся что-то мягкое - спальник или пенополиуретановый коврик, чтобы в спину не упирались твёрдые предметы. Чуть дальше от спины располагаются самые тяжёлые вещи - всякое железо: карабины, самохваты, спусковушки, консервные банки и т.д. Это делается для того, чтобы сместить центр тяжести рюкзака как можно ближе к спине - тогда основная нагрузка пойдёт на таз и на ноги, а не на плечи. Дальше всего от спины располагаются самые лёгкие вещи, например, одежда. При этом одежда складывается аккуратно, чтобы занять меньше места. Но Алексей собирал рюкзак не так. Он не клал, а кидал в рюкзак всё, что попадалось ему под руку. Туда летели вперемешку спальник, снаряжение, консервные банки, свитер и всё остальное.
"А вот здесь у меня силидол!" - сказал он, и запулил в рюкзак стеклянную банку с вареньем. У нас Олег Цой категорически запрещал брать в поход стеклянные банки. Всё их содержимое извлекалось и запаковывалось в пластиковые ёмкости, чаще всего из-под стирального порошка, поскольку другой пластиковой посуды с широким горлом и плотно закрывающейся крышкой в те времена не было. Но я полагал, что Лёшка знает, что делает, ведь, в отличие от нас, он уже не раз бывал в Победе. Кроме того, перспектива пить чай с Лёшиным "силидолом" казалось более заманчивой, чем с одними пензенскими сухарями.
Вскоре мы были на оренбуржском вокзале и встретили команду из Саратова. Инна Сорокина оказалась весьма миловидной и вполне женственной девушкой, вовсе не производящей впечатление, что готова кидаться на каждую трудность и опасность на своём пути. Лёша Кравцов тогда её увидел также впервые в жизни, как и я. Ни он, ни она в тот момент даже не подозревали, что через два года она уже станет не Инной Сорокиной, а Инной Кравцовой. Вместе с ней приехала команда саратовских студентов из разных ВУЗов. Их было где-то 12 - 13 человек, точно не помню, из них два или три парня, а остальные девушки. Все, кроме Инны, были новичками и в серьёзную пещеру ехали впервые. С Инной мы тогда легко нашли общий язык и легко находим его и сейчас, спустя 36 лет после нашего знакомства. Я её спросил: "Ты взяла стометровую верёвку или трос на шахту Октябрьская?" Она ответила, что забыла или не нашла. "- Тогда прохождение Октябрьской отпадает, - сказал я, - У меня только одна верёвка и с дефектом посередине!" "- Разумеется!" - ответила Инна, которая вообще не производила впечатление авантюристки, вопреки уверениям Олега Борисыча.
Добравшись поездами и автобусами до Башкирского села Карагаевка, мы пошли пешком по нерасчищенной, но умятой санями заснеженной дороге и через 5 км достигли села Имендяшево, а ещё через пару километров - села Таш-Асты. Далее наш путь пролегал по льду реки Зилим, точнее говоря - по довольно глубокому снегу на льду. Чем удобна заброска в Победу зимой - можно достаточно легко пройти по руслу реки, а не карабкаться по скалам и горам, которые вплотную подступают к самой воде. Хотя в жаркое сухое лето, когда река мелеет, как я читал, бывает можно пройти по берегу и даже проехать на машине чуть-ли не к самой пещере, но такое бывает возможно даже не каждый год.
__________________Наша группа. Из Пензы Дима Львов (слева), Надя Ветчинкина (третья справа), остальные из Саратова.
Пройдя около 6 км по льду, мы увидели слева впадающий в реку мощный ручей, текущий из-под горы с пещерой Октябрьская, и спустя ещё километр ручей Киндерля, рядом с которым и находится пещера Киндерлинская. Мне очень нравилось это название в течение многих-многих лет, пока я не узнал его перевода на русский язык. Как следует предполагать, название пещеры произошло от ручья Киндерля, а название этого ручья переводится как "конопля". Дело в том, что в верховьях этого ручья раньше росли большие заросли конопли, которая в целом не свойственна для лесов Башкирии и вообще для лесов Урала. Объясняется её происхождение тем, что когда-то очень давно, ещё до прихода башкир в эти края, в верховьях этого ручья было поселение какого-то древнего неведомого народа. От домов уже ничего не осталось, даже фундамента, и всё, что осталось - это конопля. Древний народ, который судя по всему был очень весёлый и мудрый, завёз сюда коноплю из дальних краёв, и заложил здесь её плантации, в результате чего ещё сотни лет здесь попадались её отдельные растения. Народ давно обкурился и вымер, либо его весь перебили пришедшие сюда башкиры, любители кислых и медовых хмельных напитков, и лишь по присутствию конопли в горах Зилима можно было догадаться о существовании здесь древнего народа. Наши пензенские спелеотуристы ходили в пещеру Киндерлинскую только в зимнее время, а летом, по описаниям в интернете, здесь собираются толпы народа со всего Урала и из других областей, пьют воду из ручья Киндерля, после чего ходят по пещере и дико хохочут. Пол начальной части пещеры представляет собой сплошной ледник, который тянется по пещере 120 метров и в одном месте около левой стены с ледника уходит колодец - по одним данным в нём 10 метров, по другим - 12, по третьим - 13, 14 и даже 15 метров. В летнее время, поскользнувшись, в этот колодец улетали многие посетители пещеры, причём некоторые из них разбивались насмерть, а некоторые отделывались лёгким испугом. Когда пострадавших вытаскивали из колодца, иногда вполне хватало 10-метровой верёвки, а иногда не хватало и 14-метровой - отсюда возникли столь
противоречивые данные о глубине этого колодца. Вообще в этой пещере много всякого мистического. Например, в привходовой части летом обычна отрицательная температура -12 °С, когда снаружи жара, а зимой бывает положительная, когда снаружи мороз, как это было в нашем случае. Если говорить серьёзно - то конопля здесь не растёт уже по меньшей мере лет 100 или 200, и воду из ручья Киндерля тоже никто не пьёт, поскольку все туристы ставят лагерь глубоко в пещере и добывают воду в районе лагеря. А вот что
касается ледяного колодца, ведущего в грот "Летучий голландец" - всё чистая правда. В большинстве источников его глубина называется как 12 или 14 м, а вот наш пензенский парень как-то спустился в него при помощи 7-метровой верёвки с небольшим падением под конец. Но об этом мы будем говорить гораздо позже, а сейчас вернёмся в февраль 1986-го.
Итак, мы прошли около 7 км по льду Зилима и дошли до ручья Киндерля. Поднявшись вверх по крутому подъёму на пару сотен метров по расстоянию, мы увидели вход в пещеру. Он был очень большой, трапецевидный, шириной 12 и высотой 7 м. Далее шёл крутой спуск вниз по вырубленным во льду ступеням между ледяными колонами, который вскоре перешёл в галерею шириной 12 м. Всю эту галерею занимает ледник с толщиной льда примерно 8 м, который продолжается по галерее на 120 метров, постепенно спускаясь вниз. На леднике стоят ледяные сталагмиты причудливой формы. Мы думали, что они здесь бывают только зимой, а летом тают, и лишь недавно я узнал, что эти сталагмиты вечные и стоят здесь круглый год.
____________________Ледяные сталагмиты в Победе. Фото с сайта il-mira-buljakulova.tourister.ru
____________________Вход в Победу. Фото с сайта vsegda-pomnim.com
_____________________Саратовские спелеологини Света Тихонова и Лена Тимофеева у ледяных сталагмитов
Далее пол галереи немного поднимается и освобождается ото льда. На небольшом удалении от конца ледника у правой стены стоит сталагмит «Снежная королева», высота которой, в зависимости от сезона, колеблется от 3 до 7 м, а диаметр его достигает 3 м. Ровный пол галереи покрыт щебнисто-глинистой смесью со множеством костей крупных и мелких млекопитающих. Порывшись здесь в один из последующих дней, я нашёл довольно интересную кость, которую поначалу принял за чей-то гигантский зуб. Позднее я показал эту
кость Владимиру Юрьевичу Ильину с кафедры биологии в Пензенском Педагогическом Институте (ныне он зав. кафедрой биологии в ПГУ). Он определил её как коготь вымершего пещерного медведя, судя по её размеру.
В 50 м от «Снежной королевы» находится кальцитовый сталагмит «Пагода» высотой 3 и диаметром 0,8 м. Еще через 25 м галерея разветвляется на два хода. Один из них — тупиковый «Лагерный», длиной 60 м, уходит налево по ходу движения вглубь пещеры. Другой начинается на высоте 3 м от пола и идёт вправо наклонно вверх, к шкуродеру "Пылесос". Ближе Лагерного хода от входа в пещеру, также слева, в нижней части ледника, недалеко от сталагмита «Снежная королева» 6-метровый уступ ведёт в грот «Медведицы» длиной 40, шириной 4 и высотой 7 м. Мы спустились с этого уступа по его ледяной стенке, в которой были прорублены своего рода "ступени" для рук и ног. Эти "ступени" представляли собой неглубокие отверстия или впадины (ниши), вырубленные топором в практически вертикальной ледяной стене, и в них можно было вставить носок ботинка или пальцы рук. Без привычки с рюкзаками здесь спускаться было страшно, поэтому мы их опускали на верёвке и в первый раз спускались с верхней страховкой. Позже, когда мы уже привыкли к этому уступу, мы его преодолевали чуть-ли не бегом с разгона. Здесь, в этом так называемом "Гроте медведицы", мы и разбили свой лагерь. На относительно ровном полу грота повсюду росли ледяные сталагмиты толщиной от 10 до 30 см и высотой от 10 см до метра или даже более. Мы поставили палатки, привязывая их растяжки за ледяные сталагмиты и за камни, разожгли бензиновые примуса. Воду добывали очень просто - сшибали ледяной сталагмит ударом топора или ноги, и ставили его в котелок на примусе. В этот раз нам повезло, что у нас были круглые котелки, а не только каны. Толстая сосулька высоко торчала из котелка, но по мере таяния постепенно понижалась. Мы тогда не знали, что эти сосульки здесь "вечные" и думали, что весной они тают, а зимой вновь появляются. Хотя я очень сильно сомневаюсь, что круглый год здесь царит отрицательная температура, как сейчас утверждается на некоторых сайтах. В "гроте медведицы" было много зимующих летучих мышей, некоторые из них при нашем появлении стали перелетать дальше по ходу. Вряд ли они выбрали бы для зимовки место с вечной мерзлотой. То есть, летом эти сосульки должны таять, иначе летучие мышки не проснулись бы на морозе. Хотя и есть некоторые виды рукокрылых, которые могут переносить морозы, но на морозе они могут только спать, а не летать. Колония, расположившаяся здесь на зимовку, могла сюда влететь только при положительной температуре воздуха, и аналогично вылететь весной. Поэтому срубленные нами сталагмиты не могли быть "вечными".
____________________Ледяные сталагмиты в Победе. Фото с сайта vsegda-pomnim.com
Ночью мне с одной стороны спать в палатке было тепло, а с другой стороны холодно. С тёплой стороны всё было понятно - там лежали три девушки, а вот с другой стороны я грешил на то, что камни пещеры были слишком холодные. Когда я утром вылез из палатки, то оказалось, что под напором трёх спящих девушек, жмущихся от холода друг к другу и ко мне, палатка сместилась почти на метр, и мне пришлось упираться всем телом в ледяные сталагмиты, за которые первоначально были привязаны растяжки палатки. Может быть это
произошло потому, что пол в "Гроте медведицы" был не горизонтальным, а наклонным. Воспользовавшись ситуацией, я сказал, что ночью отморозил почки и впредь буду спать только между двумя саратовскими девушками. Если бы вы их видели, то поняли бы, что ни о чём другом в тот момент я даже и думать не мог.
После завтрака мы отправились преодолевать пещеру. Выше я сказал, что через 75 м после "Снежной Королевы" пещера разветвляется, справа ход начинается после уступа высотой 3 м и идёт наклонно вверх к шкуродеру "Пылесос". Уступ в принципе легко преодолевается скалолазанием, но кто-то затащил сюда деревянные доски, и мы поднимались по ним. Вероятно, предполагалось сколотить из досок лестницу, но гвозди взять забыли. Также неясно, зачем тащить доски за несколько километров туда, где растёт много деревьев? Так что много есть белых пятен в истории этой пещеры. По доскам мы забрались вполне себе неплохо. и дошли до Шкуродёра "Пылесос". Он имеет ширину 0,8 и высоту 0,3 м, и продолжается примерно на 2-3 м в длину. В нём дует сильный ветер, из-за которого шкурник получил своё название. Затем ход опять расширяется и полого спускается вниз, при этом небольшие подъёмы лазанием чередуются с такими же спусками. Ход приводит к колодцу глубиной 12 м. Слева по его краю можно пройти лазанием с перилами, но мы не стали заморачиваться и повесили лестницу из троса с алюминиевыми ступеньками. Поначалу мы спускались и поднимались по лестнице с верхней страховкой, а потом сняли верёвку, так как она была нужна в дальней части пещеры, и ходили по лестнице без страховки. В первый день мы хорошо погоняли саратовских студентов по лестнице, так что у некоторых даже получалось при спуске держаться за лестницу только руками, а ногами идти по стене. Как вы понимаете, руководили всем процессом Инна Сорокина, Лёша Кравцов и ваш покорный слуга, и никто из нас не был сторонником жёсткого соблюдения техники безопасности. Здесь очень важно уметь "сечь", как говорится, за всем и за всеми, и принимать то или иное решение по обстоятельствам. Хотя Олег Цой нас учил, что технику безопасности нужно соблюдать строго, где даже в этом нет видимой необходимости, но в данном случае мы не контролировались сверху и могли проявлять свободу
своей дури, образно выражаясь. Что касается верёвки, то у меня была только 100-метровая бухта и тросовая лестница, а саратовцы взяли только одну бухту 20 или 30 м, и поэтому с верёвкой у нас была напряжёнка. В середине 80-х достать верёвку было крайне сложно.
____________________________Прохождение 12-метрового колодца в первый день с верхней страховкой.
Дальше 12-метрового колодца начинается основная часть пещеры, которая не поддаётся описанию. Лёшка водил нас несколько дней по широким ходам и огромным залам, иногда приходилось залезать и в шкуродёры. В пещере было огромное количество натёков - сталактитов и сталагмитов, местами напоминающих трубы органа в католическом храме. Также были несколько озёр, некоторые из которых держались за счёт гурров - кальцитовых перегородок, обрамляющих эти озёра как стенки ванны. Если сломать такую хрупкую перегородку - озеро уйдёт, но мы, конечно, ничего не ломали и не рисовали на стенах никаких надписей, в отличие от некоторых последующих посетителей пещеры.
В пещере было много уступов, проходимых скалолазанием, или рухнувших с потолка глыб, по которым приходилось подниматься. Также был колодец глубиной 20 м и несколько уступов, уходящих вверх также метров на двадцать, за которыми пещера продолжалась. Вообще пещера Победы очень большая и красивая. Для тех, кто мечтает получить от пещеры в первую очередь эстетические впечатления, а также эйфорию
от её масштабности и грандиозности, Киндерлинская пещера является в этом отношении наверное самой предпочтительной. Никакая Новоафонская пещера ей и в подмётки не годится. Тогда, в 1986 году пещера Победы была пройдена на 6700 м. В настоящее время её длина составляет 8130 м, из которых 230 м можно пройти только под водой с аквалангом - это сифон в дальней части пещеры, пройденный в 1993 г. на 230 м в длину и на 48 м в глубину. Общая глубина пещеры составляет 215 метров. Пещера необычна тем, что в ней переплетаются как восходящие, так и низходящие ходы, что отличает её от большинства других. Практически
все остальные пещеры либо только низходящие (не менее 90% естественных пещер), либо только восходящие. Конечно, я не имею ввиду пещеры с несколькими входами, в которые можно войти через нижний вход и затем подняться к верхнему - в пещере Победы есть только один вход.
Если вы хотите получить более полную информацию об этой пещере, вы можете найти ряд её описаний в интернете. Победа настолько большая и разнообразная, что ни в одной даже самой большой статье о ней нет полного её описания. Интересно даже то, что когда какой-то большой специалист по этой пещере, бывший в ней много раз, пишет о ней статью, то почти всегда находится другой специалист, который начинает указывать первому о допущенных в статье ошибках или неточностях.
Некоторые люди посвятили многие годы исследованию этой пещеры, поднимались высоко по стенам и проходили новые ходы, раздалбливали её шкурники или проныривали сифоны. Вообще я считаю, что если человек прожил всю жизнь и при этом ни разу не был высоко в горах или в большой пещере - он потерял полжизни, которую имел возможность прожить, но так и не прожил. Можно смотреть по телевизору о
жизни людей в разных странах на разных континентах, и иметь об этом представление. Можно получить представление о джунглях и лесах, пустынях, степях и морях, просто читая о них книги и смотря передачи по телевизору, как в своё время Жюль Верн имел представление о природе всего мира, никогда не выезжая дальше Парижской библиотеки. Но сколько бы вы не смотрели передачи о высоких горах и больших пещерах, вы даже понятия не будете иметь, что это такое, пока не побываете в них лично. Точнее говоря, ваше
понятие об этом будет весьма иллюзорно и ошибочно, поскольку горы и пещеры постигаются не глазами, а другими органами чувств. Аналогично можно сказать, наверное, ещё и о водном туризме по горным рекам.
Привожу некоторые фотографии пещеры Киндерлинской им. 30-летия Победы с разных сайтов из интернета.
________________________________Фото с сайта vsegda-pomnim.com
________________________________Фото с сайта vsegda-pomnim.com
________________________________Фото с сайта vsegda-pomnim.com
_________________________________Зал Атлантида. Фото с сайта Наш Урал
______________________________Каминный зал. Фото с сайта Наш Урал
_____________________________Классический зал. Фото с сайта Наш Урал
Теперь немного фотографий из нашего похода.
______________________________Света Тихонова, г. Саратов
______________________________Жанна Каледенко, г. Саратов
______________________________Лена Тимофеева и Инна Сорокина. Имя парня не помню.
Первые пару дней мы были в этой пещере в составе пензенской и саратовской групп, а затем пришли ещё два парня из Уфы - спелеолог Игорь и альпинист Николай, который иногда ходил и в пещеры. То ли у них были каникулы, то ли выходные, и они решили на пару дней махнуть в Победу. Они поставили палатку в "Гроте медведицы" рядом с нашей. В это время на поверхности был сильный мороз, а поскольку "Грот медведицы" находится недалеко от входа, то и в нём было не сладко. Игорь и Николай всю ночь покрикивали: "Мужики, дайте нам тётку погреться!" Эти просьбы относились к нам с Лёшкой Кравцовым, поскольку каждый из нас спал в палатке с тремя-четырьмя девушками. Уфимцы почему-то решили, что мы вправе распоряжаться, в какой палатке будет спать та или иная девушка. Я отвечал, типа, что в настоящий момент все тётки заняты. Мы тоже мёрзли, и потому по ночам больше лёжа играли на гитаре и пели, чем спали.
- Долбанный Колотун-бабай! - всю ночь доносилось из уфимской палатки. Я их спросил: "Кто такой Колотун-бабай?"
- Это Дедушка Мороз по башкирски! - ответил Игорь. Я поверил ему, по-крайней мере в то, что по-башкирски "бабай" означает "дедушка". Когда спустя год мы опять собрались в Победу, то судьба сложилась так, что нам несколько дней пришлось пожить в совхозе имени Гафури. Там я как-то обратился к одному пожилому башкиру: "Добрый день, бабай! Не подскажете, где тут можно взять самогон?" Он обиделся на меня и я понял, что ляпнул что-то не то. Пожилой башкир объяснил мне, что словом "бабай" можно обращаться к деду, если он лично тебе является дедом. Если же он не является отцом твоего отца или матери, то существуют другие обращения, и они разные, в зависимости от того, насколько дед старше тебя. Чем больше разница в возрасте, тем почтительнее должно быть обращение. Вообще абстрактно "дед" в смысле как пожилой мужчина по-башкирски будет "картагай", но за глаза любого деда можно называть "бабай", если хочешь подчеркнуть к нему симпатию и уважение. Дед Мороз по-башкирски зовётся "Кыш бабай". Кстати говоря, когда детей пугают
"бабайкой" - "тебя бабайка заберёт" - это выражение пошло из башкирского и татарского языков. Смысл его в том, что дедушка как глава семьи имел самое большое право наказывать непослушных внуков, и в семье никто не имел право ему перечить. По другой версии это выражение появилось ещё во времена набегов Золотой Орды на Русь, и "бабаями" тогда называли всех ординских воинов.
Но вернёмся назад в февраль 1986-го года.
После этого похода я примерно с год ещё переписывался с Игорем. Оказалось, что он активный поисковик пещер, и я даже завидовал ему, что он живёт в Башкирии. Они с друзьями периодически выезжали буквально на субботу-воскресенье в какой-нибудь малоисследованный район Уральских гор, и за два дня находили десяток новых никем ещё не пройденных пещер. Хотя таких масштабных пещер как Победа среди них не было, но всё-равно приятно осозновать, что ты лично нашёл и исследовал более сотни ранее никому не известных дыр.
Его друг Николай был больше альпинист, чем спелеолог. Он, будучи в Победе, постоянно сравнивал пещеры с горами, и это сравнение у него всегда заканчивалось в пользу гор. Когда он ворчал, что в пещере холодно, я ему говорил, что вообще-то высоко в горах всегда ещё холоднее. На это Коля отвечал, что холод в горах - это хорошо, а холод в пещере - это плохо. Если он возмущался по поводу лёгкой капели в пещере на голову, то я ему замечал, что в горах бывает не только капель, но и сильные ливни с грозами, и метель, и пурга, из-за чего дальнейшее продвижение становится невозможным и опасным. По этому поводу Коля говорил, что ливни, метель и пурга в горах делают человека умнее, мужественнее и сильнее, а капель в пещере только бьёт по мозгам: "Кап! Кап!", - и делает человека глупее. "Ещё глупее!" - добавлял он, имея ввиду спелеологов. С такими железными аргументами конечно трудно было поспорить.
Мы побродили ещё денёк с уфимцами по Победе, и тут вдруг я, видимо став ещё глупее от капели, совершил один из самых безрассудных поступков в своей жизни. Немало мне приходилось совершать разных безумных поступков, но обычно они совершаются внезапно и спонтанно, под воздействием алкоголя или эмоций, но тут было всё не так. Я уже принял решение, что в Октябрьскую мы не идём, уже хорошо всё продумал и было очевидно, что у нас недостаточно для этого снаряжения. Мы уже обсудили всё с Инной, с Лёшей Кравцовым и
с Надей Ветчинкиной, и совместно приняли решение, что идти туда для нас невозможно. Никто против этого не возражал, не спорил и не высказывал иную точку зрения. Идти туда было бы явным нарушением техники безопасности: во-первых, у нас не было второй независимой точки опоры. Ходить по одной верёвке в пещере допускается только в тех случаях, если она новенькая и чистая, нигде не касается стен и не трётся о камень под нагрузкой. Существует специальная техника SRT, при которой верёвка навешивается таким образом, чтобы нигде не коснуться стены, но в нашем случае было не так: колодец в Октябрьской первые 15-20 м идёт наклонно и верёвка в этом месте лежит на стене, и лишь потом уклон колодца из положительного становится отрицательным.
Во-вторых, по такой верёвке вообще нежелательно было спускаться на большую глубину, даже если бы у нас и была вторая точка опоры. Стометровая верёвка была уже старая, грязная и потёртая, и самое главное - имела вылезший из оплётки пупырь посередине, который, по логике, должен сильно ослаблять верёвку. Возможно, оно было бы и ничего, если бы колодец имел 20 метров, а не 90 с лишним. Дело в том, что верёвка под нагрузкой растягивается и ведёт себя как резинка. Чем больше длина верёвки - тем сильнее ты будешь пульсировать на ней вверх-вниз во время выхода, и, соответственно, тем сильнее она будет тереться о камни. Правда, к пупырю это замечание не имеет отношения, поскольку он попадал на отрицательную часть колодца и о стену не тёрся.
Таким образом, от прохождения Октябрьской мы отказались, и так бы оно и случилось, не попадись верёвка на глаза уфимцам.
- Ого! Верёвка! Сколько в ней метров? - спросил Николай.
- Сто, - ответил я без задней мысли.
- Сто метров! - вскричал Игорь, - Теперь Октябрьская наша!
Даже через стёкла очков было видно, как заблестели его глаза.
- Ура! Октябрьская наша! - восторженно вторил ему Николай, моментально забыв, что лучше гор могут быть только горы, но не пещеры.
Я ещё не нашёлся, что им ответить, и внутренне готовился к сопротивлению, и тут вдруг меня добила Инна. Её чёрные глаза не просто заблестели, а засверкали, как лучи башкирского солнца на льду реки Зилим. Предложение уфимцев пойти в Октябрьскую подействовало на неё, как-будто она только что опрокинула гранёный стакан технического спирта.
- Конечно, идём! - Инна чуть ли не запрыгала от счастья, но тут спохватилась и обратилась ко мне: "Димка! Идём что-ли в Октябрьскую?"
- Нет, - ответил я, - Мы же договорились!
Инна резко погрустнела: "Вот, Игорь с Колей говорят, что Октябрьская - самая красивая пещера в мире. Неужели мы, будучи так близко к ней, не пройдём её?"
Уфимцы спросили: "А в чём, собственно, проблема?" Я им объяснил, что у нас нет второй верёвки или троса.
- Пустяки! - махнул рукой Игорь, - Мы много раз уже ходили без второй верёвки, и даже по восьмёрке, не то, что по десятке!
- А мы в горах всегда пользуемся одной верёвкой, - добавил Николай, - У нас вообще нет понятия двойной навески!
Тогда я им показал пупырь на верёвке.
- Ерунда! - не унимался Игорь, - Мы вообще ходили по одной сильно потёртой верёвке! Мы всегда по таким ходим!
- У нас в горах при срывах бывают рывки - и то мы по таким ходим! - поддакнул ему Николай, - А в пещерах даже рывков нормальных не бывает!
- Ну, пошли! Ну, пошли! - не унималась Инна. Я вспомнил предупреждение Олега об авантюризме, и понял, как он выглядит.
- Инна, это ведь нарушение правил техники безопасности!
- Да брось, какие нарушения? - Инна посмотрела на меня как на дурака, - Я тебе говорю: всё будет нормально!
Я привёл ещё не слишком сильный аргумент, что Лёшка обещал в последний день сводить нас в самую сложную и красивую часть Победы.
- Вот он и поведёт молодёжь! - Инна пришла в такое состояние, что говорила быстро и взахлёб, - А мы тем временем сходим в Октябрьскую!
- Сам можешь не ходить, дай только нам верёвку! - просили уфимцы.
Мне нужно было подумать, но очень быстро, пока меня не сочли трусливым или жадным. У меня было три варианта: 1) Не давать верёвку; 2) дать верёвку, но самому не идти; 3) дать верёвку и идти.
Первый вариант не подходил, поскольку я не мог отказать братьям-спелеологам. У них троих уже был опыт за спиной, а я был чайник по сравнению с ними. Не мне было их учить, как можно и как нельзя ходить по пещерам. К тому же я нёс сюда верёвку 12 км по колено в снегу для того, чтобы её использовать, а не чтобы на неё любоваться.
Второй вариант тоже был нежелателен. Вдруг с ними что-то случится - и мне будут говорить: "Это ты виноват! Знал, что верёвка плохая, и всё-равно им дал! Сам-то небось не пошёл!"
Оставался только третий вариант - идти вместе с ними. Чисто по ощущениям для меня это был лучший вариант, поскольку мне и самому хотелось в Октябрьскую. Никакого страха не было, ведь мы тогда были молодые, а в молодости у людей чувство страха не развито. Это с возрастом начинаешь обо всём задумываться, и от мыслей появляется страх, а тогда вообще всё было по фигу. Единственное, что меня смущало - как я потом объясню это Олегу Цою? Авторитет Олега был для нас непререкаем, и не выполнять его наставления было как-то совестно. Это как в детстве, когда лезешь в чужой сад воровать яблоки, то боишься не того, что тебя поймают и огреют лопатой по спине, а того, что родители узнают и поругают, хотя последствия от этого на первый взгляд не такие ужасные, как от того, что поймают.
- Ладно, - говорю я, - Записывайте меня в клуб самоубийц!
На следующее утро Лёшка Кравцов повёл саратовских студентов в зал Атлантида, а наша доблестная четвёрка вышла в Октябрьскую. С нами пошли также две девушки - Надя Ветчинкина и Таня Лазарева из Саратова, которые должны были дойти до пещеры и вернуться обратно.
Им просто нужно было запомнить место, куда в случае чего вести команду спасателей.
___________Таня Лазарева (Саратов), Николай (Уфа), Игорь (Уфа). Инна Сорокина (Саратов), Дима Львов (Пенза)
Спустившись к реке Зилим и пройдя по ней примерно километр, около впадения в Зилим большого ручья, мы преодолели очень крутой подъём в гору - метров двести, осложнённый глубоким снегом, пока не дошли до входа в пещеру Октябрьская. Он был справа по ходу и наклонно уходил вглубь горы. Рядом росли три больших дерева, и слева обрывался крутой спуск в долину ручья. Мы привязали верёвку за дерево и опустили её конец в начальную часть колодца. Далее спускающемуся предстояло бросать её всё дальше и дальше. Поначалу колодец был не широкий, шёл наклонно и извилисто метров десять-пятнадцать, затем переходил в широкую вертикальную часть глубиной 83-86 м, в которой первую половину можно было спускаться вдоль стены, а затем стена резко уходила в сторону, и последние метров тридцать-сорок спуска были вдали от стен. Спустившись примерно до середины колодца, я доехал до пупыря и завис на нём. Тогда у меня спусковое устройство было типа "шайба", и всякие дефекты верёвки плохо проскакивали через него (более удобные "рогатки" и "каталки" появились чуть позже). Пришлось немного подёргаться на верёвке, что конечно было страшно, ведь максимум нагрузки в этот момент приходился на самое слабое её место, затем пупырь благополучно проскочил через шайбу и я спокойно заскользил дальше. Через некоторое время я приземлился на вершину большого конуса на дне колодца, состоящего из рухнувших сверху каменных глыб, покрытых льдом и снегом. Можно было отстегнуться от верёвки на верхушке конуса и дальше с него спускаться ногами, или же продолжать ехать на верёвке вдоль его стенки. Тут я понял, почему одни считают глубину этого колодца
96 м, а другие - 86 м. Это зависит от того, где отстегнёшься от верёвки - на вершине конуса или около его подножья.
Каменно-снежный конус находился посередине огромного зала. Коли и Игоря в зале уже не было, они ушли куда-то дальше. Я подождал Инну, когда она появится маленькой звёздочкой на небе, которая постепенно разрастётся до размера человека с налобным фонарём, восторженно плюхнувшегося на вершину гигантского конуса.
- А где Игорь и Коля? - спросила Инна.
- Не знаю, я не нашёл никакого выхода из этого зала, - ответил я. Хотя я на самом деле больше курил, чем пытался найти отсюда выход.
Побродив по залу, мы увидели на его стене окно на высоте 3-4 метра от пола, и стали туда забираться. Пройдя по ходу за окном, мы упёрлись в колодец глубиной 5-6 м, в который спускаться без верёвки было страшновато. Но мы слышали впереди голоса уфимцев, и потому страх у нас постепенно пропал - раз они спустились, то и мы спустимся! Когда мы наконец догнали уфимцев, то выяснилось, что они в этот колодец и не спускались, и вообще без верёвки такие уступы проходить как-то не принято. В то место, где мы их услышали и потом догнали, они попали по совершенно горизонтальному ходу. Тут мы узнали, из первого зала с конусом уходит узкий ход, который мы не заметили, и находится он с противоположной стороны от конуса, нежели та дырка в стене, в которую нас угораздило забраться. То есть, в итоге мы попали туда, куда надо, но более сложным путём. Вообще это было в нашем духе с Инной - сначала семь раз отрезать, а потом один раз отмерить!
После соединения двух ходов мы проползли шкуродёр с сильным ветром длиной около двух метров, и вышли в систему больших залов. Первым по ходу был так называемый Коричневый зал, названный так из-за обилия в нём тёмной глины. На стенах зала довольно высоко от пола видны следы уровня воды, которого она здесь достигает в период сильных дождей и особенно снеготаяния. В этот период сюда попадает вода не только сверху, а главным образом из Победы, а также ещё и из пещеры Леднева, так что во время паводка здесь собирается вода из трёх пещер и со всего склона горы, и оказаться здесь в это время очень нежелательно. Из коричневого зала уходит хороший извилистый ход, который в одном месте преграждается перемычкой 3-4 м высоты. Ширина хода в этом месте примерно 1,5 м и высокий Коля легко поднялся в распоре, а нам, трём коротышкам, пришлось помучиться. После перемычки ход продолжается и приводит в длинный зигзагообразный туннель, по которому течет ручей из Киндерлинской пещеры. Потолок туннеля низкий – не более 1 м. Затем мы попадаем в так называемый зал "Креста", имеющий крестообразную форму в своём основании (по четырём сторонам света - север, юг, восток и запад) и высоту до 15 м.
В западном и восточном направлениях по глыбовым навалам можно подняться на 30 м. Навалы здесь украшены группками сталагмитов, иногда красно-коричневого цвета, а иногда светлыми. Южное ответвление зала Креста приводит в следующий зал "Белый", богато украшенный разнообразными натеками: соломкой (длиной до 80 см), коническими и флагообразными сталактитами, колоннами и разнообразными сталагмитами: от островершинных конических до массивных уплощенных. В зале есть так называемые "цветы" - натёки на полу, отчасти напоминающие большой цветок с лепестками, причём лепестки могут быть белыми, а серединка цветка коричневой, или наоборот.
В некоторых местах приходится ходить согнувшись под свисающей с потолка соломкой (или макаронами), причём стоит неудачно чуть разогнуться, как тут же сбиваешь каской эти макароны и они со звоном падают на пол.
_______________________Фотографии с сайта "У костра" ykoctpa.ru, автор Данила из Набережных Челнов
_______________________Фотография с сайта "У костра" ykoctpa.ru, автор Сванн из Челябинска
Таким образом побродив по Октябрьской пещере, мы пошли на выход. Игорь взобрался на вершину конуса, пристегнул самохваты и пошёл. Голосовой связи с поверхностью не было, поэтому трудно было определить, дошёл человек до верха или не дошёл. Мы договорились делать так: вышедший на поверхность вынимает верёвку на метр и бросает обратно, тем самым сигнализируя, что верёвка свободна.
Прошло около часа. Я сидел на камнях зала и уже задремал, предварительно намотав конец верёвки на руку, чтобы не прозевать момент её подъёма. Если бы прозевал - это могло обернуться лишним часом ожидания. Верёвка всё время убаюкивающе дрожала, и в какой-то момент я почуствовал рывок. Спросонья идти на подъём не хотелось, но я понимал, что задерживаю Инну и Колю, которые тоже засыпали, поэтому пристегнул самохваты и пошёл. По верёвке идти было непривычно и сложнее, чем по тросу. Если по тросу самохваты легко скользят вверх и обычно легко зацепаются за трос при опускании ноги вниз, то по верёвке они и вверх шли труднее, и вниз схватывали не всегда. Иногда приходилось несколько раз ширкать ногой туда-сюда, пока она не переставала опускаться и вместо этого вставала на опору. Коля натягивал мне снизу верёвку, что значительно облегчало подъём. Когда я прошёл злополучный пупырь, то выдохнул свободно. Вскоре
верёвка подошла к стене и идти стало легче, поскольку теперь тело можно было держать в вертикальном положении, а не в полугоризонтальном. Прошло минут сорок или около часа, когда наконец морозный воздух ударил в лицо, и спустя несколько минут я вышел на поверхность. Стояла суровая зимняя ночь, и Игорь приплясывал от холода.
Когда я появился наверху, он обрадовался сильнее, чем я ожидал от его флегматичного характера:
- Наконец-то! Представляешь, я вылез, а тут кругом волки воют! И долго выли, недавно только замолчали!
Я прислушался и ничего не услышал. Конечно, я не сомневался, что Игорь говорит правду, но я думал, что он сильно преувеличивает. Возможно, волки повыли пять минут где-нибудь за пять километров отсюда, а, как известно, у страха глаза велики, и Игорь уже накрутил себе, что они воют повсюду. Мы же до этого уже несколько дней жили в Победе, и по ночам у нас кто-то то и дело вылезал на поверхность в туалет, но ни разу никто волков не услышал. А от Победы до Октябрьской по прямой всего километр.
Я отстегнулся от верёвки, вытянул её на метр и попытался бросить обратно, но она легла с перегибом. Спустя несколько секунд чья-то далёкая невидимая рука её "оживила", потащила и натянула.
- Плохо легла верёвка, не на то место! - сказал Игорь, но мы ничего уже сделать не могли. Если бы у нас была вторая верёвка, то мы могли бы немного спуститься и поправить первую, положив её так, чтобы она меньше тёрлась, но второй верёвки не было.
Спустя минуту верёвка заскрипела и ещё сильнее натянулась - Инна пошла на выход.
Мы с Игорем сидели под деревом и рассказывали друг другу истории, которые с нами приключались в пещерах. Осознание того, что мы только что прошли Октябрьскую и благополучно вышли наверх, привело нас в состояние некой эйфории, схожей с состоянием лёгкого опьянения, когда любая мелочь кажется тебе чем-то важным и значительным, и хочется поделиться ею с другими. Это такое состояние, когда тебе хочется сказать: "Вот я поначалу ссал, но пересилил себя и пошёл, и всё оказалось совсем не страшным и не очень трудным, и всё было удивительно и прекрасно!", но вместо этого просто начинаешь рассказывать случаи из своей и из чужой жизни: "А как-то был ещё такой случай!"
За такими разговорами полчаса пролетели незаметно, и вдруг мы неожиданно поняли, что Инна нам что-то кричит. Мы про неё за разговорами забыли и не прислушивались к звукам из колодца, между тем как Инна возможно уже давно подавала нам какие-то сигналы. Её голос еле доносился и разобрать что-то конкретное было невозможно. Игорь без страховки спустился в колодец на несколько метров и перебросился с Инной парой криков.
- Она говорит: у неё комбез попал в самохват. Просит прислать нож на карабине!
Ситуация была такая: Инне оставалось до верха колодца ещё метров двадцать, может чуть больше, когда у неё складка материи на штанине комбинезона попала в самохват и он заклинил. Вытащить кобмез не получалось и разобрать самохват тоже. Ситуация осложнялась тем, что не было второй верёвки, на которую Инна могла бы перенести свой вес при помощи страховочного самохвата, и тем самым ослабить нагрузку с заклинившего ножного самохвата, чтобы открыть его. Дело в том, что самохват под нагрузкой открыть невозможно, как и сдвинуть его вверх или вниз по верёвке. Положение без второй верёвки казалось безвыходным. Сразу вспомнились наставления Олега Борисовича Цоя, что по одной верёвке ходить нельзя даже опытным, не то что нам, дуракам!
- Будем посылать ей нож на карабине? - спросил я Игоря.
- Ни в коем случае! Карабин ей может так прилететь по носу, что тётка без носа останется! И даже если передача ножа пройдёт без последствий, то что она им сделает? Отрежет штанину от самохвата? И чем это ей поможет? Начнёт ножом вытаскивать лохмотья из самохвата и случайно полоснёт верёвку!
- Так что будем делать?
- Вытащим её, как транспортный мешок!
Игорь опять немного спустился в колодец и прокричал Инне, что мы сейчас будем её тянуть. Затем мы привязали к петле на дереве один из наших самохватов и пристегнули его к верёвке. Замысел был такой - мы вдвоём тащим Инну на верёвке, при этом верёвка проскальзывает через самохват на дереве, и если мы устаём, то просто отпускаем верёвку, самохват на дереве срабатывает и Инна неподвижно повисает. Мы некоторое время отдыхаем и затем тянем её дальше.
Не знаю, доходчиво ли я объяснил наш замысел, но это и не важно - он всё-равно не сработал. Мы устали, замёрзли и плохо соображали. Как только мы потащили Инну, как Игорь сразу закричал: "Не в ту степь встегнули самохват! Переверни его!"
Я отстегнул от верёвки самохват и снова пристегнул его, уже "в ту степь". Но это тоже не выглядело удачным вариантом. Фактически, Инну вытаскивал один Игорь, а я занимался тем, что просовывал верёвку в самохват, которая добровольно через него не шла.
- Убери его на хрен! - кричал Игорь, - Хватай верёвку! Убьём тётку!
Идея с самохватом, а, соответственно, и с отдыхом во время подъёма провалилась. Мы просто тащили Инну, перебирая верёвку руками, за метром метр. Верёвка шла туго, буквально пропиливая все каменные перегибы в верхней части колодца.
- Держи крепче! Убьём тётку! - постоянно кричал Игорь. Прошло уже 36 лет, а этот крик до сих пор стоит у меня в ушах.
Через некоторое время показалась Инна.
- Да не тащите меня! Я сама иду! - постоянно твердила она, но мы упорно её тащили, мешая ей выходить самостоятельно.
- Извините, мальчики, я вас немножко подвела! - сказала Инна, оказавшись рядом.
- Ничего, всё нормально! - ответил Игорь, - Мы тут чуть не замёрзли насмерть, а теперь хоть немножко согрелись!
После этого Игорь с Инной ушли в лагерь, а я остался ждать Николая.
Стояла прекрасная морозная ночь. Небо было усыпано яркими звёздами. Не доносилось ни малейшего звука, кроме скрипа снега под ботинками, когда я пританцовывал от холода. Я присел к дереву на снег и то ли замерзал, то ли засыпал.
И вдруг я услышал "это", чего мне слышать сейчас хотелось меньше всего. Сначала завыл один волк, потом подключился второй, третий, и я не знаю, сколько их там выло. Вой доносился с другого берега Зилима, и расстояние до волков по моим ощущениям было примерно с километр. Судя по звукам, стая никуда не перемещалась, и это меня успокаивало. Они выли несколько минут и вдруг внезапно замолчали. С каждой минутой моя тревога усиливалась. Вдруг серые вышли на охоту и сейчас движутся в моём направлении? Если это так, то уже через несколько минут они будут здесь. Из всего оружия у меня была только пара самохватов, которыми даже кошку не убьёшь, не то что стаю волков. Я на всякий случай пристегнул самохват к грудной обвязке и встегнул его в верёвку, натянутую выходящим Николаем. Если волки появятся здесь, то буду спускаться в колодец, насколько получится.
Через некоторое время появился Коля. Судя по тому, как он выходил из колодца, в нём сразу узнавался альпинист, а не спелеолог. Если у нас стремена самохватов короткие и крепятся к ногам, то у Коли были длинные, шли от ног и через грудную обвязку поднимались до уровня головы. Получается, что во время выхода он перемещал их по верёвке руками, а не ногами, как мы. Обычно так по верёвкам ходят альпинисты, только они для этих целей используют не самохваты, а жумары, за которые удобно держаться руками.
Мы вытащили из колодца верёвку, забухтовали её и пошли в лагерь. Там нас уже ждал горячий чай и давно спящие саратовские девушки. Время было уже за полночь даже по московскому исчислению, не то что по башкирскому. Надя Ветчинкина, увидев нас, сказала своё коронное: "Народ! Ну вы, блин, ваааааще!"
С её лёгкой руки саратовцы прозвали нас любителями щей. Дело в том, что Надя своё "Народ, ну вы ваще!" произносила по любому поводу. Она произносила это и тогда, когда кем-то восхищалась, и тогда, когда кем-то возмущалась, и когда над кем-то смеялась, и когда на кого-то ругалась. Слово "ваще" могло означать что угодно, и положительное, и отрицательное. Оно очень веселило саратовцев, поскольку там у них ваааааще так не говорят!
Также им казалось смешным само название нашего города - Пенза. Они постоянно его коверкали и называли Пемзой. Позже на каком-то спелеослёте они нам подарили по куску пемзы на верёвочке, чтобы мы могли носить его на шее. Нас с Надей в Победе саратовцы постоянно называли "пензюками", хотя мы им и говорили, что правильно нас надо называть "пензенцами" или хотя бы "пензяками". Мы просто привыкли к названию
нашего города и оно нам не кажется смешным, а многих других оно веселит. Нам ведь тоже иногда кажутся смешными названия сёл Лопуховка или Пазелки, как и многих других.
Надя Ветчинкина постоянно рассказывала, какой Пенза зелёный и красивый город, и как много в нём жило выдающихся людей. Я, напротив, говорил, что у нас город очень грязный и кругом много алкашей. Надя обижалась на меня и говорила, что я, блин, ваще, а вот Пенза - ваааааще! Я же отвечал ей, что Пенза не ваааааще, а ващееееее, чем доводил саратовцев до коликов в животе.
Ещё произошёл такой случай. Я уже отмечал, что в Гроте медведицы, где стоял наш лагерь, зимовали летучие мыши. Мы беспокоили их своим присутствием, им приходилось выходить из анабиоза и летать. В конце концов одна из них околела и упала около нашей палатки. Я привёз её в Пензу Ильину Владимиру Юрьевичу - он тогда был доцентом на кафедре биологии в Пединституте. Когда я выложил трупик рукокрылой ему на стол, он сразу подозвал лаборанта и воскликнул: "Я же говорил, что у рыжих вечерниц бывает тёмная полоска вдоль спины! А мне никто не верил!"
Таким вот образом, с пользой для науки и для себя лично, мы сходили в эти удивительные пещеры.
ГЛАВА 9.
Февраль 1986.
Южный Урал.
Пещера Киндерлинская им. 30-летия Победы, пещера Октябрьская.
Шлямбурный крюк лихо выпрыгнул вон -
Я пролетел ещё метр.
Тут только понял, что это не сон,
А подо мной - километр.
Рядом верёвка свободно летит,
Хлопают камни по каске.
А та, что страхует, в оба глядит,
и строит, всё строит мне глазки.
Зима в начале 1986 г. выдалась морозная и малоснежная. Морозы до -30 в те времена были обычным делом и никуда особо ехать не хотелось, но душа звала. У студентов в ВУЗах в январе была сначала зачётная, а затем экзаменационная сессия, которая обычно продолжалась и в первую неделю февраля. Если все зачёты и экзамены удавалось сдать в январе, то в начале февраля получались каникулы на неделю или полторы. У меня с этим дело осбстояло ещё лучше, поскольку я был старостой в своей группе. Мне очень не хотелось быть старостой, но меня выбрали чуть ли не насильно. Вскоре я понял некоторые преимущества своего положения. Моей главной задачей было отмечать в журнале посещений студентов, кто пришёл и кто не пришёл на лекции. Двое из моих друзей-одногруппников прогуливали лекции чаще других, и их в первую очередь я старался по возможности не отмечать в числе отсутствующих. Когда я сам уезжал в пещеры в учебное время, то передавал классный журнал одному из них, и просил, чтобы во время моего отсутствия хотя бы один из них постоянно приходил на лекции. Они умудрялись не отмечать меня даже тогда, когда преподаватель сверял отсутствующих студентов с журналом - вплоть до того, что незаметно подклеивали в журнал маленькую бумажку с буквой "н" (типа того, она была написана в журнале ), а затем её отклеивали. Так что по крайней мере до середины февраля я в институте мог не появляться.
В это время большая группа студентов из Саратова засобиралась на Южный Урал в пещеру Киндерлинскую. Вообще-то первые исследователи этой пещеры в 1975 году назвали её пещерой имени 30-летия Победы, и поэтому в народе обычно называют её просто Победой (имеется ввиду, что в 1974-75 г.г. пещера была пройдена далеко, а вообще она была известна испокон веков). Среди тысяч уральских пещер привычны на слуху только четыре из них: Сумган, Кунгурская, Капова (Шульган-Таш) и Киндерлинская, то есть Победа. Ещё спелеологи знают Октябрьскую пещеру, которую часто путают с более глубокой Октябрьской на Кавказе, на хребте Алек.
Олег Цой каким-то неведомым мне образом постоянно поддерживал связь со спелеологами из Саратова и многих других городов. Как это ему удавалось - это загадка. Домашних телефонов в то время почти ни у кого не было, по-крайней мере у Олега его точно не было. Ходить звонить на переговорный пункт - это была история на весь вечер, даже если нужно было позвонить всего на один номер. Письма от Пензы до Саратова шли дня три-четыре, поэтому если напишешь кому-то письмо - ответное письмо получишь только недели через полторы. Потом в следующем письме что-то переспросишь, что-то уточнишь - и ещё полторы недели жди ответа. Тем не менее Цой мне часто говорил: "Вчера Лёшка Алексеев звонил, позавчера Резван звонил, а на днях ещё Вятчин звонил!" Куда звонили? Телефонов не было ни у того, кто звонил, ни у того, кому звонили. Насколько я помню, у Цоя и на работе телефон был только у начальника, который не очень приветствовал звонки с рабочего телефона по личным вопросам.
Несмотря на это, Цой был в курсе всех событий, творящихся в спелеомире, как у нас в СССР, так и за рубежом. Он связывался и с московскими именитыми спелеологами, и с руководителями спелеоклубов из разных городов, а со своей бывшей саратовской командой тем более - чуть ли не с каждым лично. Если бы мне сейчас удалось перенестись назад в восьмидесятые, то я несомненно выяснил бы этот вопрос. Сейчас у меня телефон с интернетом всегда в кармане, и то мне не удаётся со многими связаться, но почему-то в те времена активность Олега в спелеологическом мире была для нас как нечто само собой разумеющееся, и никто не задавался вопросом: как ему это удаётся?
И вот как-то в январе Олег мне говорит: "Саратовцы под предводительством Инны Сорокиной в феврале едут в Победу на Урал. Не желаешь к ним присоединиться?"
Я говорю: "Конечно, хочу! А кто такая Инна Сорокина?"
Олег мне объяснил, что Инна Сорокина дружила с детства с его женой Верой. Они в школе учились в параллельных классах, вместе ходили в музыкальную школу, затем вместе поступили на геологический факультет Саратовского университета и в 1981 г. вместе пришли в спелеосекцию. Мне показалось, что Олег сейчас скажет, что он даже ухаживал сразу за обеими, настолько они всегда были "вместе". Вера с Инной были настолько неразлучны, что в Саратовской спелеосекции их называли группой "ВераСЫнной", по аналогии с популярной в те годы белорусской группой Верасы.
Тогда Олег говорит: "Может быть кроме Победы залезете ещё в Октябрьскую. Только у неё входной колодец почти сто метров."
Олег поискал верёвку и нашёл стометровую бухту диаметром 10 мм. Недостатком этой верёвки был заводской
брак в одном месте, примерно в самой середине верёвки - в этом месте оплётка была нарушена и из верёвки торчал довольно внушительный пупырь из её ниток. Это место сильно ослабляло прочность верёвки, как сказал Олег - минимум на четверть, а возможно и на треть, и даже вдвое. Но Олег говорил по телефону или переписывался с Инной, она должна захватить вторую стометровую верёвку или же стальной стометровый трос, чтобы иметь две независимые точки опоры для страховки. Для чего я об этом пишу - вы поймёте позже.
Когда речь зашла об Инне, Олег по обыкновению улыбнулся: "С Инной будь осторожнее - она авантюристка. Следи за ней и не давай ей особой воли!".
Я не понял Олега - что значит авантюризм в спелеотуризме? С этим я пока ещё почти не сталкивался. Как я могу не давать воли Инне? Она идёт руководителем саратовской группы, и я практически примыкаю к её группе под её командованием. И вообще Инна в спелеотуризме с 1981 года, а я всего год, и в вертикальных пещерах был всего месяц в своей жизни. Это скорее Инна не будет давать мне воли. Со слов Олега я составил представление об Инне как о какой-то злостной нарушительнице трудовой дисциплины, к тому же физически очень крепкой и прыгучей, пытающейся немедленно покорить все уступы, скалы и щели, которые только попадаются на её пути. При этом, по моим представлениям, она несомненно должна быть худой и жилистой, и, вероятно, накачанной мышцами с ног до головы.
В то время почти никто из наших поехать не мог, и мы поехали вдвоём с Надей Ветчинкиной. Надежда была спортивной девушкой, которая не смогла поехать с нами в августе-сентябре на Алек и Ачибах, и теперь ей предоставилась возможность побывать в большой пещере. Мы должны были доехать до Оренбурга, заехать в гости к братьям Кравцовым, получить от них всю информацию о пещере Киндерлинской имени 30-летия Победы (как до неё добраться и как её проходить), затем дождаться саратовскую группу под предводительством Инны Сорокиной, и всем вместе ехать покорять пещеру.
Приехав в Оренбург, мы сначала немного покружились на троллейбусах по этому достаточно однообразному городу с современной в духе 80-х годов многоэтажной архитектурой, пока не доехали до нужного, как нам показалось, места. Как выяснилось, улицы в Оренбурге бывают очень длинные, и если ты нашёл нужную улицу - это вовсе не означает, что нужный тебе дом будет где-то в этом районе или в этом конце города. Впрочем, и у нас тоже есть длинные улицы, например, Суворова или Проспект Строителей.
В квартире у Кравцовых мы застали только Лёшку. Того самого, про которого я уже писал, как он падал в 40-метровом колодце в шахте Заблудших с далёким еле слышным криком "Отпускай верёвку!" и затем с очень быстро приближающимся криком "Не сра-зу!"
Мы стали его распрашивать про пещеру Победы, как нам до неё добраться и что нас там ждёт, на что он ответил запросто: "Так я с вами поеду и сам вам всё там покажу". Поскольку у Лёши впереди была свободная неделя, он совершенно спонтанно и неожиданно для самого себя решил поехать с нами. У нас была ещё пара часов до встречи с саратовской командой, за которые Лёше нужно было собраться в дорогу, и он начал спешно собирать рюкзак. Никогда ни до, ни после этого я не видел, чтобы рюкзак в серьёзный поход собирали так небрежно и не основательно, я бы даже сказал - необоснованно. Во всём, что касается серьёзного туризма и вообще преодоления трудностей, есть своя система, так сказать, отработанная годами и натёртая мозолями. Ближе всего к спине в рюкзак кладётся что-то мягкое - спальник или пенополиуретановый коврик, чтобы в спину не упирались твёрдые предметы. Чуть дальше от спины располагаются самые тяжёлые вещи - всякое железо: карабины, самохваты, спусковушки, консервные банки и т.д. Это делается для того, чтобы сместить центр тяжести рюкзака как можно ближе к спине - тогда основная нагрузка пойдёт на таз и на ноги, а не на плечи. Дальше всего от спины располагаются самые лёгкие вещи, например, одежда. При этом одежда складывается аккуратно, чтобы занять меньше места. Но Алексей собирал рюкзак не так. Он не клал, а кидал в рюкзак всё, что попадалось ему под руку. Туда летели вперемешку спальник, снаряжение, консервные банки, свитер и всё остальное.
"А вот здесь у меня силидол!" - сказал он, и запулил в рюкзак стеклянную банку с вареньем. У нас Олег Цой категорически запрещал брать в поход стеклянные банки. Всё их содержимое извлекалось и запаковывалось в пластиковые ёмкости, чаще всего из-под стирального порошка, поскольку другой пластиковой посуды с широким горлом и плотно закрывающейся крышкой в те времена не было. Но я полагал, что Лёшка знает, что делает, ведь, в отличие от нас, он уже не раз бывал в Победе. Кроме того, перспектива пить чай с Лёшиным "силидолом" казалось более заманчивой, чем с одними пензенскими сухарями.
Вскоре мы были на оренбуржском вокзале и встретили команду из Саратова. Инна Сорокина оказалась весьма миловидной и вполне женственной девушкой, вовсе не производящей впечатление, что готова кидаться на каждую трудность и опасность на своём пути. Лёша Кравцов тогда её увидел также впервые в жизни, как и я. Ни он, ни она в тот момент даже не подозревали, что через два года она уже станет не Инной Сорокиной, а Инной Кравцовой. Вместе с ней приехала команда саратовских студентов из разных ВУЗов. Их было где-то 12 - 13 человек, точно не помню, из них два или три парня, а остальные девушки. Все, кроме Инны, были новичками и в серьёзную пещеру ехали впервые. С Инной мы тогда легко нашли общий язык и легко находим его и сейчас, спустя 36 лет после нашего знакомства. Я её спросил: "Ты взяла стометровую верёвку или трос на шахту Октябрьская?" Она ответила, что забыла или не нашла. "- Тогда прохождение Октябрьской отпадает, - сказал я, - У меня только одна верёвка и с дефектом посередине!" "- Разумеется!" - ответила Инна, которая вообще не производила впечатление авантюристки, вопреки уверениям Олега Борисыча.
Добравшись поездами и автобусами до Башкирского села Карагаевка, мы пошли пешком по нерасчищенной, но умятой санями заснеженной дороге и через 5 км достигли села Имендяшево, а ещё через пару километров - села Таш-Асты. Далее наш путь пролегал по льду реки Зилим, точнее говоря - по довольно глубокому снегу на льду. Чем удобна заброска в Победу зимой - можно достаточно легко пройти по руслу реки, а не карабкаться по скалам и горам, которые вплотную подступают к самой воде. Хотя в жаркое сухое лето, когда река мелеет, как я читал, бывает можно пройти по берегу и даже проехать на машине чуть-ли не к самой пещере, но такое бывает возможно даже не каждый год.
__________________Наша группа. Из Пензы Дима Львов (слева), Надя Ветчинкина (третья справа), остальные из Саратова.
Пройдя около 6 км по льду, мы увидели слева впадающий в реку мощный ручей, текущий из-под горы с пещерой Октябрьская, и спустя ещё километр ручей Киндерля, рядом с которым и находится пещера Киндерлинская. Мне очень нравилось это название в течение многих-многих лет, пока я не узнал его перевода на русский язык. Как следует предполагать, название пещеры произошло от ручья Киндерля, а название этого ручья переводится как "конопля". Дело в том, что в верховьях этого ручья раньше росли большие заросли конопли, которая в целом не свойственна для лесов Башкирии и вообще для лесов Урала. Объясняется её происхождение тем, что когда-то очень давно, ещё до прихода башкир в эти края, в верховьях этого ручья было поселение какого-то древнего неведомого народа. От домов уже ничего не осталось, даже фундамента, и всё, что осталось - это конопля. Древний народ, который судя по всему был очень весёлый и мудрый, завёз сюда коноплю из дальних краёв, и заложил здесь её плантации, в результате чего ещё сотни лет здесь попадались её отдельные растения. Народ давно обкурился и вымер, либо его весь перебили пришедшие сюда башкиры, любители кислых и медовых хмельных напитков, и лишь по присутствию конопли в горах Зилима можно было догадаться о существовании здесь древнего народа. Наши пензенские спелеотуристы ходили в пещеру Киндерлинскую только в зимнее время, а летом, по описаниям в интернете, здесь собираются толпы народа со всего Урала и из других областей, пьют воду из ручья Киндерля, после чего ходят по пещере и дико хохочут. Пол начальной части пещеры представляет собой сплошной ледник, который тянется по пещере 120 метров и в одном месте около левой стены с ледника уходит колодец - по одним данным в нём 10 метров, по другим - 12, по третьим - 13, 14 и даже 15 метров. В летнее время, поскользнувшись, в этот колодец улетали многие посетители пещеры, причём некоторые из них разбивались насмерть, а некоторые отделывались лёгким испугом. Когда пострадавших вытаскивали из колодца, иногда вполне хватало 10-метровой верёвки, а иногда не хватало и 14-метровой - отсюда возникли столь
противоречивые данные о глубине этого колодца. Вообще в этой пещере много всякого мистического. Например, в привходовой части летом обычна отрицательная температура -12 °С, когда снаружи жара, а зимой бывает положительная, когда снаружи мороз, как это было в нашем случае. Если говорить серьёзно - то конопля здесь не растёт уже по меньшей мере лет 100 или 200, и воду из ручья Киндерля тоже никто не пьёт, поскольку все туристы ставят лагерь глубоко в пещере и добывают воду в районе лагеря. А вот что
касается ледяного колодца, ведущего в грот "Летучий голландец" - всё чистая правда. В большинстве источников его глубина называется как 12 или 14 м, а вот наш пензенский парень как-то спустился в него при помощи 7-метровой верёвки с небольшим падением под конец. Но об этом мы будем говорить гораздо позже, а сейчас вернёмся в февраль 1986-го.
Итак, мы прошли около 7 км по льду Зилима и дошли до ручья Киндерля. Поднявшись вверх по крутому подъёму на пару сотен метров по расстоянию, мы увидели вход в пещеру. Он был очень большой, трапецевидный, шириной 12 и высотой 7 м. Далее шёл крутой спуск вниз по вырубленным во льду ступеням между ледяными колонами, который вскоре перешёл в галерею шириной 12 м. Всю эту галерею занимает ледник с толщиной льда примерно 8 м, который продолжается по галерее на 120 метров, постепенно спускаясь вниз. На леднике стоят ледяные сталагмиты причудливой формы. Мы думали, что они здесь бывают только зимой, а летом тают, и лишь недавно я узнал, что эти сталагмиты вечные и стоят здесь круглый год.
____________________Ледяные сталагмиты в Победе. Фото с сайта il-mira-buljakulova.tourister.ru
____________________Вход в Победу. Фото с сайта vsegda-pomnim.com
_____________________Саратовские спелеологини Света Тихонова и Лена Тимофеева у ледяных сталагмитов
Далее пол галереи немного поднимается и освобождается ото льда. На небольшом удалении от конца ледника у правой стены стоит сталагмит «Снежная королева», высота которой, в зависимости от сезона, колеблется от 3 до 7 м, а диаметр его достигает 3 м. Ровный пол галереи покрыт щебнисто-глинистой смесью со множеством костей крупных и мелких млекопитающих. Порывшись здесь в один из последующих дней, я нашёл довольно интересную кость, которую поначалу принял за чей-то гигантский зуб. Позднее я показал эту
кость Владимиру Юрьевичу Ильину с кафедры биологии в Пензенском Педагогическом Институте (ныне он зав. кафедрой биологии в ПГУ). Он определил её как коготь вымершего пещерного медведя, судя по её размеру.
В 50 м от «Снежной королевы» находится кальцитовый сталагмит «Пагода» высотой 3 и диаметром 0,8 м. Еще через 25 м галерея разветвляется на два хода. Один из них — тупиковый «Лагерный», длиной 60 м, уходит налево по ходу движения вглубь пещеры. Другой начинается на высоте 3 м от пола и идёт вправо наклонно вверх, к шкуродеру "Пылесос". Ближе Лагерного хода от входа в пещеру, также слева, в нижней части ледника, недалеко от сталагмита «Снежная королева» 6-метровый уступ ведёт в грот «Медведицы» длиной 40, шириной 4 и высотой 7 м. Мы спустились с этого уступа по его ледяной стенке, в которой были прорублены своего рода "ступени" для рук и ног. Эти "ступени" представляли собой неглубокие отверстия или впадины (ниши), вырубленные топором в практически вертикальной ледяной стене, и в них можно было вставить носок ботинка или пальцы рук. Без привычки с рюкзаками здесь спускаться было страшно, поэтому мы их опускали на верёвке и в первый раз спускались с верхней страховкой. Позже, когда мы уже привыкли к этому уступу, мы его преодолевали чуть-ли не бегом с разгона. Здесь, в этом так называемом "Гроте медведицы", мы и разбили свой лагерь. На относительно ровном полу грота повсюду росли ледяные сталагмиты толщиной от 10 до 30 см и высотой от 10 см до метра или даже более. Мы поставили палатки, привязывая их растяжки за ледяные сталагмиты и за камни, разожгли бензиновые примуса. Воду добывали очень просто - сшибали ледяной сталагмит ударом топора или ноги, и ставили его в котелок на примусе. В этот раз нам повезло, что у нас были круглые котелки, а не только каны. Толстая сосулька высоко торчала из котелка, но по мере таяния постепенно понижалась. Мы тогда не знали, что эти сосульки здесь "вечные" и думали, что весной они тают, а зимой вновь появляются. Хотя я очень сильно сомневаюсь, что круглый год здесь царит отрицательная температура, как сейчас утверждается на некоторых сайтах. В "гроте медведицы" было много зимующих летучих мышей, некоторые из них при нашем появлении стали перелетать дальше по ходу. Вряд ли они выбрали бы для зимовки место с вечной мерзлотой. То есть, летом эти сосульки должны таять, иначе летучие мышки не проснулись бы на морозе. Хотя и есть некоторые виды рукокрылых, которые могут переносить морозы, но на морозе они могут только спать, а не летать. Колония, расположившаяся здесь на зимовку, могла сюда влететь только при положительной температуре воздуха, и аналогично вылететь весной. Поэтому срубленные нами сталагмиты не могли быть "вечными".
____________________Ледяные сталагмиты в Победе. Фото с сайта vsegda-pomnim.com
Ночью мне с одной стороны спать в палатке было тепло, а с другой стороны холодно. С тёплой стороны всё было понятно - там лежали три девушки, а вот с другой стороны я грешил на то, что камни пещеры были слишком холодные. Когда я утром вылез из палатки, то оказалось, что под напором трёх спящих девушек, жмущихся от холода друг к другу и ко мне, палатка сместилась почти на метр, и мне пришлось упираться всем телом в ледяные сталагмиты, за которые первоначально были привязаны растяжки палатки. Может быть это
произошло потому, что пол в "Гроте медведицы" был не горизонтальным, а наклонным. Воспользовавшись ситуацией, я сказал, что ночью отморозил почки и впредь буду спать только между двумя саратовскими девушками. Если бы вы их видели, то поняли бы, что ни о чём другом в тот момент я даже и думать не мог.
После завтрака мы отправились преодолевать пещеру. Выше я сказал, что через 75 м после "Снежной Королевы" пещера разветвляется, справа ход начинается после уступа высотой 3 м и идёт наклонно вверх к шкуродеру "Пылесос". Уступ в принципе легко преодолевается скалолазанием, но кто-то затащил сюда деревянные доски, и мы поднимались по ним. Вероятно, предполагалось сколотить из досок лестницу, но гвозди взять забыли. Также неясно, зачем тащить доски за несколько километров туда, где растёт много деревьев? Так что много есть белых пятен в истории этой пещеры. По доскам мы забрались вполне себе неплохо. и дошли до Шкуродёра "Пылесос". Он имеет ширину 0,8 и высоту 0,3 м, и продолжается примерно на 2-3 м в длину. В нём дует сильный ветер, из-за которого шкурник получил своё название. Затем ход опять расширяется и полого спускается вниз, при этом небольшие подъёмы лазанием чередуются с такими же спусками. Ход приводит к колодцу глубиной 12 м. Слева по его краю можно пройти лазанием с перилами, но мы не стали заморачиваться и повесили лестницу из троса с алюминиевыми ступеньками. Поначалу мы спускались и поднимались по лестнице с верхней страховкой, а потом сняли верёвку, так как она была нужна в дальней части пещеры, и ходили по лестнице без страховки. В первый день мы хорошо погоняли саратовских студентов по лестнице, так что у некоторых даже получалось при спуске держаться за лестницу только руками, а ногами идти по стене. Как вы понимаете, руководили всем процессом Инна Сорокина, Лёша Кравцов и ваш покорный слуга, и никто из нас не был сторонником жёсткого соблюдения техники безопасности. Здесь очень важно уметь "сечь", как говорится, за всем и за всеми, и принимать то или иное решение по обстоятельствам. Хотя Олег Цой нас учил, что технику безопасности нужно соблюдать строго, где даже в этом нет видимой необходимости, но в данном случае мы не контролировались сверху и могли проявлять свободу
своей дури, образно выражаясь. Что касается верёвки, то у меня была только 100-метровая бухта и тросовая лестница, а саратовцы взяли только одну бухту 20 или 30 м, и поэтому с верёвкой у нас была напряжёнка. В середине 80-х достать верёвку было крайне сложно.
____________________________Прохождение 12-метрового колодца в первый день с верхней страховкой.
Дальше 12-метрового колодца начинается основная часть пещеры, которая не поддаётся описанию. Лёшка водил нас несколько дней по широким ходам и огромным залам, иногда приходилось залезать и в шкуродёры. В пещере было огромное количество натёков - сталактитов и сталагмитов, местами напоминающих трубы органа в католическом храме. Также были несколько озёр, некоторые из которых держались за счёт гурров - кальцитовых перегородок, обрамляющих эти озёра как стенки ванны. Если сломать такую хрупкую перегородку - озеро уйдёт, но мы, конечно, ничего не ломали и не рисовали на стенах никаких надписей, в отличие от некоторых последующих посетителей пещеры.
В пещере было много уступов, проходимых скалолазанием, или рухнувших с потолка глыб, по которым приходилось подниматься. Также был колодец глубиной 20 м и несколько уступов, уходящих вверх также метров на двадцать, за которыми пещера продолжалась. Вообще пещера Победы очень большая и красивая. Для тех, кто мечтает получить от пещеры в первую очередь эстетические впечатления, а также эйфорию
от её масштабности и грандиозности, Киндерлинская пещера является в этом отношении наверное самой предпочтительной. Никакая Новоафонская пещера ей и в подмётки не годится. Тогда, в 1986 году пещера Победы была пройдена на 6700 м. В настоящее время её длина составляет 8130 м, из которых 230 м можно пройти только под водой с аквалангом - это сифон в дальней части пещеры, пройденный в 1993 г. на 230 м в длину и на 48 м в глубину. Общая глубина пещеры составляет 215 метров. Пещера необычна тем, что в ней переплетаются как восходящие, так и низходящие ходы, что отличает её от большинства других. Практически
все остальные пещеры либо только низходящие (не менее 90% естественных пещер), либо только восходящие. Конечно, я не имею ввиду пещеры с несколькими входами, в которые можно войти через нижний вход и затем подняться к верхнему - в пещере Победы есть только один вход.
Если вы хотите получить более полную информацию об этой пещере, вы можете найти ряд её описаний в интернете. Победа настолько большая и разнообразная, что ни в одной даже самой большой статье о ней нет полного её описания. Интересно даже то, что когда какой-то большой специалист по этой пещере, бывший в ней много раз, пишет о ней статью, то почти всегда находится другой специалист, который начинает указывать первому о допущенных в статье ошибках или неточностях.
Некоторые люди посвятили многие годы исследованию этой пещеры, поднимались высоко по стенам и проходили новые ходы, раздалбливали её шкурники или проныривали сифоны. Вообще я считаю, что если человек прожил всю жизнь и при этом ни разу не был высоко в горах или в большой пещере - он потерял полжизни, которую имел возможность прожить, но так и не прожил. Можно смотреть по телевизору о
жизни людей в разных странах на разных континентах, и иметь об этом представление. Можно получить представление о джунглях и лесах, пустынях, степях и морях, просто читая о них книги и смотря передачи по телевизору, как в своё время Жюль Верн имел представление о природе всего мира, никогда не выезжая дальше Парижской библиотеки. Но сколько бы вы не смотрели передачи о высоких горах и больших пещерах, вы даже понятия не будете иметь, что это такое, пока не побываете в них лично. Точнее говоря, ваше
понятие об этом будет весьма иллюзорно и ошибочно, поскольку горы и пещеры постигаются не глазами, а другими органами чувств. Аналогично можно сказать, наверное, ещё и о водном туризме по горным рекам.
Привожу некоторые фотографии пещеры Киндерлинской им. 30-летия Победы с разных сайтов из интернета.
________________________________Фото с сайта vsegda-pomnim.com
________________________________Фото с сайта vsegda-pomnim.com
________________________________Фото с сайта vsegda-pomnim.com
_________________________________Зал Атлантида. Фото с сайта Наш Урал
______________________________Каминный зал. Фото с сайта Наш Урал
_____________________________Классический зал. Фото с сайта Наш Урал
Теперь немного фотографий из нашего похода.
______________________________Света Тихонова, г. Саратов
______________________________Жанна Каледенко, г. Саратов
______________________________Лена Тимофеева и Инна Сорокина. Имя парня не помню.
Первые пару дней мы были в этой пещере в составе пензенской и саратовской групп, а затем пришли ещё два парня из Уфы - спелеолог Игорь и альпинист Николай, который иногда ходил и в пещеры. То ли у них были каникулы, то ли выходные, и они решили на пару дней махнуть в Победу. Они поставили палатку в "Гроте медведицы" рядом с нашей. В это время на поверхности был сильный мороз, а поскольку "Грот медведицы" находится недалеко от входа, то и в нём было не сладко. Игорь и Николай всю ночь покрикивали: "Мужики, дайте нам тётку погреться!" Эти просьбы относились к нам с Лёшкой Кравцовым, поскольку каждый из нас спал в палатке с тремя-четырьмя девушками. Уфимцы почему-то решили, что мы вправе распоряжаться, в какой палатке будет спать та или иная девушка. Я отвечал, типа, что в настоящий момент все тётки заняты. Мы тоже мёрзли, и потому по ночам больше лёжа играли на гитаре и пели, чем спали.
- Долбанный Колотун-бабай! - всю ночь доносилось из уфимской палатки. Я их спросил: "Кто такой Колотун-бабай?"
- Это Дедушка Мороз по башкирски! - ответил Игорь. Я поверил ему, по-крайней мере в то, что по-башкирски "бабай" означает "дедушка". Когда спустя год мы опять собрались в Победу, то судьба сложилась так, что нам несколько дней пришлось пожить в совхозе имени Гафури. Там я как-то обратился к одному пожилому башкиру: "Добрый день, бабай! Не подскажете, где тут можно взять самогон?" Он обиделся на меня и я понял, что ляпнул что-то не то. Пожилой башкир объяснил мне, что словом "бабай" можно обращаться к деду, если он лично тебе является дедом. Если же он не является отцом твоего отца или матери, то существуют другие обращения, и они разные, в зависимости от того, насколько дед старше тебя. Чем больше разница в возрасте, тем почтительнее должно быть обращение. Вообще абстрактно "дед" в смысле как пожилой мужчина по-башкирски будет "картагай", но за глаза любого деда можно называть "бабай", если хочешь подчеркнуть к нему симпатию и уважение. Дед Мороз по-башкирски зовётся "Кыш бабай". Кстати говоря, когда детей пугают
"бабайкой" - "тебя бабайка заберёт" - это выражение пошло из башкирского и татарского языков. Смысл его в том, что дедушка как глава семьи имел самое большое право наказывать непослушных внуков, и в семье никто не имел право ему перечить. По другой версии это выражение появилось ещё во времена набегов Золотой Орды на Русь, и "бабаями" тогда называли всех ординских воинов.
Но вернёмся назад в февраль 1986-го года.
После этого похода я примерно с год ещё переписывался с Игорем. Оказалось, что он активный поисковик пещер, и я даже завидовал ему, что он живёт в Башкирии. Они с друзьями периодически выезжали буквально на субботу-воскресенье в какой-нибудь малоисследованный район Уральских гор, и за два дня находили десяток новых никем ещё не пройденных пещер. Хотя таких масштабных пещер как Победа среди них не было, но всё-равно приятно осозновать, что ты лично нашёл и исследовал более сотни ранее никому не известных дыр.
Его друг Николай был больше альпинист, чем спелеолог. Он, будучи в Победе, постоянно сравнивал пещеры с горами, и это сравнение у него всегда заканчивалось в пользу гор. Когда он ворчал, что в пещере холодно, я ему говорил, что вообще-то высоко в горах всегда ещё холоднее. На это Коля отвечал, что холод в горах - это хорошо, а холод в пещере - это плохо. Если он возмущался по поводу лёгкой капели в пещере на голову, то я ему замечал, что в горах бывает не только капель, но и сильные ливни с грозами, и метель, и пурга, из-за чего дальнейшее продвижение становится невозможным и опасным. По этому поводу Коля говорил, что ливни, метель и пурга в горах делают человека умнее, мужественнее и сильнее, а капель в пещере только бьёт по мозгам: "Кап! Кап!", - и делает человека глупее. "Ещё глупее!" - добавлял он, имея ввиду спелеологов. С такими железными аргументами конечно трудно было поспорить.
Мы побродили ещё денёк с уфимцами по Победе, и тут вдруг я, видимо став ещё глупее от капели, совершил один из самых безрассудных поступков в своей жизни. Немало мне приходилось совершать разных безумных поступков, но обычно они совершаются внезапно и спонтанно, под воздействием алкоголя или эмоций, но тут было всё не так. Я уже принял решение, что в Октябрьскую мы не идём, уже хорошо всё продумал и было очевидно, что у нас недостаточно для этого снаряжения. Мы уже обсудили всё с Инной, с Лёшей Кравцовым и
с Надей Ветчинкиной, и совместно приняли решение, что идти туда для нас невозможно. Никто против этого не возражал, не спорил и не высказывал иную точку зрения. Идти туда было бы явным нарушением техники безопасности: во-первых, у нас не было второй независимой точки опоры. Ходить по одной верёвке в пещере допускается только в тех случаях, если она новенькая и чистая, нигде не касается стен и не трётся о камень под нагрузкой. Существует специальная техника SRT, при которой верёвка навешивается таким образом, чтобы нигде не коснуться стены, но в нашем случае было не так: колодец в Октябрьской первые 15-20 м идёт наклонно и верёвка в этом месте лежит на стене, и лишь потом уклон колодца из положительного становится отрицательным.
Во-вторых, по такой верёвке вообще нежелательно было спускаться на большую глубину, даже если бы у нас и была вторая точка опоры. Стометровая верёвка была уже старая, грязная и потёртая, и самое главное - имела вылезший из оплётки пупырь посередине, который, по логике, должен сильно ослаблять верёвку. Возможно, оно было бы и ничего, если бы колодец имел 20 метров, а не 90 с лишним. Дело в том, что верёвка под нагрузкой растягивается и ведёт себя как резинка. Чем больше длина верёвки - тем сильнее ты будешь пульсировать на ней вверх-вниз во время выхода, и, соответственно, тем сильнее она будет тереться о камни. Правда, к пупырю это замечание не имеет отношения, поскольку он попадал на отрицательную часть колодца и о стену не тёрся.
Таким образом, от прохождения Октябрьской мы отказались, и так бы оно и случилось, не попадись верёвка на глаза уфимцам.
- Ого! Верёвка! Сколько в ней метров? - спросил Николай.
- Сто, - ответил я без задней мысли.
- Сто метров! - вскричал Игорь, - Теперь Октябрьская наша!
Даже через стёкла очков было видно, как заблестели его глаза.
- Ура! Октябрьская наша! - восторженно вторил ему Николай, моментально забыв, что лучше гор могут быть только горы, но не пещеры.
Я ещё не нашёлся, что им ответить, и внутренне готовился к сопротивлению, и тут вдруг меня добила Инна. Её чёрные глаза не просто заблестели, а засверкали, как лучи башкирского солнца на льду реки Зилим. Предложение уфимцев пойти в Октябрьскую подействовало на неё, как-будто она только что опрокинула гранёный стакан технического спирта.
- Конечно, идём! - Инна чуть ли не запрыгала от счастья, но тут спохватилась и обратилась ко мне: "Димка! Идём что-ли в Октябрьскую?"
- Нет, - ответил я, - Мы же договорились!
Инна резко погрустнела: "Вот, Игорь с Колей говорят, что Октябрьская - самая красивая пещера в мире. Неужели мы, будучи так близко к ней, не пройдём её?"
Уфимцы спросили: "А в чём, собственно, проблема?" Я им объяснил, что у нас нет второй верёвки или троса.
- Пустяки! - махнул рукой Игорь, - Мы много раз уже ходили без второй верёвки, и даже по восьмёрке, не то, что по десятке!
- А мы в горах всегда пользуемся одной верёвкой, - добавил Николай, - У нас вообще нет понятия двойной навески!
Тогда я им показал пупырь на верёвке.
- Ерунда! - не унимался Игорь, - Мы вообще ходили по одной сильно потёртой верёвке! Мы всегда по таким ходим!
- У нас в горах при срывах бывают рывки - и то мы по таким ходим! - поддакнул ему Николай, - А в пещерах даже рывков нормальных не бывает!
- Ну, пошли! Ну, пошли! - не унималась Инна. Я вспомнил предупреждение Олега об авантюризме, и понял, как он выглядит.
- Инна, это ведь нарушение правил техники безопасности!
- Да брось, какие нарушения? - Инна посмотрела на меня как на дурака, - Я тебе говорю: всё будет нормально!
Я привёл ещё не слишком сильный аргумент, что Лёшка обещал в последний день сводить нас в самую сложную и красивую часть Победы.
- Вот он и поведёт молодёжь! - Инна пришла в такое состояние, что говорила быстро и взахлёб, - А мы тем временем сходим в Октябрьскую!
- Сам можешь не ходить, дай только нам верёвку! - просили уфимцы.
Мне нужно было подумать, но очень быстро, пока меня не сочли трусливым или жадным. У меня было три варианта: 1) Не давать верёвку; 2) дать верёвку, но самому не идти; 3) дать верёвку и идти.
Первый вариант не подходил, поскольку я не мог отказать братьям-спелеологам. У них троих уже был опыт за спиной, а я был чайник по сравнению с ними. Не мне было их учить, как можно и как нельзя ходить по пещерам. К тому же я нёс сюда верёвку 12 км по колено в снегу для того, чтобы её использовать, а не чтобы на неё любоваться.
Второй вариант тоже был нежелателен. Вдруг с ними что-то случится - и мне будут говорить: "Это ты виноват! Знал, что верёвка плохая, и всё-равно им дал! Сам-то небось не пошёл!"
Оставался только третий вариант - идти вместе с ними. Чисто по ощущениям для меня это был лучший вариант, поскольку мне и самому хотелось в Октябрьскую. Никакого страха не было, ведь мы тогда были молодые, а в молодости у людей чувство страха не развито. Это с возрастом начинаешь обо всём задумываться, и от мыслей появляется страх, а тогда вообще всё было по фигу. Единственное, что меня смущало - как я потом объясню это Олегу Цою? Авторитет Олега был для нас непререкаем, и не выполнять его наставления было как-то совестно. Это как в детстве, когда лезешь в чужой сад воровать яблоки, то боишься не того, что тебя поймают и огреют лопатой по спине, а того, что родители узнают и поругают, хотя последствия от этого на первый взгляд не такие ужасные, как от того, что поймают.
- Ладно, - говорю я, - Записывайте меня в клуб самоубийц!
На следующее утро Лёшка Кравцов повёл саратовских студентов в зал Атлантида, а наша доблестная четвёрка вышла в Октябрьскую. С нами пошли также две девушки - Надя Ветчинкина и Таня Лазарева из Саратова, которые должны были дойти до пещеры и вернуться обратно.
Им просто нужно было запомнить место, куда в случае чего вести команду спасателей.
___________Таня Лазарева (Саратов), Николай (Уфа), Игорь (Уфа). Инна Сорокина (Саратов), Дима Львов (Пенза)
Спустившись к реке Зилим и пройдя по ней примерно километр, около впадения в Зилим большого ручья, мы преодолели очень крутой подъём в гору - метров двести, осложнённый глубоким снегом, пока не дошли до входа в пещеру Октябрьская. Он был справа по ходу и наклонно уходил вглубь горы. Рядом росли три больших дерева, и слева обрывался крутой спуск в долину ручья. Мы привязали верёвку за дерево и опустили её конец в начальную часть колодца. Далее спускающемуся предстояло бросать её всё дальше и дальше. Поначалу колодец был не широкий, шёл наклонно и извилисто метров десять-пятнадцать, затем переходил в широкую вертикальную часть глубиной 83-86 м, в которой первую половину можно было спускаться вдоль стены, а затем стена резко уходила в сторону, и последние метров тридцать-сорок спуска были вдали от стен. Спустившись примерно до середины колодца, я доехал до пупыря и завис на нём. Тогда у меня спусковое устройство было типа "шайба", и всякие дефекты верёвки плохо проскакивали через него (более удобные "рогатки" и "каталки" появились чуть позже). Пришлось немного подёргаться на верёвке, что конечно было страшно, ведь максимум нагрузки в этот момент приходился на самое слабое её место, затем пупырь благополучно проскочил через шайбу и я спокойно заскользил дальше. Через некоторое время я приземлился на вершину большого конуса на дне колодца, состоящего из рухнувших сверху каменных глыб, покрытых льдом и снегом. Можно было отстегнуться от верёвки на верхушке конуса и дальше с него спускаться ногами, или же продолжать ехать на верёвке вдоль его стенки. Тут я понял, почему одни считают глубину этого колодца
96 м, а другие - 86 м. Это зависит от того, где отстегнёшься от верёвки - на вершине конуса или около его подножья.
Каменно-снежный конус находился посередине огромного зала. Коли и Игоря в зале уже не было, они ушли куда-то дальше. Я подождал Инну, когда она появится маленькой звёздочкой на небе, которая постепенно разрастётся до размера человека с налобным фонарём, восторженно плюхнувшегося на вершину гигантского конуса.
- А где Игорь и Коля? - спросила Инна.
- Не знаю, я не нашёл никакого выхода из этого зала, - ответил я. Хотя я на самом деле больше курил, чем пытался найти отсюда выход.
Побродив по залу, мы увидели на его стене окно на высоте 3-4 метра от пола, и стали туда забираться. Пройдя по ходу за окном, мы упёрлись в колодец глубиной 5-6 м, в который спускаться без верёвки было страшновато. Но мы слышали впереди голоса уфимцев, и потому страх у нас постепенно пропал - раз они спустились, то и мы спустимся! Когда мы наконец догнали уфимцев, то выяснилось, что они в этот колодец и не спускались, и вообще без верёвки такие уступы проходить как-то не принято. В то место, где мы их услышали и потом догнали, они попали по совершенно горизонтальному ходу. Тут мы узнали, из первого зала с конусом уходит узкий ход, который мы не заметили, и находится он с противоположной стороны от конуса, нежели та дырка в стене, в которую нас угораздило забраться. То есть, в итоге мы попали туда, куда надо, но более сложным путём. Вообще это было в нашем духе с Инной - сначала семь раз отрезать, а потом один раз отмерить!
После соединения двух ходов мы проползли шкуродёр с сильным ветром длиной около двух метров, и вышли в систему больших залов. Первым по ходу был так называемый Коричневый зал, названный так из-за обилия в нём тёмной глины. На стенах зала довольно высоко от пола видны следы уровня воды, которого она здесь достигает в период сильных дождей и особенно снеготаяния. В этот период сюда попадает вода не только сверху, а главным образом из Победы, а также ещё и из пещеры Леднева, так что во время паводка здесь собирается вода из трёх пещер и со всего склона горы, и оказаться здесь в это время очень нежелательно. Из коричневого зала уходит хороший извилистый ход, который в одном месте преграждается перемычкой 3-4 м высоты. Ширина хода в этом месте примерно 1,5 м и высокий Коля легко поднялся в распоре, а нам, трём коротышкам, пришлось помучиться. После перемычки ход продолжается и приводит в длинный зигзагообразный туннель, по которому течет ручей из Киндерлинской пещеры. Потолок туннеля низкий – не более 1 м. Затем мы попадаем в так называемый зал "Креста", имеющий крестообразную форму в своём основании (по четырём сторонам света - север, юг, восток и запад) и высоту до 15 м.
В западном и восточном направлениях по глыбовым навалам можно подняться на 30 м. Навалы здесь украшены группками сталагмитов, иногда красно-коричневого цвета, а иногда светлыми. Южное ответвление зала Креста приводит в следующий зал "Белый", богато украшенный разнообразными натеками: соломкой (длиной до 80 см), коническими и флагообразными сталактитами, колоннами и разнообразными сталагмитами: от островершинных конических до массивных уплощенных. В зале есть так называемые "цветы" - натёки на полу, отчасти напоминающие большой цветок с лепестками, причём лепестки могут быть белыми, а серединка цветка коричневой, или наоборот.
В некоторых местах приходится ходить согнувшись под свисающей с потолка соломкой (или макаронами), причём стоит неудачно чуть разогнуться, как тут же сбиваешь каской эти макароны и они со звоном падают на пол.
_______________________Фотографии с сайта "У костра" ykoctpa.ru, автор Данила из Набережных Челнов
_______________________Фотография с сайта "У костра" ykoctpa.ru, автор Сванн из Челябинска
Таким образом побродив по Октябрьской пещере, мы пошли на выход. Игорь взобрался на вершину конуса, пристегнул самохваты и пошёл. Голосовой связи с поверхностью не было, поэтому трудно было определить, дошёл человек до верха или не дошёл. Мы договорились делать так: вышедший на поверхность вынимает верёвку на метр и бросает обратно, тем самым сигнализируя, что верёвка свободна.
Прошло около часа. Я сидел на камнях зала и уже задремал, предварительно намотав конец верёвки на руку, чтобы не прозевать момент её подъёма. Если бы прозевал - это могло обернуться лишним часом ожидания. Верёвка всё время убаюкивающе дрожала, и в какой-то момент я почуствовал рывок. Спросонья идти на подъём не хотелось, но я понимал, что задерживаю Инну и Колю, которые тоже засыпали, поэтому пристегнул самохваты и пошёл. По верёвке идти было непривычно и сложнее, чем по тросу. Если по тросу самохваты легко скользят вверх и обычно легко зацепаются за трос при опускании ноги вниз, то по верёвке они и вверх шли труднее, и вниз схватывали не всегда. Иногда приходилось несколько раз ширкать ногой туда-сюда, пока она не переставала опускаться и вместо этого вставала на опору. Коля натягивал мне снизу верёвку, что значительно облегчало подъём. Когда я прошёл злополучный пупырь, то выдохнул свободно. Вскоре
верёвка подошла к стене и идти стало легче, поскольку теперь тело можно было держать в вертикальном положении, а не в полугоризонтальном. Прошло минут сорок или около часа, когда наконец морозный воздух ударил в лицо, и спустя несколько минут я вышел на поверхность. Стояла суровая зимняя ночь, и Игорь приплясывал от холода.
Когда я появился наверху, он обрадовался сильнее, чем я ожидал от его флегматичного характера:
- Наконец-то! Представляешь, я вылез, а тут кругом волки воют! И долго выли, недавно только замолчали!
Я прислушался и ничего не услышал. Конечно, я не сомневался, что Игорь говорит правду, но я думал, что он сильно преувеличивает. Возможно, волки повыли пять минут где-нибудь за пять километров отсюда, а, как известно, у страха глаза велики, и Игорь уже накрутил себе, что они воют повсюду. Мы же до этого уже несколько дней жили в Победе, и по ночам у нас кто-то то и дело вылезал на поверхность в туалет, но ни разу никто волков не услышал. А от Победы до Октябрьской по прямой всего километр.
Я отстегнулся от верёвки, вытянул её на метр и попытался бросить обратно, но она легла с перегибом. Спустя несколько секунд чья-то далёкая невидимая рука её "оживила", потащила и натянула.
- Плохо легла верёвка, не на то место! - сказал Игорь, но мы ничего уже сделать не могли. Если бы у нас была вторая верёвка, то мы могли бы немного спуститься и поправить первую, положив её так, чтобы она меньше тёрлась, но второй верёвки не было.
Спустя минуту верёвка заскрипела и ещё сильнее натянулась - Инна пошла на выход.
Мы с Игорем сидели под деревом и рассказывали друг другу истории, которые с нами приключались в пещерах. Осознание того, что мы только что прошли Октябрьскую и благополучно вышли наверх, привело нас в состояние некой эйфории, схожей с состоянием лёгкого опьянения, когда любая мелочь кажется тебе чем-то важным и значительным, и хочется поделиться ею с другими. Это такое состояние, когда тебе хочется сказать: "Вот я поначалу ссал, но пересилил себя и пошёл, и всё оказалось совсем не страшным и не очень трудным, и всё было удивительно и прекрасно!", но вместо этого просто начинаешь рассказывать случаи из своей и из чужой жизни: "А как-то был ещё такой случай!"
За такими разговорами полчаса пролетели незаметно, и вдруг мы неожиданно поняли, что Инна нам что-то кричит. Мы про неё за разговорами забыли и не прислушивались к звукам из колодца, между тем как Инна возможно уже давно подавала нам какие-то сигналы. Её голос еле доносился и разобрать что-то конкретное было невозможно. Игорь без страховки спустился в колодец на несколько метров и перебросился с Инной парой криков.
- Она говорит: у неё комбез попал в самохват. Просит прислать нож на карабине!
Ситуация была такая: Инне оставалось до верха колодца ещё метров двадцать, может чуть больше, когда у неё складка материи на штанине комбинезона попала в самохват и он заклинил. Вытащить кобмез не получалось и разобрать самохват тоже. Ситуация осложнялась тем, что не было второй верёвки, на которую Инна могла бы перенести свой вес при помощи страховочного самохвата, и тем самым ослабить нагрузку с заклинившего ножного самохвата, чтобы открыть его. Дело в том, что самохват под нагрузкой открыть невозможно, как и сдвинуть его вверх или вниз по верёвке. Положение без второй верёвки казалось безвыходным. Сразу вспомнились наставления Олега Борисовича Цоя, что по одной верёвке ходить нельзя даже опытным, не то что нам, дуракам!
- Будем посылать ей нож на карабине? - спросил я Игоря.
- Ни в коем случае! Карабин ей может так прилететь по носу, что тётка без носа останется! И даже если передача ножа пройдёт без последствий, то что она им сделает? Отрежет штанину от самохвата? И чем это ей поможет? Начнёт ножом вытаскивать лохмотья из самохвата и случайно полоснёт верёвку!
- Так что будем делать?
- Вытащим её, как транспортный мешок!
Игорь опять немного спустился в колодец и прокричал Инне, что мы сейчас будем её тянуть. Затем мы привязали к петле на дереве один из наших самохватов и пристегнули его к верёвке. Замысел был такой - мы вдвоём тащим Инну на верёвке, при этом верёвка проскальзывает через самохват на дереве, и если мы устаём, то просто отпускаем верёвку, самохват на дереве срабатывает и Инна неподвижно повисает. Мы некоторое время отдыхаем и затем тянем её дальше.
Не знаю, доходчиво ли я объяснил наш замысел, но это и не важно - он всё-равно не сработал. Мы устали, замёрзли и плохо соображали. Как только мы потащили Инну, как Игорь сразу закричал: "Не в ту степь встегнули самохват! Переверни его!"
Я отстегнул от верёвки самохват и снова пристегнул его, уже "в ту степь". Но это тоже не выглядело удачным вариантом. Фактически, Инну вытаскивал один Игорь, а я занимался тем, что просовывал верёвку в самохват, которая добровольно через него не шла.
- Убери его на хрен! - кричал Игорь, - Хватай верёвку! Убьём тётку!
Идея с самохватом, а, соответственно, и с отдыхом во время подъёма провалилась. Мы просто тащили Инну, перебирая верёвку руками, за метром метр. Верёвка шла туго, буквально пропиливая все каменные перегибы в верхней части колодца.
- Держи крепче! Убьём тётку! - постоянно кричал Игорь. Прошло уже 36 лет, а этот крик до сих пор стоит у меня в ушах.
Через некоторое время показалась Инна.
- Да не тащите меня! Я сама иду! - постоянно твердила она, но мы упорно её тащили, мешая ей выходить самостоятельно.
- Извините, мальчики, я вас немножко подвела! - сказала Инна, оказавшись рядом.
- Ничего, всё нормально! - ответил Игорь, - Мы тут чуть не замёрзли насмерть, а теперь хоть немножко согрелись!
После этого Игорь с Инной ушли в лагерь, а я остался ждать Николая.
Стояла прекрасная морозная ночь. Небо было усыпано яркими звёздами. Не доносилось ни малейшего звука, кроме скрипа снега под ботинками, когда я пританцовывал от холода. Я присел к дереву на снег и то ли замерзал, то ли засыпал.
И вдруг я услышал "это", чего мне слышать сейчас хотелось меньше всего. Сначала завыл один волк, потом подключился второй, третий, и я не знаю, сколько их там выло. Вой доносился с другого берега Зилима, и расстояние до волков по моим ощущениям было примерно с километр. Судя по звукам, стая никуда не перемещалась, и это меня успокаивало. Они выли несколько минут и вдруг внезапно замолчали. С каждой минутой моя тревога усиливалась. Вдруг серые вышли на охоту и сейчас движутся в моём направлении? Если это так, то уже через несколько минут они будут здесь. Из всего оружия у меня была только пара самохватов, которыми даже кошку не убьёшь, не то что стаю волков. Я на всякий случай пристегнул самохват к грудной обвязке и встегнул его в верёвку, натянутую выходящим Николаем. Если волки появятся здесь, то буду спускаться в колодец, насколько получится.
Через некоторое время появился Коля. Судя по тому, как он выходил из колодца, в нём сразу узнавался альпинист, а не спелеолог. Если у нас стремена самохватов короткие и крепятся к ногам, то у Коли были длинные, шли от ног и через грудную обвязку поднимались до уровня головы. Получается, что во время выхода он перемещал их по верёвке руками, а не ногами, как мы. Обычно так по верёвкам ходят альпинисты, только они для этих целей используют не самохваты, а жумары, за которые удобно держаться руками.
Мы вытащили из колодца верёвку, забухтовали её и пошли в лагерь. Там нас уже ждал горячий чай и давно спящие саратовские девушки. Время было уже за полночь даже по московскому исчислению, не то что по башкирскому. Надя Ветчинкина, увидев нас, сказала своё коронное: "Народ! Ну вы, блин, ваааааще!"
С её лёгкой руки саратовцы прозвали нас любителями щей. Дело в том, что Надя своё "Народ, ну вы ваще!" произносила по любому поводу. Она произносила это и тогда, когда кем-то восхищалась, и тогда, когда кем-то возмущалась, и когда над кем-то смеялась, и когда на кого-то ругалась. Слово "ваще" могло означать что угодно, и положительное, и отрицательное. Оно очень веселило саратовцев, поскольку там у них ваааааще так не говорят!
Также им казалось смешным само название нашего города - Пенза. Они постоянно его коверкали и называли Пемзой. Позже на каком-то спелеослёте они нам подарили по куску пемзы на верёвочке, чтобы мы могли носить его на шее. Нас с Надей в Победе саратовцы постоянно называли "пензюками", хотя мы им и говорили, что правильно нас надо называть "пензенцами" или хотя бы "пензяками". Мы просто привыкли к названию
нашего города и оно нам не кажется смешным, а многих других оно веселит. Нам ведь тоже иногда кажутся смешными названия сёл Лопуховка или Пазелки, как и многих других.
Надя Ветчинкина постоянно рассказывала, какой Пенза зелёный и красивый город, и как много в нём жило выдающихся людей. Я, напротив, говорил, что у нас город очень грязный и кругом много алкашей. Надя обижалась на меня и говорила, что я, блин, ваще, а вот Пенза - ваааааще! Я же отвечал ей, что Пенза не ваааааще, а ващееееее, чем доводил саратовцев до коликов в животе.
Ещё произошёл такой случай. Я уже отмечал, что в Гроте медведицы, где стоял наш лагерь, зимовали летучие мыши. Мы беспокоили их своим присутствием, им приходилось выходить из анабиоза и летать. В конце концов одна из них околела и упала около нашей палатки. Я привёз её в Пензу Ильину Владимиру Юрьевичу - он тогда был доцентом на кафедре биологии в Пединституте. Когда я выложил трупик рукокрылой ему на стол, он сразу подозвал лаборанта и воскликнул: "Я же говорил, что у рыжих вечерниц бывает тёмная полоска вдоль спины! А мне никто не верил!"
Таким вот образом, с пользой для науки и для себя лично, мы сходили в эти удивительные пещеры.
- Дмитрий Львов
- Участник
-
- Сообщений: 1771
- Зарегистрирован: 12 дек 2014, 00:50
- Имя:
Re: История спелеотуризма в Пензе
Дмитрий Львов » 17 июл 2022, 10:55
.
ГЛАВА 10.
Март 1986.
Поездка в Наровчатско-Сканову пещеру.
"Пять ребят и девчат
От испуга кричат:
Это что же, это что же?
Это пропасть Наровчат.
Здесь огромные колодцы,
В сталактитах свет от солнца.
Это ужас, это ад.
Это пропасть Наровчат ..."
( Гипертрофированное представление о Наровчатской пещере )
После моей поездки в Победу мы с Володей Полубаровым нанесли братский визит в саратовскую спелеосекцию по приглашению на 23 февраля, где нам подарили куски пемзы на верёвочке (иначе название нашего города саратовцы не воспринимали). Если кто не знает, пемза - это чёрное или светлое пористое вещество, получаемое из вулканической лавы и используемое как в строительстве, так и для оттирания ног после ходьбы босиком по масляной краске или по эмали, а также по свежему асфальту. Мы, в свою очередь, пригласили саратовцев на 8 марта в Наровчатскую пещеру для продолжения банкета.
Сейчас эта подземная полость называется Сканов пещерный мужской монастырь преподобных Антония и Феодосия Печерских, но тогда так её никто не называл. Священнослужители и паломники в то время не посещали эту пещеру, да и краеведы были совершенно равнодушны к этому памятнику подземной архитектуры. Также сюда не совались ни историки, ни археологи. Под названием Сканова пещера её знали московские спелеостологи и, возможно, местные жители. Никакого иного названия, кроме как Наровчатская пещера, я не слышал вплоть до 1996 года. Под этим названием пещера иногда упоминалась в областной прессе. Дело в том, что Сканово - это очень маленькое село, которое находится в 4 км от Наровчата и в 2 км от подземного монастыря, так что связь этого села с пещерой весьма условна. Представьте себе, что вы добираетесь автобусом 140 км до Наровчата, затем проходите 2 км по этому городу, в котором со времён Куприна и XIX века мало что изменилось, потом идёте полем до Мокши и лесом после Мокши 4 км и замечаете справа небольшое село Сканово, которое принимаете за запоздалую окраину Наровчата. Спустя ещё пару километров вы подходите к небольшой горе, поднимаетесь на неё и видите пещеру. Всего час назад вы ещё были в Наровчате, до которого добирались полдня на автобусе, и естественно вы связываете местоположение этой пещеры именно с Наровчатом, а не с селом Сканово, название которого вам даже не знакомо и нигде по дороге не было написано. Храм с колокольней в селе тогда тоже были разрушенные и потому не привлекали многочисленных паломников, как сейчас.
Поэтому этот подземный монастырь мы называли не иначе как Наровчатской пещерой, и вообще весь город Наровчат связывали именно с ней, а не с Куприным и не с царицей Нарчаткой. Конечно, наши воззрения являлись взглядами лишь очень малой части людей, знакомых с Наровчатом и вообще Пензенской областью, и оттого вдвойне досадно и непонятно, как наплевательски относятся люди к настоящим сокровищам, которые падают им чуть ли не с неба на голову, и насколько увлечено сознание общества вещами обыденными и малопривлекательными.
Итак, на праздник 8 марта в Наровчатскую пещеру поехали мы с Володей Полубаровым и три девушки из Саратова: Инна Сорокина, Света Тихонова и Жанна Каледенко. Сам по себе поход был очень незначительный и я даже не стал бы упоминать о нём, если бы в пещере с нами не произошло одно интересное событие.
До Наровчата мы добрались без проблем, 6-7 км после него прошли по весеннему глубокому снегу также без особых сложностей. Конечно, ничего этого я уже не помню, но именно потому, что я ничего не помню - значит, никаких проблем не было. Все воспоминания начинаются с того момента, когда мы поднялись на гору и стали затаскивать вещи в пещеру.
Ночевать мы собирались под землёй, палатку с собой не брали, поэтому вопрос о ночёвке на поверхности даже не рассматривался.
Вход в пещеру представляет собой яму, в боковой стенке которой почти у самого дна виднеется отверстие диаметром примерно полметра. Первые два-три метра пещеры в те времена проходились ползком, после чего можно было встать на ноги и идти в полный рост. На этот раз на дне ямы оказалась глубокая лужа из-за талого снега, вода из которой затекала и во входное отверстие.
Именно самые неприятные первые два-три метра пещеры представляли собой сплошную "шклевотину" - так спелеологи называют жидкую глину, по которой приходится ползти ползком. Мы переоделись в комбезы и были готовы к преодолению «шклевотины», но хуже дело обстояло с рюкзаками, которые были более щепетильны к своему внешнему виду, чем мы. Они и так не слишком хорошо лезли во входное отверстие, а протаскивать их по грязи и вовсе не хотелось. Их ведь потом пришлось бы надеть на чистые куртки, да и в переполненном автобусе до Пензы их вид не вызвал бы восторга у местного населения.
Хорошо, что у кого-то оказалась небольшая полиэтиленовая плёнка, в которую мы заворачивали рюкзаки, насколько это было возможно, и протягивали их по шклевотине.
Пещера представляет собой ходы более-менее в рост человека, сбоку от которых в некоторых местах расположены кельи - комнаты, где жили монахи. Мы с Володей расположились в одной келье, а девчонки в другой, затем все собрались в одной из них, чтобы отметить праздник. Еда у нас готовилась на бензиновом примусе марки "Шмель", который стоял немного в стороне от кельи, в коридоре главного хода. Если мне память не изменяет, на торжественный ужин у нас предусматривались макароны с тушёнкой.
Мы сидели, играли на гитаре и пели. В небольшой келье была своеобразная акустика и гитара звучала громко. Не знаю, оглашались ли своды Наровчатского Сканова подземного монастыря когда-либо звуками гитары до того и после того. Вполне возможно такое, что 8 марта 1986 года - это был единственный день, когда души монахов, бродящие по пещере, а также местные летучие мыши были потревожены гитарными переборами.
Я говорю девчонкам: "Сейчас мы споём вам поздравительную песню с 8 марта. Только мы плохо поём, поэтому вы нам подпевайте, чтобы мы подстраивались под вас и попадали в ноты".
Тут Володя делает замечание: "Ещё лучше будет, если вы сами и споёте, без нас!"
И я добавил: "И ещё лучше, если сами и сыграете!"
Девчонки конечно растерялись, поскольку задачу мы им ставили невыполнимую: "Мы не знаем как это петь и играть!"
Я говорю: "Очень просто. Первые четыре строчки поёте быстро:
Камнепады стучат.
Всюду кости торчат.
Это что же, это что же?
Это пропасть Наровчат.
Следующие две строчки тянете нараспев:
Шкуродёров нет и пыли.
Здесь монахи жили-были.
И последние две строчки опять быстро:
А вокруг кресты торчат.
Это пропасть Наровчат."
Упоминание про монахов и кресты в этой песне было единственной правдой, потому что в каждой келье действительно нарисованы чёрные и реже красные кресты на стенах. Кое-где были написаны молитвы церковно-славянскими буквами, наполовину уже стёртыми и трудно читаемыми. Душам монахов, наверное, было не очень приятно столь кощунственное наше поведение в подземном храме. Единственное, что их могло порадовать - так это горящие в келье свечи, а всё остальное мало походило на богослужение. Возможно, здесь когда-то даже проводились литургии с медленными тягучими песнопениями, а теперь звучало бодренькое:
«Вот удар. Слышен мат
Прям на весь Наровчат.
Это что же, это что же?
Это глыба на плечах!
Ну, подумаешь - упала!
На земле людей не мало!
Раз, два, три - и вновь зачат!
Нам не страшен Наровчат!»
Внезапно наше пение было прервано оглушительным хлопком взрыва. Мы резко замолчали, и завершением торжественной песни был металлический звон котелка, прыгающего по каменному полу. Затем на секунду наступила гробовая тишина, нарушаемая лишь звуками потревоженных летучих мышей, и вдруг пять голосов сказали одновременно: "Примус взорвался!" Это звучало торжественно, как заключительный "Аминь!"
Мы выбрались из кельи в коридор. Макароны были налеплены везде - на стенах, на потолке, на полу. Вероятно, археологи их находили здесь даже спустя несколько лет и по ним определяли, чем питались монахи в начале двадцатого столетия.
Котелок укатился метров на пять от места взрыва.
Настроение резко упало. Мы понимали, что праздник оказался под угрозой срыва. Володя снял макаронину с потолка, попробовал её и мрачно сказал: "Торжественный ужин уже остыл!"
- Ага, кушать подано! - добавил я.
Мы немного постояли, наблюдая за летающими по коридору летучими мышами, преждевременно проснувшимися от зимней спячки. У нас был только один выход - вылезать на поверхность и разжигать костёр.
Наверху стояла тёмная ночь, снега было по колено. Найти сухие ветки для костра в такой обстановке было проблематично. Кроме того, все они были мокрые от тающего снега и разгорались тяжело. Но мы были мастера своего дела. Через некоторое время у нас пылал хороший костёр, на котором в котелке плавился снег. Хотя, возможно, мы ходили за водой на родник у подножия горы - этот момент я не помню. Сейчас я даже затрудняюсь сказать, что было быстрее - спуститься с горы, зачерпнуть котелок и подняться с ним в гору или растопить в нём снег на мощном огне. Но это уже не суть важно. Макароны с тушёнкой приготовить удалось и вскипятить чай.
Праздник переместился из подземелья на поверхность земли. После торжественного ужина нам пришло в голову устроить проводы зимы, а для этого почему-то необходимо было прыгать через костёр. Мы разожгли костёр помощнее и прыгали почти до утра.
Если бы наш единственный примус не взорвался, то у нас не было бы ни костра, ни проводов зимы, ни подземного салюта из макарон, поэтому мы даже ни о чём не жалели. В конце концов мы допрыгались до того, что опрокинули котелок с чаем, вскипятили новый и потащили его в подземный лагерь. Что тут поделаешь - молодые придурки!
На утро или днём, не помню, мы отправились в обратный путь. Всё прошло без эксцессов до тех пор, пока мы не попытались сесть в Наровчате на автобус до Пензы. Свободных мест в автобусе не было, а водитель категорически сказал, что не хочет проблем с ГАИ и никого не повезёт стоя. Это был последний автобус в тот день и нам необходимо было уехать. Мы пообещали водителю, что все впятером усядемся на ступеньках у задней двери автобуса и поедем сидя. Он не очень нам поверил, глядя на Володю, у которого рост был 186 см и в ширину нормально, и поначалу отнекивался. Кроме того, мы все были в толстых куртках или пуховиках, которые внешне увеличивали наши объёмы. «Да мы легко все уместимся на ступеньках!» - заверяли мы его. В конце концов он согласился.
Мы действительно все как-то уместились на маленькой ступеньке. Собственно, на ступеньке сидели трое, а две девчонки у нас с Володей на коленях. Но мы были спелеологи и потому маленькие объёмы нам были нипочём. Мы даже умудрились развлекать окружающих пассажиров песнями (хотел сказать: «Песнями и плясками», но нет, плясали мы только за счёт того, что нас подбрасывало на кочках). Наш автобус весело летел вперёд,
тогда ещё в светлое коммунистическое будущее.
Почему же норовят
Все уехать в Наровчат?
Ведь в любой из областей
Таких пропасть пропастей.
ГЛАВА 10.
Март 1986.
Поездка в Наровчатско-Сканову пещеру.
"Пять ребят и девчат
От испуга кричат:
Это что же, это что же?
Это пропасть Наровчат.
Здесь огромные колодцы,
В сталактитах свет от солнца.
Это ужас, это ад.
Это пропасть Наровчат ..."
( Гипертрофированное представление о Наровчатской пещере )
После моей поездки в Победу мы с Володей Полубаровым нанесли братский визит в саратовскую спелеосекцию по приглашению на 23 февраля, где нам подарили куски пемзы на верёвочке (иначе название нашего города саратовцы не воспринимали). Если кто не знает, пемза - это чёрное или светлое пористое вещество, получаемое из вулканической лавы и используемое как в строительстве, так и для оттирания ног после ходьбы босиком по масляной краске или по эмали, а также по свежему асфальту. Мы, в свою очередь, пригласили саратовцев на 8 марта в Наровчатскую пещеру для продолжения банкета.
Сейчас эта подземная полость называется Сканов пещерный мужской монастырь преподобных Антония и Феодосия Печерских, но тогда так её никто не называл. Священнослужители и паломники в то время не посещали эту пещеру, да и краеведы были совершенно равнодушны к этому памятнику подземной архитектуры. Также сюда не совались ни историки, ни археологи. Под названием Сканова пещера её знали московские спелеостологи и, возможно, местные жители. Никакого иного названия, кроме как Наровчатская пещера, я не слышал вплоть до 1996 года. Под этим названием пещера иногда упоминалась в областной прессе. Дело в том, что Сканово - это очень маленькое село, которое находится в 4 км от Наровчата и в 2 км от подземного монастыря, так что связь этого села с пещерой весьма условна. Представьте себе, что вы добираетесь автобусом 140 км до Наровчата, затем проходите 2 км по этому городу, в котором со времён Куприна и XIX века мало что изменилось, потом идёте полем до Мокши и лесом после Мокши 4 км и замечаете справа небольшое село Сканово, которое принимаете за запоздалую окраину Наровчата. Спустя ещё пару километров вы подходите к небольшой горе, поднимаетесь на неё и видите пещеру. Всего час назад вы ещё были в Наровчате, до которого добирались полдня на автобусе, и естественно вы связываете местоположение этой пещеры именно с Наровчатом, а не с селом Сканово, название которого вам даже не знакомо и нигде по дороге не было написано. Храм с колокольней в селе тогда тоже были разрушенные и потому не привлекали многочисленных паломников, как сейчас.
Поэтому этот подземный монастырь мы называли не иначе как Наровчатской пещерой, и вообще весь город Наровчат связывали именно с ней, а не с Куприным и не с царицей Нарчаткой. Конечно, наши воззрения являлись взглядами лишь очень малой части людей, знакомых с Наровчатом и вообще Пензенской областью, и оттого вдвойне досадно и непонятно, как наплевательски относятся люди к настоящим сокровищам, которые падают им чуть ли не с неба на голову, и насколько увлечено сознание общества вещами обыденными и малопривлекательными.
Итак, на праздник 8 марта в Наровчатскую пещеру поехали мы с Володей Полубаровым и три девушки из Саратова: Инна Сорокина, Света Тихонова и Жанна Каледенко. Сам по себе поход был очень незначительный и я даже не стал бы упоминать о нём, если бы в пещере с нами не произошло одно интересное событие.
До Наровчата мы добрались без проблем, 6-7 км после него прошли по весеннему глубокому снегу также без особых сложностей. Конечно, ничего этого я уже не помню, но именно потому, что я ничего не помню - значит, никаких проблем не было. Все воспоминания начинаются с того момента, когда мы поднялись на гору и стали затаскивать вещи в пещеру.
Ночевать мы собирались под землёй, палатку с собой не брали, поэтому вопрос о ночёвке на поверхности даже не рассматривался.
Вход в пещеру представляет собой яму, в боковой стенке которой почти у самого дна виднеется отверстие диаметром примерно полметра. Первые два-три метра пещеры в те времена проходились ползком, после чего можно было встать на ноги и идти в полный рост. На этот раз на дне ямы оказалась глубокая лужа из-за талого снега, вода из которой затекала и во входное отверстие.
Именно самые неприятные первые два-три метра пещеры представляли собой сплошную "шклевотину" - так спелеологи называют жидкую глину, по которой приходится ползти ползком. Мы переоделись в комбезы и были готовы к преодолению «шклевотины», но хуже дело обстояло с рюкзаками, которые были более щепетильны к своему внешнему виду, чем мы. Они и так не слишком хорошо лезли во входное отверстие, а протаскивать их по грязи и вовсе не хотелось. Их ведь потом пришлось бы надеть на чистые куртки, да и в переполненном автобусе до Пензы их вид не вызвал бы восторга у местного населения.
Хорошо, что у кого-то оказалась небольшая полиэтиленовая плёнка, в которую мы заворачивали рюкзаки, насколько это было возможно, и протягивали их по шклевотине.
Пещера представляет собой ходы более-менее в рост человека, сбоку от которых в некоторых местах расположены кельи - комнаты, где жили монахи. Мы с Володей расположились в одной келье, а девчонки в другой, затем все собрались в одной из них, чтобы отметить праздник. Еда у нас готовилась на бензиновом примусе марки "Шмель", который стоял немного в стороне от кельи, в коридоре главного хода. Если мне память не изменяет, на торжественный ужин у нас предусматривались макароны с тушёнкой.
Мы сидели, играли на гитаре и пели. В небольшой келье была своеобразная акустика и гитара звучала громко. Не знаю, оглашались ли своды Наровчатского Сканова подземного монастыря когда-либо звуками гитары до того и после того. Вполне возможно такое, что 8 марта 1986 года - это был единственный день, когда души монахов, бродящие по пещере, а также местные летучие мыши были потревожены гитарными переборами.
Я говорю девчонкам: "Сейчас мы споём вам поздравительную песню с 8 марта. Только мы плохо поём, поэтому вы нам подпевайте, чтобы мы подстраивались под вас и попадали в ноты".
Тут Володя делает замечание: "Ещё лучше будет, если вы сами и споёте, без нас!"
И я добавил: "И ещё лучше, если сами и сыграете!"
Девчонки конечно растерялись, поскольку задачу мы им ставили невыполнимую: "Мы не знаем как это петь и играть!"
Я говорю: "Очень просто. Первые четыре строчки поёте быстро:
Камнепады стучат.
Всюду кости торчат.
Это что же, это что же?
Это пропасть Наровчат.
Следующие две строчки тянете нараспев:
Шкуродёров нет и пыли.
Здесь монахи жили-были.
И последние две строчки опять быстро:
А вокруг кресты торчат.
Это пропасть Наровчат."
Упоминание про монахов и кресты в этой песне было единственной правдой, потому что в каждой келье действительно нарисованы чёрные и реже красные кресты на стенах. Кое-где были написаны молитвы церковно-славянскими буквами, наполовину уже стёртыми и трудно читаемыми. Душам монахов, наверное, было не очень приятно столь кощунственное наше поведение в подземном храме. Единственное, что их могло порадовать - так это горящие в келье свечи, а всё остальное мало походило на богослужение. Возможно, здесь когда-то даже проводились литургии с медленными тягучими песнопениями, а теперь звучало бодренькое:
«Вот удар. Слышен мат
Прям на весь Наровчат.
Это что же, это что же?
Это глыба на плечах!
Ну, подумаешь - упала!
На земле людей не мало!
Раз, два, три - и вновь зачат!
Нам не страшен Наровчат!»
Внезапно наше пение было прервано оглушительным хлопком взрыва. Мы резко замолчали, и завершением торжественной песни был металлический звон котелка, прыгающего по каменному полу. Затем на секунду наступила гробовая тишина, нарушаемая лишь звуками потревоженных летучих мышей, и вдруг пять голосов сказали одновременно: "Примус взорвался!" Это звучало торжественно, как заключительный "Аминь!"
Мы выбрались из кельи в коридор. Макароны были налеплены везде - на стенах, на потолке, на полу. Вероятно, археологи их находили здесь даже спустя несколько лет и по ним определяли, чем питались монахи в начале двадцатого столетия.
Котелок укатился метров на пять от места взрыва.
Настроение резко упало. Мы понимали, что праздник оказался под угрозой срыва. Володя снял макаронину с потолка, попробовал её и мрачно сказал: "Торжественный ужин уже остыл!"
- Ага, кушать подано! - добавил я.
Мы немного постояли, наблюдая за летающими по коридору летучими мышами, преждевременно проснувшимися от зимней спячки. У нас был только один выход - вылезать на поверхность и разжигать костёр.
Наверху стояла тёмная ночь, снега было по колено. Найти сухие ветки для костра в такой обстановке было проблематично. Кроме того, все они были мокрые от тающего снега и разгорались тяжело. Но мы были мастера своего дела. Через некоторое время у нас пылал хороший костёр, на котором в котелке плавился снег. Хотя, возможно, мы ходили за водой на родник у подножия горы - этот момент я не помню. Сейчас я даже затрудняюсь сказать, что было быстрее - спуститься с горы, зачерпнуть котелок и подняться с ним в гору или растопить в нём снег на мощном огне. Но это уже не суть важно. Макароны с тушёнкой приготовить удалось и вскипятить чай.
Праздник переместился из подземелья на поверхность земли. После торжественного ужина нам пришло в голову устроить проводы зимы, а для этого почему-то необходимо было прыгать через костёр. Мы разожгли костёр помощнее и прыгали почти до утра.
Если бы наш единственный примус не взорвался, то у нас не было бы ни костра, ни проводов зимы, ни подземного салюта из макарон, поэтому мы даже ни о чём не жалели. В конце концов мы допрыгались до того, что опрокинули котелок с чаем, вскипятили новый и потащили его в подземный лагерь. Что тут поделаешь - молодые придурки!
На утро или днём, не помню, мы отправились в обратный путь. Всё прошло без эксцессов до тех пор, пока мы не попытались сесть в Наровчате на автобус до Пензы. Свободных мест в автобусе не было, а водитель категорически сказал, что не хочет проблем с ГАИ и никого не повезёт стоя. Это был последний автобус в тот день и нам необходимо было уехать. Мы пообещали водителю, что все впятером усядемся на ступеньках у задней двери автобуса и поедем сидя. Он не очень нам поверил, глядя на Володю, у которого рост был 186 см и в ширину нормально, и поначалу отнекивался. Кроме того, мы все были в толстых куртках или пуховиках, которые внешне увеличивали наши объёмы. «Да мы легко все уместимся на ступеньках!» - заверяли мы его. В конце концов он согласился.
Мы действительно все как-то уместились на маленькой ступеньке. Собственно, на ступеньке сидели трое, а две девчонки у нас с Володей на коленях. Но мы были спелеологи и потому маленькие объёмы нам были нипочём. Мы даже умудрились развлекать окружающих пассажиров песнями (хотел сказать: «Песнями и плясками», но нет, плясали мы только за счёт того, что нас подбрасывало на кочках). Наш автобус весело летел вперёд,
тогда ещё в светлое коммунистическое будущее.
Почему же норовят
Все уехать в Наровчат?
Ведь в любой из областей
Таких пропасть пропастей.
Последний раз редактировалось Дмитрий Львов 02 дек 2023, 01:45, всего редактировалось 1 раз.
- Дмитрий Львов
- Участник
-
- Сообщений: 1771
- Зарегистрирован: 12 дек 2014, 00:50
- Имя:
Re: История спелеотуризма в Пензе
Дмитрий Львов » 09 сен 2022, 01:38
.
ГЛАВА 11.
Май 1986.
Поездка в Крым, на карстовый массив Караби-яйла.
"Опять туман на Караби
Как пелена.
Опять туманы и дожди -
Стоит стена.
И вот опять уж не видна
За серой шапкой Тай-Коба.
А где найти мне для тебя
Слова, слова? "
( Из песни Олега Цоя )
26 апреля 1986 года прогремел взрыв реактора 4-го энергоблока Чернобыльской Атомной Электростанции. Это была крупнейшая авария подобного рода за всю историю атомной энергетики. Над местом взрыва образовалось мрачное облако и поползло над Украиной в сторону Белоруссии. Вскоре образовалось ещё одно облако и поползло в направлении на Пензенскую область. Никто об этом ничего не знал, все радовались тёплым весенним денёчкам.
В это время 28 апреля мы выехали навстречу облаку в сторону Украины. Наш путь лежал на далёкий и туманный карстовый район Караби, который находится в юго-восточной части полуострова Крым. Так этот массив обычно называют спелеотуристы, а правильное его название - Караби-яйла. Это самый обширный карстовый район Крыма, его площадь составляет около 120 квадратных километров, а средняя высота около 1000 м н.у.м. Высшая точка массива - гора Тай-Коба высотой 1262 м. Массив представляет собой типичное карстовое плато со множеством воронок, белёсых выходов известняка среди зелёных лугов, небольших холмиков и гряд камней на этом плато и т.д. Весь массив очень однообразный и на нём неопытному человеку ориентироваться крайне сложно. Здесь насчитывается 3,5 тысячи карстовых воронок, во многих из которых находятся пещеры.
Вообще в Крыму пещер много, а из-за благоприятного расположения этого полуострова среди южного моря, а может быть не только поэтому - Крым стал родиной спелеологии в дореволюционной России и затем в СССР. Ещё в 1915 г. А.А. Крубер описал 16 горизонтальных пещер и 15 шахт Крыма, привёл планы и разрезы некоторых из них. После революции горизонтальные пещеры Крыма начали активно исследоваться, а на массиве Ай-Петри даже и вертикальные. В 1962 г. на Ай-Петри был проведён Первый всесоюзный слёт спелеологов. Его можно считать днём рождения отечественного спелеотуризма в том виде, в каком он существует до сих пор. С 1958 по 1965 в Крыму ежегодно совершалось открытие и первопрохождение десятков новых пещер, особенно отличаются три года - 1962 (119 новых пещер), 1963 (208 пещер), 1964 (216 пещер). Если в начале XX века в Крыму было известно около 50 пещер, в начале 1950-х около 200, то в 1965 году - уже более 700. Из известных в настоящее время 800 крымских пещер, 502 из них были открыты и пройдены в период с 1958 по 1964 год, то есть всего за 6 лет, а за последующие 55 лет количество новых крымских пещер не увеличилось даже на сотню. То есть почти всё, что здесь могли открыть и пройти, было открыто и пройдено с 1958 по 1965 год, когда появилась верёвочная техника прохождения вертикальных участков и множество желающих их пройти. Хотя глубочайшая пещера Крыма шахта Солдатская на Караби глубиной 515 м ( в некоторых источниках 517 м ) была открыта только в 1972 году.
Конкретно на плато Караби-яйла в настоящее время известно 250 больших и малых пещер. К началу 70-х оно было исхожено спелеотуристами вдоль и поперёк. Пещеры там в основном свободные, не такие, как на Ачибахе, которые нужно долбить кувалдой или взрывать, чтобы пройти дальше, поэтому основные достижения были сделаны быстро и сразу. В середине 60-х спелеологи-поисковики переместились на Кавказ, сначала на хребет Алек, а затем и на другие. Такова вкратце история исследования пещер массива Караби.
Ещё про Караби следует сказать, что он изобилует различными редкими растениями, и кроме того здесь в пещерах Чагарак-Коба и Аджи-Коба, а также в некоторых местах без пещер, были обнаружены следы культуры неандертальцев (археологические находки мустьерской эпохи). К этим находкам нужно относиться с известной долей осторожности, поскольку после нашего посещения массива в мае 1986 г. следов культуры неандертальцев здесь заметно прибавилось. Нами были утеряны не только разные мелкие вещи, но даже целый транспортный мешок со снаряжением, а также обгоревшие ветки, явно выполнявшие роль факелов. Для чего они использовались - об этом позже.
Итак, в конце апреля наша группа выдвинулась на Караби в поисках приключений. Возглавлял группу, разумеется, Олег Цой, другими участниками группы были уже известные нам по предыдущим поездкам Надежда Моисеева, Надежда Ветчинкина, Виктор Скавинский, Владимир Полубаров, Марина Боярова, Лариса Савельева, возможно Таня Гусева и ваш покорный слуга. Из новеньких были Алексей Плотников и Сергей Гринберг.
Сергея Гринберга привела Лариса Савельева. Как я уже говорил, она занималась в клубе авторской песни "Менестрель", который располагался в д/к "Заря". Там собирались различные барды, пели собственные и чужие песни под гитару. Следует отметить, что авторы песен под гитару обычно заражены духом романтики. Чаще всего их романтика не выходит за пределы их творчества, подобно романтике автора множества книг о кругосветных путешествиях Жюля Верна, который никогда не покидал стены Парижа, но некоторым менестрелям действительно периодически требуется время от времени совершать небольшие путешествия или попадать в небольшие приключения. В этом плане Сергей Гринберг угадал, поскольку за неделю на Караби увидел многое - и опасности, и ужасности, и прекрасности, и контрастности (в смысле местной погоды). По возвращении домой он вскоре написал песню о Караби, типа того, что нет ничего прекрасней гор и пещер, в которые раз попав - будешь всегда ходить снова и снова, после чего в горы и пещеры больше никогда не ходил. Я его встречал неоднократно гораздо позже на Грушинских фестивалях, где он даже был в жюри, как авторитетный бард.
Алексей Плотников также был в этом походе с нами впервые, но, в отличие от Гринберга, он в спелеотуризме был не новичок, и впоследствии ходил по пещерам ещё долго. В Пензу он приехал незадолго до описываемых событий, а до этого учился в Новомосковске в институте, и занимался спелеотуризмом с местными спелеологами. Сначала они ходили по пещерам искусственного происхождения, которых в Тульской области много ( например, знаменитые Гурьевские каменоломни с суммарной протяжённостью ходов от 60 до 100 км ), а затем даже ездили на Кавказ на Бзыбский хребет и проходили там пещеру Ленинградскую 241. К 85 году Алексей попал в Пензу, первое время походил с нашими альпинистами, с которыми не нашёл должного взаимопонимания и в конечном итоге вышел на нас. То есть, он в некотором смысле повторил путь Олега Цоя, который, будучи спелеологом и попав в Пензу, первое время общался с альпинистами, а затем стал набирать команду спелеотуристов, после чего в дальнейшем с альпинистами уже никак не общался.
Я, например, заметил, и многие заметили, в том числе в других городах, что у альпинистов и спелеологов разное мышление, разная жизненная философия. То есть, мы отличаемся не только выбором своей привязанности, но сам этот выбор обусловлен определённым образом мышления. А вот туристы-горники, которые ходят по горам через перевалы, не поднимаясь на сами вершины, почему-то легче находят общий язык с нами, спелеотуристами, чем со своими собратьями альпинистами.
Таким образом нас собралась приличная команда, и в конце апреля 1986 мы выдвинулись на Караби. Прямого поезда до Симферополя из Пензы не было, и мы ехали с пересадкой в Харькове. Здесь я впервые столкнулся с украинским языком, по сути мне родным, но который я совершенно не знал. Больше всего мне запомнилось "Нехай живе перше травня", потому что это было написано повсюду, а также "перукарня чоловiча", что в переводе означает "мужская парикмахерская". Мне особенно понравилось то, что "чоловiк" - это мужчина, а женщина вовсе и не "чоловiк".
Из Харькова мы доехали до Симферополя, затем автобусом добрались до Белогорска, и другим автобусом до Новоклёново. Таким образом на плато Караби мы забрасывались с севера, а вот сбрасывались через южную часть плато, через село Генеральское, к морю, на которое нам не суждено было попасть.
После Новоклёново нам предстояло идти примерно 7 км в сторону военной базы по дороге с лёгким подъёмом, затем должна была быть развилка, на которой нужно было свернуть, и далее шёл более крутой подъём на Караби. Окружающая местность была степного типа, с жаворонками и ковылями. То тут, то там встречались небольшие группы деревьев и куртины кустарников. Впереди виднелись нагромождения холмов с плоскими вершинами, с выступающими из них стенами горных пород и оползнями камней. Холмы отделялись друг от друга ущельями и балками. Вокруг искрилась яркая сочная зелень, но Олег сказал, что летом здесь всё засыхает и местность становится унылой и безжизненной. Вдали виднелись сизые стены Караби, которые при приближении к ним оказались покрыты молодыми посадками сосны. В некоторых местах обнажались не очень приятные каменистые склоны, но теплилась надежда, что подниматься на плато мы будем не по ним.
Фото Лёши Плотникова, сделанное со слайда. Слева Олег Цой, Дима Львов, Марина Боярова. На переднем плане видно узколистные пионы.
В целом заброска на Караби оказалась достаточно простой, хотя и долгой по расстоянию. Превышение плато над уровнем моря всего 1000 м, а над уровнем Новоклёново - всего метров 600. Такое превышение при заброске на Ачибах мы преодолевали за пару часов, но здесь было подольше, поскольку расстояние было больше. Дорога была хорошая и накатанная машинами, но она была не одна, поэтому важно было её не перепутать. Олег Цой бывал здесь не раз, поэтому он вёл нас уверенно вперёд к цели и обещал, что сейчас будет развилка и поворот на плато. Неожиданно дорога пошла вниз, хотя должна была всё время идти вверх. Какой-то поворот мы явно проскочили. Поскольку было неизвестно, как давно мы проскочили поворот, поэтому решено было не возвращаться, а ломиться вверх в гору без дороги, в направлении вершин Тай-Коба и Кара-Тау. Поначалу это показалось сложновато из-за колючих кустарников и отвесных скальных выходов, периодически возникающих на пути, но потом поверхность стала более пологой, а растительность сменилась на низенькую травку. Мы поднимались не шеренгой друг за другом, а широким фронтом, подобно тому, как белогвардейцы шли в атаку на вражеские пулемёты. Кому-то казалось, что удобнее пройти левее, другим хотелось идти правее, а третьи стремились к золотой середине. В результате мы растянулись таким широким фронтом, что крайний правый едва видел крайнего левого. Если бы мы загоняли зайцев на сидящих в засаде охотников, то такое наше передвижение можно бы было объяснить логически. Но, увы, у нас не было винтовок-карабинов, а были лишь туристские карабины для крепления верёвки, и ещё было плато Караби.
_________________________Заброска на Караби
_________Володя Полубаров и Олег Цой (справа) помогают мне надеть станок с двумя гитарами. Слева Надя Ветчинкина и Серёжа Гринберг.
Поднявшись на плато, мы быстро обнаружили потерянную ранее дорогу. Судя по её направлению, мы её вовсе не теряли и поворот не проскочили, а наоборот слишком рано свернули с нужного пути. В результате мы поднялись на плато более крутым и трудным путём, но тем самым сократили время и расстояние.
Плато представляло собой лунный пейзаж, со множеством карстовых кратеров и воронок. Среди зелёной травы повсюду виднелись белёсые выходы известняка, покрытые жёлтыми пятнами лишайника. Кое-где были деревья, но на плато их было немного. Мы увидели вдали вершины Тай-Коба и Кара-Тау, и намного ближе их здание метеостанции. Олег сказал, что место нашего лагеря будет на километр-полтора дальше метеостанции, и мы рассчитывали туда доскочить за полчаса. Несмотря на кажущуюся близость, обусловленную очень прозрачным воздухом и хорошим освещением, до метеостанции оказалось 7 км и мы шли их около двух часов, а затем ещё более получаса до места нашего лагеря.
Лагерь мы разбили в большой карстовой воронке с пологими стенками, по одному краю которой росли деревья. В соседних воронках также виднелись деревья, так что дровами мы были обеспечены.
____________________________Ваш покорный слуга на Караби
____________________________________Ваш слуга на склоне лагерной воронки
Главное, почему Олег выбрал это место для лагеря - недалеко от него находилась пещера Неуймина, в которой можно было брать воду. Вообще на плато Караби воды в открытых источниках нет, и её можно брать только либо в некоторых вертикальных пещерах, либо брать лёд в относительно горизонтальной пещере Большой Бузулук и затем его топить. Место нашего лагеря находилось не очень далеко от этого Бузулука, а ещё ближе были пещеры Крубера и Неуймина, в которых можно было черпать воду из небольших озёр или гурров (ванночек с кальцитовыми стенками). Для этого нужно было только спускаться во входной колодец, который в Крубера был 36 м и в Неуймина 10 м.
Пещера Неуймина представляет собой очень извилистую, зигзагообразной формы щель, уходящую вертикально вниз. Начинается она на ровном месте, без всякой карстовой воронки, и со стороны совершенно незаметна - виден лишь небольшой выход известняка среди зелёной лужайки на дне большой балки. Протяжённость пещеры 62 м и глубина 30 м. Щель входного колодца относительно узкая, но протяжённая в длину. Колодец уходит на глубину около 30 м до самого дна пещеры. На глубине 10 м от верхней точки в колодце есть полка, на которую можно встать и отстегнуться от верёвки. Рядом с полкой в стенку колодца открывается окно, проникнув в которое, попадаешь в систему нескольких соединённых залов. В залах много кальцитовых натёков, перегородки известняка образуют гурры - ванны с водой. Вода настолько прозрачная, что её не видно, пока не опустишь в неё пальцы. Мы осторожно черпали воду кружечкой, заливая её в каны и канистры. Затем эти каны грохотали по стенам колодца, когда тащили их наверх. Нам приходилось ходить за водой в эту Неуймина каждый день, пока мы были на Караби, за исключением того дня, когда воду взяли в шахте Крубера.
________________________________Лёша Плотников в пещере Неуймина.
Однажды, когда мы пришли к Неуймина за водой, в ней оказалась группа спелеологов из Литвы. Эти литовцы также мешались нам и в шахте Крубера. Олег Цой повесил в Неуймина тросовую лестницу параллельно литовской навеске, и попросил их выходить по одному по лестнице, поскольку это было быстрее, чем по верёвке. Они действительно быстро поднялись по лестнице и покинули пещеру, хотя и остались недовольны тем, что не успели как-следует её рассмотреть. Но Олег при всей своей деликатности, если ему было очень нужно, мог очень вежливо попросить кого угодно откуда угодно, и желательно побыстрее. Делал это он не нагло, очень дипломатично, но реально мог убедить кого-угодно поступить так, как это было нужно. Как это ему удавалось - загадка, но реально он обладал даром убеждения. Его авторитет среди нас был непререкаем, поскольку мы знали, что с Олегом спорить бесполезно. После спора с ним мы только удивлённо пожимали плечами от того, что раньше не понимали какой-то простой истины, которую, казалось бы, не понять было невозможно. Вообще Олег был лидером среди нас, но не авторитарным, как, например, Андрей Вятчин, хозяин Ачибаха. Олег никогда ни на кого не кричал и не давил, но он обладал именно даром убеждения. Если человек не хотел делать что-то необходимое, то Олег его не заставлял, но мог сказать так, что человеку вдруг самому захотелось сделать то, чего раньше не хотелось.
Итак, мы встали лагерем недалеко от балки, в которой находилась шахта Неуймина, и отсюда ежедневно совершали выходы к другим пещерам. Метеостанция находилась примерно к северу от нас, на километр ближе неё были пещеры Крымская и Тисовая. Около Тисовой находится Ложнотисовая.
Пещера Крымская представляет собой довольно узкий и немного отрицательный колодец, расширяющийся книзу, глубиной 40 м, далее идёт крутой спуск вниз по глинистому скату, который выводит в наклонный зал с крупными глыбами на дне, и этот глыбовый навал уходит глубоко вниз. В северо-западной стене зала на высоте 7–8 м имеется небольшое отверстие, выводящее в параллельный колодец, который на глубине 105 м от поверхности выводит к глыбовому завалу - тому самому, на верхушке которого мы уже были, спустившись в первый колодец. Узкие лазы со дна второго колодца ведут под дно главного зала с глыбовым завалом и на глубину 135 м. Общая протяженность пещеры с учётом этих лазов получается 240 м.
Когда мы оказались в глыбовом зале, то стали искать окно в стене, через которое можно попасть во второй колодец. Мы поднимались на 7-8 метров по стенам этого зала, покрытого натёками, но продолжение пещеры нигде не нашли. Вероятно, окно очень маленькое и незаметное со стороны, а зал большой и все его стены не облазаешь, если не знаешь точно, где это самое окно.
Самым интересным в шахте Крымской было то, что когда опускаешься по верёвке на дно колодца, то сразу садишься задницей на какой-то округлый холодный предмет. После осмотра этого предмета понимаешь, что это не разорвавшийся снаряд времён Великой Отечественной Войны. Как он попал в пещеру - неизвестно, во всяком случае сбросить его вниз было легче, чем вытащить наверх. Не знаю, лежит ли он там и поныне, или его давно уже вытащили, но нигде в интернете я не нашёл упоминаний о нём.
И вот, сидим мы с Володей Полубаровым на этом снаряде и курим.
- Интересно, как он сюда упал и не разорвался? – не понимаю я.
- Но всё-таки держи сигарету от него подальше! – замечает Володя. – А не то нас вынесет взрывной волной наверх, и походить на самохватах не удастся!
Я представил себе, как мы вылетаем из колодца, падаем на землю, отряхиваемся и идём в лагерь, а за нашей спиной из шахты валит дым, как из жерла вулкана.
- Такой выход из колодца – это спелеология будущего! – говорю я.
- Спелеология будущего – это моторчик за спиной, как у Карлсона! – мечтает Володя.
Затем мы тушим бычки о снаряд и приступаем к выходу из колодца.
Шахта Тисовая находится недалеко от Крымской и начинается примерно таким же колодцем около 40 м, только более широким. Глубина её 55 м, протяжённость 90 м.
______________________________________Надя Моисеева выходит из шахты Тисовой.
Недалеко от пещер Крымской и Тисовой находится пещера Мамина, или имени Мамина. Я здесь описываю только те пещеры, которые мы проходили, а вообще на Караби пещер много.
Пещера Мамина имеет протяжённость 105 м и глубину 27 м. Это - почти горизонтальная пещера, не требующая навески, состоит из 3-х залов, соединённых узкими проходами.
Пещера находится в глубокой провальной воронке, под ее отвесной стеной — низкий и широкий вход в пещеру. В дальнем конце вестибюля пещеры находится узкая щель, за ней вертикальный четырехметровый колодец, который можно пройти без навески. Спуск приводит в небольшую камеру, соединяющуюся узкими проходами с двумя другими залами, расположенными параллельно друг другу относительно первого маленького. В главном зале, богато украшенном натеками, свисают с потолка длинные острые «ребра» или "радиаторы", возвышаются ажурные перегородки из рядов слившихся сталактитов, вдоль стен спускаются тяжелые занавеси. Во многих местах, в натеках, покрывающих стены пещеры, можно видеть небольшие пустоты с красивыми кристалликами кальцита на стенках. Впечатление грандиозности подземного дворца усиливают известняковые ребра, которые, словно несущие конструкции купола, уходят вверх, в темноту.
Недалеко от пещеры Мамина мы увидели небольшое отверстие среди травы, в которое из находящихся поблизости в тот момент людей смог пролезть только ваш покорный слуга. Поскольку верёвку не за что было привязать, Цой и ещё кто-то просто её держали, а я спускался. Колодец оказался глубиной метров 10 и закончился тупиком. Я выбрался наверх, с трудом пролезая через входное отверстие. Пещеру в шутку друзья назвали "шахтой Лёвича" в честь меня. Наверняка в ней до меня уже побывали многие люди, но ввиду своей малости пещера не получила название и оставалась неизвестной.
___________________________Вход в "шахту Лёвича".
Первые три дня мы ходили в пещеры, расположенные со стороны метеостанции. Поскольку окружающий лунный пейзаж был повсеместно одинаковый, то ориентироваться было сложно. Со всех сторон всё было одинаково - зелёная трава, редкие группы деревьев, карстовые воронки, белёсые выходы известняка и россыпи камней. Единственное, что выделялось на общем фоне - пасущийся табун лошадей. Поэтому ребята предложили ориентироваться на лошадей: если на пути от лагеря к пещерам лошади паслись слева, то на обратном пути табун должен был оказаться справа. Не знаю, как летом, а весной, похоже, здесь лошади паслись без присмотра. Благодаря такому ориентиру, мы иногда на полкилометра промахивались мимо цели.
___Наш лагерь. Со слайда Лёши Плотникова.
По вечерам мы сидели в лагерной воронке, ели, пили чай или спирт, и рассказывали всякие истории. Как сейчас помню: в костре трещат сучья, над головой млечный путь и миллионы звёзд рассыпаны по небу. Олег играет на гитаре и поёт свою песню про Караби:
"...Под тяжестью дождя провис
Палатки полог.
Наш путь, то вверх, то снова вниз
И крут, и долог.
И нам дана ещё одна
Верёвки бухта и дыра.
Пойми, я к ним бежал сюда -
Не от те-бя...."
Как я уже говорил, с нами в этот раз впервые оказался Лёша Плотников, который любил вспоминать о своих похождениях с Новомосковскими спелеологами. Как-то они пошли то ли в какие-то местные пещеры, то ли просто в поход на Оку, и остановились в месте, которое посещает много народа. По этой причине сухие ветки для костра в этом районе отыскать было проблематично, но зато здесь стоял ряд старых засохших деревьев. Добывали дрова ребята очень просто: подходишь к сухому дереву, бьёшь по нему ногой, и сразу бежать! Ветки падают сверху, иногда и пол-дерева падает, и нужно было успеть отбежать в сторону, пока тебя не пришибло. А у них в компании был очень крупный парень по кличке Слон. Видимо, он имел соответствующие габариты, за что и получил эту кличку. Вот сидят они у костра, как водится выпивают, и тут Слон и говорит: "Пойду схожу за дровами!" Ему говорят: "Слон, не ходи, ты в таком состоянии от дерева не убежишь!" А тот: "Я в порядке, убегу!" Все знают, что удар ногой у Слона мощный и ветки будут падать нехилые. Слона вроде бы отговорили от этого предприятия, а потом смотрят - его у костра нет, не углядели за ним. Кто-то пошёл его искать и нашёл его бездыханно лежащего под сухим деревом. Значит, всё-таки не успел он убежать и его накрыло веткой по башке. Товарищ прибегает к костру и кричит: "Там Слон лежит!" Все побежали, пытаются его поднять, но не осиляют - слишком он тяжёлый. Тут Слон что-то замычал и все поняли, что он просто спит. Он даже не успел ударить по дереву, только дошёл до него, намахнулся ногой, но упал и отрубился. Так его под деревом и оставили.
Товарищи сидят у костра дальше, а мимо проходят какие-то ребята.
- Мужики, вы куда?
- За дровами.
- Не надо, там лежит Слон!
Когда Лёша рассказал эту историю, нам сильно понравилось выражение "там лежит Слон". Мы его потом применяли не по делу, где только можно. Например, Олег посылает кого-то за дровами, а ему говорят: "Нельзя, там лежит Слон!"
И ещё один интересный случай у нас произошёл. Из нескольких транспортных мешков со снаряжением у нас был один зелёный мешок, в котором лежали самые длинные верёвка и трос, по 100 метров. Верёвка была та самая, с пупырём посередине, по которой мы проходили пещеру Октябрьскую в феврале на Урале. Теперь по ней ходить было уже не страшно, поскольку её дублировал стометровый трос.
Зелёный мешок нёс Витя Скавинский, в лагерной воронке он бросил его где-то на склоне. В перые три дня мы ходили по пещерам, в которых были только 30 - 40-метровые колодцы ( Неуймина, Крымская, Тисовая, Крубера ), поэтому длинная верёвка нам была не нужна. Короткие верёвки разобрали, и зелёный мешок с длинными одиноко лежал на склоне лагерной воронки. Когда мы собрались идти в шахту Профсоюзную, в которой второй колодец глубиной 100 м, мы стали искать зелёный мешок, но он бесследно пропал. Первой мыслью было, что мешок украли дружественные спелеологи, которых мы иногда встречали на плато. Но дело в том, что мы никогда не оставляли лагерь без присмотра. Все пещеры, в которые мы ходили, были в пределах быстрой досягаемости и небольшие, поэтому в каждую мы ходили двумя группами - одна группа до обеда и вторая после обеда. Конечно, мешок могли украсть ночью, но мы стали вспоминать, и кто-то припомнил, что ещё сегодня утром видел этот мешок, а к вечеру его уже не было. Событие казалось совершенно невероятным - весь день в лагере кто-то был, причём не отсыпался в палатке, а активно шлялся по территории лагеря, и в это время зелёный мешок исчез. Судорожно начали вспоминать события этого дня.
Групп спелеологов в этот день мы не видели, но одна группа - скорее всего туристов-пешеходников - проходила поблизости. Через некоторое время Лёша Плотников увидел, как к лагерной воронке подошла незнакомая девушка и даже спустилась в воронку на несколько метров. Возможно, девушка была из группы пешеходников, но может быть и нет. Лёша поздоровался с девушкой, но она ничего не ответила и ушла. Самое интересное, что в лагере в это время кроме Лёши были ещё несколько человек, но никто девушку не видел. Кто-то вроде бы слышал, как Лёша с кем-то поздоровался, но никого кроме Лёши не увидел. После выяснения всех этих обстоятельств Алексей даже подумал, что у него произошёл глюк, но не мог же глюк утащить мешок! Хотя и девушка его тоже не уносила.
Позже зелёный мешок нам мерещился то тут, то там, и даже стал у нас героем пещерных страшилок, наряду с белым спелеологом и зелёным камнежуем. Если до его пропажи у нас всё шло легко и по плану, то с момента пропажи всё пошло не так. После этого мы дали себе зарок никогда не брать в поход транспортные мешки зелёного цвета, и поначалу соблюдали эту меру предосторожности. Постепенно этот случай стал забываться, и всё закончилось крупной неудачей в 1996 г., когда в экспедицию были взяты три зелёных мешка, и это был последний поход в истории пензенского спелеоклуба.
Как говорится - беда не приходит одна, и вместе с зелёным мешком у Вити Скавинского пропал шерстяной носок. Я уже не помню подробности, почему он так дорожил этими носками - то ли их связала его жена Лена, то ли она купила ему какие-то дорогие носки на барахолке, но Витя, обнаружив пропажу носка, жалостливо сокрушался: "Теперь меня Ленка убьёт!" Ему помнилось, что накануне он снимал эти носки, сидя на зелёном мешке, поэтому вполне мог оставить один носок на том месте, а второй забрал в палатку.
По этому поводу все дружно стали обсуждать, как зелёный мешок забрал с собой носок. Лёша Плотников с довольным видом читал Вите нравоучения: "Ты небрежно бросил мешок в стороне без присмотра! И носок небрежно бросил! Они обиделись и ушли от тебя!"
Виктор же был уверен, что тот, кто украл мешок, украл и носок, на что Володя Полубаров ему заметил, что один носок мог украсть только одноногий пират Джон Сильвер. С горя Витя бросил второй носок в костёр и сжёг его со словами: "Чтобы не достался ворам, если они вдруг придут за ним!"
___________________Д. Львов, А. Плотников и С. Гринберг убивают В. Скавинского из-за потери зелёного мешка.
На следующий день, с утра погревшись на солнышке, мы пошли в одну из самых интересных пещер Крыма - шахту Крубера. Она находилась примерно в 1 км от нашего лагеря, грубо говоря - восточнее. Её привязка на местности - к северу от горки Каранчик-Бурун и недалеко от характерного гребня, за свою форму названного Подлодкой. Когда мы подошли к пещере, её проходили литовцы, и нам пришлось ждать какое-то время, пока они покинут территорию.
Пещера начинается провальной воронкой диаметром 6 м, переходящей во входной широкий 36-метровый колодец, после спуска в который приземляешься на вершину глиняно-глыбового конуса в главной галерее. Если пройти по галерее около 200 метров, то попадаешь к кристально-прозрачному озеру, из которого можно набрать воды. Эта величественная галерея распадается на ряд богато украшенных залов. Чтобы попасть в первый зал, необходимо пролезть в шкуродёр шириной 50 см и длиной около 3 м. За этим ходом скрываются многочисленные уникальные натёки, поющие сталактиты и знаменитый сталагмит «Гном», напоминающий фигуру гнома в остроконечной шапочке. Имеются ванночки с водой и озерца с пещерными жемчужинами.
На дне 36-метрового колодца получается тройная развилка. С одной стороным - широкая щель глубиной примерно 15 м, с другой стороны - длинный ход вдоль этой щели, который приводит в залы с натёками и гуррами (ваннами с водой). Напротив это хода расположен другой широкий ход, который тоже приводит в другой зал с натёками и гуррами. На левой стене зала виднеется окно на высоте 5-7 м, в которое можно подняться по натёкам и попасть в ещё один зал с 30-метровым колодцем.
____________________________________Марина Боярова в шахте Крубера
Условно шахту Крубера можно разделить на два больших зала, третий секретный (в который попадаешь через окно на высоте) и множество щелей по краям. Секретный зал долго оставался чистым из-за своей недоступности, в то время как в других местах пещеры люди обляпали глиной все натёки. Этот зал ещё называют "свадебным", после того, как одна спелеопара сыграла в нём свадьбу.
Общая глубина пещеры 62 м, суммарная её длина 342 м.
____________________________________В шахте Крубера. Фотографии Алексея Плотникова
В колодце шахты Крубера с одной стороны мы сделали навеску, а с другой, напротив неё, повесили ещё одну - тросовую лестницу и верёвку. На них висела Марина Боярова с кинокамерой и снимала спускающихся в пещеру. Позднее она смонтировала фильм о нашем походе, в котором было много интересных моментов. Впоследствии Марина уехала куда-то на север и забрала фильм с собой. К сожалению, видеокамер в те времена не было и в проекте, фильм был снят на киноплёнку, которую перекопировать было невозможно, поэтому о том фильме у нас остались лишь смутные воспоминания.
__________________________________Лёша Плотников спускается в шахту Крубера
___________________________Серёжа Гринберг спускается в шахту Крубера
Когда мы спускались в Крубера, весело светило солнышко и ничто беды не предвещало. Как я уже говорил, сначала мы задержались из-за литовцев, затем из-за съёмок фильма, и спускались в шахту уже под вечер. Пока мы там всё обследовали и провели фотосъёмки со вспышкой, уже наступил вечер и наверх мы выходили в темноте. Наверху перемены произошли разительные. Вместо зелёной травы кругом лежал снег, и вообще была сильнейшая метель. Мало того, что время уже было позднее и потому тёмное, к тому же сильный ветер бил в лицо и хлопья снега залепляли глаза. В какой стороне находится лагерь - было не совсем понятно. Мы подождали друг друга, пока все не вышли из колодца, и направились предположительно в сторону лагеря. Как ни странно, до него мы дошли нормально, ни разу не сбившись с пути. Правда, под конец, когда мы уже были близко от лагеря, у нас появилось ощущение, что мы заблудились, либо рискуем заблудиться, поскольку весь пейзаж вокруг казался одинаковым, а по времени мы уже должны были достичь лагеря.
- Давайте покричим! - предложила Надя Ветчинкина. Это предложение выглядело сомнительным, поскольку штормовой ветер сносил звук, так что мы даже друг друга плохо слышали. Но деваться некуда, стали кричать. Как ни странно, из ближайшей воронки послышался ответный крик. Если бы мы не покричали, то с большой долей вероятности проскочили бы мимо лагеря и могли заблудиться.
Но тогда я не воспринял всей опасности нашего положения, и поначалу я даже не понял, что нам просто повезло, причём очень крупно повезло. Тогда мы ещё не знали, какие превратности судьбы могут быть на Караби.
Кто-то из наших был в лагере, и спрашивают у нас: "А где Олег? Он пошёл вас встречать. Вы с ним не встретились?"
Как оказалось, после того, как пришёл туман и повалил снег, Олег, зная про коварности местных туманов, пошёл к шахте Крубера нас встречать. Он действовал из лучших побуждений, но теперь стало понятно, что лучше бы он этого не делал. Мы нормально дошли до лагеря, а вот Олег нам по дороге не встретился и в лагерь не вернулся. Мы выходили из лагерной воронки, немного отходили от неё в направлении шахты Крубера, кричали в темноту, но всё было напрасно. Олег не отзывался и не возвращался.
Мы стали экстренно совещаться и дискутировать по поводу того, что нам делать дальше. Уже стало понятно, что Олег самостоятельно по-крайней мере до утра в лагерь не вернётся. Мы выдвигали разные версии, одну ужаснее другой: Олег либо заблудился и где-то бродит в тумане, либо он упал в какой-то колодец или с какого-то уступа, при этом либо разбился, либо просто сломал ногу, а может быть, он упал от усталости и холода и замёрз. В это время был ужасный холод, сильный ветер пронизывал насквозь, хлопья снега били по лицу и залепляли глаза. Даже не представляю, как в такую погоду можно было бродить в одиночестве, в кромешной темноте, не зная, в какую сторону нужно идти.
Мы жгли гигантский костёр, надеясь, что Олег либо его увидит, либо почувствует запах дыма. Периодически ходили за дровами в соседний лесок. Пару раз мы выстраивались длинной шеренгой от лагеря в сторону пещеры Крубера, с таким расчётом, чтобы видеть свет соседнего фонаря или слышать друг друга, но при этом как можно дальше продвинуться в сторону Крубера. Некоторые вместо фонарей держали горящие факелы, предполагая, что их свет будет виден дальше. При этом все кричали, но Олег не отзывался. После полуночи мы всё же решили лечь спать, а наутро идти на поиски Олега.
Утром мы позавтракали на скорую руку. Настроение было мрачное, туман и снежная метель никуда не исчезли, а Олег так и не появился. Ночью у нас была слабая надежда на то, что он пересидит где-то темноту, а с рассветом соориентируется на местности и вернётся в лагерь. Утром стало понятно, что дело было не в темноте, поскольку уже час как рассвело, а Олег не возвращался.
Женская половина группы осталась в лагере, а мужская в полном составе вышла на поиски Олега. Нас было пятеро - кроме меня Витя Скавинский, Володя Полубаров, Лёша Плотников и Серёжа Гринберг. Мы надели на себя всю имеющуюся у нас одежду, в том числе подземные комбинезоны, чтобы не замёрзнуть и на случай возможного спуска в колодец, если мы решим, что Олег мог в него упасть. Для этого некоторые из нас взяли полное снаряжение, пару верёвок, и, конечно же, все взяли фонари, поскольку мы не могли быть уверены, что на обратном пути найдём лагерь и вернёмся засветло. Первоначально мы планировали навесить входной колодец шахты Крубера, спуститься в него и убедиться, что Олег сюда не упал. Однако этому замыслу не суждено было осуществиться, поскольку мы не нашли шахту Крубера.
Видимость в тумане была всего пару метров, а слышимость из-за сильного ветра ещё меньше, так что разговаривать можно было только одним способом - кричать друг другу в ухо. Мы сразу же сбились с пути и не понимали, куда идём. Поначалу нашей задачей было найти шахту Крубера, чтобы оттуда плясать и искать Олега. Вскоре мы поняли, что не сможем найти ни Крубера, ни лагерь. Наши следы уже замело снегом, поэтому обратно возвращаться по следам мы не могли. Нам оставалось только бессистемно ходить взад-вперёд, в надежде, что нам случайно попадётся либо Цой, либо лагерь.
Самой главной подлостью массива Караби в этой ситуации оказалось то, что здесь всё одинаково. Кругом одинаковые бугры и впадины, карстовые воронки, скальные выходы известняка. Подобный рельеф простирался во все стороны на много километров без каких-либо перемен в зависимости от направления нашего движения. Компаса у нас с собой не было, поскольку в этом походе мы не планировали делать топосъёмку пещер. Местность в основном была степного характера, периодически из тумана выплывали деревья, как отдельно
растущие, так и группы деревьев. Это нам ни о чём не говорило, поскольку такой ландшафт был характерен для всего плато Караби. Мы молча шли рядом, хотя временами кто-то пытался разговаривать, но его мало кто слышал. Разговоры состояли в основном из следующих слов: "А? Что? Чего-чего? Да пошёл ты!"
В какой-то момент среди тумана мы увидели очертания лошадей. Это был тот табун, который мы видели ежедневно то в одном, то в другом месте на плато.
- Ура! Надёжный ориентир! - воскликнул кто-то, - Значит, мы ещё на Караби!
- Запомните, если ветер дует в лицо, то лошади должны быть справа! - то ли научно, то ли философски рассуждал Лёша Плотников.
- Ну и что из этого?
- Как что? Если ветер будет дуть в спину, то лошади должны быть слева!
- А как это поможет найти лагерь?
- Лагерь - никак, но лошадей найти поможет!
Постепенно снегопад прекратился, и оставался только туман и сильный ветер. И тут, когда надежда найти Олега у нас почти пропала, неожиданно мы увидели его следы. Мы знали, какие именно следы должны оставлять вибрамы Олега, поэтому не было и тени сомнения, что эти следы принадлежат ему. Теперь нашей задачей было как-можно быстрее идти по следам, в надежде его догнать. Надежда прибавила нам силы, мы быстро шли по следу, когда вдруг нас остановило неожиданное препятствие. Оно заключалось в том, что стройную цепочку следов ботинок перпендикулярно пересекала вторая точно такая же цепочка. Олег прошёл здесь дважды, причём оба раза в совершенно разном направлении. Нам нужно было решить, какие из двух рядков следов выглядят более свежими. К сожалению, и те, и другие следы выглядели совершенно одинаково. Снегопад уже прекратился, а снег ещё не начал таять, поэтому следы, сделанные с интервалом в час, ничем не отличались друг от друга. Мы решили следовать по первоначальному направлению, но при этом ускориться почти до бега, чтобы в случае ошибки не потерять много времени. Пробежав минут 10-15, мы вновь вышли на пересечение следов Олега, к тому же ещё усиленное нашими собственными следами. Это мне напомнило знаменитое хождение Винни-Пуха с Пятачком по следам Кристофера Робина, когда через какое-то время они поняли по следам, что к Кристоферу присоединились бяка и бука, через некоторое время ещё другие бяка и бука, и так с каждым кругом бяк и бук присоединялось всё больше.
Мы не стали делать ошибку Винни-Пуха и дальше пошли по одиночным следам Олега, сожалея о потерянном времени. Больше всего мы боялись, что сейчас нам встретится новое пересечение следов или мы опять выйдем на свои следы. Но всё оказалось гораздо удачнее - из тумана навстречу нам выплыл Олег. Это была очень большая радость для нас, учитывая, сколько мы натерпелись за ночь и пол-дня. На миг у нас даже промелькнула банальная мыслишка, что Олег уже нашёл лагерь, а затем вышел из лагеря, чтобы найти нас.
После обмена приветствиями и радостью встречи, мы задали друг другу один и тот же вопрос.
- А где лагерь? - спросили мы Олега.
- А где лагерь? - в ту же самую секунду спросил нас Олег.
Ответа на вопросы не понадобилось, потому что и так все друг друга поняли.
Олег рассказал о своих злоключениях. Он пошёл к Крубера, чтобы встретить нас, но не нашёл ни нас, ни пещеру. Вскоре он понял, что окончательно заблудился, и его задачей стало найти если не лагерь, то хотя бы место для ночлега. И тут ему крупно повезло - он неожиданно вышел на пещеру Большой Бузулук, единственную горизонтальную пещеру во всей округе. Она не совсем горизонтальная, поскольку находится в глубокой и достаточно крутой карстовой воронке, но во всяком случае в неё можно спуститься без верёвки. Недостатком этой пещеры с точки зрения ночёвки в ней является то, что в пещере находится ледник, который не тает круглый год. В этом отношении Бузулук похож на Уральскую Победу. Но у Олега были спички, а около пещеры он набрал палок, поэтому разжёг костёр и относительно неплохо переночевал.
Утром он занялся поиском лагеря. Представление о том, в какой стороне от Бузулука должен находиться лагерь, и примерно на каком расстоянии, ему не помогло. Походив часок в густом тумане, Олег понял, что заблудился окончательно. С другой стороны он не мог удалиться от лагеря очень далеко, поэтому старался кружиться более-менее в одном районе, стараясь не упороть куда-то далеко в сторону.
Когда снегопад прекратился, Олег понял, что следы не заметает, и решил изменить тактику. Он понимал, что мы вышли его искать, поэтому ему нужно было оставить как можно больше следов. Для этого ему нужно было ходить либо по синусоиде, либо петлями, чтобы покрыть следами все территории, которые он проходил. Решив, что уже достаточно наследил, он пошёл по своим следам обратно, рассчитывая встретить нас. Так оно и вышло.
Теперь нам оставалось самое сложное - найти лагерь. Современные туристы избалованы GPS-навигаторами и подобную проблему могут решить без труда, но в те времена никаких GPS не было даже в проектах. Олег сказал, что лагерь мы скорее всего не найдём и рискуем следующую ночь провести в снегу и в тумане, поэтому самое лучшее для нас - сброситься с плато Караби вниз, в тёплые края, причём это нужно сделать до наступления темноты. Для этого нужно идти всё время в одну сторону, стараясь идти по прямой и никуда не сворачивать. Осталось только выбрать направление для этой прямой. Олег сказал, что лучше всего идти в направлении против ветра.
- Это чтобы жизнь мёдом не казалась? - спросил я, вспомнив любимое выражение Олега.
- И это тоже, но главное - так мы быстрее дойдём до края облаков!
Олег работал метеорологом, поэтому с ним никто не спорил. Мы пошли против ветра, рискуя обморозить себе носы и уши. Почти ни у кого из нас не было шапок - мы ведь ехали сюда в майский южный Крым и не очень рассчитывали на снега и метели. Постепенно туман стал редеть, видимость улучшалась. В какой-то момент впереди, в просвет облаков, показалось голубое небо. Постепенно неба становилось всё больше, и нижняя его часть как-то странно отличалась от верхней. Когда туман ещё сильнее развеялся, мы вдруг поняли, что впереди не небо, а море. И тут мы оказались на самом краю глубочайшей пропасти. Мы стояли на краю обрыва, глубоко внизу под нами лежали облака, за которыми вдали виднелось море, а над ним голубое небо и солнце. Облака поднимались к нам вверх по стене, на минуту или даже на секунды обволакивали нас густым туманом, и уходили за наши спины на плато Караби. При этом со стороны моря дул ветер такой силы, что на него можно было ложиться под углом 45 градусов, стоя на самом краю пропасти.
Спустя считанные минуты облака внизу пропали, и мы увидели под ногами зелёную долину с гребнями скал, за которыми вдали синело море. Но эта долина была глубоко внизу - высота стены, на которой мы стояли, была наверное не меньше 500 метров. Это было прекрасное зрелище, наверное единственный прекрасный пейзаж из всех, которые я видел в Крыму.
Постепенно плато Караби заливало солнце и туман уходил всё дальше и дальше от нас. Вот уже открылось то место, приблизительно в котором стоял наш лагерь, и Олег нам ткнул в том направлении. До него было, наверное, не меньше 6 км, то есть полтора-два часа ходьбы.
Как оказалось, мы упороли в юго-восточном направлении от лагеря, прошли восточнее горы Тай-Коба и вышли на обрывистый южный склон плато Караби. На этом наши блуждания закончились и нам предстояло лишь вернуться в лагерь.
Когда мы уже подходили с южной стороны к лагерной воронке, то увидели, как из неё с северной стороны вышли Надя Моисеева и Надя Ветчинкина, и направились в сторону метеостанции. Мы их окликнули и они вернулись. Девушки, конечно, обрадовались, пересчитали нас, а мы пересчитали их. С тех пор, как мы ушли из лагеря, прошло примерно 8 часов. Туман, метель и холод всё это время рисовали в их женском воспалённом воображении картины одну страшнее другой. Кому-то казалось, что Олег свалился в колодец, а мы его вытаскиваем. Другой казалось, что мы упали в колодец, а Олег нас вытаскивает. Кто-то даже предположил, что мы все разбрелись по плато и попадали в разные колодцы. Самым лучшим и чуть было не сбывшимся предположением было то, как мы сбросились к морю и теперь загораем на пляже.
Конечно, смех смехом, а если вдуматься - им было не до смеха. Олег пропал ещё с вечера, и он был единственным из нас, кто более-менее знал Караби. Затем ещё пять человек вышли на его поиски, и тоже пропали. Если с Олегом что-то случилось - кто скажет об этом Вере? Кто сможет преподнести такую новость беременной женщине? Они хотели идти на метеостанцию вызывать по рации спасателей, но из-за тумана не могли этого сделать.
Тут у них разгорелись споры - а имеют ли они право вызывать спасателей? Мы не заявляли поход официально, не регистрировались в КСС (в контрольно-спасательной службе) в Симферополе, то есть находились здесь как-бы незаконно. В наше время это всё уже ушло, а тогда имело значение. Потом всё-таки решили, что пусть лучше нас поругают и спасут, чем не поругают и не спасут.
Когда туман развеялся, девушки воспряли духом и решили подождать нас ещё часок. Они почему-то думали, что мы должны были появиться тут же, но нас всё не было. Отрицательные мысли стали опять захлёстывать воображение, и две Надежды, потеряв всякую надежду, вышли в сторону метеостанции. Тут-то мы и появились.
На следующее утро от снега остались лишь воспоминания, зеленела травка, светило солнышко и высоко в небе заливались жаворонки. У нас оставался последний день на Караби и последняя пещера - Профсоюзная.
Как я упоминал, пещера Неуймина, из которой мы брали воду, находилась в балке недалеко от нашего лагеря. Эта балка уходит на север и затем поворачивает на запад, и здесь находится шахта Профсоюзная. Начинается она довольно узким колодцем около 40 м, который широким уступом разбивается на два колодца - примерно 20 и 15 метров. На дне колодца находится небольшой зал, из которого уходит два хода: один из них тупиковый, а около второго вбито несколько крючьев. Здесь начинается стометровый колодец, который благодаря полке посередине можно разбить на два колодца 40 м и 60 м. Глубина пещеры на дне 100-метрового колодца составляет 136 м. Дальше есть ещё один колодец 12 м. К сожалению, из-за пропажи зелёного мешка со стометровой навеской мы не смогли пройти эту пещеру полностью, и прошли только первый колодец глубиной около 40 м.
Наутро мы стали собирать вещи и готовиться к сброске. Витя Скавинский неожиданно нашёл свой пропавший носок. Как оказалось, его не увёл зелёный мешок и не украл одноногий пират Джон Сильвер, а он спокойно лежал то ли у Вити в спальнике, то ли под спальником.
"Теперь меня Ленка точно убьёт!" - запричитал Витя, и отправил второй носок туда, куда уже отправлял первый, то есть в костёр.
Мы собрали рюкзаки и пошли на сброску. Если мы забрасывались на плато с севера, из Новоклёновки через метеостанцию, то сбрасываться решили в южном направлении. Олег почему-то так решил, наверное потому, что плохая примета дважды ходить одной дорогой. Мы обогнули с запада горы Кара-Тау и Тай-Кобу, в юго-западной части плато вышли на хорошую дорогу и через 2-3 часа по ней достигли села Генеральское.
___Олег Цой, Надя Ветчинкина, Марина Боярова. Со слайда Лёши Плотникова.
Во время спуска к Генеральскому на большой зелёной лужайке произошло ещё одно памятное событие. Здесь, по всей видимости, часто пасли коров, из-за чего кругом было много коровьих лепёшек, по большей части уже сухих и затвердевших. Одна такая лепёшка оказалась прямо передо мной, и я не нашёл ничего умнее, как с силой ударить по ней ботинком. Лепёшка полетела не совсем туда, куда я хотел её отправить, и попала в Витю Скавинского. Тот решил не оставаться в долгу, подбежал к другой лепёшке и зафутболил её в меня. Удар
Виктора оказался более метким и я с тяжёлым станком за плечами не успел увернуться от куска дерьма. Такого, конечно, я стерпеть не мог. Подбежав к следующей лепёшке, я отправил её Вите в живот. В это время он уже достиг очередной кучки и зафутболил её мне чуть ли не в голову. Так мы с ним перебегали от лепёшки к лепёшке и отчаянно обстреливали друг друга. Надо отдать Виктору должное, что его удары были метче и попаданий в меня было больше, чем в него. Иногда мы бежали к одной и той же лепёшке, и кто первый по ней ударит! Это был жестокий обстрел, и никто больше не осмелился принимать участие в этом состязании.
Вскоре мы с Витей были заляпаны с ног до головы. Сейчас проводятся игры, когда участники стреляют друг в друга краской. В те времена таких игр ещё не было и в помине, и мы со Скавинским были основоположниками этой игры. Причём нам было тяжелее, поскольку в нашем распоряжении были только ноги, а за плечами были тяжёлые рюкзаки.
Где-то в том районе из-под скалы вытекал мощный родник. Мы в нём умылись и переоделись. Всё-равно уже было пора переодеваться в цивильную одежду, поскольку мы подходили к селу. От Генеральского мы доехали автобусом до Алушты, а оттуда полтора часа на троллейбусе до Симферополя. Крымское море я ещё раз увидел из окна троллейбуса, и это было в последний раз.
В целом природа Крыма не произвела на меня никакого впечатления, и явно не могла конкурировать с природой Кавказа. Но крымские пещеры были очень красивые и оригинальные. Каждый спелеолог обязательно должен хотя бы раз побывать в пещерах Караби или ещё в каких-то крымских пещерах, ибо отсюда начиналась вся советская спелеология.
Что касается ядерного облака с Чернобыльской АЭС, то оно несколько дней повисело над Пензенской областью и бесследно рассосалось. К нашему возвращению радиационный фон уже был в норме. Советский народ спал спокойно на фоне своих новых трудовых свершений.
ГЛАВА 11.
Май 1986.
Поездка в Крым, на карстовый массив Караби-яйла.
"Опять туман на Караби
Как пелена.
Опять туманы и дожди -
Стоит стена.
И вот опять уж не видна
За серой шапкой Тай-Коба.
А где найти мне для тебя
Слова, слова? "
( Из песни Олега Цоя )
26 апреля 1986 года прогремел взрыв реактора 4-го энергоблока Чернобыльской Атомной Электростанции. Это была крупнейшая авария подобного рода за всю историю атомной энергетики. Над местом взрыва образовалось мрачное облако и поползло над Украиной в сторону Белоруссии. Вскоре образовалось ещё одно облако и поползло в направлении на Пензенскую область. Никто об этом ничего не знал, все радовались тёплым весенним денёчкам.
В это время 28 апреля мы выехали навстречу облаку в сторону Украины. Наш путь лежал на далёкий и туманный карстовый район Караби, который находится в юго-восточной части полуострова Крым. Так этот массив обычно называют спелеотуристы, а правильное его название - Караби-яйла. Это самый обширный карстовый район Крыма, его площадь составляет около 120 квадратных километров, а средняя высота около 1000 м н.у.м. Высшая точка массива - гора Тай-Коба высотой 1262 м. Массив представляет собой типичное карстовое плато со множеством воронок, белёсых выходов известняка среди зелёных лугов, небольших холмиков и гряд камней на этом плато и т.д. Весь массив очень однообразный и на нём неопытному человеку ориентироваться крайне сложно. Здесь насчитывается 3,5 тысячи карстовых воронок, во многих из которых находятся пещеры.
Вообще в Крыму пещер много, а из-за благоприятного расположения этого полуострова среди южного моря, а может быть не только поэтому - Крым стал родиной спелеологии в дореволюционной России и затем в СССР. Ещё в 1915 г. А.А. Крубер описал 16 горизонтальных пещер и 15 шахт Крыма, привёл планы и разрезы некоторых из них. После революции горизонтальные пещеры Крыма начали активно исследоваться, а на массиве Ай-Петри даже и вертикальные. В 1962 г. на Ай-Петри был проведён Первый всесоюзный слёт спелеологов. Его можно считать днём рождения отечественного спелеотуризма в том виде, в каком он существует до сих пор. С 1958 по 1965 в Крыму ежегодно совершалось открытие и первопрохождение десятков новых пещер, особенно отличаются три года - 1962 (119 новых пещер), 1963 (208 пещер), 1964 (216 пещер). Если в начале XX века в Крыму было известно около 50 пещер, в начале 1950-х около 200, то в 1965 году - уже более 700. Из известных в настоящее время 800 крымских пещер, 502 из них были открыты и пройдены в период с 1958 по 1964 год, то есть всего за 6 лет, а за последующие 55 лет количество новых крымских пещер не увеличилось даже на сотню. То есть почти всё, что здесь могли открыть и пройти, было открыто и пройдено с 1958 по 1965 год, когда появилась верёвочная техника прохождения вертикальных участков и множество желающих их пройти. Хотя глубочайшая пещера Крыма шахта Солдатская на Караби глубиной 515 м ( в некоторых источниках 517 м ) была открыта только в 1972 году.
Конкретно на плато Караби-яйла в настоящее время известно 250 больших и малых пещер. К началу 70-х оно было исхожено спелеотуристами вдоль и поперёк. Пещеры там в основном свободные, не такие, как на Ачибахе, которые нужно долбить кувалдой или взрывать, чтобы пройти дальше, поэтому основные достижения были сделаны быстро и сразу. В середине 60-х спелеологи-поисковики переместились на Кавказ, сначала на хребет Алек, а затем и на другие. Такова вкратце история исследования пещер массива Караби.
Ещё про Караби следует сказать, что он изобилует различными редкими растениями, и кроме того здесь в пещерах Чагарак-Коба и Аджи-Коба, а также в некоторых местах без пещер, были обнаружены следы культуры неандертальцев (археологические находки мустьерской эпохи). К этим находкам нужно относиться с известной долей осторожности, поскольку после нашего посещения массива в мае 1986 г. следов культуры неандертальцев здесь заметно прибавилось. Нами были утеряны не только разные мелкие вещи, но даже целый транспортный мешок со снаряжением, а также обгоревшие ветки, явно выполнявшие роль факелов. Для чего они использовались - об этом позже.
Итак, в конце апреля наша группа выдвинулась на Караби в поисках приключений. Возглавлял группу, разумеется, Олег Цой, другими участниками группы были уже известные нам по предыдущим поездкам Надежда Моисеева, Надежда Ветчинкина, Виктор Скавинский, Владимир Полубаров, Марина Боярова, Лариса Савельева, возможно Таня Гусева и ваш покорный слуга. Из новеньких были Алексей Плотников и Сергей Гринберг.
Сергея Гринберга привела Лариса Савельева. Как я уже говорил, она занималась в клубе авторской песни "Менестрель", который располагался в д/к "Заря". Там собирались различные барды, пели собственные и чужие песни под гитару. Следует отметить, что авторы песен под гитару обычно заражены духом романтики. Чаще всего их романтика не выходит за пределы их творчества, подобно романтике автора множества книг о кругосветных путешествиях Жюля Верна, который никогда не покидал стены Парижа, но некоторым менестрелям действительно периодически требуется время от времени совершать небольшие путешествия или попадать в небольшие приключения. В этом плане Сергей Гринберг угадал, поскольку за неделю на Караби увидел многое - и опасности, и ужасности, и прекрасности, и контрастности (в смысле местной погоды). По возвращении домой он вскоре написал песню о Караби, типа того, что нет ничего прекрасней гор и пещер, в которые раз попав - будешь всегда ходить снова и снова, после чего в горы и пещеры больше никогда не ходил. Я его встречал неоднократно гораздо позже на Грушинских фестивалях, где он даже был в жюри, как авторитетный бард.
Алексей Плотников также был в этом походе с нами впервые, но, в отличие от Гринберга, он в спелеотуризме был не новичок, и впоследствии ходил по пещерам ещё долго. В Пензу он приехал незадолго до описываемых событий, а до этого учился в Новомосковске в институте, и занимался спелеотуризмом с местными спелеологами. Сначала они ходили по пещерам искусственного происхождения, которых в Тульской области много ( например, знаменитые Гурьевские каменоломни с суммарной протяжённостью ходов от 60 до 100 км ), а затем даже ездили на Кавказ на Бзыбский хребет и проходили там пещеру Ленинградскую 241. К 85 году Алексей попал в Пензу, первое время походил с нашими альпинистами, с которыми не нашёл должного взаимопонимания и в конечном итоге вышел на нас. То есть, он в некотором смысле повторил путь Олега Цоя, который, будучи спелеологом и попав в Пензу, первое время общался с альпинистами, а затем стал набирать команду спелеотуристов, после чего в дальнейшем с альпинистами уже никак не общался.
Я, например, заметил, и многие заметили, в том числе в других городах, что у альпинистов и спелеологов разное мышление, разная жизненная философия. То есть, мы отличаемся не только выбором своей привязанности, но сам этот выбор обусловлен определённым образом мышления. А вот туристы-горники, которые ходят по горам через перевалы, не поднимаясь на сами вершины, почему-то легче находят общий язык с нами, спелеотуристами, чем со своими собратьями альпинистами.
Таким образом нас собралась приличная команда, и в конце апреля 1986 мы выдвинулись на Караби. Прямого поезда до Симферополя из Пензы не было, и мы ехали с пересадкой в Харькове. Здесь я впервые столкнулся с украинским языком, по сути мне родным, но который я совершенно не знал. Больше всего мне запомнилось "Нехай живе перше травня", потому что это было написано повсюду, а также "перукарня чоловiча", что в переводе означает "мужская парикмахерская". Мне особенно понравилось то, что "чоловiк" - это мужчина, а женщина вовсе и не "чоловiк".
Из Харькова мы доехали до Симферополя, затем автобусом добрались до Белогорска, и другим автобусом до Новоклёново. Таким образом на плато Караби мы забрасывались с севера, а вот сбрасывались через южную часть плато, через село Генеральское, к морю, на которое нам не суждено было попасть.
После Новоклёново нам предстояло идти примерно 7 км в сторону военной базы по дороге с лёгким подъёмом, затем должна была быть развилка, на которой нужно было свернуть, и далее шёл более крутой подъём на Караби. Окружающая местность была степного типа, с жаворонками и ковылями. То тут, то там встречались небольшие группы деревьев и куртины кустарников. Впереди виднелись нагромождения холмов с плоскими вершинами, с выступающими из них стенами горных пород и оползнями камней. Холмы отделялись друг от друга ущельями и балками. Вокруг искрилась яркая сочная зелень, но Олег сказал, что летом здесь всё засыхает и местность становится унылой и безжизненной. Вдали виднелись сизые стены Караби, которые при приближении к ним оказались покрыты молодыми посадками сосны. В некоторых местах обнажались не очень приятные каменистые склоны, но теплилась надежда, что подниматься на плато мы будем не по ним.
Фото Лёши Плотникова, сделанное со слайда. Слева Олег Цой, Дима Львов, Марина Боярова. На переднем плане видно узколистные пионы.
В целом заброска на Караби оказалась достаточно простой, хотя и долгой по расстоянию. Превышение плато над уровнем моря всего 1000 м, а над уровнем Новоклёново - всего метров 600. Такое превышение при заброске на Ачибах мы преодолевали за пару часов, но здесь было подольше, поскольку расстояние было больше. Дорога была хорошая и накатанная машинами, но она была не одна, поэтому важно было её не перепутать. Олег Цой бывал здесь не раз, поэтому он вёл нас уверенно вперёд к цели и обещал, что сейчас будет развилка и поворот на плато. Неожиданно дорога пошла вниз, хотя должна была всё время идти вверх. Какой-то поворот мы явно проскочили. Поскольку было неизвестно, как давно мы проскочили поворот, поэтому решено было не возвращаться, а ломиться вверх в гору без дороги, в направлении вершин Тай-Коба и Кара-Тау. Поначалу это показалось сложновато из-за колючих кустарников и отвесных скальных выходов, периодически возникающих на пути, но потом поверхность стала более пологой, а растительность сменилась на низенькую травку. Мы поднимались не шеренгой друг за другом, а широким фронтом, подобно тому, как белогвардейцы шли в атаку на вражеские пулемёты. Кому-то казалось, что удобнее пройти левее, другим хотелось идти правее, а третьи стремились к золотой середине. В результате мы растянулись таким широким фронтом, что крайний правый едва видел крайнего левого. Если бы мы загоняли зайцев на сидящих в засаде охотников, то такое наше передвижение можно бы было объяснить логически. Но, увы, у нас не было винтовок-карабинов, а были лишь туристские карабины для крепления верёвки, и ещё было плато Караби.
_________________________Заброска на Караби
_________Володя Полубаров и Олег Цой (справа) помогают мне надеть станок с двумя гитарами. Слева Надя Ветчинкина и Серёжа Гринберг.
Поднявшись на плато, мы быстро обнаружили потерянную ранее дорогу. Судя по её направлению, мы её вовсе не теряли и поворот не проскочили, а наоборот слишком рано свернули с нужного пути. В результате мы поднялись на плато более крутым и трудным путём, но тем самым сократили время и расстояние.
Плато представляло собой лунный пейзаж, со множеством карстовых кратеров и воронок. Среди зелёной травы повсюду виднелись белёсые выходы известняка, покрытые жёлтыми пятнами лишайника. Кое-где были деревья, но на плато их было немного. Мы увидели вдали вершины Тай-Коба и Кара-Тау, и намного ближе их здание метеостанции. Олег сказал, что место нашего лагеря будет на километр-полтора дальше метеостанции, и мы рассчитывали туда доскочить за полчаса. Несмотря на кажущуюся близость, обусловленную очень прозрачным воздухом и хорошим освещением, до метеостанции оказалось 7 км и мы шли их около двух часов, а затем ещё более получаса до места нашего лагеря.
Лагерь мы разбили в большой карстовой воронке с пологими стенками, по одному краю которой росли деревья. В соседних воронках также виднелись деревья, так что дровами мы были обеспечены.
____________________________Ваш покорный слуга на Караби
____________________________________Ваш слуга на склоне лагерной воронки
Главное, почему Олег выбрал это место для лагеря - недалеко от него находилась пещера Неуймина, в которой можно было брать воду. Вообще на плато Караби воды в открытых источниках нет, и её можно брать только либо в некоторых вертикальных пещерах, либо брать лёд в относительно горизонтальной пещере Большой Бузулук и затем его топить. Место нашего лагеря находилось не очень далеко от этого Бузулука, а ещё ближе были пещеры Крубера и Неуймина, в которых можно было черпать воду из небольших озёр или гурров (ванночек с кальцитовыми стенками). Для этого нужно было только спускаться во входной колодец, который в Крубера был 36 м и в Неуймина 10 м.
Пещера Неуймина представляет собой очень извилистую, зигзагообразной формы щель, уходящую вертикально вниз. Начинается она на ровном месте, без всякой карстовой воронки, и со стороны совершенно незаметна - виден лишь небольшой выход известняка среди зелёной лужайки на дне большой балки. Протяжённость пещеры 62 м и глубина 30 м. Щель входного колодца относительно узкая, но протяжённая в длину. Колодец уходит на глубину около 30 м до самого дна пещеры. На глубине 10 м от верхней точки в колодце есть полка, на которую можно встать и отстегнуться от верёвки. Рядом с полкой в стенку колодца открывается окно, проникнув в которое, попадаешь в систему нескольких соединённых залов. В залах много кальцитовых натёков, перегородки известняка образуют гурры - ванны с водой. Вода настолько прозрачная, что её не видно, пока не опустишь в неё пальцы. Мы осторожно черпали воду кружечкой, заливая её в каны и канистры. Затем эти каны грохотали по стенам колодца, когда тащили их наверх. Нам приходилось ходить за водой в эту Неуймина каждый день, пока мы были на Караби, за исключением того дня, когда воду взяли в шахте Крубера.
________________________________Лёша Плотников в пещере Неуймина.
Однажды, когда мы пришли к Неуймина за водой, в ней оказалась группа спелеологов из Литвы. Эти литовцы также мешались нам и в шахте Крубера. Олег Цой повесил в Неуймина тросовую лестницу параллельно литовской навеске, и попросил их выходить по одному по лестнице, поскольку это было быстрее, чем по верёвке. Они действительно быстро поднялись по лестнице и покинули пещеру, хотя и остались недовольны тем, что не успели как-следует её рассмотреть. Но Олег при всей своей деликатности, если ему было очень нужно, мог очень вежливо попросить кого угодно откуда угодно, и желательно побыстрее. Делал это он не нагло, очень дипломатично, но реально мог убедить кого-угодно поступить так, как это было нужно. Как это ему удавалось - загадка, но реально он обладал даром убеждения. Его авторитет среди нас был непререкаем, поскольку мы знали, что с Олегом спорить бесполезно. После спора с ним мы только удивлённо пожимали плечами от того, что раньше не понимали какой-то простой истины, которую, казалось бы, не понять было невозможно. Вообще Олег был лидером среди нас, но не авторитарным, как, например, Андрей Вятчин, хозяин Ачибаха. Олег никогда ни на кого не кричал и не давил, но он обладал именно даром убеждения. Если человек не хотел делать что-то необходимое, то Олег его не заставлял, но мог сказать так, что человеку вдруг самому захотелось сделать то, чего раньше не хотелось.
Итак, мы встали лагерем недалеко от балки, в которой находилась шахта Неуймина, и отсюда ежедневно совершали выходы к другим пещерам. Метеостанция находилась примерно к северу от нас, на километр ближе неё были пещеры Крымская и Тисовая. Около Тисовой находится Ложнотисовая.
Пещера Крымская представляет собой довольно узкий и немного отрицательный колодец, расширяющийся книзу, глубиной 40 м, далее идёт крутой спуск вниз по глинистому скату, который выводит в наклонный зал с крупными глыбами на дне, и этот глыбовый навал уходит глубоко вниз. В северо-западной стене зала на высоте 7–8 м имеется небольшое отверстие, выводящее в параллельный колодец, который на глубине 105 м от поверхности выводит к глыбовому завалу - тому самому, на верхушке которого мы уже были, спустившись в первый колодец. Узкие лазы со дна второго колодца ведут под дно главного зала с глыбовым завалом и на глубину 135 м. Общая протяженность пещеры с учётом этих лазов получается 240 м.
Когда мы оказались в глыбовом зале, то стали искать окно в стене, через которое можно попасть во второй колодец. Мы поднимались на 7-8 метров по стенам этого зала, покрытого натёками, но продолжение пещеры нигде не нашли. Вероятно, окно очень маленькое и незаметное со стороны, а зал большой и все его стены не облазаешь, если не знаешь точно, где это самое окно.
Самым интересным в шахте Крымской было то, что когда опускаешься по верёвке на дно колодца, то сразу садишься задницей на какой-то округлый холодный предмет. После осмотра этого предмета понимаешь, что это не разорвавшийся снаряд времён Великой Отечественной Войны. Как он попал в пещеру - неизвестно, во всяком случае сбросить его вниз было легче, чем вытащить наверх. Не знаю, лежит ли он там и поныне, или его давно уже вытащили, но нигде в интернете я не нашёл упоминаний о нём.
И вот, сидим мы с Володей Полубаровым на этом снаряде и курим.
- Интересно, как он сюда упал и не разорвался? – не понимаю я.
- Но всё-таки держи сигарету от него подальше! – замечает Володя. – А не то нас вынесет взрывной волной наверх, и походить на самохватах не удастся!
Я представил себе, как мы вылетаем из колодца, падаем на землю, отряхиваемся и идём в лагерь, а за нашей спиной из шахты валит дым, как из жерла вулкана.
- Такой выход из колодца – это спелеология будущего! – говорю я.
- Спелеология будущего – это моторчик за спиной, как у Карлсона! – мечтает Володя.
Затем мы тушим бычки о снаряд и приступаем к выходу из колодца.
Шахта Тисовая находится недалеко от Крымской и начинается примерно таким же колодцем около 40 м, только более широким. Глубина её 55 м, протяжённость 90 м.
______________________________________Надя Моисеева выходит из шахты Тисовой.
Недалеко от пещер Крымской и Тисовой находится пещера Мамина, или имени Мамина. Я здесь описываю только те пещеры, которые мы проходили, а вообще на Караби пещер много.
Пещера Мамина имеет протяжённость 105 м и глубину 27 м. Это - почти горизонтальная пещера, не требующая навески, состоит из 3-х залов, соединённых узкими проходами.
Пещера находится в глубокой провальной воронке, под ее отвесной стеной — низкий и широкий вход в пещеру. В дальнем конце вестибюля пещеры находится узкая щель, за ней вертикальный четырехметровый колодец, который можно пройти без навески. Спуск приводит в небольшую камеру, соединяющуюся узкими проходами с двумя другими залами, расположенными параллельно друг другу относительно первого маленького. В главном зале, богато украшенном натеками, свисают с потолка длинные острые «ребра» или "радиаторы", возвышаются ажурные перегородки из рядов слившихся сталактитов, вдоль стен спускаются тяжелые занавеси. Во многих местах, в натеках, покрывающих стены пещеры, можно видеть небольшие пустоты с красивыми кристалликами кальцита на стенках. Впечатление грандиозности подземного дворца усиливают известняковые ребра, которые, словно несущие конструкции купола, уходят вверх, в темноту.
Недалеко от пещеры Мамина мы увидели небольшое отверстие среди травы, в которое из находящихся поблизости в тот момент людей смог пролезть только ваш покорный слуга. Поскольку верёвку не за что было привязать, Цой и ещё кто-то просто её держали, а я спускался. Колодец оказался глубиной метров 10 и закончился тупиком. Я выбрался наверх, с трудом пролезая через входное отверстие. Пещеру в шутку друзья назвали "шахтой Лёвича" в честь меня. Наверняка в ней до меня уже побывали многие люди, но ввиду своей малости пещера не получила название и оставалась неизвестной.
___________________________Вход в "шахту Лёвича".
Первые три дня мы ходили в пещеры, расположенные со стороны метеостанции. Поскольку окружающий лунный пейзаж был повсеместно одинаковый, то ориентироваться было сложно. Со всех сторон всё было одинаково - зелёная трава, редкие группы деревьев, карстовые воронки, белёсые выходы известняка и россыпи камней. Единственное, что выделялось на общем фоне - пасущийся табун лошадей. Поэтому ребята предложили ориентироваться на лошадей: если на пути от лагеря к пещерам лошади паслись слева, то на обратном пути табун должен был оказаться справа. Не знаю, как летом, а весной, похоже, здесь лошади паслись без присмотра. Благодаря такому ориентиру, мы иногда на полкилометра промахивались мимо цели.
___Наш лагерь. Со слайда Лёши Плотникова.
По вечерам мы сидели в лагерной воронке, ели, пили чай или спирт, и рассказывали всякие истории. Как сейчас помню: в костре трещат сучья, над головой млечный путь и миллионы звёзд рассыпаны по небу. Олег играет на гитаре и поёт свою песню про Караби:
"...Под тяжестью дождя провис
Палатки полог.
Наш путь, то вверх, то снова вниз
И крут, и долог.
И нам дана ещё одна
Верёвки бухта и дыра.
Пойми, я к ним бежал сюда -
Не от те-бя...."
Как я уже говорил, с нами в этот раз впервые оказался Лёша Плотников, который любил вспоминать о своих похождениях с Новомосковскими спелеологами. Как-то они пошли то ли в какие-то местные пещеры, то ли просто в поход на Оку, и остановились в месте, которое посещает много народа. По этой причине сухие ветки для костра в этом районе отыскать было проблематично, но зато здесь стоял ряд старых засохших деревьев. Добывали дрова ребята очень просто: подходишь к сухому дереву, бьёшь по нему ногой, и сразу бежать! Ветки падают сверху, иногда и пол-дерева падает, и нужно было успеть отбежать в сторону, пока тебя не пришибло. А у них в компании был очень крупный парень по кличке Слон. Видимо, он имел соответствующие габариты, за что и получил эту кличку. Вот сидят они у костра, как водится выпивают, и тут Слон и говорит: "Пойду схожу за дровами!" Ему говорят: "Слон, не ходи, ты в таком состоянии от дерева не убежишь!" А тот: "Я в порядке, убегу!" Все знают, что удар ногой у Слона мощный и ветки будут падать нехилые. Слона вроде бы отговорили от этого предприятия, а потом смотрят - его у костра нет, не углядели за ним. Кто-то пошёл его искать и нашёл его бездыханно лежащего под сухим деревом. Значит, всё-таки не успел он убежать и его накрыло веткой по башке. Товарищ прибегает к костру и кричит: "Там Слон лежит!" Все побежали, пытаются его поднять, но не осиляют - слишком он тяжёлый. Тут Слон что-то замычал и все поняли, что он просто спит. Он даже не успел ударить по дереву, только дошёл до него, намахнулся ногой, но упал и отрубился. Так его под деревом и оставили.
Товарищи сидят у костра дальше, а мимо проходят какие-то ребята.
- Мужики, вы куда?
- За дровами.
- Не надо, там лежит Слон!
Когда Лёша рассказал эту историю, нам сильно понравилось выражение "там лежит Слон". Мы его потом применяли не по делу, где только можно. Например, Олег посылает кого-то за дровами, а ему говорят: "Нельзя, там лежит Слон!"
И ещё один интересный случай у нас произошёл. Из нескольких транспортных мешков со снаряжением у нас был один зелёный мешок, в котором лежали самые длинные верёвка и трос, по 100 метров. Верёвка была та самая, с пупырём посередине, по которой мы проходили пещеру Октябрьскую в феврале на Урале. Теперь по ней ходить было уже не страшно, поскольку её дублировал стометровый трос.
Зелёный мешок нёс Витя Скавинский, в лагерной воронке он бросил его где-то на склоне. В перые три дня мы ходили по пещерам, в которых были только 30 - 40-метровые колодцы ( Неуймина, Крымская, Тисовая, Крубера ), поэтому длинная верёвка нам была не нужна. Короткие верёвки разобрали, и зелёный мешок с длинными одиноко лежал на склоне лагерной воронки. Когда мы собрались идти в шахту Профсоюзную, в которой второй колодец глубиной 100 м, мы стали искать зелёный мешок, но он бесследно пропал. Первой мыслью было, что мешок украли дружественные спелеологи, которых мы иногда встречали на плато. Но дело в том, что мы никогда не оставляли лагерь без присмотра. Все пещеры, в которые мы ходили, были в пределах быстрой досягаемости и небольшие, поэтому в каждую мы ходили двумя группами - одна группа до обеда и вторая после обеда. Конечно, мешок могли украсть ночью, но мы стали вспоминать, и кто-то припомнил, что ещё сегодня утром видел этот мешок, а к вечеру его уже не было. Событие казалось совершенно невероятным - весь день в лагере кто-то был, причём не отсыпался в палатке, а активно шлялся по территории лагеря, и в это время зелёный мешок исчез. Судорожно начали вспоминать события этого дня.
Групп спелеологов в этот день мы не видели, но одна группа - скорее всего туристов-пешеходников - проходила поблизости. Через некоторое время Лёша Плотников увидел, как к лагерной воронке подошла незнакомая девушка и даже спустилась в воронку на несколько метров. Возможно, девушка была из группы пешеходников, но может быть и нет. Лёша поздоровался с девушкой, но она ничего не ответила и ушла. Самое интересное, что в лагере в это время кроме Лёши были ещё несколько человек, но никто девушку не видел. Кто-то вроде бы слышал, как Лёша с кем-то поздоровался, но никого кроме Лёши не увидел. После выяснения всех этих обстоятельств Алексей даже подумал, что у него произошёл глюк, но не мог же глюк утащить мешок! Хотя и девушка его тоже не уносила.
Позже зелёный мешок нам мерещился то тут, то там, и даже стал у нас героем пещерных страшилок, наряду с белым спелеологом и зелёным камнежуем. Если до его пропажи у нас всё шло легко и по плану, то с момента пропажи всё пошло не так. После этого мы дали себе зарок никогда не брать в поход транспортные мешки зелёного цвета, и поначалу соблюдали эту меру предосторожности. Постепенно этот случай стал забываться, и всё закончилось крупной неудачей в 1996 г., когда в экспедицию были взяты три зелёных мешка, и это был последний поход в истории пензенского спелеоклуба.
Как говорится - беда не приходит одна, и вместе с зелёным мешком у Вити Скавинского пропал шерстяной носок. Я уже не помню подробности, почему он так дорожил этими носками - то ли их связала его жена Лена, то ли она купила ему какие-то дорогие носки на барахолке, но Витя, обнаружив пропажу носка, жалостливо сокрушался: "Теперь меня Ленка убьёт!" Ему помнилось, что накануне он снимал эти носки, сидя на зелёном мешке, поэтому вполне мог оставить один носок на том месте, а второй забрал в палатку.
По этому поводу все дружно стали обсуждать, как зелёный мешок забрал с собой носок. Лёша Плотников с довольным видом читал Вите нравоучения: "Ты небрежно бросил мешок в стороне без присмотра! И носок небрежно бросил! Они обиделись и ушли от тебя!"
Виктор же был уверен, что тот, кто украл мешок, украл и носок, на что Володя Полубаров ему заметил, что один носок мог украсть только одноногий пират Джон Сильвер. С горя Витя бросил второй носок в костёр и сжёг его со словами: "Чтобы не достался ворам, если они вдруг придут за ним!"
___________________Д. Львов, А. Плотников и С. Гринберг убивают В. Скавинского из-за потери зелёного мешка.
На следующий день, с утра погревшись на солнышке, мы пошли в одну из самых интересных пещер Крыма - шахту Крубера. Она находилась примерно в 1 км от нашего лагеря, грубо говоря - восточнее. Её привязка на местности - к северу от горки Каранчик-Бурун и недалеко от характерного гребня, за свою форму названного Подлодкой. Когда мы подошли к пещере, её проходили литовцы, и нам пришлось ждать какое-то время, пока они покинут территорию.
Пещера начинается провальной воронкой диаметром 6 м, переходящей во входной широкий 36-метровый колодец, после спуска в который приземляешься на вершину глиняно-глыбового конуса в главной галерее. Если пройти по галерее около 200 метров, то попадаешь к кристально-прозрачному озеру, из которого можно набрать воды. Эта величественная галерея распадается на ряд богато украшенных залов. Чтобы попасть в первый зал, необходимо пролезть в шкуродёр шириной 50 см и длиной около 3 м. За этим ходом скрываются многочисленные уникальные натёки, поющие сталактиты и знаменитый сталагмит «Гном», напоминающий фигуру гнома в остроконечной шапочке. Имеются ванночки с водой и озерца с пещерными жемчужинами.
На дне 36-метрового колодца получается тройная развилка. С одной стороным - широкая щель глубиной примерно 15 м, с другой стороны - длинный ход вдоль этой щели, который приводит в залы с натёками и гуррами (ваннами с водой). Напротив это хода расположен другой широкий ход, который тоже приводит в другой зал с натёками и гуррами. На левой стене зала виднеется окно на высоте 5-7 м, в которое можно подняться по натёкам и попасть в ещё один зал с 30-метровым колодцем.
____________________________________Марина Боярова в шахте Крубера
Условно шахту Крубера можно разделить на два больших зала, третий секретный (в который попадаешь через окно на высоте) и множество щелей по краям. Секретный зал долго оставался чистым из-за своей недоступности, в то время как в других местах пещеры люди обляпали глиной все натёки. Этот зал ещё называют "свадебным", после того, как одна спелеопара сыграла в нём свадьбу.
Общая глубина пещеры 62 м, суммарная её длина 342 м.
____________________________________В шахте Крубера. Фотографии Алексея Плотникова
В колодце шахты Крубера с одной стороны мы сделали навеску, а с другой, напротив неё, повесили ещё одну - тросовую лестницу и верёвку. На них висела Марина Боярова с кинокамерой и снимала спускающихся в пещеру. Позднее она смонтировала фильм о нашем походе, в котором было много интересных моментов. Впоследствии Марина уехала куда-то на север и забрала фильм с собой. К сожалению, видеокамер в те времена не было и в проекте, фильм был снят на киноплёнку, которую перекопировать было невозможно, поэтому о том фильме у нас остались лишь смутные воспоминания.
__________________________________Лёша Плотников спускается в шахту Крубера
___________________________Серёжа Гринберг спускается в шахту Крубера
Когда мы спускались в Крубера, весело светило солнышко и ничто беды не предвещало. Как я уже говорил, сначала мы задержались из-за литовцев, затем из-за съёмок фильма, и спускались в шахту уже под вечер. Пока мы там всё обследовали и провели фотосъёмки со вспышкой, уже наступил вечер и наверх мы выходили в темноте. Наверху перемены произошли разительные. Вместо зелёной травы кругом лежал снег, и вообще была сильнейшая метель. Мало того, что время уже было позднее и потому тёмное, к тому же сильный ветер бил в лицо и хлопья снега залепляли глаза. В какой стороне находится лагерь - было не совсем понятно. Мы подождали друг друга, пока все не вышли из колодца, и направились предположительно в сторону лагеря. Как ни странно, до него мы дошли нормально, ни разу не сбившись с пути. Правда, под конец, когда мы уже были близко от лагеря, у нас появилось ощущение, что мы заблудились, либо рискуем заблудиться, поскольку весь пейзаж вокруг казался одинаковым, а по времени мы уже должны были достичь лагеря.
- Давайте покричим! - предложила Надя Ветчинкина. Это предложение выглядело сомнительным, поскольку штормовой ветер сносил звук, так что мы даже друг друга плохо слышали. Но деваться некуда, стали кричать. Как ни странно, из ближайшей воронки послышался ответный крик. Если бы мы не покричали, то с большой долей вероятности проскочили бы мимо лагеря и могли заблудиться.
Но тогда я не воспринял всей опасности нашего положения, и поначалу я даже не понял, что нам просто повезло, причём очень крупно повезло. Тогда мы ещё не знали, какие превратности судьбы могут быть на Караби.
Кто-то из наших был в лагере, и спрашивают у нас: "А где Олег? Он пошёл вас встречать. Вы с ним не встретились?"
Как оказалось, после того, как пришёл туман и повалил снег, Олег, зная про коварности местных туманов, пошёл к шахте Крубера нас встречать. Он действовал из лучших побуждений, но теперь стало понятно, что лучше бы он этого не делал. Мы нормально дошли до лагеря, а вот Олег нам по дороге не встретился и в лагерь не вернулся. Мы выходили из лагерной воронки, немного отходили от неё в направлении шахты Крубера, кричали в темноту, но всё было напрасно. Олег не отзывался и не возвращался.
Мы стали экстренно совещаться и дискутировать по поводу того, что нам делать дальше. Уже стало понятно, что Олег самостоятельно по-крайней мере до утра в лагерь не вернётся. Мы выдвигали разные версии, одну ужаснее другой: Олег либо заблудился и где-то бродит в тумане, либо он упал в какой-то колодец или с какого-то уступа, при этом либо разбился, либо просто сломал ногу, а может быть, он упал от усталости и холода и замёрз. В это время был ужасный холод, сильный ветер пронизывал насквозь, хлопья снега били по лицу и залепляли глаза. Даже не представляю, как в такую погоду можно было бродить в одиночестве, в кромешной темноте, не зная, в какую сторону нужно идти.
Мы жгли гигантский костёр, надеясь, что Олег либо его увидит, либо почувствует запах дыма. Периодически ходили за дровами в соседний лесок. Пару раз мы выстраивались длинной шеренгой от лагеря в сторону пещеры Крубера, с таким расчётом, чтобы видеть свет соседнего фонаря или слышать друг друга, но при этом как можно дальше продвинуться в сторону Крубера. Некоторые вместо фонарей держали горящие факелы, предполагая, что их свет будет виден дальше. При этом все кричали, но Олег не отзывался. После полуночи мы всё же решили лечь спать, а наутро идти на поиски Олега.
Утром мы позавтракали на скорую руку. Настроение было мрачное, туман и снежная метель никуда не исчезли, а Олег так и не появился. Ночью у нас была слабая надежда на то, что он пересидит где-то темноту, а с рассветом соориентируется на местности и вернётся в лагерь. Утром стало понятно, что дело было не в темноте, поскольку уже час как рассвело, а Олег не возвращался.
Женская половина группы осталась в лагере, а мужская в полном составе вышла на поиски Олега. Нас было пятеро - кроме меня Витя Скавинский, Володя Полубаров, Лёша Плотников и Серёжа Гринберг. Мы надели на себя всю имеющуюся у нас одежду, в том числе подземные комбинезоны, чтобы не замёрзнуть и на случай возможного спуска в колодец, если мы решим, что Олег мог в него упасть. Для этого некоторые из нас взяли полное снаряжение, пару верёвок, и, конечно же, все взяли фонари, поскольку мы не могли быть уверены, что на обратном пути найдём лагерь и вернёмся засветло. Первоначально мы планировали навесить входной колодец шахты Крубера, спуститься в него и убедиться, что Олег сюда не упал. Однако этому замыслу не суждено было осуществиться, поскольку мы не нашли шахту Крубера.
Видимость в тумане была всего пару метров, а слышимость из-за сильного ветра ещё меньше, так что разговаривать можно было только одним способом - кричать друг другу в ухо. Мы сразу же сбились с пути и не понимали, куда идём. Поначалу нашей задачей было найти шахту Крубера, чтобы оттуда плясать и искать Олега. Вскоре мы поняли, что не сможем найти ни Крубера, ни лагерь. Наши следы уже замело снегом, поэтому обратно возвращаться по следам мы не могли. Нам оставалось только бессистемно ходить взад-вперёд, в надежде, что нам случайно попадётся либо Цой, либо лагерь.
Самой главной подлостью массива Караби в этой ситуации оказалось то, что здесь всё одинаково. Кругом одинаковые бугры и впадины, карстовые воронки, скальные выходы известняка. Подобный рельеф простирался во все стороны на много километров без каких-либо перемен в зависимости от направления нашего движения. Компаса у нас с собой не было, поскольку в этом походе мы не планировали делать топосъёмку пещер. Местность в основном была степного характера, периодически из тумана выплывали деревья, как отдельно
растущие, так и группы деревьев. Это нам ни о чём не говорило, поскольку такой ландшафт был характерен для всего плато Караби. Мы молча шли рядом, хотя временами кто-то пытался разговаривать, но его мало кто слышал. Разговоры состояли в основном из следующих слов: "А? Что? Чего-чего? Да пошёл ты!"
В какой-то момент среди тумана мы увидели очертания лошадей. Это был тот табун, который мы видели ежедневно то в одном, то в другом месте на плато.
- Ура! Надёжный ориентир! - воскликнул кто-то, - Значит, мы ещё на Караби!
- Запомните, если ветер дует в лицо, то лошади должны быть справа! - то ли научно, то ли философски рассуждал Лёша Плотников.
- Ну и что из этого?
- Как что? Если ветер будет дуть в спину, то лошади должны быть слева!
- А как это поможет найти лагерь?
- Лагерь - никак, но лошадей найти поможет!
Постепенно снегопад прекратился, и оставался только туман и сильный ветер. И тут, когда надежда найти Олега у нас почти пропала, неожиданно мы увидели его следы. Мы знали, какие именно следы должны оставлять вибрамы Олега, поэтому не было и тени сомнения, что эти следы принадлежат ему. Теперь нашей задачей было как-можно быстрее идти по следам, в надежде его догнать. Надежда прибавила нам силы, мы быстро шли по следу, когда вдруг нас остановило неожиданное препятствие. Оно заключалось в том, что стройную цепочку следов ботинок перпендикулярно пересекала вторая точно такая же цепочка. Олег прошёл здесь дважды, причём оба раза в совершенно разном направлении. Нам нужно было решить, какие из двух рядков следов выглядят более свежими. К сожалению, и те, и другие следы выглядели совершенно одинаково. Снегопад уже прекратился, а снег ещё не начал таять, поэтому следы, сделанные с интервалом в час, ничем не отличались друг от друга. Мы решили следовать по первоначальному направлению, но при этом ускориться почти до бега, чтобы в случае ошибки не потерять много времени. Пробежав минут 10-15, мы вновь вышли на пересечение следов Олега, к тому же ещё усиленное нашими собственными следами. Это мне напомнило знаменитое хождение Винни-Пуха с Пятачком по следам Кристофера Робина, когда через какое-то время они поняли по следам, что к Кристоферу присоединились бяка и бука, через некоторое время ещё другие бяка и бука, и так с каждым кругом бяк и бук присоединялось всё больше.
Мы не стали делать ошибку Винни-Пуха и дальше пошли по одиночным следам Олега, сожалея о потерянном времени. Больше всего мы боялись, что сейчас нам встретится новое пересечение следов или мы опять выйдем на свои следы. Но всё оказалось гораздо удачнее - из тумана навстречу нам выплыл Олег. Это была очень большая радость для нас, учитывая, сколько мы натерпелись за ночь и пол-дня. На миг у нас даже промелькнула банальная мыслишка, что Олег уже нашёл лагерь, а затем вышел из лагеря, чтобы найти нас.
После обмена приветствиями и радостью встречи, мы задали друг другу один и тот же вопрос.
- А где лагерь? - спросили мы Олега.
- А где лагерь? - в ту же самую секунду спросил нас Олег.
Ответа на вопросы не понадобилось, потому что и так все друг друга поняли.
Олег рассказал о своих злоключениях. Он пошёл к Крубера, чтобы встретить нас, но не нашёл ни нас, ни пещеру. Вскоре он понял, что окончательно заблудился, и его задачей стало найти если не лагерь, то хотя бы место для ночлега. И тут ему крупно повезло - он неожиданно вышел на пещеру Большой Бузулук, единственную горизонтальную пещеру во всей округе. Она не совсем горизонтальная, поскольку находится в глубокой и достаточно крутой карстовой воронке, но во всяком случае в неё можно спуститься без верёвки. Недостатком этой пещеры с точки зрения ночёвки в ней является то, что в пещере находится ледник, который не тает круглый год. В этом отношении Бузулук похож на Уральскую Победу. Но у Олега были спички, а около пещеры он набрал палок, поэтому разжёг костёр и относительно неплохо переночевал.
Утром он занялся поиском лагеря. Представление о том, в какой стороне от Бузулука должен находиться лагерь, и примерно на каком расстоянии, ему не помогло. Походив часок в густом тумане, Олег понял, что заблудился окончательно. С другой стороны он не мог удалиться от лагеря очень далеко, поэтому старался кружиться более-менее в одном районе, стараясь не упороть куда-то далеко в сторону.
Когда снегопад прекратился, Олег понял, что следы не заметает, и решил изменить тактику. Он понимал, что мы вышли его искать, поэтому ему нужно было оставить как можно больше следов. Для этого ему нужно было ходить либо по синусоиде, либо петлями, чтобы покрыть следами все территории, которые он проходил. Решив, что уже достаточно наследил, он пошёл по своим следам обратно, рассчитывая встретить нас. Так оно и вышло.
Теперь нам оставалось самое сложное - найти лагерь. Современные туристы избалованы GPS-навигаторами и подобную проблему могут решить без труда, но в те времена никаких GPS не было даже в проектах. Олег сказал, что лагерь мы скорее всего не найдём и рискуем следующую ночь провести в снегу и в тумане, поэтому самое лучшее для нас - сброситься с плато Караби вниз, в тёплые края, причём это нужно сделать до наступления темноты. Для этого нужно идти всё время в одну сторону, стараясь идти по прямой и никуда не сворачивать. Осталось только выбрать направление для этой прямой. Олег сказал, что лучше всего идти в направлении против ветра.
- Это чтобы жизнь мёдом не казалась? - спросил я, вспомнив любимое выражение Олега.
- И это тоже, но главное - так мы быстрее дойдём до края облаков!
Олег работал метеорологом, поэтому с ним никто не спорил. Мы пошли против ветра, рискуя обморозить себе носы и уши. Почти ни у кого из нас не было шапок - мы ведь ехали сюда в майский южный Крым и не очень рассчитывали на снега и метели. Постепенно туман стал редеть, видимость улучшалась. В какой-то момент впереди, в просвет облаков, показалось голубое небо. Постепенно неба становилось всё больше, и нижняя его часть как-то странно отличалась от верхней. Когда туман ещё сильнее развеялся, мы вдруг поняли, что впереди не небо, а море. И тут мы оказались на самом краю глубочайшей пропасти. Мы стояли на краю обрыва, глубоко внизу под нами лежали облака, за которыми вдали виднелось море, а над ним голубое небо и солнце. Облака поднимались к нам вверх по стене, на минуту или даже на секунды обволакивали нас густым туманом, и уходили за наши спины на плато Караби. При этом со стороны моря дул ветер такой силы, что на него можно было ложиться под углом 45 градусов, стоя на самом краю пропасти.
Спустя считанные минуты облака внизу пропали, и мы увидели под ногами зелёную долину с гребнями скал, за которыми вдали синело море. Но эта долина была глубоко внизу - высота стены, на которой мы стояли, была наверное не меньше 500 метров. Это было прекрасное зрелище, наверное единственный прекрасный пейзаж из всех, которые я видел в Крыму.
Постепенно плато Караби заливало солнце и туман уходил всё дальше и дальше от нас. Вот уже открылось то место, приблизительно в котором стоял наш лагерь, и Олег нам ткнул в том направлении. До него было, наверное, не меньше 6 км, то есть полтора-два часа ходьбы.
Как оказалось, мы упороли в юго-восточном направлении от лагеря, прошли восточнее горы Тай-Коба и вышли на обрывистый южный склон плато Караби. На этом наши блуждания закончились и нам предстояло лишь вернуться в лагерь.
Когда мы уже подходили с южной стороны к лагерной воронке, то увидели, как из неё с северной стороны вышли Надя Моисеева и Надя Ветчинкина, и направились в сторону метеостанции. Мы их окликнули и они вернулись. Девушки, конечно, обрадовались, пересчитали нас, а мы пересчитали их. С тех пор, как мы ушли из лагеря, прошло примерно 8 часов. Туман, метель и холод всё это время рисовали в их женском воспалённом воображении картины одну страшнее другой. Кому-то казалось, что Олег свалился в колодец, а мы его вытаскиваем. Другой казалось, что мы упали в колодец, а Олег нас вытаскивает. Кто-то даже предположил, что мы все разбрелись по плато и попадали в разные колодцы. Самым лучшим и чуть было не сбывшимся предположением было то, как мы сбросились к морю и теперь загораем на пляже.
Конечно, смех смехом, а если вдуматься - им было не до смеха. Олег пропал ещё с вечера, и он был единственным из нас, кто более-менее знал Караби. Затем ещё пять человек вышли на его поиски, и тоже пропали. Если с Олегом что-то случилось - кто скажет об этом Вере? Кто сможет преподнести такую новость беременной женщине? Они хотели идти на метеостанцию вызывать по рации спасателей, но из-за тумана не могли этого сделать.
Тут у них разгорелись споры - а имеют ли они право вызывать спасателей? Мы не заявляли поход официально, не регистрировались в КСС (в контрольно-спасательной службе) в Симферополе, то есть находились здесь как-бы незаконно. В наше время это всё уже ушло, а тогда имело значение. Потом всё-таки решили, что пусть лучше нас поругают и спасут, чем не поругают и не спасут.
Когда туман развеялся, девушки воспряли духом и решили подождать нас ещё часок. Они почему-то думали, что мы должны были появиться тут же, но нас всё не было. Отрицательные мысли стали опять захлёстывать воображение, и две Надежды, потеряв всякую надежду, вышли в сторону метеостанции. Тут-то мы и появились.
На следующее утро от снега остались лишь воспоминания, зеленела травка, светило солнышко и высоко в небе заливались жаворонки. У нас оставался последний день на Караби и последняя пещера - Профсоюзная.
Как я упоминал, пещера Неуймина, из которой мы брали воду, находилась в балке недалеко от нашего лагеря. Эта балка уходит на север и затем поворачивает на запад, и здесь находится шахта Профсоюзная. Начинается она довольно узким колодцем около 40 м, который широким уступом разбивается на два колодца - примерно 20 и 15 метров. На дне колодца находится небольшой зал, из которого уходит два хода: один из них тупиковый, а около второго вбито несколько крючьев. Здесь начинается стометровый колодец, который благодаря полке посередине можно разбить на два колодца 40 м и 60 м. Глубина пещеры на дне 100-метрового колодца составляет 136 м. Дальше есть ещё один колодец 12 м. К сожалению, из-за пропажи зелёного мешка со стометровой навеской мы не смогли пройти эту пещеру полностью, и прошли только первый колодец глубиной около 40 м.
Наутро мы стали собирать вещи и готовиться к сброске. Витя Скавинский неожиданно нашёл свой пропавший носок. Как оказалось, его не увёл зелёный мешок и не украл одноногий пират Джон Сильвер, а он спокойно лежал то ли у Вити в спальнике, то ли под спальником.
"Теперь меня Ленка точно убьёт!" - запричитал Витя, и отправил второй носок туда, куда уже отправлял первый, то есть в костёр.
Мы собрали рюкзаки и пошли на сброску. Если мы забрасывались на плато с севера, из Новоклёновки через метеостанцию, то сбрасываться решили в южном направлении. Олег почему-то так решил, наверное потому, что плохая примета дважды ходить одной дорогой. Мы обогнули с запада горы Кара-Тау и Тай-Кобу, в юго-западной части плато вышли на хорошую дорогу и через 2-3 часа по ней достигли села Генеральское.
___Олег Цой, Надя Ветчинкина, Марина Боярова. Со слайда Лёши Плотникова.
Во время спуска к Генеральскому на большой зелёной лужайке произошло ещё одно памятное событие. Здесь, по всей видимости, часто пасли коров, из-за чего кругом было много коровьих лепёшек, по большей части уже сухих и затвердевших. Одна такая лепёшка оказалась прямо передо мной, и я не нашёл ничего умнее, как с силой ударить по ней ботинком. Лепёшка полетела не совсем туда, куда я хотел её отправить, и попала в Витю Скавинского. Тот решил не оставаться в долгу, подбежал к другой лепёшке и зафутболил её в меня. Удар
Виктора оказался более метким и я с тяжёлым станком за плечами не успел увернуться от куска дерьма. Такого, конечно, я стерпеть не мог. Подбежав к следующей лепёшке, я отправил её Вите в живот. В это время он уже достиг очередной кучки и зафутболил её мне чуть ли не в голову. Так мы с ним перебегали от лепёшки к лепёшке и отчаянно обстреливали друг друга. Надо отдать Виктору должное, что его удары были метче и попаданий в меня было больше, чем в него. Иногда мы бежали к одной и той же лепёшке, и кто первый по ней ударит! Это был жестокий обстрел, и никто больше не осмелился принимать участие в этом состязании.
Вскоре мы с Витей были заляпаны с ног до головы. Сейчас проводятся игры, когда участники стреляют друг в друга краской. В те времена таких игр ещё не было и в помине, и мы со Скавинским были основоположниками этой игры. Причём нам было тяжелее, поскольку в нашем распоряжении были только ноги, а за плечами были тяжёлые рюкзаки.
Где-то в том районе из-под скалы вытекал мощный родник. Мы в нём умылись и переоделись. Всё-равно уже было пора переодеваться в цивильную одежду, поскольку мы подходили к селу. От Генеральского мы доехали автобусом до Алушты, а оттуда полтора часа на троллейбусе до Симферополя. Крымское море я ещё раз увидел из окна троллейбуса, и это было в последний раз.
В целом природа Крыма не произвела на меня никакого впечатления, и явно не могла конкурировать с природой Кавказа. Но крымские пещеры были очень красивые и оригинальные. Каждый спелеолог обязательно должен хотя бы раз побывать в пещерах Караби или ещё в каких-то крымских пещерах, ибо отсюда начиналась вся советская спелеология.
Что касается ядерного облака с Чернобыльской АЭС, то оно несколько дней повисело над Пензенской областью и бесследно рассосалось. К нашему возвращению радиационный фон уже был в норме. Советский народ спал спокойно на фоне своих новых трудовых свершений.
Последний раз редактировалось Дмитрий Львов 16 мар 2024, 23:32, всего редактировалось 4 раз(а).
- Дмитрий Львов
- Участник
-
- Сообщений: 1771
- Зарегистрирован: 12 дек 2014, 00:50
- Имя:
Re: История спелеотуризма в Пензе
Дмитрий Львов » 13 ноя 2022, 01:54
.
ГЛАВА 12.
Август 1986 г.
Экспедиция на карстовое плато горы Ачибах (Западный Кавказ, Абхазия).
Первопрохождения в п. Хейция, Memento o more, Двойняшка, Леандр.
Ачибах, я заклинилась крепко в твоих шкуродёрах,
Я в глубинах земли, как в глубинах души.
Я лежу и мечтаю о вольных широких просторах,
А вокруг ни души - Ачибах, ты меня не души!
Ачибах, Ачибах!
Меня пылью заносит,
Камень давит на грудь
и на сердце лежит!
Ачибах, Ачибах!
Если женщина просит,
Ты в котлету её
раздавить не спеши!
(Посвящается всем женщинам - участницам героической экспедиции Ачибах-86).
Это был очень важный поход для Пензенской спелеосекции. Он положил начало для нескольких следующих экспедиций на Ачибах. Конечно, можно сказать, что начало положил поход в сентябре 1985 года, который я описывал в главе 7. Но тот поход не дал нам особых достижений в плане первопрохождения пещер, и если бы поход 86-го года был бы такой же, то боюсь, что мы вообще бросили бы гору Ачибах и стали бы искать другой карстовый район.
Группа из Пензы состояла из 9 человек: Олег Цой, Надя Моисеева, Надя Ветчинкина, Сергей Никонов, Алексей Плотников, Татьяна Гусева, Лариса Савельева, Дмитрий Львов, Сергей Усов.
Из новеньких были два Сергея.
Сергей Никонов был не высокий, но очень крепкий широкоплечий парень, который имел особенность в любое время года ходить с расстегнутой нараспашку грудью. Он был, как и Олег Цой, 1961 года, то есть на тот момент им обоим шёл 25-й год. Родом Сергей был из Тамбовской губернии, в момент прихода в Пензенский спелеоклуб жил в Пензе и работал на Химмаше электриком. Он имел обыкновение постоянно шутить с самым серьёзным видом, из-за чего часто было трудно понять - шутит ли он или говорит серьёзно. Внешне Никонов был более-менее темноволосым и имел некоторые южные черты лица, из-за чего во многих южных республиках местные жители иногда принимали его за своего и пытались разговаривать с ним на своём языке. На вопрос: "Какой ты национальности?" Никонов обычно отвечал: "Мансы". Как правило дальше следовал вопрос: "А что это за национальность?", на что Никонов отвечал: "Ханты-Мансийский национальный округ знаете?" Ему обычно верили, хотя на самом деле нет никакой национальности "мансы", а есть национальность манси. Но Никонов сам об этом мог не знать, поскольку был исконно русским.
Про Сергея Усова я много говорить не буду, поскольку этот спелеопоход был для него первым и последним. Сергей был молодой парень, моложе меня, на тот момент ему было не больше 18 лет, а может быть и меньше. Он был спортсменом-велосипедистом и имел какой-то разряд по велоспорту, не помню какой.
Экспедиция с самого начала пошла очень характерно для нашей группы - в поезде в туалете я уронил кошелёк на шпалы. То ли дырка в унитазе там была всегда открыта, то ли я выронил кошелёк в тот момент, когда нажал на педаль - подробности уже не помню. Если кто не знает - в советские времена в поездах были такие унитазы, содержимое которых выплёскивалось прямо на шпалы, стоило только нажать на педаль. Сколько у меня в кошельке было денег - тоже не помню.
Пришлось на обратный путь занимать у друзей. Точнее говоря, Олег Цой сразу сказал, что денег у него много и он мне будет давать взаймы по мере моей надобности. "Сразу все не дам, а то опять просрёшь!" Это было одной из причин, почему я обратно возвращался не вместе со всей группой, а на неделю позже вместе с Олегом.
Когда я вернулся из туалета в купе, то сразу объявил товарищам, что в этом походе я точно пройду новую дыру, то есть совершу первопрохождение. Причём эта дырка скорее всего будет обводнённая. Они удивились и спросили меня: "Почему?", на что я ответил: "Мой кошелёк уже совершил это, значит, и я совершу!" Тогда я просто пошутил, но, как позже выяснится, я не соврал ни одним словом.
Хотя Олег тут начал ворчать: "Лёвич, ну ты даёшь! Во всём вагоне одна маленькая дырка наружу, и ты умудрился уронить кошелёк именно в неё!"
Тут же у меня родилась пара строчек: "За деньги сильно Цой ругал - ведь целый вечер рисовал!"
Затем в поезде нас "порадовал" велосипедист Сергей Усов. Ему показалось, что испечённая дома в духовке курица пропала, и он выбросил её в окно поезда. Вообще парень был очень щепетильный и брезгливый, наверное поэтому он больше с нами в пещеры не ходил. На Ачибахе ведь постоянно так было, что приходишь из пещеры весь с головы до пят вымазан глиной, а руки и лицо вымыть зачастую было нечем, разве что собственным чаем вместо его внутреннего употребления. С водой там было очень трудно - воду получали изо льда на костре. Причём за льдом приходилось ходить в карстовый провал, спускаться туда по верёвке, рубить лёд топором и потом с помощью той же верёвки поднимать его наверх. Затем топить лёд на костре, а с дровами для костра тоже было плохо. Я уже писал об этом в главе 7, когда описывал наш поход на Ачибах 1985 года.
Когда Серёжа подумал, что курица пропала и выбросил её в окно, то всё произошло так быстро и неожиданно, что мы не успели сообразить и помешать ему. Как всегда рассудительный Лёша Плотников начал высказывать:
- Ты мог убить кого-нибудь из местных жителей этой курицей!
Сергей Никонов, сделав строгое лицо, насколько это было возможно в такой ситуации, тоже высказался:
- Ладно бы, если просто убить, а то ведь теперь эту курицу съест какая-нибудь собачка и отравится!
- Не отравится! - сказал я, поскольку успел рассмотреть эту курицу, - Он выбросил хорошую курицу! На ней просто образовался белый налёт жира, который он принял за плесень.
- Да, ладно! - смягчился Никонов, - Курица - не водка, может пропасть!
Тут пришла и моя очередь пошутить: Зато мы выбросили лишний баласт, и теперь поезд поедет быстрее!
- Да разве это баласт? - махнул рукой Плотников, - Вот если бы мы Серёгу Никонова выбросили - это был бы баласт!
- Я вам покажу баласт! - возмутился Никонов, - Я вас сам сейчас всех повыкидываю!
Через некоторое время мы уже ехали вдоль моря, с сожалением думая, что искупаться в нём сегодня мы скорее всего не успеем.
На Ачибах заброска шла следующим образом: мы добрались до станции Бзыбь, где подкрепились супом харчо. У меня после первой ложки появились подозрения, что в суп засыпали крысиный яд, и я его есть не мог. Другие морщились, но как-то ели. Это была какая-то термоядерная смесь аджики, горчицы и чёрного перца. Только Цой ворчал, что суп недостаточно острый. Никонов посоветовал ему проглотить нож.
Дальше нам предстояло поймать попутку до озера Рица. Это сделать было непросто. Тогда у нас мальчики с рюкзаками попрятались за остановку, а Таня Гусева и Лариса Савельева вышли в коротких шортах на трассу. Попутный автобус поймался так быстро, что даже было непонятно - кто кого поймал?
Когда водитель открыл дверь, толпа мужиков с рюкзаками выскочила из-за остановки и запёрлась в автобус. Водитель долго пререкался с нами, но увидев у нас гитару, согласился нас везти при условии, что мы всю дорогу будем развлекать его песнями (в те времена магнитол в автобусах ещё не было). Нам это было не трудно, тем более, что мы и так всегда пели в автобусах и поездах.
Автобус весело поднимался в гору. С одной стороны дороги была стена, с другой стороны ущелье, в котором глубоко внизу текла река Бзыбь. Затем дорога перешла в ущелье реки Гега, и пейзаж стал ещё суровее. Огромные стены, на которых в некоторых местах сумели укрепиться ели и пихты, уходили высоко в небо. Горы выглядели огромными и казались неприступными. Из окна автобуса как нельзя лучше понимаешь величие гор и свою ничтожность перед ними. Едешь и гадаешь - то ли каменная глыба прилетит сверху, то ли автобус улетит в пропасть. Но когда ты сам выходишь на штурм горы, то ощущения совсем другие. Ты уже не зависишь от лихачества водителя и полагаешься на собственные силы и умение. Несмотря на тяжёлый рюкзак, шаг за шагом продвигаешься вверх по склону. Иногда приходится цепляться руками, взбираясь на глыбы или переползая через упавшие стволы деревьев, но медленно и верно ты продвигаешься вверх, пока не достигнешь вершины или перевала - смотря куда шёл. И затем, разглядывая снежные шапки окружающих тебя вершин, понимаешь, что какой бы суровой и неприступной не казалась эта гора снизу, а ты её покорил, ты её сделал, ты сумел преодолеть не только её, но и себя. Людям на равнине этого не понять, там, где царят мимолётные ценности, где самыми сильными порой кажутся большие слабаки, и только высоко в горах или глубоко в пещерах всё встаёт на свои места.
Через некоторое время дорога перешла в ущелье реки Юпшара и завиляла серпантином, поднимаясь всё выше и выше над рекой, затем пошла вниз и вскоре впереди заблестела гладь озера Рица. На этом приятная часть маршрута закончилась и началась нудная заброска, сначала по асфальту вдоль озера Рица, затем 5-6 километров по асфальтированной дороге вдоль ущелья, а дальше у отметки "47 км" начинается крутой подъём вдоль ручья на перевал хребта Анчха (или Багри-Яшта). Всего за пару-тройку часов, если вес рюкзака не слишком большой, набираешь превышение 1000 м, т.е. от уровня 1000 м н.у.м. у 47-го километра, до уровня 2000 м н.у.м. Мы поднимались вверх вдоль ручья, изнемогая от крутизны склона, тяжести рюкзаков и множества комаров.
Надя Моисеева во время подъёма сочинила такой стих, который я просто не мог не записать в своём дневнике:
И по'том умывшись раз восемь подряд,
Я думаю - это всё Цой виноват!
Ограбить бы "Жемчуг", МИ-8 купить,
Тем самым проблему с заброской решить!
Перевалив через перевал Анчха и немного спустившись, мы остановились на ночёвку на относительно ровной площадке, на которой есть местечко для палаток и маленькое озерко (или большая лужа) с водой. Судя по множеству отпечатков коровьих копыт, из этой лужи пьём не мы одни, но куда деваться?
Напротив нас возвышался красавец Ачибах, из-за которого слева выглядывали вершины Бзыбского хребта, а справа - Гагрского.
________________Вид на Ачибах с перевала Анчха. Фото некого Alter с форума http://www.abhazia.com, 2015 г.
Утром мы встали, позавтракали, и вдруг видим саратовского Лёшку Алексеева, который идёт к нам со стороны Ачибаха. Саратовцы, которые забросились раньше нас, встали лагерем возле пещеры Хейция, рядом с лагерем Вятчина, и теперь Лёша вышел к нам навстречу, чтобы проводить нас до Хейции.
Собрав лагерь, траверсируем склон хребта Анчха (Багри-Яшта), постепенно сбрасывая высоту в сторону Ачибаха. Не спускаясь слишком глубоко в ущелье, поднимаемся на так называемое урочище Нишца и потом уже дальше на Ачибах.
Сразу за урочищем Нишца видим балаган, в котором живут пастухи Хейция и Гарабет. Где-то недалеко на склонах пасутся их коровы. Пройдя дальше, начинаем подъём в гору. Здесь, явно, коровы уже не пасутся, поскольку трава резко меняется с низенькой на высокую, в человеческий рост.
__________________________На фото характерная природа Ачибаха
Вскоре мы утопали в зарослях папоротников и лопухов, напоминающих гигантскую мать-и-мачеху. Куда идти, было не видно, но понятно, что нужно идти вверх, а не вниз. Когда деревьев в округе стало мало, а папоротники сменились на рододендроны, Лёшка Алексеев повёл нас направо, то есть на запад. Если год назад мы поднимались почти до самой вершины, поскольку ставили лагерь возле Горгоны, то теперь нам так высоко подниматься было не нужно, поскольку в этом году лагерь Вятчина стоял возле дыры Хейции, в которой в этом году велись основные работы.
Временами склон становился очень крутым, так что приходилось идти почти по стене, цепляясь за стебли рододендронов руками. В других местах приходилось подниматься на каменные глыбы, либо проходить в узкие проходы между этих глыб.
В одном таком месте Лёша Плотников подскользнулся на рододендронах и упал, при этом его рюкзак-станок заклинился между каменных глыб, так что Лёша фактически повис на нём. При этом он оказался в сложной ситуации, когда из-за застрявшего станка он не мог разогнуться, чтобы подняться, а с другой стороны не мог опуститься до земли, чтобы выбраться из узкого места ползком. Конечно, мы ему помогли, и направились дальше.
__________________На фото заросли рододендрона на склоне Ачибаха. Фото Дмитрия Славина, с сайта livejournal.com, 2012 г.
Вскоре мы увидели лагерь Вятчина.
Про Андрея Вятчина я уже рассказывал раньше, в главе 7, когда описывал поход на Ачибах 85-го года. Вкратце - Андрей среди спелеологов считался хозяином Ачибаха, так как все экспедиции в здешние пещеры так или иначе координировались им. Таким образом, он имел прямое или косвенное отношение к первопрохождению около 100 пещер в этих краях. Это был высокий мужчина, ростом почти 190 см, с курчавыми рыжевато-русыми волосами и такой же нечёсаной бородой. Тогда ему было 28 лет, то есть он имел спелеологический опыт примерно 10 лет, и нам он казался чрезвычайно опытным спелеологом, особенно учитывая, что на Ачибахе он проводил чуть-ли не по полгода каждый год. Тогда он ещё проживал в Саранске, а год спустя вернётся к себе на родину в г. Павлово Горьковской области.
В лагере Вятчина на земле валялись несколько то ли пьяных, то ли смертельно уставших мужиков - это были спелеологи из Оренбурга и из Волгограда. Рядом с ними валялись грязные комбезы, каски, верёвки и т.д. Тут же на земле лежал Вятчин и рисовал карту пещеры.
Среди волгоградцев был Костя Абдрашитов, с которым мы позже часто встречались на спелеослётах на Баскунчаке. Из Оренбурга были уже знакомые нам по прошлогодней экспедиции на Алек и Ачибах Дима Томин и Андрей Куття. Правда, Андрея Кутти среди лежащих не было. Ребята нам объяснили, что отдыхают после выхода в пещеру, а Куття в это время сидит глубоко под землёй в Хейции в зале Кутти, и долбит кувалдой узкий ход в полу этого зала. Дима Томин взял с собой подругу, кажется, Татьяну, если не ошибаюсь - некую русую девушку в очках, которая видимо была в вертикальных пещерах первый раз, и, хотя и обучилась ходить на самохватах, но такого ужаса от пещер не ожидала. Про неё я напишу чуть дальше.
Рядом стояла группа из Саратова. Это были уже известные нам по предыдущим походам Лёша Алексеев, Света Тихонова, Жанна Каледенко и Лена Тимофеева. С первым мы ходили на Ачибах-85, с девчонками в Победу на Урале, а с Жанной и Светой ещё и в Наровчат, где у нас примус взорвался.
Спустя пару дней, когда мы уже были на Ачибахе, прибыл ещё один - Фанзиль из Ижевска. Когда-то раньше он учился в Саратове в университете, и с командой саратовских спелеологов ходил по пещерам, а после окончания учёбы вернулся в свой Ижевск, где спелеологов тогда, наверное, не было. Олег уговорил его сходить с нами на Ачибах, хотя он уже фактически завязал со спелеотуризмом.
Мы встали лагерем около саратовцев и оренбуржцев. В районе Хейции была более-менее ровная поляна - это было единственное место во всей округе, где можно было поставить несколько палаток, в других местах везде был склон. Всё равно идеально ровной поверхности и здесь не было, так что пришлось перед установкой палаток возводить площадки из камней, и для мягкости устилать их толстым слоем лопухов и другой травы. У Лёши Плотникова было что-то типа мачете, сделанное из полотна пилы и заточенное под нож с противоположной стороны от зубьев. Этой штукой хорошо было рубить траву и ветки, в том числе рододендрон. У Вятчина тоже было такое мачете, только из более толстого железа.
С дровами здесь проблем не было, поскольку вокруг был лес, пихты и другие деревья, и довольно много лежало упавших деревьев. А вот с водой здесь было трудно - приходилось ходить в карстовый провал за льдом, рубить его топором и поднимать наверх, а затем тащить в лагерь. Куски льда набивали в полиэтиленовые мешки, поднимали наверх, затем пристёгивали мешки экспандерами к станку и несли в лагерь. Ледяные мешки очень неприятно прижимались к разгорячённой спине. Вода текла из порванных мешков по спине и ногам.
В лагере мы из камней выложили бассейн, положив в середину большой кусок полиэтилена. Сюда сваливали лёд и в полиэтилене была вода. Девчонки периодически норовили умыться водой, почистить зубы, а иногда даже постирать какую-нибудь вещь. За это им сурово доставалось от нас.
Несмотря на такой суровый быт, Андрей Вятчин не считал его делом. Он говорил, что полезное дело - это только поиск и прохождение пещер, а добыча льда, дров и приготовление пищи - это не дело, а самообслуживание. Например, если вы где-то работаете, то полезным считается только время, проведённое на работе, и полезно затраченной энергией является только энергия, затраченная на работу. При этом энергия, затраченная на дорогу до работы не является полезной, даже если вы, допустим, ходите на работу пешком в гору и вам приходится изрядно попотеть, пока вы доберётесь.
Поэтому добыча льда и дров, с точки зрения Вятчина, полезным делом не считалась. Он называл это самообслуживанием и считал, что оно вредит общей задачи экспедиции, если занимает много времени. Особенно его бесило, когда кто-то мыл посуду. Его девизом было: "Всё, что остается в кружке - это сахар. Всё, что остаётся в миске - это масло". При всём том Андрей вполне нормально относился к посиделкам у костра, особенно если они сопровождались передачей по кругу кружки со спиртом. Такого рода мероприятия у него потерей времени не считались и отрицательных эмоций не вызывали.
Верхний ряд: Т.Гусева, Л.Савельева, Д.Львов, Е.Тимофеева, С.Никонов, А.Плотников, С.Усов.
Нижний ряд: С.Тихонова, Н.Ветчинкина, Н.Моисеева, Ж.Каледенко, А.Алексеев.
Восемь из Пензы и четверо из Саратова, фотографировал, видимо, Олег Цой.
На месте нашего прошлогоднего лагеря 1985-го года дров не было и в помине, поскольку то место было ближе к вершине, наверное, на уровне 2200-2250 м н.у.м. Теперь же мы стояли в районе Хейции, где высота была ниже, порядка 1950 м н.у.м., и там уже были деревья - пихты или ели, буки, клёны и дрова.
Рубкой дров занимался в основном Сергей Никонов, который как истинный батыр перерубал любую ветку с одного удара. Когда он махал топором, парням было страшно, а девчонки сидели и любовались.
Вспоминаю такую картину, как Сергей рубит ветки, обрубки которых иногда тихо и мирно падают рядом, а иногда вылетают из-под топора и летят в нашу сторону. Порой приходится уворачиваться. Практичный Лёша Плотников, который умеет предугадывать ситуацию, в отличие от нас, шалопаев, предупреждает Сергея: "Осторожнее, а то топор слетит с топорища и прилетит кому-нибудь в голову!".
Тут все замирают и перестают улыбаться. Серёга на секунду замирает и понимающе кивает: "Ладно ещё, если прилетит в голову, а то улетит куда-нибудь в кусты, и ищи-свищи его потом!"
Надя Моисеева улыбается и спрашивает: "Серёжа, ты где так научился рубить дрова?"
Серёга с самым серьёзным видом, как бы между делом, отвечает: "В Сахаре!"
- В какой Сахаре? - удивлённо вопрошает Надя Ветчинкина, - Сахара - это ведь пустыня?
Серёга вытирает пот со лба и подходит с топором к дереву толщиной с руку. Размахивается и бьёт по нему топором, зловеще заявляя: "И здесь ...", затем бьёт второй раз, добавляя: "... будет ...", и, наконец, с третьего удара валит дерево, при этом заканчивая свою фразу: "... пустыня!".
Пока мы обустраивались, оренбуржцы ходили в Хейцию. В какой-то момент мы видим, как кто-то сидит на краю входного колодца Хейции (забыл, кто именно) и что-то покрикивает, похоже, даёт кому-то полезные советы.
Подходим к Хеции с Плотниковым, Никоновым и Надей Моисеевой, заглядываем туда и видим, как девочка Таня (имя могу перепутать) поднимается вверх по тросу. Её грудная обвязка сильно растянулась, из-за чего несчастную девушку отбрасывает назад и ей приходится подтягиваться по тросу руками, чтобы принять вертикальное положение. Дело в том, что в полугоризонтальном положении подниматься на самохватах очень некомфортно, но подтягиваться так руками на протяжении 70 метров подъёма - такое и сильный мужик может не выдержать, не то что неопытная девушка. Она стонала, верещала, но шаг за шагом потихоньку поднималась вверх.
Мы крикнули Тане, чтобы она повисла на верёвке на страховочном самохвате, а затем втроём вытащили её наверх, как мешок.
Когда девушка достигла края колодца и перевалилась за него, мы её отстегнули от троса и верёвки, и увидели, что она истёрла ладони в кровь о стальной трос. После чего она долго лежала на земле и всхлипывала: "Какой кошмар! Какой ужас!"
Вскоре мы услышали звон самохватов и увидели, как из колодца поднимается Дима Томин. Он шёл на самохватах очень бодро - видимо, до этого сильно замёрз, пока ждал Таню. Увидев её в полумёртвом состоянии, он начал ехидно улыбаться: "Ну, что? Живая? Измучилась?"
Тут мы стали ругать Димку, говоря, что нельзя человека, не имеющего опыта прохождения вертикальных участков, сразу посылать в такую дыру, как Хейция. Пещера начинается отрицательным 70-метровым отвесом, сложным для прохождения, да и дальше следуют узкие щели, в которых новичкам очень некомфортно. Мы добавили, что девушке ещё повезло, что хоть последние 10 метров мы её вытащили вручную.
Но Димка только ухмылялся: "Ничего, сама бы вышла! Могли бы не тащить!"
Таня в это время то ли лежала, то ли сидела, понуро повторяя, как мантру: "Какой кошмар!" Было видно, что она обессилила и ещё не отошла от психологического шока. Через некоторое время она всё-же пришла в себя и устроила Диме Томину такой разгон, что склоны Ачибаха сотрясались и окрестные горы вторили эхом на протяжении часа такие слова, которые я не решаюсь повторить в этой статье. Но Дима, при всём моём уважении, заслужил это.
Самой первой дырой, в которую мы пошли, была Хейция. Названа она в честь пастуха с таким именем, а почему - я говорил в главе 7.
Олег Цой в статье об этой пещере, опубликованной им в интернете значительно позже, пишет: "Вход в пещеру был показан А.Вятчину абхазским пастухом по имени Хейция в 1984 г. В этом же году пройден первый колодец шахты". Насколько я помню, мне Вятчин рассказывал эту историю по-другому. Он хранил верёвку и другое снаряжение в зиму с 1983 на 1984 год в балагане пастухов Хейции и Гарабета, и в знак благодарности назвал одну из открытых им пещер именем одного из этих пастухов. Позже Вятчин оставлял снаряжение на зиму либо в этой самой Хейции, либо во входной галерее пещеры Memento o more.
Приведу описание пещеры Хейция, составленное позже Олегом Цоем. Поскольку пещера небольшая, чтение этого описания не займёт много времени.
"Протяженность 260 м, глубина 142 м, объем 6.5 тыс. м3, высота входа 1950 м.
Пещера Хейция находится в лесной зоне северного склона массива Ачибах на 100 м ниже кромки леса. ..... С уровня –68 м все колодцы шахты искусственно вскрыты и расширены до проходимых размеров.
Входное отверстие шахты имеет эллипсоидную форму с осями 8 и 2 м. Входной колодец расширяется к низу, большей частью отрицательный, глубиной 68 м. Дно – небольшой зал с галечным полом. В СВ конце зала в галечно-глыбовом полу – искусственно вырытый шурф глубиной 3 м. Стенки шурфа укреплены деревянной обрешёткой. Далее – несколько метров узкого нисходящего хода и колодец 20 м. Входное отверстие колодца искусственно расширено. Со дна колодца – небольшой вертикальный лаз, переходящий в узкий шкуродёр, также искусственно расширенный до начала колодца 12 м. Дно – расширение (ширина 1 – 2 м) протяжённостью 6 м нисходящего меандра. По меандру – ручей (не более 1 л/с в межень), уходящий в узкую щель в полу за 2 м до начала следующего колодца. Входное отверстие колодца также искусственно расширено. Глубина колодца – 33 м. Колодец обводнён. Дно – обширная лужа с ручьем, утекающим в следующий меандр непроходимых размеров".
Как мы видим, описание небольшое, но сколько сил стоило оренбуржцам и волгоградцам раздолбить все узкие места этой пещеры!
Пещера состоит из четырёх колодцев (68, 20, 12 и 33 м), но в три из них могли спуститься только люди изящной комплекции. Соответственно, сам Андрей Вятчин глубже дна первого колодца не спускался.
На момент нашего прохождения Хейция имела глубину 109,5 м. Точнее говоря, пока мы в неё не спустились.
Мы подошли с Сергеем Никоновым, Лёшей Плотниковым и двумя Надеждами к входному отверстию, из которого тянуло холодом и сыростью. Стенки колодца в верхней части были покрыты зелёным мхом и ниже переходили в серый известняк. Олег Цой, Дима Томин и Лёша Алексеев уже были внизу. Пристёгиваться к верёвке и нырять в пропасть глубиной 70 м было как-то стрёмно, хотя и не впервой.
Тут я вспомнил, что Сергей раньше никогда не был в вертикальных пещерах, и это его первая подобная дыра, поэтому я сделал беспечно-весёлый вид, чтобы Сергей не пугался, и сказал с лёгким пренебрежением: "Пустяки, всего 70 метров!".
- Я понимаю, что пустяки, - как всегда в своём духе ответил Сергей, - но я беспокоюсь, что мой новенький белый комбинезон испачкается!
- Надеюсь, он испачкается только грязью? - поддержал я его настрой.
- Конечно, только грязью, - ответил Сергей, - В туалет я на всякий случай уже сходил заранее!
Практичный Лёша Плотников заметил, что комбезы лучше всего шить с ширинками спереди и сзади. Он был рукодельный, походные вещи сам себе шил, и ему было проще рассуждать. Надя Ветчинкина была строгой девушкой и не любила, когда мужики пошлят, поэтому сделала нам замечание: "Народ, блин, вы ваще! Хватит дурака валять, спускайтесь уже!"
В таком лёгком позитивном настроении мы по очереди спустились в колодец. Поскольку нас было много и не все ходили до дна, то с некоторыми из наших я под землёй уже не встретился, поэтому я не могу вспомнить точно, кто участвовал в том выходе. Насколько я помню, я спускался первым или где-то в начале, а за мной спускался Никонов. Для человека, никогда не бывавшего ранее в категорийных пещерах, начинать сразу с вертикали 70 м - это было круто, но Серёга держался молодцом. Во-первых, он был физически силён, и во-вторых, всегда спокоен и относился ко всему с юмором. Ходить с ним по горам и пещерам было одно удовольствие.
На дне колодца была куча гальки, и между галькой и стеной стоял бревенчатый частокол, предохраняющий следующий ход от засыпания.
Мы спустились по частоколу, пролезли через узкий ход и оказались в небольшом зальчике, точнее, коридорчике. Вдоль всего пола коридорчика проходила щель, такая узкая, что я никогда бы не поверил, что человек может в неё спуститься, если бы не знал, что Дима Томин и Олег Цой уже внизу. Кроме того, в одном конце зала в щель уходили верёвка и трос, которые не оставляли надежды на то, что сюда спускаться не придётся.
Я пристегнулся и начал протискиваться. Карабин с шайбой на беседке мешали пройти заднице. Когда она проскочила вниз, каменные тиски сдавили мне грудь, так что больно было дышать. Я максимально выдохнул воздух и грудь тоже проскочила.
Обрадовавшись, что прошёл эту щель проще, чем ожидал, я натянул верёвку рукой ниже шайбы, рассчитывая, что сейчас свободно заскольжу вниз, но не тут-то было. Каска не прошла, и я повис на ней, точнее говоря, на её ремешке. Он больно врезался в челюсть возле горла и мешал мне даже просить о помощи стоящих наверху. Над моей головой стоял Никонов и я понял, что только он может меня спасти. Вися челюстью на ремешке, я кое-как промычал Никонову: "Бей меня ногой по голове!" Он ударил ногой по каске, она раскололась пополам и я благополучно просвистел вниз. Налобный фонарь, висящий на сломанной каске, светил не совсем туда, куда надо, но это уже было неважно. В крайнем случае, его можно крепить на голове и без каски.
Спустившись в колодец 20 м, я оказался в следующем зале с узкой щелью в полу. Следом за мной спустились остальные, и, как ни странно, Серёга Никонов пролез. Они все, в отличие от меня, снимали каски перед спуском, и протаскивали их боком. Конечно, не без мучений, выдыхая воздух из лёгких, но им удавалось протиснуться.
Далее шёл узкий ход, пройдя по которому мы увидели навеску, висящую на шлямбурных крючьях, и благополучно спустились в третий колодец 12 м, после чего попали в знаменитый зал Кутти, шириной около двух и длиной около 6 м. По дну зала бежал ручей и уходил в узкую трещину, проходящую вдоль всего зала.
Три спелеолога из Пензы, Оренбурга и Саратова уже были здесь. Над трещиной в полу на деревянном настиле стояла палатка - подземный базовый лагерь (ПБЛ). Я про себя отметил, что он стоит очень удобно - можно ходить в туалет в трещину, даже не вылезая из палатки. Рядом стоял гексогаз (свёрнутый трубкой лист железа с отверстиями), внутри которого горело сухое горючее, а на нём грелся кан с водой. Оренбуржцы жили в этой палатке уже неделю до нашего прихода, и расширяли кувалдой щель в полу.
Олег Цой похвастался, что тоже приложил усилия к расширению этой трещины и раздолбил её на полсантиметра.
- Лёвич, готовься! - сказал он мне, - Только ты сюда пролезешь, и Дима Томин.
Я посмотрел на щель шириной сантиметров 18 и сказал: "Нет, я сюда не пролезу!" Я вспомнил, насколько непросто дались мне предыдущие две щели, а эта была ещё сантиметра на 2-3 уже.
- Если Дима Томин пролезет, то и ты пролезешь! - не унимался Олег.
Дима Томин был исключительно изящной комплекции, но повыше меня на несколько сантиметров. Я сильно сомневался, что он пролезет.
Он разделся до футболки и тонкого трико, и надел сверху комбез. Из обвязки надел только беседку на ноги, грудную взял с собой в маленьком мешке. Туда же мы сложили самохваты и сигареты. Каску не надевал, налобный фонарь взял в руку. Я в плане одежды последовал примеру Томина. Я думал - как же он пролезет, если у него на беседке болтается карабин со спусковым устройством? Это увеличивало объём тела в районе задницы по крайней мере на несколько сантиметров. Но Дима выбрал верёвку петлёй, пропущенную через спусковушку, опустил карабин до самых причиндалов, и спусковушка оказалась между ног. После этого он прошёл задницей через щель и теперь уже застрял грудью. Затем, ниже самого узкого места он руками протянул верёвку через спусковушку, таким образом более-менее натянул её, чтобы не было рывка.
- Ну всё, я пошёл! - он с шумом выдохнул воздух, и его грудь проскочила через щель. Спустя секунду его уже не было видно, и только натянутая верёвка слегка вибрировала в щели. Когда она ослабла, я приподнял её на метр, встегнулся, и отправился вслед за ним. Его метод опускания спусковушки вниз показался мне не очень приятным - я, пока протискивался через узость, думал, что останусь без наследников. К счастью, задница вскоре проскочила, и в тисках оказалась грудь. Было немного страшновато - вдруг грудь проскочит, и я метра полтора пролечу в свободном падении, пока верёвка натянется? Но грудь заклинилась прочно. Я в одной руке держал налобный фонарь, а в другой страховочный самохват - пришлось бросить и то, и другое, и протаскивать верёвку через шайбу и карабин. В узости это оказалось крайне неудобно, и верёвка как следует не протянулась. Затем я выдохнул из лёгких воздух полностью, чтобы рёбра сжались, и проскользнул через щель. После этого я повис на страховочном самохвате, то ли забыв зажать его кулачок в руке, то ли инстинктивно от страха решив, что лучше повиснуть на нём, чем испытать рывок на спусковом устройстве.
Верёвка на шайбе не была натянута и я висел только на самохвате, не имея возможности его ослабить. Налобный фонарь болтался где-то внизу и светил куда-то не туда, куда надо. Хорошо, что колодец ещё не успел расшириться. Упираясь ногами в одну стену и спиной в другую, я поднялся вверх на полметра и постарался опять заклиниться грудью в щели. Затем я взял фонарь в зубы, как-следует натянул верёвку в спусковушке, отжал кулачок страховочного самохвата, выдохнул воздух и благополучно поехал вниз. Колодец расширился, как будто я проскочил в горлышко бутылки, и свет от фонаря в зубах едва освещал далёкие стены.
Снизу я услышал голос Димы: "Осторожно, здесь вода!" Под ногами светились два фонаря - Димин и отражение моего собственного. Внизу была большая лужа, которую при помощи Димы мне удалось избежать. Таким образом я достиг дна 33-метрового колодца, и огляделся.
Сверху на голову льёт дождь, разбрызгиваясь от ударов об стены. Из лужи вытекает ручей и убегает в узкий вертикальный ход в конце донного зала. Он представляет собой узкую щель, уходящую со слабым наклоном вниз. В самом начале щель очень узкая, 10-15 см, дальше постепенно расширяется сантиметров до 20 или даже больше, становясь теоретически проходимой.
- В начале очень узко, пролезть невозможно! - рассуждаю я.
- В начале можно раздолбить, здесь есть где размахнуться! - говорит Дима, - Первые полметра долбятся хорошо. Но вот дальше долбить будет очень трудно!
Я посмотрел - до проходимого места придётся расширять не меньше метра хода.
- Короче, делаем так! - говорит мне Дима, - Как я понял, сюда кроме нас в ближайшее время никто не спустится. Если мы им скажем, что пещера продолжается узким ходом, который можно раздолбить, то нам самим придётся долбить этот ход до самого конца экспедиции! Вятчин, конечно, сюда не пролезет, - Дима показал пальцем вверх, на начало 33-метрового колодца, - А вот кто пролезет, - тут Дима показал пальцем на себя и на меня, - Тот и будет долбить этот ход! Тебе нравится идея неделю жить под землёй и долбить эту щель?
- Как-то не очень! - ответил я, - Я бы предпочёл эту неделю жить наверху и пройти несколько пещер!
- Тогда никому не говорим о том, что щель в перспективе расширяется! Говорим - она узкая, непроходимая и нигде не расширяется!
- Согласен, - отвечаю я, - Такая щель, что и муха не пролетит!
После этого мы выходим наверх. Я снимаю обвязку, остаюсь только на ножных самохватах, но пролезть через шель не могу. Вниз как-то просвистел под собственным весом, а вверх пробиться не удаётся. Пришлось поднять руки вверх и друзья меня за руки выдернули, но рёбра потом болели. Вообще в молодости у меня были гибкие кости. Только этим я могу объяснить то, что и падал с высоты, и сильно ударялся, и машина меня сбивала на полном ходу, но при этом у меня ни разу не было переломов. Как говорится - Бог миловал!
После выхода из колодца мы с Димой Томином сообщаем, что пещера закончилась, дальше пройти не удастся. По верёвке посчитали глубину этого колодца, а затем глубину всей пещеры - получилось 142 м. На тот момент Хейция оказалась третьей по глубине на Ачибахе (после Вивосапе -159 м и Чкаловской -145 м ).
Ожидающие нас в лагерном зале (в зале Кутти) друзья вскипятили нам чай, но при этом сами замёрзли, поскольку пролезть сюда можно только в тонкой одежде, а в пещере холодно и сыро, на голову капает. Лёшку Алексеева буквально трясёт от холода. Он начинает снимать палатку ПБЛ, так как лагерь больше не нужен. Замёрзшими окоченевшими пальцами Алексеев пытается развязать узлы на верёвках - растяжках палатки, но это ему не удаётся.
- Где нож? Дайте мне нож! - хрипит Лёша Алексеев. На фоне общей мирной беседы это фраза звучит угрожающе. Она мне тогда так запала в душу, что я её потом долго припоминал Лёше. Когда он начинал с кем-то спорить или ругаться, то я его подначивал: "Где нож? Дайте мне нож!"
Таким образом мы углубили Хейцию на 33 м и достигли глубины 142 м. Я как-то никогда не задумывался над тем, что на дне её побывали только мы с Димой Томиным. Позже на Ачибахе проводились ещё экспедиции, там бывали и оренбуржцы, и волгоградцы, и наши пензенские ребята, как под руководством Олега Цоя, так и Надежды Моисеевой. Поэтому я не сомневался, что после нас с Димой на дне Хейции ещё кто-нибудь побывал. Точнее говоря, я вообще никогда не думал о том, бывал там кто-нибудь или не бывал. И вот недавно, спустя 36 лет после описываемых событий, когда я искал материал для написания этой статьи, мне попалась статья Олега Цоя о пещерах Ачибаха, которую он, видимо, написал и выложил в интернет в начале 2000-х, поскольку раньше интернета в "лёгком" доступе не было. Там он пишет про Хейцию, что её глубина 142 м была достигнута всего двумя спелеологами:
Д.Томиным (Оренбург) и Д.Львовым (Пенза) в 1986 г. Значит, так оно остаётся и по сей день, поскольку на Ачибахе после 1991 г. серьёзные спелеологические экспедиции не проводились. Это меня успокаивает в том плане, что я из Хейции умыкнул пару сталактитов на память, которые были сбиты во время расширения узостей. По этой причине позже я испытывал угрызения совести, что "обокрал пещеру", но раз туда люди всё-равно не ходили и скорее всего никогда не пойдут, то ладно, ничего страшного.
Повторю ещё раз историю прохождения этой пещеры. В 1984 году она была обнаружена Андреем Вятчиным, либо её ему показал пастух с этим именем. В этом же году Андрей прошёл входной колодец этой пещеры и опустился до глубины 70 м. Далее следовал шурф из гальки, перекрывающий дальнейший ход. В августе-сентябре 1985 года Вятчин и спелеологи из Волгограда раскопали шурф и укрепили его частоколом от оползания. Далее они опустились до глубины 78 м, где пещера закончилась узостью - той самой, в которой впоследствии Серёга Никонов бил меня ногой по голове, то есть по каске, когда я на ней повис. В сентябре оренбуржцы пробили эту узость и опустились в колодец до глубины 96 м. Дальше была вторая узость, которую оренбуржцы закончили долбить уже в октябре, и в новом колодце опустились на глубину 109 м. В следующем 1986 году сначала волгоградцы, а затем оренбуржцы пытались пробить третью узость. Оренбуржцы поставили здесь палатку ПБЛ, в которой Андрей Куття жил
несколько дней и приложил очень большие усилия для пробивания маленькой щели. Впоследствии этот зал ПБЛ был назван залом Кутти.
В этот момент на Ачибах пришли саратовцы, и Лёша Алексеев тоже немного поковырялся в этой щели. Затем пришли мы, и последние миллиметры проковырял Олег Цой. Им всем принадлежит главная заслуга в прохождении этой пещеры. Затем подошли мы с Димой Томиным, а остальное вы знаете.
__________________Разрез Хейции, нарисованный мной "по памяти" вскоре после её прохождения
_________________Разрез Хейции, составленный по результатам топосъёмки в "Рице-85" и "Рице-86"
Когда мы приходим в лагерь, там царит уютная домашняя атмосфера. Лёша Плотников с саратовскими девушками таскает лёд из воронки где-то выше по склону. Серёга Никонов машет топором так, как-будто хочет превратить Ачибах в пустыню. Наши девушки приготовили еду и зовут всех к костру, типа, садитесь жрать пожалуйста. Андрей Вятчин с Олегом Цоем, Лёшей Алексеевым и Андреем Куттёй собираются в сторонке от всех и строят планы, либо рисуют планы. Дима Томин со своей девушкой где-то пропадают, типа, ищут новые пещеры. Мы сидим у костра, уплетаем кашу или макароны, и смотрим на облака, наползающие на нас снизу по склону, пытаясь понять, чем они отличаются от облаков, которые висят в небе.
В какой-то момент волгоградец Костя Абдрашитов подходит к нам, сидящим у костра, и говорит: "Мне нужны два маленьких мужичка, чтобы пройти Грот с ветром!". На это Олег ему отвечает: "Я думаю, что один маленький мужичок - это Лёвич, а второй - это Надя Моисеева!"
Пещера Грот с ветром, в дальней переименованная в Memento o more, что в переводе с латыни означает "помни о смерти", находилась немного выше по склону от нашего лагеря у Хейции, на уровне верхней границы леса – 2020 м. над у.м. Она была известна давно и представляла собой горизонтальную галерею длиной около 10 м с щелью в полу по длине всей галереи, из которой дул сильный ветер. В течение пяти лет эту щель никто не мог пройти, поэтому пещеру называли Грот с ветром из-за её небольших размеров. Когда эту щель прошли, то пещеру в народе стали величать "Гроб с ветром", а Вятчин ей дал название Memento o more, что по смыслу примерно то же самое.
Поскольку щель в полу грота пять лет никто не мог пройти и раздолбить, Вятчин вызвал из Москвы очень "узкого Специалиста" по таким вещам. Это был А. Арцибасов по кличке Циба (имени его не помню, потому что все его называли исключительно Цибой). В то время ему было где-то 16-18 лет, и он был очень изящной комплекции. Он пролез через щель, в которую с трудом протащил кувалду, и затем расширил эту щель снизу, после чего волгоградцы, а затем оренбуржцы расширили её сверху. Свою главную роль Циба выполнил - он доказал, что за щелью следует расширение и большая пещера, то есть смысл долбить её есть, после чего уехал к себе в Москву. В это время и мы приехали на Ачибах.
Грот с ветром, как я сказал, начинается небольшой галереей с узкой щелью в полу, а затем и сама галерея сильно сужается. Некоторое расстояние по ней можно было проползти вперёд, но вскоре видно, что дальше впереди щель сужается до непроходимых размеров, поэтому по логике нужно было спускаться вниз. Примерно в середине этой шкуродёристой части галереи снизу оказалось хорошее расширение, но в этом месте внизу торчала заклиненная глыба, которая заграждала весь путь.
Мне объяснили, как нужно проходить эту щель. В принципе, она была не очень узкая - через неё передо мной прошёл Костя Абдрашитов, а на другой день проходил даже Олег Цой. Ход был не столько узкий, сколько хитрый. Вначале нужно было ползти по щели вперёд, причём на конкретном боку, кажется, на правом. Ход был извилистый и перевернуться в нём на другой бок было сложно, поэтому, если изначально избрал неверное положение тело, это приводило к дальнейшему заклиниванию, причём не в самом начале пути, а под конец. В каком-то месте нужно было прекращать ползти вперёд, а уходить вертикально вниз, причём не в самом широком месте, а в таком, где соблазнительнее казался ход вперёд, нежели вниз. Но спуск вниз в любом другом месте привёл бы к заклиниванию. Спускаться вниз в этом месте нужно было не до конца, а всего на пару метров, после чего следовало развернуться и ползти в обратном направлении, как бы в сторону входа. Здесь опять же не нужно было ползти до конца, а спустя пару метров надо было развернуться ногами вниз и спуститься ещё на пару метров. Потом, не пытаясь достичь дна хода, опять нужно было лечь на бок и ползти в горизонтальном направлении. Таким образом пришлось делать две большие петли, чтобы обойти заклиненные глыбы. Под конец, не доползая до конца щели, следовало в третий раз развернуться ногами вниз, и потом спуститься уже до самого низа. То есть, вся щель в полу донной галереи была примерно 10 м длиной и 6 м глубиной, но, чтобы пройти её полностью, нужно было совершить три горизонтальных и три вертикальных движения, причём ничего не перепутать. Разумеется, каска в эту щель не проходила, поэтому во время её прохождения налобный фонарь приходилось держать в руке, а иногда даже в зубах - в тех местах, где руками нужно было работать.
Каждый из нас проходил эти шесть метров шкуродёра по 20-40 минут.
Забегая вперёд, скажу, что после 86-го года пещеру больше не удалось пройти никому (именно этот самый первый шкуродёр), хотя попытки предпринимались.
После этого узкого начала был достаточно просторный ход, спускающийся уступами вниз, который приводил в колодец 40 м. Надя с Костей уже спустились в него, и я шёл последним. Начало колодца было очень узким, как это заведено на Ачибахе.
Я пристегнулся к верёвке и стал протискиваться в узость, когда у меня погас фонарь. То ли провод оборвался, то ли лампочка перегорела - причину я уже не помню. Отремонтировать фонарь было возможно, но только не вися на верёвке, тем более в узости. Нужно было либо выходить обратно наверх, либо спускаться до самого низа, и там уже колупаться наощупь. Выйти наверх, уже вися на верёвке и чуть-чуть спустившись, было сложно, и наверху некому было посветить. Спускаться 40 м в кромешной темноте тоже не хотелось, но там внизу хотя бы были люди со светом. Делать нечего, пришлось спускаться в темноте все эти 40 метров. Там посередине колодца ещё был какой-то уступ, на который я поначалу приземлился. Здесь важно было сообразить, что это ещё не дно колодца и не отстегнуться раньше времени, поскольку пристегнуться обратно я бы уже не смог. Слава Богу, я увидел свет внизу и понял, что колодец ещё не кончился.
Пройдя после колодца по узкому ходу, мы попали в зал, который был позже назван "зал Триград" за то, что в нём побывали представители трёх городов - Оренбурга, Пензы и Волгограда. Здесь были какие-то натёки, сталактиты и сталагмиты. Затем был колодец 12 м, за ним следовала узость, которую раздолбил Костя, пока ждал нас с Надей.
Дальше нарисовался последний колодец 33 м, в который мы не спускались. Забегая немного вперёд, скажу, что на следующий день сюда проникли Олег Цой и Дима Томин, предварительно раздолбив несколько узостей по ходу, и, пройдя последний колодец,
они достигли глубины -115 м. Дальше они наткнулись на щель с утекающим в неё ручьём. Их разговоров в тот момент я не знаю, но предполагаю, что Дима Томин настаивал на том, что эту щель раздолбить нельзя - зная его нелюбовь к расширению щелей кувалдой: "Давай скажем всем, что дальше пройти невозможно!" Но Олег был не я, и на него такие аргументы не подействовали бы. В данном случае, раз уж Олег признал, что пещера закончилась, значит так оно и было.
________________Вертикальный разрез Memento o more, нарисованный мной "по памяти" вскоре после её прохождения
________________________Вертикальный разрез Memento o more, составил О. Цой в 1986 г.
Насколько я знаю, после этого Memento o more больше никто не проходил. После 1991 г. спелеоработы на Ачибахе уже не проводились, и в интернете обнаруживается только информация, что несколько широких ранее известных пещер были пройдены уже в 2000-е годы.
Вот как описал Memento o more Олег в начале 2000-х. Цитирую с сокращениями:
"Протяженность 260 м, глубина 115 м, объем 1.9 тыс. м3, высота входа 2020 м над у.м.
. . . . . . .
Пещера начинается небольшим гротом (высотой около 1.5 м) в скальном обнажении склона. В нескольких метрах от основного – второе (меньшее) входное отверстие. Из входного грота – почти горизонтальная галерея длиной 10 м. В начале и в окончании галереи – узости. В средней ее части – расширение галереи с сужающейся продольной трещиной вместо пола. Из трещины в галерею ощущается значительный ток воздуха. На одном из участков трещина в полу искусственно расширена до проходимых размеров. Однако 6-ти метровый вертикальный спуск и подъем по ней являются наиболее сложными этапами в прохождении пещеры. После этого узкого спуска – относительно свободно проходимая наклонная галерея, выводящая в 40 м колодец с очень узким входом (также искусственно расширенным). Дно колодца – широкая галерея с двумя уступами (по 2,5 м лазанием ) приводящая в Зал Триград ( -70 м ). . . . Пол зала – крупноглыбовый завал. Пещера продолжается колодцем 12 м в боковой трещине в стене зала (до начала колодца – 3 м лазанием вверх из зала). В нижней части колодца – ручей (не более 1 л/с). Дно колодца – выклинивающаяся меандровая галерея ( 9-10 м ) с трещиной в полу с утекающим в неё ручьем. В середине галереи эта трещина искусственно расширена. Далее колодец – 33 м. В средней части колодца – обширная полка, по которой возможно перейти к противоположному краю колодца, перекрытому мощными натечными образованиями (“пагодой”). За ними прослеживается восходящий приток. Дно колодца – лужа 5x4 м. Ручей втекает в неё по стенке колодца и вытекает из неё в узкую меандрирующую (извилистую) щель непроходимых размеров.
Входной грот пещеры и верхняя галерея известны под названием “Грот с ветром” с 1981 года. Многочисленные попытки прохождения щели в полу этой галереи не приводили к результату до 1986 г. Первопрохождение этой узости совершено в экспедиции “Рица-86” А.Арцибасовым (Москва). В этом же году пещера пройдена до дна (последний колодец – Д.Томин (Оренбург) и О.Цой (Пенза)). В 1986 г. пещера получила название “Memento o more”. Из-за начальной 6-ти метровой вертикальной узости является одной из наиболее сложных для прохождения на массиве Ачибах.
Описание составил О.Б.Цой."
Когда мы выходили наверх, проходить входную галерею "Гроба с ветром" было ещё труднее, чем вначале, поскольку проходить её пришлось снизу вверх. Под конец я вообще застрял в щели, грудь сдавило так, что дышать стало невозможно, и никакие усилия не позволяли продвинуться ни на сантиметр. Я максимально выдохнул из груди воздух, упёрся носками и пятками ботинок в противоположные стены, и рывком продрал грудную клетку через шкуродёр. Но тут пришла очередь застрять заднице.
Олег Цой в это время пришёл нас встречать и находился во входной галерее. Он заглянул в щель, увидел там мой свет и крикнул: "Как ты там? Выходишь?"
- У меня грудь на выдохе прошла, - кричу я в ответ, - А вот задница на выдохе никак не проходит!
Олег запомнил это моё выражение, и в дальнейшем оно стало крылатым в нашем спелеоклубе. Некоторая молодёжь восприняла его буквально, и в процессе застревания в шкуродёрах пыталась выпустить газы, надеясь, что это поможет.
Тогда Олег мне крикнул: "Если сумеешь отсюда выбраться, то тебя ждёт горячий чай, который мы принесли из лагеря!".
Дальше я выходил, рассчитывая на горячий чай, и запах кофеина придавал мне бодрости. Однако, когда я вышел, оказалось, что Олег наступил на чайник и опрокинул его. Обиднее всего было даже не мне, а Лёше Плотникову и Серёге Никонову, которые вместе с Олегом несли нам горячий чай от самого лагеря, преодолевая по пути очень крутые скальные участки, передавая чайник друг другу в трудных местах и не пролив при этом ни капли. В дальнейшем я даже хотел сочинить оду на тему, как мужики с кипятком карабкались по скалам, но так и не сочинил.
Вернувшись в лагерь уже ночью, мы по новой вскипятили чай и легли спать уже под утро. А спустя несколько часов меня ждала уже следующая засада в пещере Двойняшка.
Эта пещера находится в центральной части северного склона г.Ачибах на высоте 2028 м. над у.м., на уровне кромки леса, совсем близко от пещеры Memento o more, чуть выше по склону. Вход – отверстие 3x1 м, в почти вертикальном скальном обнажении.
Пещера Двойняшка представляет собой два почти одинаковых колодца примерно от 40 до 50 м каждый, разделённых небольшой площадкой, из-за чего пещера и получила своё название. Если быть точнее - первый колодец разбивается широким уступом на два колодца: 4 м и 36 м, а глубина второго колодца ровно 50 м, но после 6 м спуска тоже есть уступ. То есть, оба колодца имеют уступы в верхней части, на которых можно передохнуть или перестегнуться, и глубина обоих колодцев не сильно отличается (40 и 50 м), поэтому пещера и была названа Двойняшкой. Пещера, видимо, открыта спелеологами Воронежа в 1982 г. Около входа в пещеру была обнаружена обёртка от какой-то еды, на которой было написано "г. Воронеж". Также было известно, что воронежские спелеологи были на Ачибахе в 1982 г.
На одном из колодцев (на втором вроде бы) в стене найдены шлямбурные крючья, говорящие о том, что пещера проходилась. Кроме того, когда верёвка или трос висят в колодце, то они вибрируют под нагрузкой спускающегося или поднимающегося человека, и пропиливают мягкий камень известняк. Даже после спуска и подъёма одного человека на камне остаются небольшие следы от троса и верёвки. Поэтому по некоторым признакам всегда можно определить, был ли этот колодец пройден ранее или не был.
Дно первого колодца - наклонная каменистая осыпь, в которую утекает ручей. Далее – выклинивающаяся 6-метровая галерея с трещиной в полу. В средней части, в расширении трещины – начало 50-метрового колодца. Узкая (около 40 см) верхняя часть колодца через 4 – 5 м спуска расширяется. Еще через 2 м – уступ с ручьем из верхнего колодца. Далее – спуск вдоль ровной стены до глубины –92 м.
Дно второго колодца – ровная площадка 4x3 м всегда под дождем от разбрызгивания водотока. В юго-западном конце площадки – продолжение пещеры в виде меандра с ручьем. Ширина этого меандра порядка 20 см и воронежцы его точно не проходили, поскольку нигде не было видно следов от расширения узости. Кроме того, если бы воронежцы прошли такую узость, то этот факт не мог бы остаться как никем не замеченное первопрохождение.
Сами воронежцы, судя по всему, не поняли, что они открыли и прошли новую пещеру. Во всяком случае, это открытие и первопрохождение ими не было зафиксировано. Возможно, она была ими принята за шахту Прохладную (одну из целей их экспедиции).
Шахта Прохладная была открыта и исследована в 1981 г. спелеотуристами г. Москвы. В 1982 г. воронежцы имели цель её исследовать и по мере возможности углубить. Прохладная также имеет два колодца (40 и 60 м), поэтому воронежцы могли её перепутать с Двойняшкой. Правда, в Прохладной много льда и снега, которых в Двойняшке вообще нет, но возможно они решили, что лёд растаял - может ведь быть такое? Конечно, такие массы льда за лето не тают, но воронежцы раньше работали на нижнем плато Ачибаха и могли этого не знать.
Так или иначе, но первопрохождение Двойняшки воронежцами не было зафиксировано, поэтому её спустя год или два "переоткрыл" Вятчин, в компании с волгоградцами или оренбуржцами. Кто-то из них и придумал такое меткое название - Двойняшка.
_______________________Двойняшка на начало августа 1986 г., вертикальный разрез
Таким образом, в начале нашего прохождения Двойняшка имела глубину 92 м и заканчивалась узким меандровым ходом шириной порядка 20 см, по дну которого течёт ручей. Перед выходом в пещеру Олег предложил мне пройти этот ход, но сам в пещеру не пошёл, видимо, не очень веря в успех этого предприятия. На самом деле он просто в это время был в Memento o more с Димой Томиным.
Утром мы вышли в пещеру с Лёшей Плотниковым и с тремя саратовскими девушками. Пещера требовала гидрокостюм для прохождения, поскольку была обводнена с самого начала. На дне второго колодца натурально лил приличный дождь. Поток воды нигде на голову не хлестал, но капли падали сверху везде, и от них нельзя было укрыться.
Я посмотрел в узкий ход, который мне предстояло пройти, и понял, что шансов мало. В Хейции и Memento o more были такие же узости, но они были короткие, а дальше следовало расширение. Здесь же никакого расширения не было, ход был постоянно узкий (20 - 24 см) на протяжении нескольких метров, а затем поворачивал налево.
Я снял комбинезон и гидрокостюм, остался в тонкой рубашке, в тонких штанах-трико, и в ботинках типа "вибрамы". Поскольку ход поворачивал налево, я лёг на правый бок, прямо в ручей, и полез в щель. Лёша Плотников поднялся в эту щель на несколько метров выше меня, там, где она была шире. В том месте щель быстро сужалась до непроходимых размеров, но оттуда можно было наблюдать за моими действиями сверху.
Я продвигался по щели так называемым "методом амёбы", то есть за счёт попеременного расширения и сжатия мышц тела. Руками и ногами двигать было невозможно, разве что только кистями рук, а также носками и пятками ботинок. Ботинки 27-го размера (по старому стилю) почти сразу застряли и не проходили.
- Разворачивай ботинки носками в стороны! - советовал мне Лёша сверху.
Я вывернул носки ботинок и ноги на манер Чарли Чаплина, и двигал их в таком положении. Особенно туго было правой ноге, на которую шла нагрузка. Правая сторона тела постоянно находилась в холодной воде. Шевелить руками и ногами можно было лишь слегка, основное движение осуществлялось за счёт волнообразных сокращений мышц тела с полным выдыханием воздуха из лёгких.
Таким образом я прошёл 3-4 м и дополз до крутого поворота влево, почти на 90 градусов. Его я прошёл довольно легко, но через метр-полтора оказался такой же крутой поворот вправо, сразу после которого был ещё крутой поворот вправо, то есть ход делал петлю. Как выяснилось, если бы я изначально полз на левом боку, то пройти этот поворот было бы проще. Теперь же, чтобы пройти эту петлю, мне нужно было буквально сложиться пополам через спину. Естественно, я этого сделать не мог. Пришлось выкручиваться следующим образом: я попытался поднять задницу с ногами вверх, таким образом перенося всю нагрузку тела на правое плечо и правую щёку. Сделать это было сложно, поскольку ход к верху выклинивался, то есть становился уже. Ботинки застревали и не проходили даже в позе Чарли Чаплина. Развернуться удалось, грубо говоря, на 45 градусов, то есть, заняв золотую середину между вертикалью и горизонталью, и двигаться в таком положении, приняв вес тела на правую щёку и вытянутую вперёд правую руку.
Этим способом пройти петлю удалось. Далее следовал крутой поворот влево, который прошёлся хорошо, и ещё 3-4 метра узкого, но прямого хода. Весь шкуродёр оказался чуть больше 10 метров, с крутой петлёй посередине, и проходил я его не менее получаса, а возможно и целый час. После этого последовало сильное расширение хода, но в то же время его горизонтальный "пол" закончился и сменился на вертикальный отвес. Задница ещё была заклинена в узости, а руки и голова уже висели над пустотой.
Посветив вниз, я увидел маленькую полочку, до которой было около метра и рука немного не доставала. За полочкой отвес продолжался, но его высоту я точно оценить тогда не смог. Впереди меня было расширение и небольшой зальчик. Метрах в трёх ниже меня был виден его пол, но я не видел то, что находилось под уступом ниже меня, поскольку полочка преграждала обзор. В то же время она казалась слишком маленькой для того, чтобы я мог рискнуть спускаться на неё вниз руками и головой.
Друзья что-то кричали мне, я не мог расслышать содержание, но догадывался о том, что они хотят услышать.
- Здесь уступ, выхожу назад! - кричал я в ответ.
- Чего, чего? - доносились крики, еле различимые из-за трёх поворотов.
Я каким-то образом развернулся в щели, не помню как. Если бы я встал на полочку ногами, то увидел бы, что уступ внизу не столь ужасен, каким он мне показался в тот момент. После этого я преодолел шкуродёр в обратном направлении, на что ушло тоже немало времени.
Когда я вышел в донный зал второго колодца, то меня трясло. Не знаю, сколько времени, но точно больше часа я находился в холодной воде с температурой 5-6 градусов при минимуме одежды. Помню, как девчонки вставляли мне сигарету в рот и поджигали её, поскольку пальцы окоченели и самостоятельно я это сделать не мог. Кажется, меня ещё напоили горячим чаем, но я точно не помню, в этот день это было или на следующий. Ожидающие меня, наверное, замёрзли ещё сильнее, поскольку находились всё это время под "дождём" в малоподвижном состоянии. Немного поругав меня за долгое преодоление шкуродёра, мы пошли на выход.
Олег был очень воодушевлён этим моим прохождением, и на следующий день они с Никоновым отправились в Двойняшку, чтобы по возможности расширить этот шкурник. То ли в этот же день спустя несколько часов, то ли уже на следующий, не помню, я спустился в Двойняшку, и застал там Цоя и Никонова, которые, вооружившись кувалдой и зубилом, долбили известную мне щель, сбивая со стен все неровности. Они немного расширили ход вплоть до левого поворота, а также сгладили и расширили сам поворот. Теперь уже можно было заходить в шкурник на левом боку, что облегчало прохождение петли.
Я разделся до трусов, одел комбинезон на голое тело и стал просачиваться в эту щель. Первый поворот и петлю я прошёл довольно легко, а вот на втором левом повороте пришлось помучаться. Прохождение осложнялось ещё тем, что в этот раз я тянул за собой верёвку, концом которой был обвязан мой живот. В конце концов я прошёл шкуродёр до конца, который, как мы уже знаем, вываливается в стенку небольшого зала. Я крикнул Олегу и Сергею страховать меня, и затем спустился с двух уступов. Первый из них оказался около метра, а второй около двух метров, то есть невысокий, но совершенно ровный, без зацепов. Преодолеть его без страховки сверху было бы сложно. Таким образом, я достиг дна этого зала. Из него далее продолжался такой же узкий ход, примерно такой же ширины, как и прежний. В него я уже не полез, во-первых, из-за промокания и переохлаждения, а во-вторых из-за отсутствия страхующих людей перед этим ходом. Почти всё дно небольшого зала занимала лужа. С одной стороны лужи в неё падал ручей из того хода, по которому я пришёл, а с другой стороны он вытекал и убегал в следующий шкуродёр. Забегая вперёд, скажу, что в дальнейшем этот шкуродёр будет назван "Надиным бульваром", но это случится гораздо позже, в октябре 88 г.
Я крикнул ребятам страховать меня и пошёл карабкаться на уступ, после чего отвязался от верёвки, крикнул её вытягивать, а затем и сам полез в шкуродёр.
Олег Цой и Серёга Никонов встретили меня горячим чаем и всяческими распросами, типа: "Что там было? Как ты спасся?"
В дальнейшем этот шкуродёр назвали "проспектом Лёвича" в честь меня. Кличку "Лёвич" мне дал Володя Полубаров ещё в школе (мы учились в одном классе), и, хотя она была мне самой ненавистной из всех моих кликух, но он принёс её и в спелеосекцию. Именно здесь эта кликуха прижилась наиболее сильно, так что некоторые туристы, особенно спелеологи из других городов, искренне думали, что Лёвич - это моя фамилия. Дети Цоя иногда обращались ко мне не "дядя Дима", а "дядя Лёвич".
Когда мы вышли из Хейции, то кто-то стал сообщать людям, сидящим у костра, что последний колодец прошли два Димы. Олег сразу поправил: "Не два Димы, а Дима и Лёвич".
_______________________Двойняшка после августа 1986 г., вертикальный разрез
Таким образом в Двойняшке появился "проспект Лёвича". Я сразу отнёсся скептически к дальнейшим попыткам прохождения Двойняшки. Хотя следующий ход был не уже предыдущего, и со временем его можно было пройти, но я интуитивно не чувствовал в этой пещере большого продолжения. Олег наоборот вдохновился идеей проходить Двойняшку глубже, для чего расширить оба шкуродёра. Дело в том, что вход в Двойняшку располагался недалеко от входа в Memento o more, и последняя в плане шла как-раз в сторону Двойняшки. Олег считал, что на чуть большей глубине обе пещеры должны соединиться в одну, после чего пещера станет шире. Олег верил в то, что где-то в глубине горы Ачибах множество пещер соединяются в одну, по которой бежит грозная река, которая затем выходит на поверхность под названием Хипста. Самое главное - это как-то проникнуть в эту объединённую пещеру.
У Олега (а может быть, у Вятчина) родилась идея постараться проникнуть в эту пещеру не сверху, а снизу, либо через воклюз Хипсты, либо где-то рядом с ним. Для этого нам нужно было исследовать ущелье этой самой Хипсты, которое располагалось под северным склоном Ачибаха. Но это мы планировали сделать через несколько дней, а пока у нас оставалась неисследованной ещё одна маленькая пещерка.
Q1 представляла собой вертикальную щель в скале шириной всего 18 см. Из этой щели дул сильный ветер, говорящий о большом объёме пещеры. Это место располагалось на крутом склоне Ачибаха, чуть выше границы леса, недалеко от известных нам пещер. Олегу очень хотелось, чтобы Надя Моисеева прошла этот ход, хотя это было практически нереально даже для неё. Пещера была условно названа Q1, хотя понятно, что и на метр её никто не прошёл. Сразу за узостью было видно расширение, уходящее вниз. У Олега было предположение, что эта пещера на какой-то глубине вывалится в Двойняшку или в Memento o more, возможно даже ниже их предполагаемого соединения. Если Memento o more за её входную часть называли Гротом с Ветром, то Q1 можно было назвать щелью с ветром. У меня в неё не прошла бы даже голова, не то что грудь, а если бы прошла - потом из-за ушей обратно бы не вышла.
Долбить щель кувалдой не хотелось, поскольку на это ушло бы время, которого у нас почти не оставалось. Вот если бы Надя прошла и сказала, что дальше есть продолжение, то можно было бы и подолбить.
Мы сидели на крутом склоне около щели, свесив ноги, и гадали - пройдёт Надежда её или не пройдёт? Олег говорил: "Ну, ты попробуй!", а Надежда: "Чего пробовать? И так понятно, что не пройду!"
- Ну, хочешь, я выделю тебе банку сгущёнки или тушёнки, если пролезешь? - не унимался Олег.
Неожиданно Надежда начала хитро улыбаться, а затем взяла с Олега слово, что если она пройдёт этот ход, то Олег обязуется выкурить целую сигарету. Дело в том, что Олег был ярым противником курения и достал нас всех фразой "Я ни разу в жизни не курил!". Если он выкурит сигарету, то потом можно будет ему вспоминать: "А сам-то, сам-то!" Олегу пришлось согласиться.
Затем Надежда полезла в эту щель и, как ни странно, прошла её. За узостью было расширение, затем уступ-колодец глубиной 4,5 метра, который Надежда прошла при помощи верёвки, просунутой нами в щель. После уступа была маленькая комнатка, из которой далее уходила примерно такая же узкая щель. Надежда выбралась назад, предварительно приложив верёвку так, чтобы мы могли измерить глубину колодца.
В результате Q1 превратилась в Q4,5. Олег морщился, кашлял, но всё-таки выкурил целую сигарету. Надо сказать, что потом он стал заметно мягче по отношению к курению и другим слабостям своих товарищей.
Я думаю, что ни один человек позже не проходил Q4,5, и никогда никто не сможет её пройти. Разве что ребёнок, но кто же пустит ребёнка в столь опасное место? Так что и у Нади появилось своё место, в которое кроме неё никто не проникал и скорее всего никогда не сможет проникнуть.
Пока я таранил своей узкой грудью шкуродёры в Двойняшке и Гробе с ветром, остальная часть нашей группы прошла ещё одну пещеру, в которую я не ходил - под названием Пипочкина
Пещера Пипочкина находится всего в 10 м от шахты Гасанова, про которую я писал в главе 7 ( помните "Иннину пробку"? ). Это практически вертикальная шахта в лесной зоне Ачибаха, начинающаяся колодцем 11 м. Затем шахта продолжается круто наклонным спуском по 10-метровым перилам, после чего переходит в узкую щель длиной 5 м. После этой щели идёт расширение ( в котором с трудом размещаются два человека ), переходящее в узкое начало следующего колодца. Просочившись в эту узость, как в горло бутылки, попадаешь в очень широкий колодец глубиной 40 м. На дне колодца находится довольно большой зал, полностью заваленный камнями, из которого выходит ход, который довольно быстро сужается до непроходимых размеров.
Пещера была открыта саратовцами, название получила вовсе не из-за чьей-то фамилии, как хочется подумать, а от слова "пипочка". Вероятно, это название ей дали после того, как нарисовали вертикальный план пещеры. На плане видно два больших широких колодца, входы и выходы из которых представляют сильно сужающиеся ходы, в виде "пипочек".
Пока мы были на Ачибахе, ушли волгоградская и оренбуржская группы, и мы остались вместе с саратовской. На следующий день после Q4,5 уходит и группа из Пензы, но мы с Олегом остаёмся, поскольку нас время не так поджимает, и в наши планы входит исследовать пещеру Леандр и ущелье ручья Рихва. В случае неудачи на этих направлениях, мы вместе с Вятчиным планируем идти на другую гору - Лакрози, которую хорошо видно с Ачибаха. Она, по всей видимости, состоит из известняковой породы, то есть в ней могут быть большие пещеры, но никто из спелеологов её ещё не обследовал.
Пензенская группа благополучно добралась до озера Рица, и тут у них возникло неожиданное препятствие. К какому бы автобусу они не подходили, все водители отказывались их брать. Не помогали даже короткие шортики Тани и Ларисы. Тогда Лёша Плотников смекнул, что всё дело в том, что наши спелеологи были грязные, растрёпанные и в местами порванной одежде. Он переоделся в чистую цивильную одежду, и Таня Гусева сделала тоже самое, и оба хорошо причесались. После этого они подошли к одному водителю, и тот сразу согласился взять всю группу. Видимо, водители опасались, что наши бомжеватого вида ребята им не заплатят, либо будут глушить водку прямо в автобусе, и ещё материться.
После ухода нашей группы мы с Олегом остались с саратовцами и Вятчиным. Саратовцев, как я уже говорил, было четверо - Лёша Алексеев, Света Тихонова, Жанна Каледенко и Лена Тимофеева. Был ещё Фанзиль из Ижевска, бывший саратовец. У него была своя палатка, а четверо саратовцев спали не только в одной палатке, но и в одном спальнике. У них был такой огромный спальный мешок размером во всю палатку, который они взяли для экономии веса. Для зимнего похода он может быть и был бы хорош, но летом спать в нём было жарковато. Лёшка Алексеев жаловался, что ночью его постоянно толкают и пинают спящие женские особы.
Оставшаяся группа: Света Тихонова, Жанна Каледенко, Лена Тимофеева, Лёша Алексеев, Андрей Вятчин, Олег Цой, Фанзиль. Ваш слуга снимал.
Вместе с Саратовской группой мы прошли ещё две пещеры - Леандр и Барциц. Пещера Леандр была открыта и пройдена впервые рыжими братьями Кравцовыми, которые и дали ей название по первым слогам своих имён (Лёша и Андрей). Представляет она собой типичный для Ачибаха колодец со снегом, и щелью между снегом и стеной, в которой чувствуется ветер снизу, что говорит об объёмной пещере. Андрей с Лёшей в предыдущем 85-м году опустились в эту щель не знаю на какую глубину, а потом мне, как узкому специалисту, было поручено опуститься в эту щель глубже. Я там опустился на глубину -31 м, что было теоретически немного и братья Кравцовы возможно тоже так опускались. Спуск в эту щель происходил очень интересно и необычно. Я сразу же заклинился между снегом и стеной, и застрял. Тут мне сверху Вятчин подал своё мачете. Я тыкал этим мачете между грудью и снегом, также между животом и снегом, и в прочих местах, которыми застревал во льду, как-будто пытался сделать себе харакири. Рискуя таким образом перерезать свою верёвку, либо отрубить себе возможность иметь наследников, я всё же постепенно пробивал лёд, либо протапливал его своим телом, и сантиметр за сантиметром опускался всё глубже. Не могу сказать, что было очень приятно на протяжении часа быть зажатым между холодной мокрой стеной и ещё более холодным снегом, к тому же меня всё время беспокоила мысль: смогут ли меня поднять обратно? Я прекрасно понимал, что самостоятельно я отсюда выйти не смогу, и любые мои попытки подняться вверх сразу будут заканчиваться сползанием вниз из-за силы притяжения Земли, веса тела и скользкого льда.
Таким образом я достиг глубины 26 м в колодце (т.е. -31 м от входа), после чего трещина сузилась до непроходимых размеров. Я крикнул наверх "Тяните!" и меня потащили, как мешок с ядерными отходами. Я пытался помогать вытаскивающим ногами и руками, но в результате только бесполезно мотал ими, либо гладил стены. В некоторых местах я застревал как пробка, но слышал наверху ритмичное: "Раз-два, взяли!", после чего взлетал, опять же как пробка, но уже вылетевшая из бутылки шампанского. Самое опасное при этом было удариться головой о какой-нибудь выступ стены, поскольку каски на голове не было, но, к счастью, и выступов тоже не было.
Когда меня вытащили наверх, то я был сильно переохлаждён и ослаблен, и голова настолько не соображала, что я сразу перепутал эту пещеру с Горгоной, которую пытался проходить в прошлом году. Выразилось это в том, что из верхней части входного колодца я попытался подняться по стене, в то время как из этого места очень легко можно было выйти пешком без всякого лазания. Причём я, естественно, знал об этом, поскольку сам спускался на снежную пробку в этом лёгком месте. Когда я бросился на стену и начал подниматься, то услышал смех за спиной: "Зря мы его тянули, он ещё не налазился!"
Вскоре я отогрелся у костра и весело постукивал ложкой по ковшику, уминая еду, которую приготовили саратовские девушки. У меня был такой жёлтый ковшик, который служил мне и миской, и кружкой - из экономии веса. Горячим чаем он отмывался от остатков жира, а кашей или макаронами убирались остатки сахара. Таким образом выполнялся завет Вятчина никогда не мыть посуду: ""Всё, что остаётся в миске - это масло, а всё, что остаётся в кружке - это сахар!"
Затем начиналась культурная программа - посиделки у костра. Гитару передавали по кругу, и каждый что-то играл. У саратовцев играли на гитаре все, среди нас оставшихся тоже, и только один Вятчин не играл на гитаре, но тоже подпевал.
Почти каждый вечер кто-то из саратовских девушек жаловался мне на своих подруг, что они якобы поют "её" песни. "Её песня" - это совсем не означало, что эта девушка её сочинила, а просто принесла в компанию. У саратовских девушек почему-то было такое убеждение, что если одна из них споёт у костра песню, допустим, Визбора или Высоцкого, то больше никто в компании не должен её петь и играть, кроме этой девушки. Подпевать могут все, но вот именно играть на гитаре должна только одна из них. Если потом её споёт и сыграет другая - это было чревато смертельной обидой. Почему это было так у них заведено - у меня в голове не укладывается. Ладно, если бы они пели песни собственного сочинения, да и то каждому автору приятно, когда его песни поют другие люди. А саратовцы ничего не сочиняли, просто пели чужие песни, но при этом делили эти песни по принципу: "Это твоя песня, а это моя". У саратовцев я замечал такую особенность не только среди указанных девушек, но и среди других, которые были с нами в других походах.
Вообще саратовцы отличаются от пензенцев, по-крайней мере тогда, в 80-е годы отличались. Они были как-то серьёзнее, меньше нас шутили и смеялись, анекдоты рассказывали только приличные и без мата. К алкоголю почти все, кроме Лёшки Алексеева, относились отрицательно, зато вкусно поесть любили больше нашего. Не случайно все праздники в саратовской секции назывались "днём живота", а у нас "днём гранённого стакана". Возможно, накладывало отпечаток место учёбы саратовских спелеологов - почти все они учились либо в саратовском университете, либо в медицинском институте. В отличие от них члены пензенской спелеосекции были очень "разношёрстны" - среди нас были и студенты, и рабочие, и инженеры. Кроме того, сказывались и наши, так сказать, "местные" особенности. Если часто бывать в Саратове, то иногда замечаешь у них такие вещи, которые у пензяков даже в голове не укладываются. И наоборот, их иногда возмущают вещи, которые у нас считаются нормой.
Пока мы пензенской группой ходили По Хейциям и Двойняшкам, Олег с саратовцами сделали очередную попытку пройти шахту Снегопадная. Находится она на высоте 2108 м, то есть гораздо выше Хейции и Двойняшки, в альпийской зоне Ачибаха, среди множества карстовых воронок.
______________Карстовые воронки на склоне Ачибаха. Фото Дмитрия Славина, с сайта livejournal.com, 2012 г.
Пещера Снегопадная представляет собой единую вертикальную шахту глубиной 120 м перекрытую на разных уровнях снежными пробками. Она была открыта в экспедиции “Рица – 81”, и до 1984 г. пройти её снежную пробку не удавалось. По нескольким щелям вдоль стены и снега обычно было возможно опуститься не более чем на 6 – 8 м. В 1984 г. верхняя снежная пробка была пройдена Олегом и Димой Цоями ( Олег тогда уже жил в Пензе, поэтому прохождение им Снегопадной можно считать первым первопрохождением пензенских спелеологов, совместно с саратовскими ). Ниже пробки они прошли два колодца 35 и 40 м, которые также разделяла снежная пробка и также была ими пробита. Далее братьям Цоям удалось опуститься до глубины 120 м, с некоторыми раскопками галечного пола. Полностью глыбовый и галечный завал на дне пещеры они раскопать не успели. Возможно, эта пещера дальше идёт ещё очень глубоко.
После первопрохождения до “дна” 1984 г. ни одна из следующих попыток прохождения первой снежной пробки не удалась. Олег с Лёшкой Алексеевым пытались пройти её в 1985 и 86 г.г., в ходе тех экспедиций, которые я здесь описываю, но тщетно. Вероятно, зимы в эти годы были снежные, и пробки сильно увеличились. К слову сказать, пещера Снегопадная больше не была пройдена никем никогда, по описанию Олега Цоя, составленного в начале 2000-х.
На другой день после Леандра мы с саратовцами прошли ещё одну интересную пещеру - Барциц. Эта пещера интересна тем, что у неё 11 входов, из них 9 проходимы для человека. Протяженность пещеры 300 м, глубина 70 м - если спускаться с верхнего входа, или всего 35 м, если спускаться с нижнего. Расстояние между крайними входами по поверхности около 80 м.
__________________________________Пещера Барциц, разрез.
На следующий день саратовцы покинули лагерь, мы с Олегом и Андреем Вятчиным пошли их проводить до урочища Нишца, после чего исследовали каньон ручья Рихва. Как я уже говорил, этот каньон представлял спелеологический интерес в том плане, что в него могли разгружаться пещеры Ачибаха в виде воклюзов ( источников подземных вод, выходящих на поверхность ). В таких местах иногда бывают восходящие пещеры. Все пещеры делятся на поноры и воклюзы. В поноры вода затекает и уходит вглубь земли, а в воклюзах снова выходит на поверхность. Иногда ( хотя и очень редко ) встречаются сквозные пещеры, которые с одной стороны являются понорами, а с другой стороны воклюзами, и их можно пройти насквозь. Правда, такие пещеры в большинстве случаев в нижней части образуют множество сифонов, и их можно пройти только с аквалангом, а в большинстве случаев и с аквалангом пройти невозможно. И вот такие пещеры-воклюзы мы мечтали найти в ущелье ручья Рихва.
Это ущелье превзошло все наши мыслимые и немыслимые ожидания. Оно представляло собой довольно узкий каньон, в некоторых местах метра три-четыре шириной, с абсолютно вертикальными стенами, уходящими вверх на необозримую высоту. Кроме того, он шёл не по прямой линии, а петлял меандром, изгибаясь то вправо, то влево, как и подобает подземной полости в карстовой породе. Чем дальше, тем выше становились стены, но ожидаемый ручеёк Рихва никак не появлялся. Судя по всему, вода здесь бывает только после дождей или снеготаяния. Кое-где на стенах были глубокие промытости от воды, своего рода карры, которые, подобно рёбрам гигантского радиатора, уходили высоко вверх.
- Это невероятно! - говорил Олег, - Пещера без потолка!
Ни Олег, ни даже видавший виды Андрей никогда раньше не видели ничего подобного, не говоря уже про меня. Мы шли по самой настоящей пещере, в которой не нужен был фонарик, поскольку высоко над головами виднелась полоска голубого неба. Кое-где попадались упавшие сверху стволы деревьев, где-то мох, лишайник или плесень на высоких стенах, а в остальном это была натуральная пещера. Стены были не ровными, а в некоторых местах сходились близко, в других расходились далеко, в зависимости от степени растворения известняка водой. На этих стенах возможно где-то и были гроты и пещеры, но увидеть их снизу было невозможно. Стало понятно, что найти здесь пещеры-воклюзы, даже если они и есть, гораздо сложнее, чем пещеры-поноры на склонах Ачибаха. В конце-концов мы подошли к краю высокого уступа, в который спускаться без верёвки было страшновато, и повернули назад.
В это время наверху послышался странный звук. Мы посмотрели вверх и увидели большую сухую ветку, падающую прямо на нас. Ветка ударялась об одну стену, отскакивала от неё рикошетом к другой стене каньона, затем отскакивала от второй стены и опять ударялась о первую. Андрей с Олегом отбежали вверх по ущелью, а я вниз, но недалеко, поскольку сразу оказался на краю уступа. В это время ветка раскололась на две части, одна из них полетела в сторону Андрея и Олега, а вторая прямо на меня. Дальше отбегать было некуда, кроме того я не знал, куда в конце-концов упадёт ветка, поэтому просто прижался к стене и втянул голову в плечи. Проклятая палка ударилась одним концом о дно каньона метрах в двух от меня, подпрыгнула вверх и улетела через край уступа куда-то вниз. Хорошо, что я в панике не стал спускаться с этого уступа, а то палка ускорила бы этот процесс.
Затем мы, рассуждая по поводу того, кто кинул в нас палку - белый спелеолог или чёрный альпинист - пошли на выход из ущелья. Первый обычно творит такие вещи в пещерах, второй - в горах, а здесь было горное ущелье, "пещера без потолка", поэтому кинуть палку могли оба. Видимо, поэтому ветка и разломилась на две части, поскольку они оба хотели поучаствовать.
В одном месте по стене стекал ручеёк, совсем чуть-чуть пробегал по каньону и бесследно исчезал среди его камней. Было подозрение, что где-то сверху в стене есть воклюз, но подняться к нему было невозможно.
- Может быть спустимся к нему сверху? - предложил я.
- И во сколько навесок это нам обойдётся? - спросил Андрей.
- И сколько раз мы ошибёмся с этими навесками, повесив их не там? - добавил Олег.
После этого мы уже не ставили цели искать здесь воклюзы и вернулись в лагерь.
_______________Вид с Ачибаха на перевал Анчха. Перед ним ущелье р. Рихва. 1985 г.
_____________________То же самое место спустя 27 лет. Фото Дмитрия Славина с сайта livejournal.com, 2012.
_______________Вид на место, где ущелье р.Рихва, снятый с северного склона г. Ачибах. 1985 г. Этот пейзаж виден левее, чем пейзаж на предыдущих фото. Ущелье Рихвы находится в лесной зоне, далее перед Гагрским хребтом находится ущелье реки Юпшара и озеро Рица.
_______________Фото снято почти с того же места, немного ниже по склону. Фото Дмитрия Славина с сайта livejournal.com, 2012 г. На дальнем плане Гагрский хребет.
______________Вид на Ачибах с перевала Анчха. За пастушьими домиками, ближе лесистого склона Ачибаха, находится ущелье р. Рихва. Фото некого Alter с форума http://www.abhazia.com, 2015 г.
Когда мы пришли в лагерь, Андрей радостно воскликнул: "Наконец-то лагерь остался без женщин! Как я устал от их бесконечной трескотни, от их постоянного желания вымыть посуду или вымыться самим!"
Послед этого Вятчин решил спустить во входной колодец Хейции всё снаряжение, имеющееся в лагере, чтобы его никто не умыкнул до следующего года. Здесь были верёвки, тросы, разное железо - карабины, шлямбурные крючья, кувалда, ледобуры, гексогазы и т.д. Получилось несколько мешков с грузом и общий их вес был был немалый, как и объём. Как я уже говорил, колодец Хейции начинается узко, в средней части 2 м шириной, а ближе к краю не более метра. При опускании мешки со снаряжением застряли в самом начале, и пришлось их по всякому дёргать, чтобы они проскочили. Сначала не получалось, но потом они проскочили столь быстро, что Вятчин не удержал верёвку и мешки полетели в свободном падении. Верёвка, к которой они были привязаны, лежала кольцами рядом с колодцем, и падающие мешки увлекали в пропасть одно кольцо за другим. Вятчин попытался схватить верёвку, и в это время его нога оказалась в одном из её колец. Распрямляющаяся верёвка крепко обхватила ногу Андрея, рывок был столь сильным, что он упал, и падающие мешки потащили его за собой в пропасть. Всё произошло мгновенно на наших глазах - только что Андрей стоял, и вдруг он падает и быстро едет на спине прямиком в колодец. На краю колодца Андрею всё-же удалось схватиться за что-то, после чего он сразу остановился и сбросил верёвку с ноги. Мы замерли, всё стихло и лишь верёвка извивалась и шипела змеёй, распрямляясь и улетая в колодец, после чего исчезла в нём окончательно.
На следующий день мы покинули лагерь и отправились в сторону горы Лакрози ( или Лакорози, как пишут сейчас на некоторых сайтах ).
Гора Лакрози, при взгляде на неё с Ачибаха или со склона Анчхи по форме напоминает туристскую палатку, какими они обычно были в советские времена. Она имеет высоту 2143 м, то есть немного ниже Ачибаха (2377 м). Судя по всему, гора Лакрози содержит в себе больше осадочные, нежели вулканические породы, то есть на ней вполне могли развиваться карстовые процессы, в том числе образовываться пещеры. Из-за того, что эта гора находится в удалении от обычных маршрутов спелеологов (как с северо-востока, со стороны Карачаево-Черкесии, так и с юго-запада, со стороны Чёрного моря ), на ней пещеры никто никогда не искал.
И вот мы с Андреем Вятчиным и Олегом Цоем решили закрыть этот пробел, чтобы впредь больше не думалось - есть там пещеры или нет.
_____________Ущелье р. Бзыбь. Слева южный склон Ачибаха, за ним г. Лакрози (над её левой частью висит облачко). Левее Лакрози на горизонте белая г. Анчхо. Фото с сайта https://geosochi.livejournal.com, автор фото не называется.
___________Слева восточный склон Ачибаха, справа г. Лакрози. Левее её белые вершины - г. Анчхо и хребет Багри-Яшта, который мы траверсировали. Фото с сайта https://geosochi.livejournal.com, автор фото не сообщается.
Сложностью было то, что переход с Ачибаха на Лакрози проходил траверсом по склону хребта Анчхи, и это был очень непростой траверс. Анчха представляет собой длинный горный хребет с несколькими вершинами, наиболее высокие из которых собственно Анчха ( 2534 м ) и Анчхо ( 2697 м ). Расположен хребет немного севернее условной линии Ачибах - Лакрози, и только по его склону можно перейти с Ачибаха на Лакрози, поскольку между этих двух гор находится очень глубокое ущелье реки Пшица. Неприятным этот переход делает крутизна склона хребта Анчха ( или как его называют на некоторых картах - Багри-Яшта ). Хотя по этому склону пастухи перегоняют коров из села Блабурхва в урочище Нишцы, и даже вдоль всего склона есть какое-то подобие тропинок, протоптанных этими коровами. Как оказалось, даже по коровьим тропам человеку идти очень сложно, ноги соскальзывают с тропы и ты падаешь на бок.
В голове зазвучали слова песни.
Лезли мы налево, лезли мы направо,
И зубами крепко мы вцеплялись в травы.
Ох уж этот траверс, траверс на Лакрози -
Про него пишу я и в стихах, и в прозе.
Я с горы сорвался - было очень круто,
Только задержался - я прилип к чему-то.
Ох уж этот траверс, траверс на Лакрози -
Здесь прошли коровы, я лежал в навозе.
Хуже всего было, что мы не взяли с собой достаточно воды (не в чем было - в те времена пластиковых бутылок не было ), а траверсировать хребет пришлось по его южному склону, на котором не было ни снега, ни ручьёв. Пришлось целый день идти с тяжёлыми рюкзаками по сложной для прохождения местности, в солнечную погоду, не имея возможности выпить ни капли воды.
Когда мы садились перекурить, то после этого становилось ещё хуже, поскольку курение, как выяснилось, усиливает жажду. Раньше я этого даже не предполагал. У Андрея к концу дня даже появились морщинки около глаз, которых до этого мы у него не видели.
Мне всё время вспоминался Александр Македонский: тот случай, когда его армия переходила пустыню, изнемогая от жажды, и вот кто-то где-то раздобыл маленькую чашку воды и принёс полководцу, но Александр, не желая пить в одиночку, опрокинул эту чашку на землю.
Я всю дорогу проклинал его за то, что он так поступил с водой. Вылить воду на землю в такой ситуации - мне казалось, это тоже самое, что выбросить корочку хлеба в блокадном Ленинграде.
А во рту всё сухо - очень пить охота.
Но с водой здесь глухо - нет ручья-болота.
Ох уж этот траверс, траверс на Лакрози -
О воде мечтали мы, как нарики о дозе.
К вечеру мы вышли на перевал, который, как я недавно узнал, называется Анчхо-2. С перевала открылся замечательный вид на северный склон хребта Багри-Яшта и горы Гагрского и Бокового хребтов. И тут мы увидели внизу озеро. Это было как манна небесная нам на голову. Мы уже и не мечтали, что сегодня нам удастся утолить жажду, как и голод. Единственной сложностью было спуститься к озеру, а затем подняться обратно. Я думал, что за водой пошлют меня как самого молодого, но неожиданно Андрей сам высказал желание идти за ней. Он понимал, что таким образом ему удастся напиться минут на 20 раньше остальных.
Только уже к вечеру мы на перевале.
Озеро увидели - старшего послали.
Ох уж этот траверс, траверс на Лакрози -
Пусть несёт нам воду, а то мы в неврозе.
_______________________Вид на озеро с перевала Анчхо-2.
Пока мы с Олегом ставили палатку на перевале (это была чуть ли не единственная горизонтальная площадка во всей округе), Андрей спустился к озеру и принёс полные котелки. Правда, он был хитрый, и взял с собой не только котелки, но кружку, ложку и пачку детской смеси "Малютка", очень популярной у нас в то время. При растворении её в воде получается натуральный молочный коктейль.
Спустившись к озеру, Андрей выпил несколько кружек этого коктейля, набрал два кана воды и принёс их в лагерь.
С тех пор, когда я ощущаю сильную жажду, я сразу вспоминаю тот день и мне становится легче. Как бы мне не хотелось пить, но тогда было хуже.
_______________Фото Ачибаха с перевала Анчхо-2. Именно здесь, на этом перевале, мы и переночевали. Использовано (дорисовано) фото автора под логином Alter с форума http://www.abhazia.com, 2015 г.
Неожиданно около перевала нам попался большой черничник, полный ягод. Я даже не предполагал, что черника может расти вот так под открытым небом на склоне горы, поскольку раньше встречал чернику только в лесах, чаще всего вокруг лесных болот. У нас обычно к концу июля черника уже заканчивается, а здесь, на высоте 2200 м климат холоднее, поэтому в конце августа черника ещё была. Олег, увидев чернику, чуть-ли не вприпрыжку побежал к ней, как неугомонный мальчик, и я удивлялся, как можно после такого изнурительного дня бегать по горам вприпрыжку?
А потом я ползал - а кругом черника.
Было уже поздно - ты её сожри-ка!
Ох уж этот траверс, траверс на Лакрози -
Я чернику лопал в неприличной позе.
На хребте, на скальнике мы заночевали.
Мы лежали в спальнике - уши лишь торчали.
Ох уж этот траверс, траверс на Лакрози -
Уши почернели на таком морозе.
Ночёвка на перевале оказалась довольно холодной, несмотря на то, что днём было жарко. С утра мы позавтракали и двинулись дальше на Лакрози, или, как её ещё называют, Лакорози. К полудню мы достигли горы, но уже были настолько измучены, что у нас не хватило сил обследовать её полностью.
_____________Вид на Лакрози со склона Анчхи, с перевала Анчхо-2.
Мы поднялись на Лакрози по её северному склону ( левому на этом фото ), траверсировали его под углом, но никакого карстового рельефа не обнаружили. Затем мы перешли на её восточный склон ( на фото не виден ), но он был очень крутой и ходить без верёвки там было даже опасно. После этого мы поднялись наверх и пошли траверсом по южному склону горы ( на фото он правый, невидимый ). Кое-где мы спускались и обратно поднимались, вконец измученные. В одном месте мы увидели далеко внизу что-то, напоминающее карстовые воронки. Мы сидели на южном склоне под палящими лучами солнца, и спускаться вниз у нас не было никакого желания. Каждый понимал, что если он спустится, то потом придётся подниматься обратно. Тогда Андрей сказал:
- Если кто-нибудь спустится туда без рюкзака, обыщет эти воронки и найдёт в них пещеру, то я обязуюсь спуститься к нему не только со своим рюкзаком, но прихвачу и его рюкзак!
Мы с Олегом задумались, но ни он, ни я не поддержал это предложение. Мы были настолько уставшие, что нас пещеры вообще уже не волновали. Все мысли были о том, чтобы побыстрее убраться с этой горы, перейти на северную сторону горы Анчхо и напиться там воды из какой-нибудь лужи.
Таким образом, обследовав довольно большую часть этой горы, мы не нашли ни одной пещеры и решили сбрасываться вниз, в цивилизацию.
Наконец забрались мы на гору эту.
Долго мы смеялись - ничего там нету!
Ох уж этот траверс, траверс на Лакрози -
Нет там даже карров и следов эрозий!
Спустившись на дорогу от Блабурхвы до озера Рицы, мы встретили конного абхаза и спросили его, сколько здесь до Рицы, на что тот назвал какую-то нереальную цифру, далёкую от наших представлений о здешних местах. Если мне память не изменяет, он сказал, что до Рицы 13 км, хотя от Рицы до Блабурхвы всего 15 км, а мы явно находились не в двух км от последней.
- Абхазский километр имеет переменную длину, от 300 м до 10 км! - объяснил нам Андрей Вятчин, как кандидат математических наук. Действительно, когда нам ещё раз попались абхазы навстречу, то они назвали совсем другую цифру. Причём, абхазов было двое и они даже поспорили между собой. Показания одного из них вдвое превышали показания другого.
Дорога из Блабурхвы нам казалась райской дорогой, поскольку она была асфальтирована. Мы шли не спеша и любовались на вершины Анчхо и Анчха с севера, которые с таким трудом траверсировали по южному склону.
__________________Вид на горы Анчхо и Анчха со стороны Рицинской дороги (с севера). Фото с сайта https://geosochi.livejournal.com, авторство не сообщается.
От Рицы мы сели на туристический автобус, поехали, и вскоре Олег тычит мне в бок и шепчет на ухо: "Смотри, настоящий профессор математики!". Я перевожу взгляд на Вятчина. Строго говоря, он был кандидат математических наук, доцент, а не профессор, но суть не в этом. На фоне чистеньких туристов он в своей рваной, с большими дырами футболке, и с нечёсаной кудрявой головой выглядел ошеломляюще. Его футболка сама по себе была серого цвета, да ещё вымазана в бурой глине и с большими дырами, особенно на спине и на правом плече. Его штаны-трико тоже были грязные и рваные, и я сначала подумал, что Олег мне намекает на то, что Вятчин не очень-то похож на преподавателя солидного университета. Но, приглядевшись, я понял, что Олег имеет ввиду.
Над сиденьями в автобусе была полочка для багажа, и представляла она собой сетку. И вот на этой сетке кто-то забыл начатую пачку печенья. Андрей хотел её достать, но сверху на пачке лежал наш рюкзак или ещё чей-то груз, не помню. Факт в том, что сидя на месте, не вставая, печенье достать было нельзя. Тогда Андрей изловчился и стал ломать пальцами печенье на кусочки такого размера, чтобы они пролезали через сеточку. Причём эти кусочки у него получались узкими и длинными, ровно такого размера, какого была ячейка. Таким образом он достал и съел всё, что там было. Самое прикольное в этом было то, что он, преподаватель университета, хуже всякого голодного студента, на глазах у некоторых пассажиров автобуса жадно схрумкал это печенье, которое явно было не наше, и возможно даже хозяин этого печенья наблюдал всю эту картину, но ничего не сказал.
Но это был не единственный шок, постигший нас с Олегом в автобусе. Пока наш автобус вилял по серпантину между пропастью с одной стороны и стеной горы с другой, водитель вдруг встал со своего места, отошёл, что-то достал из ящика, после чего вернулся обратно за руль. Если бы мы ехали по прямой трассе, то это бы не так шокировало, но сами понимаете - водитель оказался настоящий джигит!
Подводя итог прошедшего похода, можно сказать, что для нас с Олегом он состоял из трёх частей: первая в составе пензенской группы ( Хейция, Двойняшка, Memento more, Пипочкина ), вторая совместно с саратовской ( Леандр, Барциц ) и третья совместно с Вятчиным ( траверс на Лакрози ). После этого похода мы с Надей Моисеевой получили статус "узких специалистов" за прохождение шкуродёров.
Старший брат Сергея Усова, который работал вместе с Олегом, рассказывал Олегу, что когда Серёжа вернулся домой, он сразу обнялся с подушкой и стал причитать: "Милая моя подушечка! Никуда я от тебя больше не уеду!"
У меня было примерно такое же состояние, которое, к счастью, быстро прошло.
Рисунок называется "Траверс на Лакрози". Справа г. Лакрози, похожая на палатку. Разумеется, рисунок нарисован утрировано, как карикатура, не следует считать его отображением каких-то реалий. Нарисован вскоре после возвращения домой.
ГЛАВА 12.
Август 1986 г.
Экспедиция на карстовое плато горы Ачибах (Западный Кавказ, Абхазия).
Первопрохождения в п. Хейция, Memento o more, Двойняшка, Леандр.
Ачибах, я заклинилась крепко в твоих шкуродёрах,
Я в глубинах земли, как в глубинах души.
Я лежу и мечтаю о вольных широких просторах,
А вокруг ни души - Ачибах, ты меня не души!
Ачибах, Ачибах!
Меня пылью заносит,
Камень давит на грудь
и на сердце лежит!
Ачибах, Ачибах!
Если женщина просит,
Ты в котлету её
раздавить не спеши!
(Посвящается всем женщинам - участницам героической экспедиции Ачибах-86).
Это был очень важный поход для Пензенской спелеосекции. Он положил начало для нескольких следующих экспедиций на Ачибах. Конечно, можно сказать, что начало положил поход в сентябре 1985 года, который я описывал в главе 7. Но тот поход не дал нам особых достижений в плане первопрохождения пещер, и если бы поход 86-го года был бы такой же, то боюсь, что мы вообще бросили бы гору Ачибах и стали бы искать другой карстовый район.
Группа из Пензы состояла из 9 человек: Олег Цой, Надя Моисеева, Надя Ветчинкина, Сергей Никонов, Алексей Плотников, Татьяна Гусева, Лариса Савельева, Дмитрий Львов, Сергей Усов.
Из новеньких были два Сергея.
Сергей Никонов был не высокий, но очень крепкий широкоплечий парень, который имел особенность в любое время года ходить с расстегнутой нараспашку грудью. Он был, как и Олег Цой, 1961 года, то есть на тот момент им обоим шёл 25-й год. Родом Сергей был из Тамбовской губернии, в момент прихода в Пензенский спелеоклуб жил в Пензе и работал на Химмаше электриком. Он имел обыкновение постоянно шутить с самым серьёзным видом, из-за чего часто было трудно понять - шутит ли он или говорит серьёзно. Внешне Никонов был более-менее темноволосым и имел некоторые южные черты лица, из-за чего во многих южных республиках местные жители иногда принимали его за своего и пытались разговаривать с ним на своём языке. На вопрос: "Какой ты национальности?" Никонов обычно отвечал: "Мансы". Как правило дальше следовал вопрос: "А что это за национальность?", на что Никонов отвечал: "Ханты-Мансийский национальный округ знаете?" Ему обычно верили, хотя на самом деле нет никакой национальности "мансы", а есть национальность манси. Но Никонов сам об этом мог не знать, поскольку был исконно русским.
Про Сергея Усова я много говорить не буду, поскольку этот спелеопоход был для него первым и последним. Сергей был молодой парень, моложе меня, на тот момент ему было не больше 18 лет, а может быть и меньше. Он был спортсменом-велосипедистом и имел какой-то разряд по велоспорту, не помню какой.
Экспедиция с самого начала пошла очень характерно для нашей группы - в поезде в туалете я уронил кошелёк на шпалы. То ли дырка в унитазе там была всегда открыта, то ли я выронил кошелёк в тот момент, когда нажал на педаль - подробности уже не помню. Если кто не знает - в советские времена в поездах были такие унитазы, содержимое которых выплёскивалось прямо на шпалы, стоило только нажать на педаль. Сколько у меня в кошельке было денег - тоже не помню.
Пришлось на обратный путь занимать у друзей. Точнее говоря, Олег Цой сразу сказал, что денег у него много и он мне будет давать взаймы по мере моей надобности. "Сразу все не дам, а то опять просрёшь!" Это было одной из причин, почему я обратно возвращался не вместе со всей группой, а на неделю позже вместе с Олегом.
Когда я вернулся из туалета в купе, то сразу объявил товарищам, что в этом походе я точно пройду новую дыру, то есть совершу первопрохождение. Причём эта дырка скорее всего будет обводнённая. Они удивились и спросили меня: "Почему?", на что я ответил: "Мой кошелёк уже совершил это, значит, и я совершу!" Тогда я просто пошутил, но, как позже выяснится, я не соврал ни одним словом.
Хотя Олег тут начал ворчать: "Лёвич, ну ты даёшь! Во всём вагоне одна маленькая дырка наружу, и ты умудрился уронить кошелёк именно в неё!"
Тут же у меня родилась пара строчек: "За деньги сильно Цой ругал - ведь целый вечер рисовал!"
Затем в поезде нас "порадовал" велосипедист Сергей Усов. Ему показалось, что испечённая дома в духовке курица пропала, и он выбросил её в окно поезда. Вообще парень был очень щепетильный и брезгливый, наверное поэтому он больше с нами в пещеры не ходил. На Ачибахе ведь постоянно так было, что приходишь из пещеры весь с головы до пят вымазан глиной, а руки и лицо вымыть зачастую было нечем, разве что собственным чаем вместо его внутреннего употребления. С водой там было очень трудно - воду получали изо льда на костре. Причём за льдом приходилось ходить в карстовый провал, спускаться туда по верёвке, рубить лёд топором и потом с помощью той же верёвки поднимать его наверх. Затем топить лёд на костре, а с дровами для костра тоже было плохо. Я уже писал об этом в главе 7, когда описывал наш поход на Ачибах 1985 года.
Когда Серёжа подумал, что курица пропала и выбросил её в окно, то всё произошло так быстро и неожиданно, что мы не успели сообразить и помешать ему. Как всегда рассудительный Лёша Плотников начал высказывать:
- Ты мог убить кого-нибудь из местных жителей этой курицей!
Сергей Никонов, сделав строгое лицо, насколько это было возможно в такой ситуации, тоже высказался:
- Ладно бы, если просто убить, а то ведь теперь эту курицу съест какая-нибудь собачка и отравится!
- Не отравится! - сказал я, поскольку успел рассмотреть эту курицу, - Он выбросил хорошую курицу! На ней просто образовался белый налёт жира, который он принял за плесень.
- Да, ладно! - смягчился Никонов, - Курица - не водка, может пропасть!
Тут пришла и моя очередь пошутить: Зато мы выбросили лишний баласт, и теперь поезд поедет быстрее!
- Да разве это баласт? - махнул рукой Плотников, - Вот если бы мы Серёгу Никонова выбросили - это был бы баласт!
- Я вам покажу баласт! - возмутился Никонов, - Я вас сам сейчас всех повыкидываю!
Через некоторое время мы уже ехали вдоль моря, с сожалением думая, что искупаться в нём сегодня мы скорее всего не успеем.
На Ачибах заброска шла следующим образом: мы добрались до станции Бзыбь, где подкрепились супом харчо. У меня после первой ложки появились подозрения, что в суп засыпали крысиный яд, и я его есть не мог. Другие морщились, но как-то ели. Это была какая-то термоядерная смесь аджики, горчицы и чёрного перца. Только Цой ворчал, что суп недостаточно острый. Никонов посоветовал ему проглотить нож.
Дальше нам предстояло поймать попутку до озера Рица. Это сделать было непросто. Тогда у нас мальчики с рюкзаками попрятались за остановку, а Таня Гусева и Лариса Савельева вышли в коротких шортах на трассу. Попутный автобус поймался так быстро, что даже было непонятно - кто кого поймал?
Когда водитель открыл дверь, толпа мужиков с рюкзаками выскочила из-за остановки и запёрлась в автобус. Водитель долго пререкался с нами, но увидев у нас гитару, согласился нас везти при условии, что мы всю дорогу будем развлекать его песнями (в те времена магнитол в автобусах ещё не было). Нам это было не трудно, тем более, что мы и так всегда пели в автобусах и поездах.
Автобус весело поднимался в гору. С одной стороны дороги была стена, с другой стороны ущелье, в котором глубоко внизу текла река Бзыбь. Затем дорога перешла в ущелье реки Гега, и пейзаж стал ещё суровее. Огромные стены, на которых в некоторых местах сумели укрепиться ели и пихты, уходили высоко в небо. Горы выглядели огромными и казались неприступными. Из окна автобуса как нельзя лучше понимаешь величие гор и свою ничтожность перед ними. Едешь и гадаешь - то ли каменная глыба прилетит сверху, то ли автобус улетит в пропасть. Но когда ты сам выходишь на штурм горы, то ощущения совсем другие. Ты уже не зависишь от лихачества водителя и полагаешься на собственные силы и умение. Несмотря на тяжёлый рюкзак, шаг за шагом продвигаешься вверх по склону. Иногда приходится цепляться руками, взбираясь на глыбы или переползая через упавшие стволы деревьев, но медленно и верно ты продвигаешься вверх, пока не достигнешь вершины или перевала - смотря куда шёл. И затем, разглядывая снежные шапки окружающих тебя вершин, понимаешь, что какой бы суровой и неприступной не казалась эта гора снизу, а ты её покорил, ты её сделал, ты сумел преодолеть не только её, но и себя. Людям на равнине этого не понять, там, где царят мимолётные ценности, где самыми сильными порой кажутся большие слабаки, и только высоко в горах или глубоко в пещерах всё встаёт на свои места.
Через некоторое время дорога перешла в ущелье реки Юпшара и завиляла серпантином, поднимаясь всё выше и выше над рекой, затем пошла вниз и вскоре впереди заблестела гладь озера Рица. На этом приятная часть маршрута закончилась и началась нудная заброска, сначала по асфальту вдоль озера Рица, затем 5-6 километров по асфальтированной дороге вдоль ущелья, а дальше у отметки "47 км" начинается крутой подъём вдоль ручья на перевал хребта Анчха (или Багри-Яшта). Всего за пару-тройку часов, если вес рюкзака не слишком большой, набираешь превышение 1000 м, т.е. от уровня 1000 м н.у.м. у 47-го километра, до уровня 2000 м н.у.м. Мы поднимались вверх вдоль ручья, изнемогая от крутизны склона, тяжести рюкзаков и множества комаров.
Надя Моисеева во время подъёма сочинила такой стих, который я просто не мог не записать в своём дневнике:
И по'том умывшись раз восемь подряд,
Я думаю - это всё Цой виноват!
Ограбить бы "Жемчуг", МИ-8 купить,
Тем самым проблему с заброской решить!
Перевалив через перевал Анчха и немного спустившись, мы остановились на ночёвку на относительно ровной площадке, на которой есть местечко для палаток и маленькое озерко (или большая лужа) с водой. Судя по множеству отпечатков коровьих копыт, из этой лужи пьём не мы одни, но куда деваться?
Напротив нас возвышался красавец Ачибах, из-за которого слева выглядывали вершины Бзыбского хребта, а справа - Гагрского.
________________Вид на Ачибах с перевала Анчха. Фото некого Alter с форума http://www.abhazia.com, 2015 г.
Утром мы встали, позавтракали, и вдруг видим саратовского Лёшку Алексеева, который идёт к нам со стороны Ачибаха. Саратовцы, которые забросились раньше нас, встали лагерем возле пещеры Хейция, рядом с лагерем Вятчина, и теперь Лёша вышел к нам навстречу, чтобы проводить нас до Хейции.
Собрав лагерь, траверсируем склон хребта Анчха (Багри-Яшта), постепенно сбрасывая высоту в сторону Ачибаха. Не спускаясь слишком глубоко в ущелье, поднимаемся на так называемое урочище Нишца и потом уже дальше на Ачибах.
Сразу за урочищем Нишца видим балаган, в котором живут пастухи Хейция и Гарабет. Где-то недалеко на склонах пасутся их коровы. Пройдя дальше, начинаем подъём в гору. Здесь, явно, коровы уже не пасутся, поскольку трава резко меняется с низенькой на высокую, в человеческий рост.
__________________________На фото характерная природа Ачибаха
Вскоре мы утопали в зарослях папоротников и лопухов, напоминающих гигантскую мать-и-мачеху. Куда идти, было не видно, но понятно, что нужно идти вверх, а не вниз. Когда деревьев в округе стало мало, а папоротники сменились на рододендроны, Лёшка Алексеев повёл нас направо, то есть на запад. Если год назад мы поднимались почти до самой вершины, поскольку ставили лагерь возле Горгоны, то теперь нам так высоко подниматься было не нужно, поскольку в этом году лагерь Вятчина стоял возле дыры Хейции, в которой в этом году велись основные работы.
Временами склон становился очень крутым, так что приходилось идти почти по стене, цепляясь за стебли рододендронов руками. В других местах приходилось подниматься на каменные глыбы, либо проходить в узкие проходы между этих глыб.
В одном таком месте Лёша Плотников подскользнулся на рододендронах и упал, при этом его рюкзак-станок заклинился между каменных глыб, так что Лёша фактически повис на нём. При этом он оказался в сложной ситуации, когда из-за застрявшего станка он не мог разогнуться, чтобы подняться, а с другой стороны не мог опуститься до земли, чтобы выбраться из узкого места ползком. Конечно, мы ему помогли, и направились дальше.
__________________На фото заросли рододендрона на склоне Ачибаха. Фото Дмитрия Славина, с сайта livejournal.com, 2012 г.
Вскоре мы увидели лагерь Вятчина.
Про Андрея Вятчина я уже рассказывал раньше, в главе 7, когда описывал поход на Ачибах 85-го года. Вкратце - Андрей среди спелеологов считался хозяином Ачибаха, так как все экспедиции в здешние пещеры так или иначе координировались им. Таким образом, он имел прямое или косвенное отношение к первопрохождению около 100 пещер в этих краях. Это был высокий мужчина, ростом почти 190 см, с курчавыми рыжевато-русыми волосами и такой же нечёсаной бородой. Тогда ему было 28 лет, то есть он имел спелеологический опыт примерно 10 лет, и нам он казался чрезвычайно опытным спелеологом, особенно учитывая, что на Ачибахе он проводил чуть-ли не по полгода каждый год. Тогда он ещё проживал в Саранске, а год спустя вернётся к себе на родину в г. Павлово Горьковской области.
В лагере Вятчина на земле валялись несколько то ли пьяных, то ли смертельно уставших мужиков - это были спелеологи из Оренбурга и из Волгограда. Рядом с ними валялись грязные комбезы, каски, верёвки и т.д. Тут же на земле лежал Вятчин и рисовал карту пещеры.
Среди волгоградцев был Костя Абдрашитов, с которым мы позже часто встречались на спелеослётах на Баскунчаке. Из Оренбурга были уже знакомые нам по прошлогодней экспедиции на Алек и Ачибах Дима Томин и Андрей Куття. Правда, Андрея Кутти среди лежащих не было. Ребята нам объяснили, что отдыхают после выхода в пещеру, а Куття в это время сидит глубоко под землёй в Хейции в зале Кутти, и долбит кувалдой узкий ход в полу этого зала. Дима Томин взял с собой подругу, кажется, Татьяну, если не ошибаюсь - некую русую девушку в очках, которая видимо была в вертикальных пещерах первый раз, и, хотя и обучилась ходить на самохватах, но такого ужаса от пещер не ожидала. Про неё я напишу чуть дальше.
Рядом стояла группа из Саратова. Это были уже известные нам по предыдущим походам Лёша Алексеев, Света Тихонова, Жанна Каледенко и Лена Тимофеева. С первым мы ходили на Ачибах-85, с девчонками в Победу на Урале, а с Жанной и Светой ещё и в Наровчат, где у нас примус взорвался.
Спустя пару дней, когда мы уже были на Ачибахе, прибыл ещё один - Фанзиль из Ижевска. Когда-то раньше он учился в Саратове в университете, и с командой саратовских спелеологов ходил по пещерам, а после окончания учёбы вернулся в свой Ижевск, где спелеологов тогда, наверное, не было. Олег уговорил его сходить с нами на Ачибах, хотя он уже фактически завязал со спелеотуризмом.
Мы встали лагерем около саратовцев и оренбуржцев. В районе Хейции была более-менее ровная поляна - это было единственное место во всей округе, где можно было поставить несколько палаток, в других местах везде был склон. Всё равно идеально ровной поверхности и здесь не было, так что пришлось перед установкой палаток возводить площадки из камней, и для мягкости устилать их толстым слоем лопухов и другой травы. У Лёши Плотникова было что-то типа мачете, сделанное из полотна пилы и заточенное под нож с противоположной стороны от зубьев. Этой штукой хорошо было рубить траву и ветки, в том числе рододендрон. У Вятчина тоже было такое мачете, только из более толстого железа.
С дровами здесь проблем не было, поскольку вокруг был лес, пихты и другие деревья, и довольно много лежало упавших деревьев. А вот с водой здесь было трудно - приходилось ходить в карстовый провал за льдом, рубить его топором и поднимать наверх, а затем тащить в лагерь. Куски льда набивали в полиэтиленовые мешки, поднимали наверх, затем пристёгивали мешки экспандерами к станку и несли в лагерь. Ледяные мешки очень неприятно прижимались к разгорячённой спине. Вода текла из порванных мешков по спине и ногам.
В лагере мы из камней выложили бассейн, положив в середину большой кусок полиэтилена. Сюда сваливали лёд и в полиэтилене была вода. Девчонки периодически норовили умыться водой, почистить зубы, а иногда даже постирать какую-нибудь вещь. За это им сурово доставалось от нас.
Несмотря на такой суровый быт, Андрей Вятчин не считал его делом. Он говорил, что полезное дело - это только поиск и прохождение пещер, а добыча льда, дров и приготовление пищи - это не дело, а самообслуживание. Например, если вы где-то работаете, то полезным считается только время, проведённое на работе, и полезно затраченной энергией является только энергия, затраченная на работу. При этом энергия, затраченная на дорогу до работы не является полезной, даже если вы, допустим, ходите на работу пешком в гору и вам приходится изрядно попотеть, пока вы доберётесь.
Поэтому добыча льда и дров, с точки зрения Вятчина, полезным делом не считалась. Он называл это самообслуживанием и считал, что оно вредит общей задачи экспедиции, если занимает много времени. Особенно его бесило, когда кто-то мыл посуду. Его девизом было: "Всё, что остается в кружке - это сахар. Всё, что остаётся в миске - это масло". При всём том Андрей вполне нормально относился к посиделкам у костра, особенно если они сопровождались передачей по кругу кружки со спиртом. Такого рода мероприятия у него потерей времени не считались и отрицательных эмоций не вызывали.
Верхний ряд: Т.Гусева, Л.Савельева, Д.Львов, Е.Тимофеева, С.Никонов, А.Плотников, С.Усов.
Нижний ряд: С.Тихонова, Н.Ветчинкина, Н.Моисеева, Ж.Каледенко, А.Алексеев.
Восемь из Пензы и четверо из Саратова, фотографировал, видимо, Олег Цой.
На месте нашего прошлогоднего лагеря 1985-го года дров не было и в помине, поскольку то место было ближе к вершине, наверное, на уровне 2200-2250 м н.у.м. Теперь же мы стояли в районе Хейции, где высота была ниже, порядка 1950 м н.у.м., и там уже были деревья - пихты или ели, буки, клёны и дрова.
Рубкой дров занимался в основном Сергей Никонов, который как истинный батыр перерубал любую ветку с одного удара. Когда он махал топором, парням было страшно, а девчонки сидели и любовались.
Вспоминаю такую картину, как Сергей рубит ветки, обрубки которых иногда тихо и мирно падают рядом, а иногда вылетают из-под топора и летят в нашу сторону. Порой приходится уворачиваться. Практичный Лёша Плотников, который умеет предугадывать ситуацию, в отличие от нас, шалопаев, предупреждает Сергея: "Осторожнее, а то топор слетит с топорища и прилетит кому-нибудь в голову!".
Тут все замирают и перестают улыбаться. Серёга на секунду замирает и понимающе кивает: "Ладно ещё, если прилетит в голову, а то улетит куда-нибудь в кусты, и ищи-свищи его потом!"
Надя Моисеева улыбается и спрашивает: "Серёжа, ты где так научился рубить дрова?"
Серёга с самым серьёзным видом, как бы между делом, отвечает: "В Сахаре!"
- В какой Сахаре? - удивлённо вопрошает Надя Ветчинкина, - Сахара - это ведь пустыня?
Серёга вытирает пот со лба и подходит с топором к дереву толщиной с руку. Размахивается и бьёт по нему топором, зловеще заявляя: "И здесь ...", затем бьёт второй раз, добавляя: "... будет ...", и, наконец, с третьего удара валит дерево, при этом заканчивая свою фразу: "... пустыня!".
Пока мы обустраивались, оренбуржцы ходили в Хейцию. В какой-то момент мы видим, как кто-то сидит на краю входного колодца Хейции (забыл, кто именно) и что-то покрикивает, похоже, даёт кому-то полезные советы.
Подходим к Хеции с Плотниковым, Никоновым и Надей Моисеевой, заглядываем туда и видим, как девочка Таня (имя могу перепутать) поднимается вверх по тросу. Её грудная обвязка сильно растянулась, из-за чего несчастную девушку отбрасывает назад и ей приходится подтягиваться по тросу руками, чтобы принять вертикальное положение. Дело в том, что в полугоризонтальном положении подниматься на самохватах очень некомфортно, но подтягиваться так руками на протяжении 70 метров подъёма - такое и сильный мужик может не выдержать, не то что неопытная девушка. Она стонала, верещала, но шаг за шагом потихоньку поднималась вверх.
Мы крикнули Тане, чтобы она повисла на верёвке на страховочном самохвате, а затем втроём вытащили её наверх, как мешок.
Когда девушка достигла края колодца и перевалилась за него, мы её отстегнули от троса и верёвки, и увидели, что она истёрла ладони в кровь о стальной трос. После чего она долго лежала на земле и всхлипывала: "Какой кошмар! Какой ужас!"
Вскоре мы услышали звон самохватов и увидели, как из колодца поднимается Дима Томин. Он шёл на самохватах очень бодро - видимо, до этого сильно замёрз, пока ждал Таню. Увидев её в полумёртвом состоянии, он начал ехидно улыбаться: "Ну, что? Живая? Измучилась?"
Тут мы стали ругать Димку, говоря, что нельзя человека, не имеющего опыта прохождения вертикальных участков, сразу посылать в такую дыру, как Хейция. Пещера начинается отрицательным 70-метровым отвесом, сложным для прохождения, да и дальше следуют узкие щели, в которых новичкам очень некомфортно. Мы добавили, что девушке ещё повезло, что хоть последние 10 метров мы её вытащили вручную.
Но Димка только ухмылялся: "Ничего, сама бы вышла! Могли бы не тащить!"
Таня в это время то ли лежала, то ли сидела, понуро повторяя, как мантру: "Какой кошмар!" Было видно, что она обессилила и ещё не отошла от психологического шока. Через некоторое время она всё-же пришла в себя и устроила Диме Томину такой разгон, что склоны Ачибаха сотрясались и окрестные горы вторили эхом на протяжении часа такие слова, которые я не решаюсь повторить в этой статье. Но Дима, при всём моём уважении, заслужил это.
Самой первой дырой, в которую мы пошли, была Хейция. Названа она в честь пастуха с таким именем, а почему - я говорил в главе 7.
Олег Цой в статье об этой пещере, опубликованной им в интернете значительно позже, пишет: "Вход в пещеру был показан А.Вятчину абхазским пастухом по имени Хейция в 1984 г. В этом же году пройден первый колодец шахты". Насколько я помню, мне Вятчин рассказывал эту историю по-другому. Он хранил верёвку и другое снаряжение в зиму с 1983 на 1984 год в балагане пастухов Хейции и Гарабета, и в знак благодарности назвал одну из открытых им пещер именем одного из этих пастухов. Позже Вятчин оставлял снаряжение на зиму либо в этой самой Хейции, либо во входной галерее пещеры Memento o more.
Приведу описание пещеры Хейция, составленное позже Олегом Цоем. Поскольку пещера небольшая, чтение этого описания не займёт много времени.
"Протяженность 260 м, глубина 142 м, объем 6.5 тыс. м3, высота входа 1950 м.
Пещера Хейция находится в лесной зоне северного склона массива Ачибах на 100 м ниже кромки леса. ..... С уровня –68 м все колодцы шахты искусственно вскрыты и расширены до проходимых размеров.
Входное отверстие шахты имеет эллипсоидную форму с осями 8 и 2 м. Входной колодец расширяется к низу, большей частью отрицательный, глубиной 68 м. Дно – небольшой зал с галечным полом. В СВ конце зала в галечно-глыбовом полу – искусственно вырытый шурф глубиной 3 м. Стенки шурфа укреплены деревянной обрешёткой. Далее – несколько метров узкого нисходящего хода и колодец 20 м. Входное отверстие колодца искусственно расширено. Со дна колодца – небольшой вертикальный лаз, переходящий в узкий шкуродёр, также искусственно расширенный до начала колодца 12 м. Дно – расширение (ширина 1 – 2 м) протяжённостью 6 м нисходящего меандра. По меандру – ручей (не более 1 л/с в межень), уходящий в узкую щель в полу за 2 м до начала следующего колодца. Входное отверстие колодца также искусственно расширено. Глубина колодца – 33 м. Колодец обводнён. Дно – обширная лужа с ручьем, утекающим в следующий меандр непроходимых размеров".
Как мы видим, описание небольшое, но сколько сил стоило оренбуржцам и волгоградцам раздолбить все узкие места этой пещеры!
Пещера состоит из четырёх колодцев (68, 20, 12 и 33 м), но в три из них могли спуститься только люди изящной комплекции. Соответственно, сам Андрей Вятчин глубже дна первого колодца не спускался.
На момент нашего прохождения Хейция имела глубину 109,5 м. Точнее говоря, пока мы в неё не спустились.
Мы подошли с Сергеем Никоновым, Лёшей Плотниковым и двумя Надеждами к входному отверстию, из которого тянуло холодом и сыростью. Стенки колодца в верхней части были покрыты зелёным мхом и ниже переходили в серый известняк. Олег Цой, Дима Томин и Лёша Алексеев уже были внизу. Пристёгиваться к верёвке и нырять в пропасть глубиной 70 м было как-то стрёмно, хотя и не впервой.
Тут я вспомнил, что Сергей раньше никогда не был в вертикальных пещерах, и это его первая подобная дыра, поэтому я сделал беспечно-весёлый вид, чтобы Сергей не пугался, и сказал с лёгким пренебрежением: "Пустяки, всего 70 метров!".
- Я понимаю, что пустяки, - как всегда в своём духе ответил Сергей, - но я беспокоюсь, что мой новенький белый комбинезон испачкается!
- Надеюсь, он испачкается только грязью? - поддержал я его настрой.
- Конечно, только грязью, - ответил Сергей, - В туалет я на всякий случай уже сходил заранее!
Практичный Лёша Плотников заметил, что комбезы лучше всего шить с ширинками спереди и сзади. Он был рукодельный, походные вещи сам себе шил, и ему было проще рассуждать. Надя Ветчинкина была строгой девушкой и не любила, когда мужики пошлят, поэтому сделала нам замечание: "Народ, блин, вы ваще! Хватит дурака валять, спускайтесь уже!"
В таком лёгком позитивном настроении мы по очереди спустились в колодец. Поскольку нас было много и не все ходили до дна, то с некоторыми из наших я под землёй уже не встретился, поэтому я не могу вспомнить точно, кто участвовал в том выходе. Насколько я помню, я спускался первым или где-то в начале, а за мной спускался Никонов. Для человека, никогда не бывавшего ранее в категорийных пещерах, начинать сразу с вертикали 70 м - это было круто, но Серёга держался молодцом. Во-первых, он был физически силён, и во-вторых, всегда спокоен и относился ко всему с юмором. Ходить с ним по горам и пещерам было одно удовольствие.
На дне колодца была куча гальки, и между галькой и стеной стоял бревенчатый частокол, предохраняющий следующий ход от засыпания.
Мы спустились по частоколу, пролезли через узкий ход и оказались в небольшом зальчике, точнее, коридорчике. Вдоль всего пола коридорчика проходила щель, такая узкая, что я никогда бы не поверил, что человек может в неё спуститься, если бы не знал, что Дима Томин и Олег Цой уже внизу. Кроме того, в одном конце зала в щель уходили верёвка и трос, которые не оставляли надежды на то, что сюда спускаться не придётся.
Я пристегнулся и начал протискиваться. Карабин с шайбой на беседке мешали пройти заднице. Когда она проскочила вниз, каменные тиски сдавили мне грудь, так что больно было дышать. Я максимально выдохнул воздух и грудь тоже проскочила.
Обрадовавшись, что прошёл эту щель проще, чем ожидал, я натянул верёвку рукой ниже шайбы, рассчитывая, что сейчас свободно заскольжу вниз, но не тут-то было. Каска не прошла, и я повис на ней, точнее говоря, на её ремешке. Он больно врезался в челюсть возле горла и мешал мне даже просить о помощи стоящих наверху. Над моей головой стоял Никонов и я понял, что только он может меня спасти. Вися челюстью на ремешке, я кое-как промычал Никонову: "Бей меня ногой по голове!" Он ударил ногой по каске, она раскололась пополам и я благополучно просвистел вниз. Налобный фонарь, висящий на сломанной каске, светил не совсем туда, куда надо, но это уже было неважно. В крайнем случае, его можно крепить на голове и без каски.
Спустившись в колодец 20 м, я оказался в следующем зале с узкой щелью в полу. Следом за мной спустились остальные, и, как ни странно, Серёга Никонов пролез. Они все, в отличие от меня, снимали каски перед спуском, и протаскивали их боком. Конечно, не без мучений, выдыхая воздух из лёгких, но им удавалось протиснуться.
Далее шёл узкий ход, пройдя по которому мы увидели навеску, висящую на шлямбурных крючьях, и благополучно спустились в третий колодец 12 м, после чего попали в знаменитый зал Кутти, шириной около двух и длиной около 6 м. По дну зала бежал ручей и уходил в узкую трещину, проходящую вдоль всего зала.
Три спелеолога из Пензы, Оренбурга и Саратова уже были здесь. Над трещиной в полу на деревянном настиле стояла палатка - подземный базовый лагерь (ПБЛ). Я про себя отметил, что он стоит очень удобно - можно ходить в туалет в трещину, даже не вылезая из палатки. Рядом стоял гексогаз (свёрнутый трубкой лист железа с отверстиями), внутри которого горело сухое горючее, а на нём грелся кан с водой. Оренбуржцы жили в этой палатке уже неделю до нашего прихода, и расширяли кувалдой щель в полу.
Олег Цой похвастался, что тоже приложил усилия к расширению этой трещины и раздолбил её на полсантиметра.
- Лёвич, готовься! - сказал он мне, - Только ты сюда пролезешь, и Дима Томин.
Я посмотрел на щель шириной сантиметров 18 и сказал: "Нет, я сюда не пролезу!" Я вспомнил, насколько непросто дались мне предыдущие две щели, а эта была ещё сантиметра на 2-3 уже.
- Если Дима Томин пролезет, то и ты пролезешь! - не унимался Олег.
Дима Томин был исключительно изящной комплекции, но повыше меня на несколько сантиметров. Я сильно сомневался, что он пролезет.
Он разделся до футболки и тонкого трико, и надел сверху комбез. Из обвязки надел только беседку на ноги, грудную взял с собой в маленьком мешке. Туда же мы сложили самохваты и сигареты. Каску не надевал, налобный фонарь взял в руку. Я в плане одежды последовал примеру Томина. Я думал - как же он пролезет, если у него на беседке болтается карабин со спусковым устройством? Это увеличивало объём тела в районе задницы по крайней мере на несколько сантиметров. Но Дима выбрал верёвку петлёй, пропущенную через спусковушку, опустил карабин до самых причиндалов, и спусковушка оказалась между ног. После этого он прошёл задницей через щель и теперь уже застрял грудью. Затем, ниже самого узкого места он руками протянул верёвку через спусковушку, таким образом более-менее натянул её, чтобы не было рывка.
- Ну всё, я пошёл! - он с шумом выдохнул воздух, и его грудь проскочила через щель. Спустя секунду его уже не было видно, и только натянутая верёвка слегка вибрировала в щели. Когда она ослабла, я приподнял её на метр, встегнулся, и отправился вслед за ним. Его метод опускания спусковушки вниз показался мне не очень приятным - я, пока протискивался через узость, думал, что останусь без наследников. К счастью, задница вскоре проскочила, и в тисках оказалась грудь. Было немного страшновато - вдруг грудь проскочит, и я метра полтора пролечу в свободном падении, пока верёвка натянется? Но грудь заклинилась прочно. Я в одной руке держал налобный фонарь, а в другой страховочный самохват - пришлось бросить и то, и другое, и протаскивать верёвку через шайбу и карабин. В узости это оказалось крайне неудобно, и верёвка как следует не протянулась. Затем я выдохнул из лёгких воздух полностью, чтобы рёбра сжались, и проскользнул через щель. После этого я повис на страховочном самохвате, то ли забыв зажать его кулачок в руке, то ли инстинктивно от страха решив, что лучше повиснуть на нём, чем испытать рывок на спусковом устройстве.
Верёвка на шайбе не была натянута и я висел только на самохвате, не имея возможности его ослабить. Налобный фонарь болтался где-то внизу и светил куда-то не туда, куда надо. Хорошо, что колодец ещё не успел расшириться. Упираясь ногами в одну стену и спиной в другую, я поднялся вверх на полметра и постарался опять заклиниться грудью в щели. Затем я взял фонарь в зубы, как-следует натянул верёвку в спусковушке, отжал кулачок страховочного самохвата, выдохнул воздух и благополучно поехал вниз. Колодец расширился, как будто я проскочил в горлышко бутылки, и свет от фонаря в зубах едва освещал далёкие стены.
Снизу я услышал голос Димы: "Осторожно, здесь вода!" Под ногами светились два фонаря - Димин и отражение моего собственного. Внизу была большая лужа, которую при помощи Димы мне удалось избежать. Таким образом я достиг дна 33-метрового колодца, и огляделся.
Сверху на голову льёт дождь, разбрызгиваясь от ударов об стены. Из лужи вытекает ручей и убегает в узкий вертикальный ход в конце донного зала. Он представляет собой узкую щель, уходящую со слабым наклоном вниз. В самом начале щель очень узкая, 10-15 см, дальше постепенно расширяется сантиметров до 20 или даже больше, становясь теоретически проходимой.
- В начале очень узко, пролезть невозможно! - рассуждаю я.
- В начале можно раздолбить, здесь есть где размахнуться! - говорит Дима, - Первые полметра долбятся хорошо. Но вот дальше долбить будет очень трудно!
Я посмотрел - до проходимого места придётся расширять не меньше метра хода.
- Короче, делаем так! - говорит мне Дима, - Как я понял, сюда кроме нас в ближайшее время никто не спустится. Если мы им скажем, что пещера продолжается узким ходом, который можно раздолбить, то нам самим придётся долбить этот ход до самого конца экспедиции! Вятчин, конечно, сюда не пролезет, - Дима показал пальцем вверх, на начало 33-метрового колодца, - А вот кто пролезет, - тут Дима показал пальцем на себя и на меня, - Тот и будет долбить этот ход! Тебе нравится идея неделю жить под землёй и долбить эту щель?
- Как-то не очень! - ответил я, - Я бы предпочёл эту неделю жить наверху и пройти несколько пещер!
- Тогда никому не говорим о том, что щель в перспективе расширяется! Говорим - она узкая, непроходимая и нигде не расширяется!
- Согласен, - отвечаю я, - Такая щель, что и муха не пролетит!
После этого мы выходим наверх. Я снимаю обвязку, остаюсь только на ножных самохватах, но пролезть через шель не могу. Вниз как-то просвистел под собственным весом, а вверх пробиться не удаётся. Пришлось поднять руки вверх и друзья меня за руки выдернули, но рёбра потом болели. Вообще в молодости у меня были гибкие кости. Только этим я могу объяснить то, что и падал с высоты, и сильно ударялся, и машина меня сбивала на полном ходу, но при этом у меня ни разу не было переломов. Как говорится - Бог миловал!
После выхода из колодца мы с Димой Томином сообщаем, что пещера закончилась, дальше пройти не удастся. По верёвке посчитали глубину этого колодца, а затем глубину всей пещеры - получилось 142 м. На тот момент Хейция оказалась третьей по глубине на Ачибахе (после Вивосапе -159 м и Чкаловской -145 м ).
Ожидающие нас в лагерном зале (в зале Кутти) друзья вскипятили нам чай, но при этом сами замёрзли, поскольку пролезть сюда можно только в тонкой одежде, а в пещере холодно и сыро, на голову капает. Лёшку Алексеева буквально трясёт от холода. Он начинает снимать палатку ПБЛ, так как лагерь больше не нужен. Замёрзшими окоченевшими пальцами Алексеев пытается развязать узлы на верёвках - растяжках палатки, но это ему не удаётся.
- Где нож? Дайте мне нож! - хрипит Лёша Алексеев. На фоне общей мирной беседы это фраза звучит угрожающе. Она мне тогда так запала в душу, что я её потом долго припоминал Лёше. Когда он начинал с кем-то спорить или ругаться, то я его подначивал: "Где нож? Дайте мне нож!"
Таким образом мы углубили Хейцию на 33 м и достигли глубины 142 м. Я как-то никогда не задумывался над тем, что на дне её побывали только мы с Димой Томиным. Позже на Ачибахе проводились ещё экспедиции, там бывали и оренбуржцы, и волгоградцы, и наши пензенские ребята, как под руководством Олега Цоя, так и Надежды Моисеевой. Поэтому я не сомневался, что после нас с Димой на дне Хейции ещё кто-нибудь побывал. Точнее говоря, я вообще никогда не думал о том, бывал там кто-нибудь или не бывал. И вот недавно, спустя 36 лет после описываемых событий, когда я искал материал для написания этой статьи, мне попалась статья Олега Цоя о пещерах Ачибаха, которую он, видимо, написал и выложил в интернет в начале 2000-х, поскольку раньше интернета в "лёгком" доступе не было. Там он пишет про Хейцию, что её глубина 142 м была достигнута всего двумя спелеологами:
Д.Томиным (Оренбург) и Д.Львовым (Пенза) в 1986 г. Значит, так оно остаётся и по сей день, поскольку на Ачибахе после 1991 г. серьёзные спелеологические экспедиции не проводились. Это меня успокаивает в том плане, что я из Хейции умыкнул пару сталактитов на память, которые были сбиты во время расширения узостей. По этой причине позже я испытывал угрызения совести, что "обокрал пещеру", но раз туда люди всё-равно не ходили и скорее всего никогда не пойдут, то ладно, ничего страшного.
Повторю ещё раз историю прохождения этой пещеры. В 1984 году она была обнаружена Андреем Вятчиным, либо её ему показал пастух с этим именем. В этом же году Андрей прошёл входной колодец этой пещеры и опустился до глубины 70 м. Далее следовал шурф из гальки, перекрывающий дальнейший ход. В августе-сентябре 1985 года Вятчин и спелеологи из Волгограда раскопали шурф и укрепили его частоколом от оползания. Далее они опустились до глубины 78 м, где пещера закончилась узостью - той самой, в которой впоследствии Серёга Никонов бил меня ногой по голове, то есть по каске, когда я на ней повис. В сентябре оренбуржцы пробили эту узость и опустились в колодец до глубины 96 м. Дальше была вторая узость, которую оренбуржцы закончили долбить уже в октябре, и в новом колодце опустились на глубину 109 м. В следующем 1986 году сначала волгоградцы, а затем оренбуржцы пытались пробить третью узость. Оренбуржцы поставили здесь палатку ПБЛ, в которой Андрей Куття жил
несколько дней и приложил очень большие усилия для пробивания маленькой щели. Впоследствии этот зал ПБЛ был назван залом Кутти.
В этот момент на Ачибах пришли саратовцы, и Лёша Алексеев тоже немного поковырялся в этой щели. Затем пришли мы, и последние миллиметры проковырял Олег Цой. Им всем принадлежит главная заслуга в прохождении этой пещеры. Затем подошли мы с Димой Томиным, а остальное вы знаете.
__________________Разрез Хейции, нарисованный мной "по памяти" вскоре после её прохождения
_________________Разрез Хейции, составленный по результатам топосъёмки в "Рице-85" и "Рице-86"
Когда мы приходим в лагерь, там царит уютная домашняя атмосфера. Лёша Плотников с саратовскими девушками таскает лёд из воронки где-то выше по склону. Серёга Никонов машет топором так, как-будто хочет превратить Ачибах в пустыню. Наши девушки приготовили еду и зовут всех к костру, типа, садитесь жрать пожалуйста. Андрей Вятчин с Олегом Цоем, Лёшей Алексеевым и Андреем Куттёй собираются в сторонке от всех и строят планы, либо рисуют планы. Дима Томин со своей девушкой где-то пропадают, типа, ищут новые пещеры. Мы сидим у костра, уплетаем кашу или макароны, и смотрим на облака, наползающие на нас снизу по склону, пытаясь понять, чем они отличаются от облаков, которые висят в небе.
В какой-то момент волгоградец Костя Абдрашитов подходит к нам, сидящим у костра, и говорит: "Мне нужны два маленьких мужичка, чтобы пройти Грот с ветром!". На это Олег ему отвечает: "Я думаю, что один маленький мужичок - это Лёвич, а второй - это Надя Моисеева!"
Пещера Грот с ветром, в дальней переименованная в Memento o more, что в переводе с латыни означает "помни о смерти", находилась немного выше по склону от нашего лагеря у Хейции, на уровне верхней границы леса – 2020 м. над у.м. Она была известна давно и представляла собой горизонтальную галерею длиной около 10 м с щелью в полу по длине всей галереи, из которой дул сильный ветер. В течение пяти лет эту щель никто не мог пройти, поэтому пещеру называли Грот с ветром из-за её небольших размеров. Когда эту щель прошли, то пещеру в народе стали величать "Гроб с ветром", а Вятчин ей дал название Memento o more, что по смыслу примерно то же самое.
Поскольку щель в полу грота пять лет никто не мог пройти и раздолбить, Вятчин вызвал из Москвы очень "узкого Специалиста" по таким вещам. Это был А. Арцибасов по кличке Циба (имени его не помню, потому что все его называли исключительно Цибой). В то время ему было где-то 16-18 лет, и он был очень изящной комплекции. Он пролез через щель, в которую с трудом протащил кувалду, и затем расширил эту щель снизу, после чего волгоградцы, а затем оренбуржцы расширили её сверху. Свою главную роль Циба выполнил - он доказал, что за щелью следует расширение и большая пещера, то есть смысл долбить её есть, после чего уехал к себе в Москву. В это время и мы приехали на Ачибах.
Грот с ветром, как я сказал, начинается небольшой галереей с узкой щелью в полу, а затем и сама галерея сильно сужается. Некоторое расстояние по ней можно было проползти вперёд, но вскоре видно, что дальше впереди щель сужается до непроходимых размеров, поэтому по логике нужно было спускаться вниз. Примерно в середине этой шкуродёристой части галереи снизу оказалось хорошее расширение, но в этом месте внизу торчала заклиненная глыба, которая заграждала весь путь.
Мне объяснили, как нужно проходить эту щель. В принципе, она была не очень узкая - через неё передо мной прошёл Костя Абдрашитов, а на другой день проходил даже Олег Цой. Ход был не столько узкий, сколько хитрый. Вначале нужно было ползти по щели вперёд, причём на конкретном боку, кажется, на правом. Ход был извилистый и перевернуться в нём на другой бок было сложно, поэтому, если изначально избрал неверное положение тело, это приводило к дальнейшему заклиниванию, причём не в самом начале пути, а под конец. В каком-то месте нужно было прекращать ползти вперёд, а уходить вертикально вниз, причём не в самом широком месте, а в таком, где соблазнительнее казался ход вперёд, нежели вниз. Но спуск вниз в любом другом месте привёл бы к заклиниванию. Спускаться вниз в этом месте нужно было не до конца, а всего на пару метров, после чего следовало развернуться и ползти в обратном направлении, как бы в сторону входа. Здесь опять же не нужно было ползти до конца, а спустя пару метров надо было развернуться ногами вниз и спуститься ещё на пару метров. Потом, не пытаясь достичь дна хода, опять нужно было лечь на бок и ползти в горизонтальном направлении. Таким образом пришлось делать две большие петли, чтобы обойти заклиненные глыбы. Под конец, не доползая до конца щели, следовало в третий раз развернуться ногами вниз, и потом спуститься уже до самого низа. То есть, вся щель в полу донной галереи была примерно 10 м длиной и 6 м глубиной, но, чтобы пройти её полностью, нужно было совершить три горизонтальных и три вертикальных движения, причём ничего не перепутать. Разумеется, каска в эту щель не проходила, поэтому во время её прохождения налобный фонарь приходилось держать в руке, а иногда даже в зубах - в тех местах, где руками нужно было работать.
Каждый из нас проходил эти шесть метров шкуродёра по 20-40 минут.
Забегая вперёд, скажу, что после 86-го года пещеру больше не удалось пройти никому (именно этот самый первый шкуродёр), хотя попытки предпринимались.
После этого узкого начала был достаточно просторный ход, спускающийся уступами вниз, который приводил в колодец 40 м. Надя с Костей уже спустились в него, и я шёл последним. Начало колодца было очень узким, как это заведено на Ачибахе.
Я пристегнулся к верёвке и стал протискиваться в узость, когда у меня погас фонарь. То ли провод оборвался, то ли лампочка перегорела - причину я уже не помню. Отремонтировать фонарь было возможно, но только не вися на верёвке, тем более в узости. Нужно было либо выходить обратно наверх, либо спускаться до самого низа, и там уже колупаться наощупь. Выйти наверх, уже вися на верёвке и чуть-чуть спустившись, было сложно, и наверху некому было посветить. Спускаться 40 м в кромешной темноте тоже не хотелось, но там внизу хотя бы были люди со светом. Делать нечего, пришлось спускаться в темноте все эти 40 метров. Там посередине колодца ещё был какой-то уступ, на который я поначалу приземлился. Здесь важно было сообразить, что это ещё не дно колодца и не отстегнуться раньше времени, поскольку пристегнуться обратно я бы уже не смог. Слава Богу, я увидел свет внизу и понял, что колодец ещё не кончился.
Пройдя после колодца по узкому ходу, мы попали в зал, который был позже назван "зал Триград" за то, что в нём побывали представители трёх городов - Оренбурга, Пензы и Волгограда. Здесь были какие-то натёки, сталактиты и сталагмиты. Затем был колодец 12 м, за ним следовала узость, которую раздолбил Костя, пока ждал нас с Надей.
Дальше нарисовался последний колодец 33 м, в который мы не спускались. Забегая немного вперёд, скажу, что на следующий день сюда проникли Олег Цой и Дима Томин, предварительно раздолбив несколько узостей по ходу, и, пройдя последний колодец,
они достигли глубины -115 м. Дальше они наткнулись на щель с утекающим в неё ручьём. Их разговоров в тот момент я не знаю, но предполагаю, что Дима Томин настаивал на том, что эту щель раздолбить нельзя - зная его нелюбовь к расширению щелей кувалдой: "Давай скажем всем, что дальше пройти невозможно!" Но Олег был не я, и на него такие аргументы не подействовали бы. В данном случае, раз уж Олег признал, что пещера закончилась, значит так оно и было.
________________Вертикальный разрез Memento o more, нарисованный мной "по памяти" вскоре после её прохождения
________________________Вертикальный разрез Memento o more, составил О. Цой в 1986 г.
Насколько я знаю, после этого Memento o more больше никто не проходил. После 1991 г. спелеоработы на Ачибахе уже не проводились, и в интернете обнаруживается только информация, что несколько широких ранее известных пещер были пройдены уже в 2000-е годы.
Вот как описал Memento o more Олег в начале 2000-х. Цитирую с сокращениями:
"Протяженность 260 м, глубина 115 м, объем 1.9 тыс. м3, высота входа 2020 м над у.м.
. . . . . . .
Пещера начинается небольшим гротом (высотой около 1.5 м) в скальном обнажении склона. В нескольких метрах от основного – второе (меньшее) входное отверстие. Из входного грота – почти горизонтальная галерея длиной 10 м. В начале и в окончании галереи – узости. В средней ее части – расширение галереи с сужающейся продольной трещиной вместо пола. Из трещины в галерею ощущается значительный ток воздуха. На одном из участков трещина в полу искусственно расширена до проходимых размеров. Однако 6-ти метровый вертикальный спуск и подъем по ней являются наиболее сложными этапами в прохождении пещеры. После этого узкого спуска – относительно свободно проходимая наклонная галерея, выводящая в 40 м колодец с очень узким входом (также искусственно расширенным). Дно колодца – широкая галерея с двумя уступами (по 2,5 м лазанием ) приводящая в Зал Триград ( -70 м ). . . . Пол зала – крупноглыбовый завал. Пещера продолжается колодцем 12 м в боковой трещине в стене зала (до начала колодца – 3 м лазанием вверх из зала). В нижней части колодца – ручей (не более 1 л/с). Дно колодца – выклинивающаяся меандровая галерея ( 9-10 м ) с трещиной в полу с утекающим в неё ручьем. В середине галереи эта трещина искусственно расширена. Далее колодец – 33 м. В средней части колодца – обширная полка, по которой возможно перейти к противоположному краю колодца, перекрытому мощными натечными образованиями (“пагодой”). За ними прослеживается восходящий приток. Дно колодца – лужа 5x4 м. Ручей втекает в неё по стенке колодца и вытекает из неё в узкую меандрирующую (извилистую) щель непроходимых размеров.
Входной грот пещеры и верхняя галерея известны под названием “Грот с ветром” с 1981 года. Многочисленные попытки прохождения щели в полу этой галереи не приводили к результату до 1986 г. Первопрохождение этой узости совершено в экспедиции “Рица-86” А.Арцибасовым (Москва). В этом же году пещера пройдена до дна (последний колодец – Д.Томин (Оренбург) и О.Цой (Пенза)). В 1986 г. пещера получила название “Memento o more”. Из-за начальной 6-ти метровой вертикальной узости является одной из наиболее сложных для прохождения на массиве Ачибах.
Описание составил О.Б.Цой."
Когда мы выходили наверх, проходить входную галерею "Гроба с ветром" было ещё труднее, чем вначале, поскольку проходить её пришлось снизу вверх. Под конец я вообще застрял в щели, грудь сдавило так, что дышать стало невозможно, и никакие усилия не позволяли продвинуться ни на сантиметр. Я максимально выдохнул из груди воздух, упёрся носками и пятками ботинок в противоположные стены, и рывком продрал грудную клетку через шкуродёр. Но тут пришла очередь застрять заднице.
Олег Цой в это время пришёл нас встречать и находился во входной галерее. Он заглянул в щель, увидел там мой свет и крикнул: "Как ты там? Выходишь?"
- У меня грудь на выдохе прошла, - кричу я в ответ, - А вот задница на выдохе никак не проходит!
Олег запомнил это моё выражение, и в дальнейшем оно стало крылатым в нашем спелеоклубе. Некоторая молодёжь восприняла его буквально, и в процессе застревания в шкуродёрах пыталась выпустить газы, надеясь, что это поможет.
Тогда Олег мне крикнул: "Если сумеешь отсюда выбраться, то тебя ждёт горячий чай, который мы принесли из лагеря!".
Дальше я выходил, рассчитывая на горячий чай, и запах кофеина придавал мне бодрости. Однако, когда я вышел, оказалось, что Олег наступил на чайник и опрокинул его. Обиднее всего было даже не мне, а Лёше Плотникову и Серёге Никонову, которые вместе с Олегом несли нам горячий чай от самого лагеря, преодолевая по пути очень крутые скальные участки, передавая чайник друг другу в трудных местах и не пролив при этом ни капли. В дальнейшем я даже хотел сочинить оду на тему, как мужики с кипятком карабкались по скалам, но так и не сочинил.
Вернувшись в лагерь уже ночью, мы по новой вскипятили чай и легли спать уже под утро. А спустя несколько часов меня ждала уже следующая засада в пещере Двойняшка.
Эта пещера находится в центральной части северного склона г.Ачибах на высоте 2028 м. над у.м., на уровне кромки леса, совсем близко от пещеры Memento o more, чуть выше по склону. Вход – отверстие 3x1 м, в почти вертикальном скальном обнажении.
Пещера Двойняшка представляет собой два почти одинаковых колодца примерно от 40 до 50 м каждый, разделённых небольшой площадкой, из-за чего пещера и получила своё название. Если быть точнее - первый колодец разбивается широким уступом на два колодца: 4 м и 36 м, а глубина второго колодца ровно 50 м, но после 6 м спуска тоже есть уступ. То есть, оба колодца имеют уступы в верхней части, на которых можно передохнуть или перестегнуться, и глубина обоих колодцев не сильно отличается (40 и 50 м), поэтому пещера и была названа Двойняшкой. Пещера, видимо, открыта спелеологами Воронежа в 1982 г. Около входа в пещеру была обнаружена обёртка от какой-то еды, на которой было написано "г. Воронеж". Также было известно, что воронежские спелеологи были на Ачибахе в 1982 г.
На одном из колодцев (на втором вроде бы) в стене найдены шлямбурные крючья, говорящие о том, что пещера проходилась. Кроме того, когда верёвка или трос висят в колодце, то они вибрируют под нагрузкой спускающегося или поднимающегося человека, и пропиливают мягкий камень известняк. Даже после спуска и подъёма одного человека на камне остаются небольшие следы от троса и верёвки. Поэтому по некоторым признакам всегда можно определить, был ли этот колодец пройден ранее или не был.
Дно первого колодца - наклонная каменистая осыпь, в которую утекает ручей. Далее – выклинивающаяся 6-метровая галерея с трещиной в полу. В средней части, в расширении трещины – начало 50-метрового колодца. Узкая (около 40 см) верхняя часть колодца через 4 – 5 м спуска расширяется. Еще через 2 м – уступ с ручьем из верхнего колодца. Далее – спуск вдоль ровной стены до глубины –92 м.
Дно второго колодца – ровная площадка 4x3 м всегда под дождем от разбрызгивания водотока. В юго-западном конце площадки – продолжение пещеры в виде меандра с ручьем. Ширина этого меандра порядка 20 см и воронежцы его точно не проходили, поскольку нигде не было видно следов от расширения узости. Кроме того, если бы воронежцы прошли такую узость, то этот факт не мог бы остаться как никем не замеченное первопрохождение.
Сами воронежцы, судя по всему, не поняли, что они открыли и прошли новую пещеру. Во всяком случае, это открытие и первопрохождение ими не было зафиксировано. Возможно, она была ими принята за шахту Прохладную (одну из целей их экспедиции).
Шахта Прохладная была открыта и исследована в 1981 г. спелеотуристами г. Москвы. В 1982 г. воронежцы имели цель её исследовать и по мере возможности углубить. Прохладная также имеет два колодца (40 и 60 м), поэтому воронежцы могли её перепутать с Двойняшкой. Правда, в Прохладной много льда и снега, которых в Двойняшке вообще нет, но возможно они решили, что лёд растаял - может ведь быть такое? Конечно, такие массы льда за лето не тают, но воронежцы раньше работали на нижнем плато Ачибаха и могли этого не знать.
Так или иначе, но первопрохождение Двойняшки воронежцами не было зафиксировано, поэтому её спустя год или два "переоткрыл" Вятчин, в компании с волгоградцами или оренбуржцами. Кто-то из них и придумал такое меткое название - Двойняшка.
_______________________Двойняшка на начало августа 1986 г., вертикальный разрез
Таким образом, в начале нашего прохождения Двойняшка имела глубину 92 м и заканчивалась узким меандровым ходом шириной порядка 20 см, по дну которого течёт ручей. Перед выходом в пещеру Олег предложил мне пройти этот ход, но сам в пещеру не пошёл, видимо, не очень веря в успех этого предприятия. На самом деле он просто в это время был в Memento o more с Димой Томиным.
Утром мы вышли в пещеру с Лёшей Плотниковым и с тремя саратовскими девушками. Пещера требовала гидрокостюм для прохождения, поскольку была обводнена с самого начала. На дне второго колодца натурально лил приличный дождь. Поток воды нигде на голову не хлестал, но капли падали сверху везде, и от них нельзя было укрыться.
Я посмотрел в узкий ход, который мне предстояло пройти, и понял, что шансов мало. В Хейции и Memento o more были такие же узости, но они были короткие, а дальше следовало расширение. Здесь же никакого расширения не было, ход был постоянно узкий (20 - 24 см) на протяжении нескольких метров, а затем поворачивал налево.
Я снял комбинезон и гидрокостюм, остался в тонкой рубашке, в тонких штанах-трико, и в ботинках типа "вибрамы". Поскольку ход поворачивал налево, я лёг на правый бок, прямо в ручей, и полез в щель. Лёша Плотников поднялся в эту щель на несколько метров выше меня, там, где она была шире. В том месте щель быстро сужалась до непроходимых размеров, но оттуда можно было наблюдать за моими действиями сверху.
Я продвигался по щели так называемым "методом амёбы", то есть за счёт попеременного расширения и сжатия мышц тела. Руками и ногами двигать было невозможно, разве что только кистями рук, а также носками и пятками ботинок. Ботинки 27-го размера (по старому стилю) почти сразу застряли и не проходили.
- Разворачивай ботинки носками в стороны! - советовал мне Лёша сверху.
Я вывернул носки ботинок и ноги на манер Чарли Чаплина, и двигал их в таком положении. Особенно туго было правой ноге, на которую шла нагрузка. Правая сторона тела постоянно находилась в холодной воде. Шевелить руками и ногами можно было лишь слегка, основное движение осуществлялось за счёт волнообразных сокращений мышц тела с полным выдыханием воздуха из лёгких.
Таким образом я прошёл 3-4 м и дополз до крутого поворота влево, почти на 90 градусов. Его я прошёл довольно легко, но через метр-полтора оказался такой же крутой поворот вправо, сразу после которого был ещё крутой поворот вправо, то есть ход делал петлю. Как выяснилось, если бы я изначально полз на левом боку, то пройти этот поворот было бы проще. Теперь же, чтобы пройти эту петлю, мне нужно было буквально сложиться пополам через спину. Естественно, я этого сделать не мог. Пришлось выкручиваться следующим образом: я попытался поднять задницу с ногами вверх, таким образом перенося всю нагрузку тела на правое плечо и правую щёку. Сделать это было сложно, поскольку ход к верху выклинивался, то есть становился уже. Ботинки застревали и не проходили даже в позе Чарли Чаплина. Развернуться удалось, грубо говоря, на 45 градусов, то есть, заняв золотую середину между вертикалью и горизонталью, и двигаться в таком положении, приняв вес тела на правую щёку и вытянутую вперёд правую руку.
Этим способом пройти петлю удалось. Далее следовал крутой поворот влево, который прошёлся хорошо, и ещё 3-4 метра узкого, но прямого хода. Весь шкуродёр оказался чуть больше 10 метров, с крутой петлёй посередине, и проходил я его не менее получаса, а возможно и целый час. После этого последовало сильное расширение хода, но в то же время его горизонтальный "пол" закончился и сменился на вертикальный отвес. Задница ещё была заклинена в узости, а руки и голова уже висели над пустотой.
Посветив вниз, я увидел маленькую полочку, до которой было около метра и рука немного не доставала. За полочкой отвес продолжался, но его высоту я точно оценить тогда не смог. Впереди меня было расширение и небольшой зальчик. Метрах в трёх ниже меня был виден его пол, но я не видел то, что находилось под уступом ниже меня, поскольку полочка преграждала обзор. В то же время она казалась слишком маленькой для того, чтобы я мог рискнуть спускаться на неё вниз руками и головой.
Друзья что-то кричали мне, я не мог расслышать содержание, но догадывался о том, что они хотят услышать.
- Здесь уступ, выхожу назад! - кричал я в ответ.
- Чего, чего? - доносились крики, еле различимые из-за трёх поворотов.
Я каким-то образом развернулся в щели, не помню как. Если бы я встал на полочку ногами, то увидел бы, что уступ внизу не столь ужасен, каким он мне показался в тот момент. После этого я преодолел шкуродёр в обратном направлении, на что ушло тоже немало времени.
Когда я вышел в донный зал второго колодца, то меня трясло. Не знаю, сколько времени, но точно больше часа я находился в холодной воде с температурой 5-6 градусов при минимуме одежды. Помню, как девчонки вставляли мне сигарету в рот и поджигали её, поскольку пальцы окоченели и самостоятельно я это сделать не мог. Кажется, меня ещё напоили горячим чаем, но я точно не помню, в этот день это было или на следующий. Ожидающие меня, наверное, замёрзли ещё сильнее, поскольку находились всё это время под "дождём" в малоподвижном состоянии. Немного поругав меня за долгое преодоление шкуродёра, мы пошли на выход.
Олег был очень воодушевлён этим моим прохождением, и на следующий день они с Никоновым отправились в Двойняшку, чтобы по возможности расширить этот шкурник. То ли в этот же день спустя несколько часов, то ли уже на следующий, не помню, я спустился в Двойняшку, и застал там Цоя и Никонова, которые, вооружившись кувалдой и зубилом, долбили известную мне щель, сбивая со стен все неровности. Они немного расширили ход вплоть до левого поворота, а также сгладили и расширили сам поворот. Теперь уже можно было заходить в шкурник на левом боку, что облегчало прохождение петли.
Я разделся до трусов, одел комбинезон на голое тело и стал просачиваться в эту щель. Первый поворот и петлю я прошёл довольно легко, а вот на втором левом повороте пришлось помучаться. Прохождение осложнялось ещё тем, что в этот раз я тянул за собой верёвку, концом которой был обвязан мой живот. В конце концов я прошёл шкуродёр до конца, который, как мы уже знаем, вываливается в стенку небольшого зала. Я крикнул Олегу и Сергею страховать меня, и затем спустился с двух уступов. Первый из них оказался около метра, а второй около двух метров, то есть невысокий, но совершенно ровный, без зацепов. Преодолеть его без страховки сверху было бы сложно. Таким образом, я достиг дна этого зала. Из него далее продолжался такой же узкий ход, примерно такой же ширины, как и прежний. В него я уже не полез, во-первых, из-за промокания и переохлаждения, а во-вторых из-за отсутствия страхующих людей перед этим ходом. Почти всё дно небольшого зала занимала лужа. С одной стороны лужи в неё падал ручей из того хода, по которому я пришёл, а с другой стороны он вытекал и убегал в следующий шкуродёр. Забегая вперёд, скажу, что в дальнейшем этот шкуродёр будет назван "Надиным бульваром", но это случится гораздо позже, в октябре 88 г.
Я крикнул ребятам страховать меня и пошёл карабкаться на уступ, после чего отвязался от верёвки, крикнул её вытягивать, а затем и сам полез в шкуродёр.
Олег Цой и Серёга Никонов встретили меня горячим чаем и всяческими распросами, типа: "Что там было? Как ты спасся?"
В дальнейшем этот шкуродёр назвали "проспектом Лёвича" в честь меня. Кличку "Лёвич" мне дал Володя Полубаров ещё в школе (мы учились в одном классе), и, хотя она была мне самой ненавистной из всех моих кликух, но он принёс её и в спелеосекцию. Именно здесь эта кликуха прижилась наиболее сильно, так что некоторые туристы, особенно спелеологи из других городов, искренне думали, что Лёвич - это моя фамилия. Дети Цоя иногда обращались ко мне не "дядя Дима", а "дядя Лёвич".
Когда мы вышли из Хейции, то кто-то стал сообщать людям, сидящим у костра, что последний колодец прошли два Димы. Олег сразу поправил: "Не два Димы, а Дима и Лёвич".
_______________________Двойняшка после августа 1986 г., вертикальный разрез
Таким образом в Двойняшке появился "проспект Лёвича". Я сразу отнёсся скептически к дальнейшим попыткам прохождения Двойняшки. Хотя следующий ход был не уже предыдущего, и со временем его можно было пройти, но я интуитивно не чувствовал в этой пещере большого продолжения. Олег наоборот вдохновился идеей проходить Двойняшку глубже, для чего расширить оба шкуродёра. Дело в том, что вход в Двойняшку располагался недалеко от входа в Memento o more, и последняя в плане шла как-раз в сторону Двойняшки. Олег считал, что на чуть большей глубине обе пещеры должны соединиться в одну, после чего пещера станет шире. Олег верил в то, что где-то в глубине горы Ачибах множество пещер соединяются в одну, по которой бежит грозная река, которая затем выходит на поверхность под названием Хипста. Самое главное - это как-то проникнуть в эту объединённую пещеру.
У Олега (а может быть, у Вятчина) родилась идея постараться проникнуть в эту пещеру не сверху, а снизу, либо через воклюз Хипсты, либо где-то рядом с ним. Для этого нам нужно было исследовать ущелье этой самой Хипсты, которое располагалось под северным склоном Ачибаха. Но это мы планировали сделать через несколько дней, а пока у нас оставалась неисследованной ещё одна маленькая пещерка.
Q1 представляла собой вертикальную щель в скале шириной всего 18 см. Из этой щели дул сильный ветер, говорящий о большом объёме пещеры. Это место располагалось на крутом склоне Ачибаха, чуть выше границы леса, недалеко от известных нам пещер. Олегу очень хотелось, чтобы Надя Моисеева прошла этот ход, хотя это было практически нереально даже для неё. Пещера была условно названа Q1, хотя понятно, что и на метр её никто не прошёл. Сразу за узостью было видно расширение, уходящее вниз. У Олега было предположение, что эта пещера на какой-то глубине вывалится в Двойняшку или в Memento o more, возможно даже ниже их предполагаемого соединения. Если Memento o more за её входную часть называли Гротом с Ветром, то Q1 можно было назвать щелью с ветром. У меня в неё не прошла бы даже голова, не то что грудь, а если бы прошла - потом из-за ушей обратно бы не вышла.
Долбить щель кувалдой не хотелось, поскольку на это ушло бы время, которого у нас почти не оставалось. Вот если бы Надя прошла и сказала, что дальше есть продолжение, то можно было бы и подолбить.
Мы сидели на крутом склоне около щели, свесив ноги, и гадали - пройдёт Надежда её или не пройдёт? Олег говорил: "Ну, ты попробуй!", а Надежда: "Чего пробовать? И так понятно, что не пройду!"
- Ну, хочешь, я выделю тебе банку сгущёнки или тушёнки, если пролезешь? - не унимался Олег.
Неожиданно Надежда начала хитро улыбаться, а затем взяла с Олега слово, что если она пройдёт этот ход, то Олег обязуется выкурить целую сигарету. Дело в том, что Олег был ярым противником курения и достал нас всех фразой "Я ни разу в жизни не курил!". Если он выкурит сигарету, то потом можно будет ему вспоминать: "А сам-то, сам-то!" Олегу пришлось согласиться.
Затем Надежда полезла в эту щель и, как ни странно, прошла её. За узостью было расширение, затем уступ-колодец глубиной 4,5 метра, который Надежда прошла при помощи верёвки, просунутой нами в щель. После уступа была маленькая комнатка, из которой далее уходила примерно такая же узкая щель. Надежда выбралась назад, предварительно приложив верёвку так, чтобы мы могли измерить глубину колодца.
В результате Q1 превратилась в Q4,5. Олег морщился, кашлял, но всё-таки выкурил целую сигарету. Надо сказать, что потом он стал заметно мягче по отношению к курению и другим слабостям своих товарищей.
Я думаю, что ни один человек позже не проходил Q4,5, и никогда никто не сможет её пройти. Разве что ребёнок, но кто же пустит ребёнка в столь опасное место? Так что и у Нади появилось своё место, в которое кроме неё никто не проникал и скорее всего никогда не сможет проникнуть.
Пока я таранил своей узкой грудью шкуродёры в Двойняшке и Гробе с ветром, остальная часть нашей группы прошла ещё одну пещеру, в которую я не ходил - под названием Пипочкина
Пещера Пипочкина находится всего в 10 м от шахты Гасанова, про которую я писал в главе 7 ( помните "Иннину пробку"? ). Это практически вертикальная шахта в лесной зоне Ачибаха, начинающаяся колодцем 11 м. Затем шахта продолжается круто наклонным спуском по 10-метровым перилам, после чего переходит в узкую щель длиной 5 м. После этой щели идёт расширение ( в котором с трудом размещаются два человека ), переходящее в узкое начало следующего колодца. Просочившись в эту узость, как в горло бутылки, попадаешь в очень широкий колодец глубиной 40 м. На дне колодца находится довольно большой зал, полностью заваленный камнями, из которого выходит ход, который довольно быстро сужается до непроходимых размеров.
Пещера была открыта саратовцами, название получила вовсе не из-за чьей-то фамилии, как хочется подумать, а от слова "пипочка". Вероятно, это название ей дали после того, как нарисовали вертикальный план пещеры. На плане видно два больших широких колодца, входы и выходы из которых представляют сильно сужающиеся ходы, в виде "пипочек".
- pipochkina.gif (6.84 KiB) Просмотров: 1938
Пока мы были на Ачибахе, ушли волгоградская и оренбуржская группы, и мы остались вместе с саратовской. На следующий день после Q4,5 уходит и группа из Пензы, но мы с Олегом остаёмся, поскольку нас время не так поджимает, и в наши планы входит исследовать пещеру Леандр и ущелье ручья Рихва. В случае неудачи на этих направлениях, мы вместе с Вятчиным планируем идти на другую гору - Лакрози, которую хорошо видно с Ачибаха. Она, по всей видимости, состоит из известняковой породы, то есть в ней могут быть большие пещеры, но никто из спелеологов её ещё не обследовал.
Пензенская группа благополучно добралась до озера Рица, и тут у них возникло неожиданное препятствие. К какому бы автобусу они не подходили, все водители отказывались их брать. Не помогали даже короткие шортики Тани и Ларисы. Тогда Лёша Плотников смекнул, что всё дело в том, что наши спелеологи были грязные, растрёпанные и в местами порванной одежде. Он переоделся в чистую цивильную одежду, и Таня Гусева сделала тоже самое, и оба хорошо причесались. После этого они подошли к одному водителю, и тот сразу согласился взять всю группу. Видимо, водители опасались, что наши бомжеватого вида ребята им не заплатят, либо будут глушить водку прямо в автобусе, и ещё материться.
После ухода нашей группы мы с Олегом остались с саратовцами и Вятчиным. Саратовцев, как я уже говорил, было четверо - Лёша Алексеев, Света Тихонова, Жанна Каледенко и Лена Тимофеева. Был ещё Фанзиль из Ижевска, бывший саратовец. У него была своя палатка, а четверо саратовцев спали не только в одной палатке, но и в одном спальнике. У них был такой огромный спальный мешок размером во всю палатку, который они взяли для экономии веса. Для зимнего похода он может быть и был бы хорош, но летом спать в нём было жарковато. Лёшка Алексеев жаловался, что ночью его постоянно толкают и пинают спящие женские особы.
Оставшаяся группа: Света Тихонова, Жанна Каледенко, Лена Тимофеева, Лёша Алексеев, Андрей Вятчин, Олег Цой, Фанзиль. Ваш слуга снимал.
Вместе с Саратовской группой мы прошли ещё две пещеры - Леандр и Барциц. Пещера Леандр была открыта и пройдена впервые рыжими братьями Кравцовыми, которые и дали ей название по первым слогам своих имён (Лёша и Андрей). Представляет она собой типичный для Ачибаха колодец со снегом, и щелью между снегом и стеной, в которой чувствуется ветер снизу, что говорит об объёмной пещере. Андрей с Лёшей в предыдущем 85-м году опустились в эту щель не знаю на какую глубину, а потом мне, как узкому специалисту, было поручено опуститься в эту щель глубже. Я там опустился на глубину -31 м, что было теоретически немного и братья Кравцовы возможно тоже так опускались. Спуск в эту щель происходил очень интересно и необычно. Я сразу же заклинился между снегом и стеной, и застрял. Тут мне сверху Вятчин подал своё мачете. Я тыкал этим мачете между грудью и снегом, также между животом и снегом, и в прочих местах, которыми застревал во льду, как-будто пытался сделать себе харакири. Рискуя таким образом перерезать свою верёвку, либо отрубить себе возможность иметь наследников, я всё же постепенно пробивал лёд, либо протапливал его своим телом, и сантиметр за сантиметром опускался всё глубже. Не могу сказать, что было очень приятно на протяжении часа быть зажатым между холодной мокрой стеной и ещё более холодным снегом, к тому же меня всё время беспокоила мысль: смогут ли меня поднять обратно? Я прекрасно понимал, что самостоятельно я отсюда выйти не смогу, и любые мои попытки подняться вверх сразу будут заканчиваться сползанием вниз из-за силы притяжения Земли, веса тела и скользкого льда.
Таким образом я достиг глубины 26 м в колодце (т.е. -31 м от входа), после чего трещина сузилась до непроходимых размеров. Я крикнул наверх "Тяните!" и меня потащили, как мешок с ядерными отходами. Я пытался помогать вытаскивающим ногами и руками, но в результате только бесполезно мотал ими, либо гладил стены. В некоторых местах я застревал как пробка, но слышал наверху ритмичное: "Раз-два, взяли!", после чего взлетал, опять же как пробка, но уже вылетевшая из бутылки шампанского. Самое опасное при этом было удариться головой о какой-нибудь выступ стены, поскольку каски на голове не было, но, к счастью, и выступов тоже не было.
Когда меня вытащили наверх, то я был сильно переохлаждён и ослаблен, и голова настолько не соображала, что я сразу перепутал эту пещеру с Горгоной, которую пытался проходить в прошлом году. Выразилось это в том, что из верхней части входного колодца я попытался подняться по стене, в то время как из этого места очень легко можно было выйти пешком без всякого лазания. Причём я, естественно, знал об этом, поскольку сам спускался на снежную пробку в этом лёгком месте. Когда я бросился на стену и начал подниматься, то услышал смех за спиной: "Зря мы его тянули, он ещё не налазился!"
Вскоре я отогрелся у костра и весело постукивал ложкой по ковшику, уминая еду, которую приготовили саратовские девушки. У меня был такой жёлтый ковшик, который служил мне и миской, и кружкой - из экономии веса. Горячим чаем он отмывался от остатков жира, а кашей или макаронами убирались остатки сахара. Таким образом выполнялся завет Вятчина никогда не мыть посуду: ""Всё, что остаётся в миске - это масло, а всё, что остаётся в кружке - это сахар!"
Затем начиналась культурная программа - посиделки у костра. Гитару передавали по кругу, и каждый что-то играл. У саратовцев играли на гитаре все, среди нас оставшихся тоже, и только один Вятчин не играл на гитаре, но тоже подпевал.
Почти каждый вечер кто-то из саратовских девушек жаловался мне на своих подруг, что они якобы поют "её" песни. "Её песня" - это совсем не означало, что эта девушка её сочинила, а просто принесла в компанию. У саратовских девушек почему-то было такое убеждение, что если одна из них споёт у костра песню, допустим, Визбора или Высоцкого, то больше никто в компании не должен её петь и играть, кроме этой девушки. Подпевать могут все, но вот именно играть на гитаре должна только одна из них. Если потом её споёт и сыграет другая - это было чревато смертельной обидой. Почему это было так у них заведено - у меня в голове не укладывается. Ладно, если бы они пели песни собственного сочинения, да и то каждому автору приятно, когда его песни поют другие люди. А саратовцы ничего не сочиняли, просто пели чужие песни, но при этом делили эти песни по принципу: "Это твоя песня, а это моя". У саратовцев я замечал такую особенность не только среди указанных девушек, но и среди других, которые были с нами в других походах.
Вообще саратовцы отличаются от пензенцев, по-крайней мере тогда, в 80-е годы отличались. Они были как-то серьёзнее, меньше нас шутили и смеялись, анекдоты рассказывали только приличные и без мата. К алкоголю почти все, кроме Лёшки Алексеева, относились отрицательно, зато вкусно поесть любили больше нашего. Не случайно все праздники в саратовской секции назывались "днём живота", а у нас "днём гранённого стакана". Возможно, накладывало отпечаток место учёбы саратовских спелеологов - почти все они учились либо в саратовском университете, либо в медицинском институте. В отличие от них члены пензенской спелеосекции были очень "разношёрстны" - среди нас были и студенты, и рабочие, и инженеры. Кроме того, сказывались и наши, так сказать, "местные" особенности. Если часто бывать в Саратове, то иногда замечаешь у них такие вещи, которые у пензяков даже в голове не укладываются. И наоборот, их иногда возмущают вещи, которые у нас считаются нормой.
Пока мы пензенской группой ходили По Хейциям и Двойняшкам, Олег с саратовцами сделали очередную попытку пройти шахту Снегопадная. Находится она на высоте 2108 м, то есть гораздо выше Хейции и Двойняшки, в альпийской зоне Ачибаха, среди множества карстовых воронок.
______________Карстовые воронки на склоне Ачибаха. Фото Дмитрия Славина, с сайта livejournal.com, 2012 г.
Пещера Снегопадная представляет собой единую вертикальную шахту глубиной 120 м перекрытую на разных уровнях снежными пробками. Она была открыта в экспедиции “Рица – 81”, и до 1984 г. пройти её снежную пробку не удавалось. По нескольким щелям вдоль стены и снега обычно было возможно опуститься не более чем на 6 – 8 м. В 1984 г. верхняя снежная пробка была пройдена Олегом и Димой Цоями ( Олег тогда уже жил в Пензе, поэтому прохождение им Снегопадной можно считать первым первопрохождением пензенских спелеологов, совместно с саратовскими ). Ниже пробки они прошли два колодца 35 и 40 м, которые также разделяла снежная пробка и также была ими пробита. Далее братьям Цоям удалось опуститься до глубины 120 м, с некоторыми раскопками галечного пола. Полностью глыбовый и галечный завал на дне пещеры они раскопать не успели. Возможно, эта пещера дальше идёт ещё очень глубоко.
После первопрохождения до “дна” 1984 г. ни одна из следующих попыток прохождения первой снежной пробки не удалась. Олег с Лёшкой Алексеевым пытались пройти её в 1985 и 86 г.г., в ходе тех экспедиций, которые я здесь описываю, но тщетно. Вероятно, зимы в эти годы были снежные, и пробки сильно увеличились. К слову сказать, пещера Снегопадная больше не была пройдена никем никогда, по описанию Олега Цоя, составленного в начале 2000-х.
На другой день после Леандра мы с саратовцами прошли ещё одну интересную пещеру - Барциц. Эта пещера интересна тем, что у неё 11 входов, из них 9 проходимы для человека. Протяженность пещеры 300 м, глубина 70 м - если спускаться с верхнего входа, или всего 35 м, если спускаться с нижнего. Расстояние между крайними входами по поверхности около 80 м.
__________________________________Пещера Барциц, разрез.
На следующий день саратовцы покинули лагерь, мы с Олегом и Андреем Вятчиным пошли их проводить до урочища Нишца, после чего исследовали каньон ручья Рихва. Как я уже говорил, этот каньон представлял спелеологический интерес в том плане, что в него могли разгружаться пещеры Ачибаха в виде воклюзов ( источников подземных вод, выходящих на поверхность ). В таких местах иногда бывают восходящие пещеры. Все пещеры делятся на поноры и воклюзы. В поноры вода затекает и уходит вглубь земли, а в воклюзах снова выходит на поверхность. Иногда ( хотя и очень редко ) встречаются сквозные пещеры, которые с одной стороны являются понорами, а с другой стороны воклюзами, и их можно пройти насквозь. Правда, такие пещеры в большинстве случаев в нижней части образуют множество сифонов, и их можно пройти только с аквалангом, а в большинстве случаев и с аквалангом пройти невозможно. И вот такие пещеры-воклюзы мы мечтали найти в ущелье ручья Рихва.
Это ущелье превзошло все наши мыслимые и немыслимые ожидания. Оно представляло собой довольно узкий каньон, в некоторых местах метра три-четыре шириной, с абсолютно вертикальными стенами, уходящими вверх на необозримую высоту. Кроме того, он шёл не по прямой линии, а петлял меандром, изгибаясь то вправо, то влево, как и подобает подземной полости в карстовой породе. Чем дальше, тем выше становились стены, но ожидаемый ручеёк Рихва никак не появлялся. Судя по всему, вода здесь бывает только после дождей или снеготаяния. Кое-где на стенах были глубокие промытости от воды, своего рода карры, которые, подобно рёбрам гигантского радиатора, уходили высоко вверх.
- Это невероятно! - говорил Олег, - Пещера без потолка!
Ни Олег, ни даже видавший виды Андрей никогда раньше не видели ничего подобного, не говоря уже про меня. Мы шли по самой настоящей пещере, в которой не нужен был фонарик, поскольку высоко над головами виднелась полоска голубого неба. Кое-где попадались упавшие сверху стволы деревьев, где-то мох, лишайник или плесень на высоких стенах, а в остальном это была натуральная пещера. Стены были не ровными, а в некоторых местах сходились близко, в других расходились далеко, в зависимости от степени растворения известняка водой. На этих стенах возможно где-то и были гроты и пещеры, но увидеть их снизу было невозможно. Стало понятно, что найти здесь пещеры-воклюзы, даже если они и есть, гораздо сложнее, чем пещеры-поноры на склонах Ачибаха. В конце-концов мы подошли к краю высокого уступа, в который спускаться без верёвки было страшновато, и повернули назад.
В это время наверху послышался странный звук. Мы посмотрели вверх и увидели большую сухую ветку, падающую прямо на нас. Ветка ударялась об одну стену, отскакивала от неё рикошетом к другой стене каньона, затем отскакивала от второй стены и опять ударялась о первую. Андрей с Олегом отбежали вверх по ущелью, а я вниз, но недалеко, поскольку сразу оказался на краю уступа. В это время ветка раскололась на две части, одна из них полетела в сторону Андрея и Олега, а вторая прямо на меня. Дальше отбегать было некуда, кроме того я не знал, куда в конце-концов упадёт ветка, поэтому просто прижался к стене и втянул голову в плечи. Проклятая палка ударилась одним концом о дно каньона метрах в двух от меня, подпрыгнула вверх и улетела через край уступа куда-то вниз. Хорошо, что я в панике не стал спускаться с этого уступа, а то палка ускорила бы этот процесс.
Затем мы, рассуждая по поводу того, кто кинул в нас палку - белый спелеолог или чёрный альпинист - пошли на выход из ущелья. Первый обычно творит такие вещи в пещерах, второй - в горах, а здесь было горное ущелье, "пещера без потолка", поэтому кинуть палку могли оба. Видимо, поэтому ветка и разломилась на две части, поскольку они оба хотели поучаствовать.
В одном месте по стене стекал ручеёк, совсем чуть-чуть пробегал по каньону и бесследно исчезал среди его камней. Было подозрение, что где-то сверху в стене есть воклюз, но подняться к нему было невозможно.
- Может быть спустимся к нему сверху? - предложил я.
- И во сколько навесок это нам обойдётся? - спросил Андрей.
- И сколько раз мы ошибёмся с этими навесками, повесив их не там? - добавил Олег.
После этого мы уже не ставили цели искать здесь воклюзы и вернулись в лагерь.
_______________Вид с Ачибаха на перевал Анчха. Перед ним ущелье р. Рихва. 1985 г.
_____________________То же самое место спустя 27 лет. Фото Дмитрия Славина с сайта livejournal.com, 2012.
_______________Вид на место, где ущелье р.Рихва, снятый с северного склона г. Ачибах. 1985 г. Этот пейзаж виден левее, чем пейзаж на предыдущих фото. Ущелье Рихвы находится в лесной зоне, далее перед Гагрским хребтом находится ущелье реки Юпшара и озеро Рица.
_______________Фото снято почти с того же места, немного ниже по склону. Фото Дмитрия Славина с сайта livejournal.com, 2012 г. На дальнем плане Гагрский хребет.
______________Вид на Ачибах с перевала Анчха. За пастушьими домиками, ближе лесистого склона Ачибаха, находится ущелье р. Рихва. Фото некого Alter с форума http://www.abhazia.com, 2015 г.
Когда мы пришли в лагерь, Андрей радостно воскликнул: "Наконец-то лагерь остался без женщин! Как я устал от их бесконечной трескотни, от их постоянного желания вымыть посуду или вымыться самим!"
Послед этого Вятчин решил спустить во входной колодец Хейции всё снаряжение, имеющееся в лагере, чтобы его никто не умыкнул до следующего года. Здесь были верёвки, тросы, разное железо - карабины, шлямбурные крючья, кувалда, ледобуры, гексогазы и т.д. Получилось несколько мешков с грузом и общий их вес был был немалый, как и объём. Как я уже говорил, колодец Хейции начинается узко, в средней части 2 м шириной, а ближе к краю не более метра. При опускании мешки со снаряжением застряли в самом начале, и пришлось их по всякому дёргать, чтобы они проскочили. Сначала не получалось, но потом они проскочили столь быстро, что Вятчин не удержал верёвку и мешки полетели в свободном падении. Верёвка, к которой они были привязаны, лежала кольцами рядом с колодцем, и падающие мешки увлекали в пропасть одно кольцо за другим. Вятчин попытался схватить верёвку, и в это время его нога оказалась в одном из её колец. Распрямляющаяся верёвка крепко обхватила ногу Андрея, рывок был столь сильным, что он упал, и падающие мешки потащили его за собой в пропасть. Всё произошло мгновенно на наших глазах - только что Андрей стоял, и вдруг он падает и быстро едет на спине прямиком в колодец. На краю колодца Андрею всё-же удалось схватиться за что-то, после чего он сразу остановился и сбросил верёвку с ноги. Мы замерли, всё стихло и лишь верёвка извивалась и шипела змеёй, распрямляясь и улетая в колодец, после чего исчезла в нём окончательно.
На следующий день мы покинули лагерь и отправились в сторону горы Лакрози ( или Лакорози, как пишут сейчас на некоторых сайтах ).
Гора Лакрози, при взгляде на неё с Ачибаха или со склона Анчхи по форме напоминает туристскую палатку, какими они обычно были в советские времена. Она имеет высоту 2143 м, то есть немного ниже Ачибаха (2377 м). Судя по всему, гора Лакрози содержит в себе больше осадочные, нежели вулканические породы, то есть на ней вполне могли развиваться карстовые процессы, в том числе образовываться пещеры. Из-за того, что эта гора находится в удалении от обычных маршрутов спелеологов (как с северо-востока, со стороны Карачаево-Черкесии, так и с юго-запада, со стороны Чёрного моря ), на ней пещеры никто никогда не искал.
И вот мы с Андреем Вятчиным и Олегом Цоем решили закрыть этот пробел, чтобы впредь больше не думалось - есть там пещеры или нет.
_____________Ущелье р. Бзыбь. Слева южный склон Ачибаха, за ним г. Лакрози (над её левой частью висит облачко). Левее Лакрози на горизонте белая г. Анчхо. Фото с сайта https://geosochi.livejournal.com, автор фото не называется.
___________Слева восточный склон Ачибаха, справа г. Лакрози. Левее её белые вершины - г. Анчхо и хребет Багри-Яшта, который мы траверсировали. Фото с сайта https://geosochi.livejournal.com, автор фото не сообщается.
Сложностью было то, что переход с Ачибаха на Лакрози проходил траверсом по склону хребта Анчхи, и это был очень непростой траверс. Анчха представляет собой длинный горный хребет с несколькими вершинами, наиболее высокие из которых собственно Анчха ( 2534 м ) и Анчхо ( 2697 м ). Расположен хребет немного севернее условной линии Ачибах - Лакрози, и только по его склону можно перейти с Ачибаха на Лакрози, поскольку между этих двух гор находится очень глубокое ущелье реки Пшица. Неприятным этот переход делает крутизна склона хребта Анчха ( или как его называют на некоторых картах - Багри-Яшта ). Хотя по этому склону пастухи перегоняют коров из села Блабурхва в урочище Нишцы, и даже вдоль всего склона есть какое-то подобие тропинок, протоптанных этими коровами. Как оказалось, даже по коровьим тропам человеку идти очень сложно, ноги соскальзывают с тропы и ты падаешь на бок.
В голове зазвучали слова песни.
Лезли мы налево, лезли мы направо,
И зубами крепко мы вцеплялись в травы.
Ох уж этот траверс, траверс на Лакрози -
Про него пишу я и в стихах, и в прозе.
Я с горы сорвался - было очень круто,
Только задержался - я прилип к чему-то.
Ох уж этот траверс, траверс на Лакрози -
Здесь прошли коровы, я лежал в навозе.
Хуже всего было, что мы не взяли с собой достаточно воды (не в чем было - в те времена пластиковых бутылок не было ), а траверсировать хребет пришлось по его южному склону, на котором не было ни снега, ни ручьёв. Пришлось целый день идти с тяжёлыми рюкзаками по сложной для прохождения местности, в солнечную погоду, не имея возможности выпить ни капли воды.
Когда мы садились перекурить, то после этого становилось ещё хуже, поскольку курение, как выяснилось, усиливает жажду. Раньше я этого даже не предполагал. У Андрея к концу дня даже появились морщинки около глаз, которых до этого мы у него не видели.
Мне всё время вспоминался Александр Македонский: тот случай, когда его армия переходила пустыню, изнемогая от жажды, и вот кто-то где-то раздобыл маленькую чашку воды и принёс полководцу, но Александр, не желая пить в одиночку, опрокинул эту чашку на землю.
Я всю дорогу проклинал его за то, что он так поступил с водой. Вылить воду на землю в такой ситуации - мне казалось, это тоже самое, что выбросить корочку хлеба в блокадном Ленинграде.
А во рту всё сухо - очень пить охота.
Но с водой здесь глухо - нет ручья-болота.
Ох уж этот траверс, траверс на Лакрози -
О воде мечтали мы, как нарики о дозе.
К вечеру мы вышли на перевал, который, как я недавно узнал, называется Анчхо-2. С перевала открылся замечательный вид на северный склон хребта Багри-Яшта и горы Гагрского и Бокового хребтов. И тут мы увидели внизу озеро. Это было как манна небесная нам на голову. Мы уже и не мечтали, что сегодня нам удастся утолить жажду, как и голод. Единственной сложностью было спуститься к озеру, а затем подняться обратно. Я думал, что за водой пошлют меня как самого молодого, но неожиданно Андрей сам высказал желание идти за ней. Он понимал, что таким образом ему удастся напиться минут на 20 раньше остальных.
Только уже к вечеру мы на перевале.
Озеро увидели - старшего послали.
Ох уж этот траверс, траверс на Лакрози -
Пусть несёт нам воду, а то мы в неврозе.
_______________________Вид на озеро с перевала Анчхо-2.
Пока мы с Олегом ставили палатку на перевале (это была чуть ли не единственная горизонтальная площадка во всей округе), Андрей спустился к озеру и принёс полные котелки. Правда, он был хитрый, и взял с собой не только котелки, но кружку, ложку и пачку детской смеси "Малютка", очень популярной у нас в то время. При растворении её в воде получается натуральный молочный коктейль.
Спустившись к озеру, Андрей выпил несколько кружек этого коктейля, набрал два кана воды и принёс их в лагерь.
С тех пор, когда я ощущаю сильную жажду, я сразу вспоминаю тот день и мне становится легче. Как бы мне не хотелось пить, но тогда было хуже.
_______________Фото Ачибаха с перевала Анчхо-2. Именно здесь, на этом перевале, мы и переночевали. Использовано (дорисовано) фото автора под логином Alter с форума http://www.abhazia.com, 2015 г.
Неожиданно около перевала нам попался большой черничник, полный ягод. Я даже не предполагал, что черника может расти вот так под открытым небом на склоне горы, поскольку раньше встречал чернику только в лесах, чаще всего вокруг лесных болот. У нас обычно к концу июля черника уже заканчивается, а здесь, на высоте 2200 м климат холоднее, поэтому в конце августа черника ещё была. Олег, увидев чернику, чуть-ли не вприпрыжку побежал к ней, как неугомонный мальчик, и я удивлялся, как можно после такого изнурительного дня бегать по горам вприпрыжку?
А потом я ползал - а кругом черника.
Было уже поздно - ты её сожри-ка!
Ох уж этот траверс, траверс на Лакрози -
Я чернику лопал в неприличной позе.
На хребте, на скальнике мы заночевали.
Мы лежали в спальнике - уши лишь торчали.
Ох уж этот траверс, траверс на Лакрози -
Уши почернели на таком морозе.
Ночёвка на перевале оказалась довольно холодной, несмотря на то, что днём было жарко. С утра мы позавтракали и двинулись дальше на Лакрози, или, как её ещё называют, Лакорози. К полудню мы достигли горы, но уже были настолько измучены, что у нас не хватило сил обследовать её полностью.
_____________Вид на Лакрози со склона Анчхи, с перевала Анчхо-2.
Мы поднялись на Лакрози по её северному склону ( левому на этом фото ), траверсировали его под углом, но никакого карстового рельефа не обнаружили. Затем мы перешли на её восточный склон ( на фото не виден ), но он был очень крутой и ходить без верёвки там было даже опасно. После этого мы поднялись наверх и пошли траверсом по южному склону горы ( на фото он правый, невидимый ). Кое-где мы спускались и обратно поднимались, вконец измученные. В одном месте мы увидели далеко внизу что-то, напоминающее карстовые воронки. Мы сидели на южном склоне под палящими лучами солнца, и спускаться вниз у нас не было никакого желания. Каждый понимал, что если он спустится, то потом придётся подниматься обратно. Тогда Андрей сказал:
- Если кто-нибудь спустится туда без рюкзака, обыщет эти воронки и найдёт в них пещеру, то я обязуюсь спуститься к нему не только со своим рюкзаком, но прихвачу и его рюкзак!
Мы с Олегом задумались, но ни он, ни я не поддержал это предложение. Мы были настолько уставшие, что нас пещеры вообще уже не волновали. Все мысли были о том, чтобы побыстрее убраться с этой горы, перейти на северную сторону горы Анчхо и напиться там воды из какой-нибудь лужи.
Таким образом, обследовав довольно большую часть этой горы, мы не нашли ни одной пещеры и решили сбрасываться вниз, в цивилизацию.
Наконец забрались мы на гору эту.
Долго мы смеялись - ничего там нету!
Ох уж этот траверс, траверс на Лакрози -
Нет там даже карров и следов эрозий!
Спустившись на дорогу от Блабурхвы до озера Рицы, мы встретили конного абхаза и спросили его, сколько здесь до Рицы, на что тот назвал какую-то нереальную цифру, далёкую от наших представлений о здешних местах. Если мне память не изменяет, он сказал, что до Рицы 13 км, хотя от Рицы до Блабурхвы всего 15 км, а мы явно находились не в двух км от последней.
- Абхазский километр имеет переменную длину, от 300 м до 10 км! - объяснил нам Андрей Вятчин, как кандидат математических наук. Действительно, когда нам ещё раз попались абхазы навстречу, то они назвали совсем другую цифру. Причём, абхазов было двое и они даже поспорили между собой. Показания одного из них вдвое превышали показания другого.
Дорога из Блабурхвы нам казалась райской дорогой, поскольку она была асфальтирована. Мы шли не спеша и любовались на вершины Анчхо и Анчха с севера, которые с таким трудом траверсировали по южному склону.
__________________Вид на горы Анчхо и Анчха со стороны Рицинской дороги (с севера). Фото с сайта https://geosochi.livejournal.com, авторство не сообщается.
От Рицы мы сели на туристический автобус, поехали, и вскоре Олег тычит мне в бок и шепчет на ухо: "Смотри, настоящий профессор математики!". Я перевожу взгляд на Вятчина. Строго говоря, он был кандидат математических наук, доцент, а не профессор, но суть не в этом. На фоне чистеньких туристов он в своей рваной, с большими дырами футболке, и с нечёсаной кудрявой головой выглядел ошеломляюще. Его футболка сама по себе была серого цвета, да ещё вымазана в бурой глине и с большими дырами, особенно на спине и на правом плече. Его штаны-трико тоже были грязные и рваные, и я сначала подумал, что Олег мне намекает на то, что Вятчин не очень-то похож на преподавателя солидного университета. Но, приглядевшись, я понял, что Олег имеет ввиду.
Над сиденьями в автобусе была полочка для багажа, и представляла она собой сетку. И вот на этой сетке кто-то забыл начатую пачку печенья. Андрей хотел её достать, но сверху на пачке лежал наш рюкзак или ещё чей-то груз, не помню. Факт в том, что сидя на месте, не вставая, печенье достать было нельзя. Тогда Андрей изловчился и стал ломать пальцами печенье на кусочки такого размера, чтобы они пролезали через сеточку. Причём эти кусочки у него получались узкими и длинными, ровно такого размера, какого была ячейка. Таким образом он достал и съел всё, что там было. Самое прикольное в этом было то, что он, преподаватель университета, хуже всякого голодного студента, на глазах у некоторых пассажиров автобуса жадно схрумкал это печенье, которое явно было не наше, и возможно даже хозяин этого печенья наблюдал всю эту картину, но ничего не сказал.
Но это был не единственный шок, постигший нас с Олегом в автобусе. Пока наш автобус вилял по серпантину между пропастью с одной стороны и стеной горы с другой, водитель вдруг встал со своего места, отошёл, что-то достал из ящика, после чего вернулся обратно за руль. Если бы мы ехали по прямой трассе, то это бы не так шокировало, но сами понимаете - водитель оказался настоящий джигит!
Подводя итог прошедшего похода, можно сказать, что для нас с Олегом он состоял из трёх частей: первая в составе пензенской группы ( Хейция, Двойняшка, Memento more, Пипочкина ), вторая совместно с саратовской ( Леандр, Барциц ) и третья совместно с Вятчиным ( траверс на Лакрози ). После этого похода мы с Надей Моисеевой получили статус "узких специалистов" за прохождение шкуродёров.
Старший брат Сергея Усова, который работал вместе с Олегом, рассказывал Олегу, что когда Серёжа вернулся домой, он сразу обнялся с подушкой и стал причитать: "Милая моя подушечка! Никуда я от тебя больше не уеду!"
У меня было примерно такое же состояние, которое, к счастью, быстро прошло.
Рисунок называется "Траверс на Лакрози". Справа г. Лакрози, похожая на палатку. Разумеется, рисунок нарисован утрировано, как карикатура, не следует считать его отображением каких-то реалий. Нарисован вскоре после возвращения домой.
Последний раз редактировалось Дмитрий Львов 13 фев 2024, 13:11, всего редактировалось 4 раз(а).
- Дмитрий Львов
- Участник
-
- Сообщений: 1771
- Зарегистрирован: 12 дек 2014, 00:50
- Имя:
Re: История спелеотуризма в Пензе
Дмитрий Львов » 17 дек 2022, 02:55
.
ГЛАВА 13.
Первый Поволжский спелеослёт 7-9 ноября 1986 г.
Другие события в Пензенской спелеосекции в сентябре-декабре 1986 г.
"- Первый, пошёл!
- Сам пошёл!"
"- Сдавайся, ты убит!"
В дополнение к предыдущей главе о прохождении пещер на Ачибахе в августе 1986 г. и траверсу по склону хребта Анчха с Ачибаха на Лакрози, также хочется добавить, что, хотя мы на горе Лакрози и не обнаружили пещер, но это не означает, что их там нет. Нигде в спелеологических статьях лично мне не попадалась информация о том, что кто-то из спелеологов бывал на этой горе и искал здесь пещеры. Хотя мы сами и не нашли здесь ни одной карстовой полости, но следует понимать, что мы провели на Лакрози всего несколько часов и этого времени ничтожно мало, чтобы успеть на ней что-то найти или обследовать значительную часть её поверхности. Более того, находясь на южном склоне горы близко к её гребню, мы увидели далеко внизу нечто, напоминающее карстовые воронки. Андрей Вятчин тогда предложил кому-то из нас с Олегом спуститься вниз и их обследовать, и в случае успеха он обещал снести вниз станок того, кто найдёт пещеру. Но мы с Олегом на тот момент сильно устали от пятичасового лазанья по крутым склонам с тяжёлыми станками за спиной, организмы были обезвожены и требовали срочного пополнения жидкостью, а ближайшие источники воды находились не менее чем в двух-трёх часах ходьбы и вовсе не с той стороны от горы, в которую Андрей нам предложил спускаться. Точнее говоря, и с южной стороны Лакрози есть вода в виде реки Бзыбь, но до неё пришлось бы спускаться километра полтора по вертикали, что точно не входило в наши планы.
Что касается горной породы горы Лакрози, то мы так и не поняли её до конца. В некоторых местах нам казалось, что это известняк, в других - врода бы и не известняк. Скорее всего, она представляла собой смесь разных пород, хотя в большей степени осадочных, нежели вулканических. Соседние горы Анчхо и Анчха образуют вулканический, либо метаморфический (изменённый под воздействием высокой температуры) слой, врезающийся в форме хребта под названием Багри-Яшта в самый центр карбонатного (осадочного известнякового) массива, образованного Гагрским и Бзыбским хребтами. Гора Лакрози прилепилась к Анчхо своей северной стороной и, вероятно, представляет собой переход от вулканических или метаморфических пород в своей северной части к осадочным породам в южной, к которой подобраться очень сложно из-за вертикальных стен каньонов рек Бзыбь и Пшица со всех сторон, кроме северной. При заходе сюда с севера получается перевал через эту самую гору Лакрози, ведущий "в никуда".
Одним словом, люди сюда никогда не заходят, поскольку для туристов здесь нет дальнейшего безопасного продолжения маршрута, пастухам сюда гонять коров через гору особого смысла нет, а для спелеологов это слишком далеко и малоперспективно.
На Ачибах-то после 1991 года уже никто не ходит, а сюда тем более ( Нашёл статью в интернете, что одна московская группа в 2012 г. была на Ачибахе и пыталась найти пещеру Квартет. Это им не удалось, но нашли пещеру Чкаловская. Пытались её пройти, но это им тоже не удалось, поскольку самая длинная верёвка у них была 100 м, а входной колодец Чкаловской 120 м).
Олег Цой исполняет мои песни, путая слова и не на тех аккордах
Таким образом мы познакомились с поиском пещер в его чистом настоящем виде, то есть не таким, когда ищут пещеры в известном карстовом районе рядом с другими, уже исследованными пещерами, а вообще с поиском нового карстового района. Хотя, собственно, этот район сильно карстовым не оказался, но, тем не менее, не знаю как я, а Олег остался доволен.
- Отрицательный результат - тоже результат! - рассуждал он, - Один неисследованный район мы закрыли. На следующий год попробуем исследовать новые районы в Северной Осетии и в Средней Азии - на Памиро-Алае и на Тянь-Шане!
Рассуждая на подобные темы - типа, в каких горах бесполезные поиски пещер лучше? - мы с Олегом летели из Адлера на самолёте в Саратов. Да, да, не в Пензу, а в Саратов, поскольку Олегу оттуда нужно было забрать детскую коляску и ещё какие-то детские вещи, а я вызвался ему помочь. Самолёт наш не спеша летел над горными вершинами, уже ставшими мне почти родными, и я с любопытством глядел на них сверху, прикидывая, сколько метров навески будет от иллюминатора самолёта до ближайшей из них.
Прилетев в Саратов, мы направились к Цоям домой. Нас встретили Борис Дмитриевич и Дмитрий Борисович, то есть отец Олега и его брат. Борис Дмитриевич был невысокий ростом, ниже Олега, не толстый, но крепкий, коренастый, в отличие от своих худощавых сыновей. Поначалу он встретил нас приветливо, но через очень небольшой промежуток времени начал не то чтобы кричать, но очень недовольно высказывать Олегу:
- Сколько можно лазить по этим дырам? Да кому это нужно! Хлеб от этого не станет дешевле и рыбы в горных реках не прибавится! И, вообще, у тебя ребёнок маленький! Почему твоя жена целый месяц сидит одна с грудным ребёнком, и даже без коляски?
Дима Цой сразу же убежал в другую комнату, чтобы и ему не попало под раздачу. Олег попытался утихомирить отца:
- Ладно, папа, хватит! Сто раз уже говорили на эту тему, сколько можно?
Никогда ещё я не видел Олега взволнованным или нервничающим, и вот наконец увидел.
В конце концов мы где-то взяли детскую коляску довольно большого размера - не помню, у кого именно мы её взяли. Нагрузили её несколькими пакетами с детскими вещами и покатили по улицам Саратова, а за плечами у нас были большие станки - мы ведь возвращались с Ачибаха. Когда залезли в автобус или троллейбус, то сразу заняли половину салона своими вещами. На нас пассажиры смотрели, как на переезжающий на городском транспорте цыганский табор, типа: два цыгана его перевозят, а остальные пошли пешком. Кто-то сказал что-то типа: "Мужики едут в горы", или "Туристы идут в поход", какую-то такую по смыслу фразу. Мы с Олегом сразу представили себе, как мы карабкаемся в гору, за плечами у нас большие станки-рюкзаки, а впереди себя толкаем по скалам детские коляски, наполненные разным снаряжением! Впрочем, это идея!
Потом мы рейсовым автобусом перевезли весь этот груз в Пензу. Олег делился своей идеей провести в Баскунчакской пещере Поволжский спелеослёт, то есть первый слёт всех спелеологов Поволжья. Это было бы альтернативой проводящимся в то время Всесоюзным соревнованиям спелеоклубов из разных городов, на которых чаще всего побеждали, разумеется, москвичи, особенно из Перовского спелеоклуба и спелеоклуба МГУ.
Наша пензенская команда была слишком недостойной выступать на этих Всесоюзных соревнованиях, но собраться и посоревноваться с другими командами Поволжья мы вполне могли.
По приезду в Пензу Олег начал созваниваться и списываться с другими поволжскими пещерняками, точнее говоря, с нижневолжскими (всё Поволжье, которое находится ниже впадения в Волгу Камы, считается Нижним. По другой градации Средняя Волга отделяется от Нижней по Жигулёвской ГЭС, которая находится выше Самары. То есть, Самара относится к Нижней Волге. Пензенская область относится к Средней Волге из-за того, что находится в бассейне Суры, текущей на север. Если бы Сура текла на восток - Пенза бы тоже относилась к Нижней Волге).
И вот, в начале ноября 1986 г., первый Нижневолжский спелеослёт состоялся. На нём были представители из Пензы, Саратова, Куйбышева, Волгограда и Астрахани, а также некоторые наши друзья из Оренбурга. Оренбург является спорной территорией, хотя он и находится на Южном Урале, но принадлежит к Приволжскому Федеральному Округу. И воообще, традиционно так получилось, что оренбуржские спелеологи всегда объединяли свои силы с Саратовым, Волгоградом или Пензой, а не с другими уральцами. Так что Оренбург, как и Пензу, теоретически можно считать Нижним Поволжьем.
Что касается Астрахани, то до этого слёта там как таковых спелеологов не было, но были люди (главным образом, студенты географического факультета Астраханского педагогического института), которые ходили в Баскунчакскую пещеру (проходили в ней практику, либо сами по себе). Кроме того в Астрахани в 80-е была небольшая группа, не позиционировавшая себя как астраханская спелеосекция, которая, кроме прохождения Баскунчакской пещеры, нашла и впервые прошла в 1986 году находящуюся примерно в 10 км от неё пещеру Кристальную, входной колодец которой составляет 15 м, а общая глубина 27 м при небольшой длине. То есть, эта группа даже имела опыт прохождения вертикальных пещер, но итоги её деятельности кроме пещеры Кристальной неизвестны. Поэтому астраханские студенты, которые приехали на Нижневолжский спелеослёт в 86-м году, фактически и создали на нём свою спелеосекцию, либо заложили основы для её создания.
Таким образом на первом Поволжском (т.е. Нижневолжском) спелеослёте собралось более 100 человек. Олегу удалось осуществить свою мечту, причём в рекордные сроки - на все звонки, призывы и организацию у него ушло меньше двух месяцев. Лично для меня большинство иногородних собравшихся были незнакомы, за исключением десятка полтора саратовцев, Димы Томина и Лёши Кравцова из Оренбурга, а также нескольких волгоградцев. Очень приятно было вновь встретить Костю Абдрашитова, с которым мы проходили Memento o more (“Гроб с ветром”), причём частично сделали в ней первопрохождение ( под словом "мы" я имею ввиду нас с Надеждой Моисеевой ).
_______________________________Костя Абдрашитов (г. Волгоград).
Встреча с саратовскими девушками была особенно радостной. Я с ними фотографировался, но не мог удержаться от своей дебильной привычки ставить рожки рядом снимающемуся. Саратовцы тоже не могли сняться без того, чтобы не показать язык или не свести глаза на переносицу, поэтому в результате ни одной совместной фотографии я здесь показать не могу. Что поделаешь, кто не был глуп - тот не был молод!
Кроме проведения соревнований в пещере, на слёте была решена одна важная задача. Дело в том, что у Баскунчакской пещеры не было единого, так сказать, "законного" названия, как и единого названия у её некоторых ходов и залов.
Хотя Баскунчакская пещера была известна очень давно, но до 1980 года она считалась тремя разными пещерами: Большая Баскунчакская, Малая Баскунчакская и Сухая. В 1980 г. саратовские спелеологи под руководством Андрея Белоновича и Олега Цоя соединили три пещеры в одну, пройдя узкие ходы (не настолько узкие, чтобы их называть шкуродёрами). В результате получилась одна большая пещера с тремя входами протяжённостью 1480 м. Я уже писал в IV главе, как в 1985 году мы обнаружили четвёртый вход в эту пещеру, и Славик Морозов совершил его первопрохождение, поднявшись к нему по стене примерно на 10 м без страховки.
После объединения трёх пещер в одну саратовцами не было утверждено её новое название, и её стали называть кто во что горазд. Так, саратовцы, а затем и пензенцы, называли её пещерой Баскунчакской, Волгоградские спелеологи называли её Двухэтажной - по названию главной галереи этой пещеры, на которой явно прослеживаются два этажа (по низу галереи и по полкам на стенах), а астраханцы называли её Студенческой, так как в ней обычно проходили полевую практику студенты географического факультета Астраханского педагогического института. Представители других городов называли её Большой Баскунчакской, по названию наибольшей из трёх пещер до их объединения. Главную галерею пещеры саратовские спелеологи называли Основной галереей, куйбышевские - Центральной галереей, волгоградские - Двухэтажной, а астраханские - Свинушной, поскольку если её проходить не по полкам второго этажа, а по низу - ноги вязнут в жидкой грязи.
В результате совещания представителей разных город, на нашем слёте были утверждены следующие названия: пещера носит название Баскунчакская. Бывшая Большая Баскунчакская теперь называется Первым входом, бывшая Малая Баскунчакская называется Вторым входом и бывшая Сухая называется третьим входом. Кроме них есть и Четвёртый вход. Главная галерея пещеры длиной около 250 м называется Центральной галереей (допускается называть Основной галереей).
После первого входа, если не идти прямо (на север) в Центральную, или Основную галерею, а повернуть направо, то вскоре будет следующая развилка - левый ход ведёт к Озеру, а ход вправо (на юг) приводит в Спальный зал (некоторые раньше его называли Лагерным). За Спальным залом идёт Малый Спальный зал - здесь в зимнее время ночуют те, кому не хватило места в Спальном зале. Вертикальный меандрирующий (извивающийся) шкуродёр между вторым и третьим ходом получил официальное название Вертикальный шкуродёр (допускается название Стометровый шкуродёр). Раньше волгоградцы называли его Змейкой за то, что на плане пещеры он очень похож на извивающуюся змею. Это название было отвергнуто потому, что представители других пяти городов никогда его так не называли, и, заслышав от волгоградцев про "ход Змейка", не понимали, о каком именно ходе идёт речь.
Позже Олег Цой отвёз в Москву в Совет по туризму отчёт о соединении трёх пещер, её новый план с утверждёнными новыми названиями. Поэтому, хотя астраханцы до сих пор называют пещеру Студенческой, в научной литературе они не имеют право использовать это название, а должны называть пещеру Баскунчакской, что им ужасно не нравится.
В принципе, я их могу понять, и нас тоже могу понять. Нам удобно называть эту пещеру Баскунчакской, поскольку она находится недалеко от посёлка Баскунчак. Мы ведь называем Троице-Сканов подземный монастырь Наровчатской пещерой, поскольку второе название легче выговорить и город Наровчат мы хорошо знаем. Также мы называем Дурымовскую пещеру Виргой, поскольку село Вирга мы хорошо знаем, а что такое Дурымовка - вообще без понятия.
Также для нас логично, что около посёлка Баскунчак находится Баскунчакская пещера, которая и до объединения примерно так и называлась (Большая и Малая Баскунчакские пещеры ). И нам совершенно безразлично, что посёлок Баскунчак - это казахский посёлок. А вот астраханцам не безразлично. Они живут по соседству с казахами и у них особые отношения. Для них Баскунчак и Казахстан - это почти синонимы. И они видят, что в пещеру ходят не казахи, а чаще всего русские студенты - поэтому для них приятнее название Студенческая.
________Наши "студенты" возле Баскунчакской. Марина Боярова, Надежда Моисеева, Татьяна Гусева, Сергей Никонов, Володя Иванов. Впереди кости сайгаков, которых повсюду было множество.
_____________Первый вход в Баскунчакскую пещеру
На этом слёте у нас была интересная встреча - вместе с астраханской группой приехал Владимир Ильич Головачёв - известный путешественник, следопыт, таксидермист, член Русского географического общества, сотрудник Астраханского краеведческого музея, художник. Он бывал в Баскунчакской пещере ещё в в конце 50-х годов. Пытался пешком обойти Каспийское море, но не смог пересечь границу Туркмении и Ирана. Тем не менее, много путешествовал и по Средней Азии, и по Кавказу. Он нам рассказывал, как Юрий Александрович Сенкевич, известный советский тележурналист и путешественник, подарил ему половину доски от папирусной лодки Ра, на которой Тур Хейердал, Сенкевич и ещё несколько человек пересекали Атлантический океан. Как известно, лодка Ра утонула, немного не доплыв до Америки, но Сенкевичу в последний момент удалось прихватить с неё доску, сделанную из папируса. Впоследствии Юрий Александрович подарил половину этой доски Владимиру Ильичу Головачёву.
________________________________ Владимир Ильич Головачёв, г. Астрахань
_________________________________Наши пензенцы и В.И. Головачёв
У В.И.Головачёва на слёте был сын Илья, примерно мой ровесник, вместе с другими студентами. Отец пожелал сыну создать астраханскую спелеосекцию на манер пензенской и саратовской, что он вскоре и сделал.
Основной, или скажем так - официальной частью слёта было проведение соревнований. Решено было провести их в два этапа: первый этап - прохождение пещеры на скорость, при этом не нарушив установленную трассу, и второй этап было решено провести в Саратове на триангуляционной вышке - подъём и спуск по тросу, верёвке и тросовой лестнице.
В этот раз между собой соревновались три команды - Пензы, Саратова и Волгограда. В каждой команде было пять человек - обязательным условием было наличие не менее двух девушек в команде. В нашей команде были Володя Полубаров, Серёга Никонов, Надя Моисеева, Надя Ветчинкина и ваш покорный слуга.
От каждого соревнующегося города был кто-то в числе судей. От Пензы судьёй был Олег Цой - он же главный судья, от Саратова Дима Цой и Лёша Алексеев, и от Волгограда был Костя Абдрашитов - он же был Начспасом ( отвечал за спасательные работы "в случае чего" ).
____________________Судьи: Лёша Алексеев, Дима Цой, Олег Цой.
__________________Положение по слёту и план мероприятий, составленные и распечатанные О. Цоем.
Маршрут состоял в следующем: каждый участник должен был спуститься в первый вход, добежать до места под названием Камин, подняться по нему, чего-то там коснуться, спуститься, вернуться назад и пройти по узкому ходу мимо озера, потом через два спальных зала и шкуродёр попасть в лабиринт Сыр, затем пройти вертикальный стометровый шкуродёр и выйти через третий вход на поверхность. Время каждого участника фиксировалось и затем суммировалось со временем остальных участников.
______________Маршрут и программа соревнований, составленные и распечатанные О. Цоем.
Перед началом соревнований каждая команда пробежала по установленному маршруту. Нужно было его хорошо запомнить, чтобы потом не нарушить. Маршрут был длинный, и в каких-то местах можно было бы схитрить и что-то срезать, но в каждом таком месте ставился судья, который фиксировал всех пробегающих.
Я помню, что на предварительном прогоне я прошёл всё чётко, поскольку шёл не спеша, а во время соревнований перепутал ход к озеру и запёрся к нему не с той стороны, после чего судья меня вернул на нужную трассу. В результате я потерял время и получил ещё сколько-то минут в качестве штрафного балла. Потом я запутался в лабиринте под названием Сыр и пошёл не по тому ходу, из-за чего ещё потерял время. В этом месте проходит несколько ходов, по каждому из которых можно попасть в нужное место, но по одним ходам быстрее, а по другим дольше. Вероятно, почти все наши участники путались в этом лабиринте, поскольку до этого мы были в Баскунчакской пещере лишь однажды, в отличие от спелеологов Саратова и Волгограда, которые в ней бывали часто. В результате наша команда заняла третье место. Потом мы говорили, что сумели продержаться под землёй дольше всех. Первыми пришли саратовцы и вторыми волгоградцы. Это было не удивительно, поскольку, как я уже сказал, саратовцы и волгоградцы знали эту пещеру гораздо лучше нашего, а это было очень немаловажно для победы. Недаром ведь говорят, что самая короткая дорога - это знакомая дорога. Следуя этой логике, можно сказать, что один и тот же маршрут для саратовцев и волгоградцев был короче, чем для нас.
Вечером мы в торжественной обстановке отметили проведение первого Нижневолжского спелеослёта. Олег Цой рассказал нам историю исследования Баскунчакской пещеры. В 1979 году в Саратовском университете была образована саратовская спелеосекция, и самым первым делом она взялась за исследование этой пещеры, причём эти исследования с самого начала были очень серьёзные и включали в себя проведение всяких геологических, гидрогеологических, биологических, метеорологических и геофизических опытов или поисков. В 1979-1980 годах спелеологи Саратова сделали топосъёмку всех трёх пещер, ещё до их соединения, а потом после их соединения. Для достижения недоступной человеку высоты при топосъёмке применялись наполненные водородом воздушные шары, поднимающие мерную нить, а высота потолка в Центральной галерее, а также в залах в районе второго входа, составляет около 10 м ( в те времена водород было проще достать, чем гелий ).
Особо интересной работой, проведённой здесь саратовскими спелеологами в начале 80-х, является исследование сифонов и попытка их соединения. Как уже говорилось выше, недалеко от первого входа находится подземное озеро диаметром 4 м, уходящее под стену в сифон. В дождливую погоду из этого озера вытекает ручей и уходит в Центральную галерею, иногда даже затопляет её довольно высоко.
Я уже писал о том в главе IV, что на поверхности нигде в том районе пресной воды нет, разве что в туалете на станции Верхний Баскунчак, которая находится в 10 км от пещеры. Посетители пещеры воду всегда берут в подземном озере, которое в летнюю засуху становится мелким, и если черпать воду не слишком аккуратно, то она получается мутной и с привкусом глины.
На карте пещеры видно это озеро, показанное чёрным цветом перед Основной галереей, а также видно, что из него выходит сифон в условный ход ( в нём никогда не делалась топосъёмка ), который через другой сифон выходит в Лабиринт Сыр.
___________________Пещера Баскунчакская, съёмка саратовцев 1991 г. с элементами более ранних съёмок.
Первые попытки прохождения сифона саратовцами были наивны, но дерзки и авантюрны. Сифон, состоящий из жидкой грязи, начинающийся в Лабиринте, проходился с помощью специальной полиэтиленовой трубы, свёрнутой в рулон. Первый ползущий залезал в эту трубу и полз внутри неё, раскатывая её впереди себя. Остальные ползли следом друг за другом, стараясь следить за тем, чтобы труба не слиплась и ход воздуха не перекрылся. Несмотря на то, что труба всё-таки захлопнулась и первопроходцы чуть не задохнулись, они успешно прошли первый грязевый сифон, затем проползли по грязному ходу с воздухом и дошли до настоящего водяного сифона, который должен был вывести в подземное озеро. Аквалангов и второй полиэтиленовой трубы не было, и им пришлось повернуть назад.
Через некоторое время они вновь предприняли попытки пройти этот сифон, уже через Озеро, со стороны Основной галереи. Сначала ныряли просто в гидрокостюмах, а затем в аквалангах. Затопленный ход удалось пронырнуть на 6-7 м, а затем он стал очень узким. В следующей экспедиции были опробованы подводные взрывные работы, но безуспешно. Затем саратовцы подошли к проблеме более основательно и решили её весьма радикальным способом. В пещеру была занесена насосная помпа с бензиновым двигателем. Сифон был успешно выкачан в основную галерею, при этом одновременно проводились работы с окрашиванием воды флуоресцеином в ярко-зелёный цвет, чтобы посмотреть, где она выйдет на поверхность. Предполагалось, что водоток в пещере разгружается в Баскунчакское солёное озеро, которое находилось более чем в километре от входов в пещеру.
Несмотря на то, что сифон успешно откачали, но пройти открывшийся ход бравым саратовцам всё-же не удалось по причине их панического бегства из пещеры. Выхлопные газы в первую минуту работы помпы ощущались достаточно терпимо, а потом они вдруг резко заполнили не только ход, ведущий к озеру, но и Центральную галерею вплоть до самого выхода из пещеры. Кислород закончился неожиданно резко и сразу везде, вследствие чего горе-экспериментаторы под гремящее рычание помпы буквально пулей вылетали из пещеры, а затем долго сморкались и кашляли. Помпа работала до тех пор, пока не закончился бензин, и только на следующий день спелеологи решились зайти в пещеру. К этому времени озеро уже успело вновь наполниться водой.
Также Олег Цой рассказал ещё одну занимательную историю, как в 1980 году они объединили три известные пещеры в одну, разобрав завалы в некоторых узких ходах. После этого объединения они решили устроить торжественный ужин около Баскунчакской пещеры. Короче говоря, счастливые соединители трёх пещер набрали воду в подземном озере, вынесли её на поверхность и сварили картошку, которую кто-то не поленился притащить с собой (обычно в походы берут только сухую картошку, но в простые походы, где не нужно тащить много груза, можно взять и сырую). Дело происходило в какое-то холодное время года, поэтому имеющаяся бутылка водки была холодной.
Холодная водка плюс горячая картошка - что ещё нужно для торжественного ужина, посвящённого первому подземному первопрохождению саратовских спелеологов? Оставалось только размять сваренную картошку в котелке, но не могли найти подходящий инструмент для этой операции. Тогда кто-то предложил размять картошку бутылкой водки. В результате и картошка пропала, и водка пропала, и даже от самой бутылки мало что осталось - торжественный ужин сорвался! Таким образом первое первопрохождение саратовцев было омрачено злым роком, особенно учитывая, что у них и дров не осталось для последующего приготовления пищи.
Вообще злой рок преследовал саратовских спелеологов всю дорогу. Я лично участвовал в 12-ти походах совместно с саратовцами, и обратил внимание на то, что если в группе есть хоть один саратовец - обязательно что-то случится. Или примус взорвётся, или мощный снегопад начнётся, или какой-нибудь камень с потолка упадёт, который там висел тысячу лет и мог бы провисеть ещё тысячу. Или верёвки до дна колодца не хватит, или хватит, но кто-то её случайно разрежет, или наоборот, нож бесследно пропадёт, когда нужно разрезать верёвку. То есть, какая-нибудь бяка обязательно случится - даже к бабке не ходи!
История с картошкой и водкой имела некоторое продолжение. По возвращении в Саратов спелеологи собрались у кого-то на квартире и всё-же отметили своё первое первопрохождение. В процессе этого стали вспоминать происшествие с бутылкой водкой, и кто-то обмолвился: "А ведь раньше так делали, и всё было нормально!" Ему не поверили и решили провести эксперимент. В аналогичную бутылку из-под водки налили воду, положили её в морозильник и охладили до появления льда. В кастрюле сварили картошку - благо, дома её было много. Затем размяли картошку холодной бутылкой. Эксперимент прошёл удачно, на бутылке не появилось ни одной трещины. Некоторые материалисты потом высказывали, что эксперимент не был чистым - в одном случае в бутылке была водка, а в другом вода. Но мы-то с вами понимаем, что законы физики здесь играли вторую роль, а главную роль - законы подлости!
Но вернёмся к первому Нижневолжскому спелеослёту. На следующий день мы полазили по пещере, очистили её от мусора и в ночь выехали в Саратов. Здесь на триангуляционной вышке должен был пройти второй этап соревнований.
________________В Баскунчакской пещере. Сергей Никонов, Марина Боярова, Надя Ветчинкина, Таня Гусева
__________________Таня Гусева, Марина Боярова, Надя Моисеева, Надя Ветчинкина
По приезду в Саратов далеко идти не пришлось. Железнодорожный вокзал, почти рядом автовокзал, и от него пошла дорога к горе, к так называемой Кумысной поляне, на которой высилась эта самая триангуляшка. Она представляла собой металлическую громадину больше 40 м высотой, по виду нечто среднее между телевышкой и опорой линии электропередач, но ближе к телевышке. Чем ближе мы к ней подходили, тем сильнее охватывал нас ужас. В пещере спускаться в колодец не страшно, потому что там фонарик светит всего метров на пять и ты не ощущаешь высоты, а с этой вышки весь Саратов будет под ногами и люди будут казаться мелкими, как муравьи.
- Вот это дура! - сказал Володя, разглядывая надвигающуюся на нас громадину, - Кто только построил её на нашу голову!
- Ладно, если упадём! А то ещё сломаем её! - ответил как всегда в своём репертуаре Никонов.
Тут я вспомнил, что мы в институте на предмете под названием Сопромат (сопротивление материалов) рассчитывали подобные конструкции. Типа: какой формы она должна быть для лучшей устойчивости, или какую нагрузку нужно приложить, чтобы снести её. Раньше я не очень понимал физический смысл этих конструкций, которые мы рассчитывали, и считал их фантазией автора учебника по Сопромату. Теперь я увидел одну из них на живом примере и подумал, исходя из тех формул, которые я знал, что даже если вся наша огромная толпа, приехавшая из Баскунчакской пещеры на эту вышку, поднимется на неё и расположится исключительно с одной её стороны, то вышка не упадёт. И ещё я вспомнил, чему нас учили, что конструкция должна быть дуракоустойчивой. То есть, сколько бы дураков не мучили конструкцию, а сломать бы её не смогли при всём желании. Мы посмеялись над преподавателем, когда он так сказал, а теперь я понял, что это точно про нас.
- По закону Сопромата эта конструкция нас выдержит! - с умничал я.
- По закону Простомата эта конструкция нас в...! - парировал Володя Полубаров.
- По закону Простопадай мы эту конструкцию не выдержим! - поддержал Серёга Никонов.
- По закону Простонадо вы всё выдержите! - вмешался Олег Цой, - И хватит трепать языками! Настраивайтесь на то, чтобы пройти трассу быстро и без ошибок! Не так, как позавчера спотыкались в пещере!
Мы подошли к вышке, стоявшей среди довольно низкорослого леса, и увидели большую толпу людей под ней. Здесь были и те, кто приехал сюда с Баскунчакского слёта, и некоторые местные саратовцы, которые на слёт не ездили. Кто-то разводил костёр и готовил еду, кто-то возился с верёвками. Нам объяснили, что саратовские спелеологи каждое воскресенье проводят на этой вышке тренировки, при этом жгут костры и кипятят чай, то есть у них тут происходит целое событие. Поход выходного дня в своём роде, причём совсем недалеко от центра города. Хотя у них город такой формы, что понятие "центр" у него весьма условно. Какой может быть центр у кочерги? Но это не важно, суть в том, что здесь у них проходят тренировки по высотной технике, на которых жгут костры, поют песни под гитару и совершают прочие упражнения. Причём половина присутствующих на тренировках ни к самим тренировкам, ни к спелеотуризму в целом никакого отношения не имеют.
_Пензенская команда. Слева Надя Ветчинкина, которую почти полностью кто-то закрыл. Далее Володя Полубаров, Сергей Никонов, Надя Моисеева, Дима Львов. Правее Олег Цой (главный судья) и Лариса Цой (жена Димы Цоя).
После завтрака прошла жеребьёвка и подготовка к соревнованиям. Они должны были проходить по трём трассам. На вышке были две горизонтальные площадки - меньшая на высоте 17 м и большая на высоте 24 м. Ещё была третья, совсем высоко. С нижней площадки навешивались тросовая лестница и верёвка. С верхней площадки навешивалась вторая верёвка и трос, причём трос был не сплошняком целый, а для сложности прохождения сделали сцепку из двух тросов, скреплённых между собой карабином.
____________________Во время соревнований
Каждая команда делилась на три части, по количеству трасс, которые ей предстояло пройти. Два человека из первой группы поочерёдно поднималась на верхнюю площадку, сумев преодолеть карабин, сцепляющий два троса. Затем они по лестнице (железные перекладины) спускались на нижнюю площадку, предварительно организовав перила из взятой с собой верёвки, и потом спускались на землю по верёвке, организуя себе страховку при помощи ещё одной верёвки, которую также брали с собой.
Затем вторая группа, тоже состоявшая из двух человек, поднималась по тросовой лестнице на нижнюю площадку, оттуда по железным перекладинам, страхуясь за перила, оставленные первой группой, поднималась на верхнюю площадку, сматывала эти перила и спускалась вниз по верёвке.
После всего этого пятый участник команды поднимался по тросу до места сцепки двух тросов карабином, перестёгивался на спуск, но немного не доехав до земли, опять перестёгивался на подъём по тросу, и затем шёл уже до самого верха, касался рукой площадки на высоте 24 м, перестёгивался на спуск и спускался с небес на землю. Самым сложным моментом на этом этапе было прохождение карабина, сцепляющего два троса. При переходе этого карабина вверх или вниз нужно было помнить, что нельзя отстёгиваться от одной опоры полностью, то есть, если хотя бы на секунду участник останется на одной опоре без страховки за вторую, то ему начисляются штрафные баллы. По результатам жеребьёвки мне как-раз досталась вот эта самая третья трасса.
_________Программа соревнований на вышке, составленная Цоем
Результаты жеребьёвки для нас были не очень удачны, поскольку кому-то из девчонок, а может быть и обеим, выпало подниматься по тросовой лестнице, а это физически труднее, чем подниматься по тросу на самохватах. Лично для меня в этом плане повезло, потому что я терпеть не могу эти лестницы, на которых болтаешься как сопля и ищешь носком ноги или пяткой ступеньку, в которую иногда сразу и не можешь попасть. Я шёл последним и мне все свистели, типа: "Давай, Лёвич, жми! Молодец!", причём не только пензенцы, но и саратовцы. Поскольку передо мной все участники команды прошли нормально, я волновался, что своим долгим копанием на перестёжках я подведу всю команду. Но в целом всё прошло нормально.
По итогам этого соревнования наша команда заняла второе место. Первыми опять были саратовцы и третьими волгоградцы. Я так думаю, что для саратовцев это было логично - они играли на своём поле. Они привыкли к этой вышке за время многочисленных тренировок, а когда всё вокруг знакомо и привычно - ты меньше волнуешься, меньше путаешься на перестёжках или на железных ступеньках, правильно рассчитываешь своё время и силы, и в итоге выигрываешь. Как говорится, в родной тюрьме и стены помогают.
Затем судьи подвели итоги двух этапов соревнований: в Баскунчакской пещере и на вышке. По итогам оказалось, что, естественно, первое место заняли саратовцы, а наша команда заняла второе место. На первый взгляд это выглядело не совсем правильно, ведь второе место мы должны были разделить с волгоградцами. В Баскунчакской пещере они прошли быстрее нас и заняли второе место, а мы третье. На вышке мы заняли второе место, а они третье, поэтому по общим итогам мы должны были разделить с ними второе место. Но судьи считали не так, а по баллам. Баллы, полученные на первом этапе, суммировались с баллами, полученными на втором. Больше всего баллов получилось у саратовцев, затем шли мы и затем волгоградцы. Поэтому в итоге мы оказались на втором месте.
В сущности, это не важно. Самым важным в этом событии было не то, кто победил, а сам факт соревнований по спелеотуризму, которые в Нижнем Поволжье проводились впервые. И ещё важнее было само проведение первого Нижневолсжского спелеослёта (тогда мы его называли Поволжским, что не совсем правильно, поскольку Поволжские спелеослёты позже проводились представителями Казани, Нижнего Новгорода, Перми, Набережных Челнов и некоторых других городов, возможно, Самары в том числе).
На портале Пензенских туристов, среди огромного количества их достижений, я нашёл упоминание о том, что в 1985 году в Пензе была создана спелеосекция. Упоминается даже дата - 8 февраля, по первому дню нашего похода в Наровчатский Сканово-Троицкий монастырь. На этом о пензенском спелеотуризме всё. Между тем можно было бы упомянуть о Первом Нижневолжском спелеослёте, который был всё-таки достижением для всего Поволжского спелеотуризма и собран по инициативе именно пензенских спелеологов.
Что касается саратовской триангуляшки, то её снесли в самом начале 2000-х. Поговаривали, что её украли на металлолом, но точно не известно. В интернете я даже не нашёл ни одного фото этой вышки, правда, есть чёрно-белые фотографии, сделанные с самой вышки.
Таким образом прошёл наш первый спелеослёт, а всего их было 6 или 7, точно не помню.
К большим достижениям, случившимся у нас в 1986 году, следует отнести то, что нам было выделено помещение под спелеоклуб на Западной Поляне, на улице Попова, недалеко от Дома Офицеров. Это был бывший и будущий подростковый клуб "Костёр", а с 1986 по 1997 год в этом помещении располагался наш спелеоклуб. Точнее говоря, в 1986-м это был ещё не спелеоклуб, а спелеосекция. Олег мечтал о том, чтобы назвать её спелеоклубом, но по каким-то параметрам до спелеоклуба она ещё не дотягивала. Не могу сказать точно, по каким именно, но, вероятно, даже не из-за малочисленности своих членов. В саратовской спелеосекции было много участников, и всё-равно официально она называлась спелеосекцией, а не спелеоклубом.
В нашем помещении была довольно большая комната со столом и множеством стульев (позже мы сделали ещё и стелаж для хранения снаряжения), и была ещё маленькая комнатка с раковиной и водопроводом. Туалета не было, но он был совсем близко через дорогу, около бара Дубрава. Так что жили мы хорошо. Правда, соседка сверху часто прибегала и ругалась на нас, мол, дескать, мы громко шумим. На самом деле это она орала на нас громче, чем все мы, вместе взятые. Мы ей обещали, что больше не будем, хотя понимали, что и меньше не будем.
В декабре выбрали новое спелеобюро, состоящее из четырёх человек: Олег Цой, Надежда Моисеева, Владимир Полубаров, Дмитрий Львов. До этого в спелеобюро был Виктор Скавинский, но его заменили, поскольку после похода на Караби в мае Витя стал строить дом, в походы и на тренировки не ходил, и в делах секции не участвовал. Меня выбрали Минфином, что после потери кошелька казалось странным. Видимо, Олег заметил, что я могу оперировать с большими объёмами чисел, совершать с ними различные арифметические действия и при этом нигде не ошибаюсь. Например, когда разные участники экспедиции покупали различные продукты и другие необходимые вещи для общественного пользования на свои деньги, я составлял список, кто чего купил и сколько денег затратил, и потом вычислял, кто кому сколько должен. В принципе, это мог сосчитать любой, но всем было лень.
Мне и сейчас на работе стараются спихнуть такие задания, когда речь идёт о большом количестве данных, с которыми нужно провести определённые арифметические действия. Все знают, что, хотя я и сделаю эту работу медленно, но нигде ничего не потеряю. Поэтому, если работу делить по-принципу на работу для умных и работу для старательных, то работу для умных, конечно, мне доверять нельзя, а работу для старательных мне всегда доверяют, потому что такая нудная и кропотливая работа дураков любит. Между прочим, то, что я сейчас пишу и что вы читаете, это тоже результат очень нудной, долгой и кропотливой работы.
Таким образом я стал минфином и потом клянчил у всех общественные взносы на покупку снаряжения.
Подводя итоги 1986-го года, мы насчитываем в этом году всего 8 больших и малых экспедиций в пещеры. Это было меньше, чем в 1985 году (тогда их было 12), но зато в этом году у нас был ряд достижений. Среди них большие и красивые пещеры Урала и Крыма (Караби), ряд первопрохождений на горе Ачибах (в пяти пещерах, см. предыдущую главу) и, разумеется, первый Поволжский, или Нижневолжский спелеослёт, с проведением соревнований. Плюс собственное помещение на долгие годы.
Из неупомянутых ранее походов можно отметить, что в августе, незадолго до нашей экспедиции на Ачибах, Лёша Плотников с тремя девушками с его работы обнаружили и исследовали новую для нас искусственную пещеру у с. Городки в Шемышейском районе. Пещера небольшая и требует раскопок, которые будут проведены позже.
ГЛАВА 13.
Первый Поволжский спелеослёт 7-9 ноября 1986 г.
Другие события в Пензенской спелеосекции в сентябре-декабре 1986 г.
"- Первый, пошёл!
- Сам пошёл!"
"- Сдавайся, ты убит!"
В дополнение к предыдущей главе о прохождении пещер на Ачибахе в августе 1986 г. и траверсу по склону хребта Анчха с Ачибаха на Лакрози, также хочется добавить, что, хотя мы на горе Лакрози и не обнаружили пещер, но это не означает, что их там нет. Нигде в спелеологических статьях лично мне не попадалась информация о том, что кто-то из спелеологов бывал на этой горе и искал здесь пещеры. Хотя мы сами и не нашли здесь ни одной карстовой полости, но следует понимать, что мы провели на Лакрози всего несколько часов и этого времени ничтожно мало, чтобы успеть на ней что-то найти или обследовать значительную часть её поверхности. Более того, находясь на южном склоне горы близко к её гребню, мы увидели далеко внизу нечто, напоминающее карстовые воронки. Андрей Вятчин тогда предложил кому-то из нас с Олегом спуститься вниз и их обследовать, и в случае успеха он обещал снести вниз станок того, кто найдёт пещеру. Но мы с Олегом на тот момент сильно устали от пятичасового лазанья по крутым склонам с тяжёлыми станками за спиной, организмы были обезвожены и требовали срочного пополнения жидкостью, а ближайшие источники воды находились не менее чем в двух-трёх часах ходьбы и вовсе не с той стороны от горы, в которую Андрей нам предложил спускаться. Точнее говоря, и с южной стороны Лакрози есть вода в виде реки Бзыбь, но до неё пришлось бы спускаться километра полтора по вертикали, что точно не входило в наши планы.
Что касается горной породы горы Лакрози, то мы так и не поняли её до конца. В некоторых местах нам казалось, что это известняк, в других - врода бы и не известняк. Скорее всего, она представляла собой смесь разных пород, хотя в большей степени осадочных, нежели вулканических. Соседние горы Анчхо и Анчха образуют вулканический, либо метаморфический (изменённый под воздействием высокой температуры) слой, врезающийся в форме хребта под названием Багри-Яшта в самый центр карбонатного (осадочного известнякового) массива, образованного Гагрским и Бзыбским хребтами. Гора Лакрози прилепилась к Анчхо своей северной стороной и, вероятно, представляет собой переход от вулканических или метаморфических пород в своей северной части к осадочным породам в южной, к которой подобраться очень сложно из-за вертикальных стен каньонов рек Бзыбь и Пшица со всех сторон, кроме северной. При заходе сюда с севера получается перевал через эту самую гору Лакрози, ведущий "в никуда".
Одним словом, люди сюда никогда не заходят, поскольку для туристов здесь нет дальнейшего безопасного продолжения маршрута, пастухам сюда гонять коров через гору особого смысла нет, а для спелеологов это слишком далеко и малоперспективно.
На Ачибах-то после 1991 года уже никто не ходит, а сюда тем более ( Нашёл статью в интернете, что одна московская группа в 2012 г. была на Ачибахе и пыталась найти пещеру Квартет. Это им не удалось, но нашли пещеру Чкаловская. Пытались её пройти, но это им тоже не удалось, поскольку самая длинная верёвка у них была 100 м, а входной колодец Чкаловской 120 м).
Олег Цой исполняет мои песни, путая слова и не на тех аккордах
Таким образом мы познакомились с поиском пещер в его чистом настоящем виде, то есть не таким, когда ищут пещеры в известном карстовом районе рядом с другими, уже исследованными пещерами, а вообще с поиском нового карстового района. Хотя, собственно, этот район сильно карстовым не оказался, но, тем не менее, не знаю как я, а Олег остался доволен.
- Отрицательный результат - тоже результат! - рассуждал он, - Один неисследованный район мы закрыли. На следующий год попробуем исследовать новые районы в Северной Осетии и в Средней Азии - на Памиро-Алае и на Тянь-Шане!
Рассуждая на подобные темы - типа, в каких горах бесполезные поиски пещер лучше? - мы с Олегом летели из Адлера на самолёте в Саратов. Да, да, не в Пензу, а в Саратов, поскольку Олегу оттуда нужно было забрать детскую коляску и ещё какие-то детские вещи, а я вызвался ему помочь. Самолёт наш не спеша летел над горными вершинами, уже ставшими мне почти родными, и я с любопытством глядел на них сверху, прикидывая, сколько метров навески будет от иллюминатора самолёта до ближайшей из них.
Прилетев в Саратов, мы направились к Цоям домой. Нас встретили Борис Дмитриевич и Дмитрий Борисович, то есть отец Олега и его брат. Борис Дмитриевич был невысокий ростом, ниже Олега, не толстый, но крепкий, коренастый, в отличие от своих худощавых сыновей. Поначалу он встретил нас приветливо, но через очень небольшой промежуток времени начал не то чтобы кричать, но очень недовольно высказывать Олегу:
- Сколько можно лазить по этим дырам? Да кому это нужно! Хлеб от этого не станет дешевле и рыбы в горных реках не прибавится! И, вообще, у тебя ребёнок маленький! Почему твоя жена целый месяц сидит одна с грудным ребёнком, и даже без коляски?
Дима Цой сразу же убежал в другую комнату, чтобы и ему не попало под раздачу. Олег попытался утихомирить отца:
- Ладно, папа, хватит! Сто раз уже говорили на эту тему, сколько можно?
Никогда ещё я не видел Олега взволнованным или нервничающим, и вот наконец увидел.
В конце концов мы где-то взяли детскую коляску довольно большого размера - не помню, у кого именно мы её взяли. Нагрузили её несколькими пакетами с детскими вещами и покатили по улицам Саратова, а за плечами у нас были большие станки - мы ведь возвращались с Ачибаха. Когда залезли в автобус или троллейбус, то сразу заняли половину салона своими вещами. На нас пассажиры смотрели, как на переезжающий на городском транспорте цыганский табор, типа: два цыгана его перевозят, а остальные пошли пешком. Кто-то сказал что-то типа: "Мужики едут в горы", или "Туристы идут в поход", какую-то такую по смыслу фразу. Мы с Олегом сразу представили себе, как мы карабкаемся в гору, за плечами у нас большие станки-рюкзаки, а впереди себя толкаем по скалам детские коляски, наполненные разным снаряжением! Впрочем, это идея!
Потом мы рейсовым автобусом перевезли весь этот груз в Пензу. Олег делился своей идеей провести в Баскунчакской пещере Поволжский спелеослёт, то есть первый слёт всех спелеологов Поволжья. Это было бы альтернативой проводящимся в то время Всесоюзным соревнованиям спелеоклубов из разных городов, на которых чаще всего побеждали, разумеется, москвичи, особенно из Перовского спелеоклуба и спелеоклуба МГУ.
Наша пензенская команда была слишком недостойной выступать на этих Всесоюзных соревнованиях, но собраться и посоревноваться с другими командами Поволжья мы вполне могли.
По приезду в Пензу Олег начал созваниваться и списываться с другими поволжскими пещерняками, точнее говоря, с нижневолжскими (всё Поволжье, которое находится ниже впадения в Волгу Камы, считается Нижним. По другой градации Средняя Волга отделяется от Нижней по Жигулёвской ГЭС, которая находится выше Самары. То есть, Самара относится к Нижней Волге. Пензенская область относится к Средней Волге из-за того, что находится в бассейне Суры, текущей на север. Если бы Сура текла на восток - Пенза бы тоже относилась к Нижней Волге).
И вот, в начале ноября 1986 г., первый Нижневолжский спелеослёт состоялся. На нём были представители из Пензы, Саратова, Куйбышева, Волгограда и Астрахани, а также некоторые наши друзья из Оренбурга. Оренбург является спорной территорией, хотя он и находится на Южном Урале, но принадлежит к Приволжскому Федеральному Округу. И воообще, традиционно так получилось, что оренбуржские спелеологи всегда объединяли свои силы с Саратовым, Волгоградом или Пензой, а не с другими уральцами. Так что Оренбург, как и Пензу, теоретически можно считать Нижним Поволжьем.
Что касается Астрахани, то до этого слёта там как таковых спелеологов не было, но были люди (главным образом, студенты географического факультета Астраханского педагогического института), которые ходили в Баскунчакскую пещеру (проходили в ней практику, либо сами по себе). Кроме того в Астрахани в 80-е была небольшая группа, не позиционировавшая себя как астраханская спелеосекция, которая, кроме прохождения Баскунчакской пещеры, нашла и впервые прошла в 1986 году находящуюся примерно в 10 км от неё пещеру Кристальную, входной колодец которой составляет 15 м, а общая глубина 27 м при небольшой длине. То есть, эта группа даже имела опыт прохождения вертикальных пещер, но итоги её деятельности кроме пещеры Кристальной неизвестны. Поэтому астраханские студенты, которые приехали на Нижневолжский спелеослёт в 86-м году, фактически и создали на нём свою спелеосекцию, либо заложили основы для её создания.
Таким образом на первом Поволжском (т.е. Нижневолжском) спелеослёте собралось более 100 человек. Олегу удалось осуществить свою мечту, причём в рекордные сроки - на все звонки, призывы и организацию у него ушло меньше двух месяцев. Лично для меня большинство иногородних собравшихся были незнакомы, за исключением десятка полтора саратовцев, Димы Томина и Лёши Кравцова из Оренбурга, а также нескольких волгоградцев. Очень приятно было вновь встретить Костю Абдрашитова, с которым мы проходили Memento o more (“Гроб с ветром”), причём частично сделали в ней первопрохождение ( под словом "мы" я имею ввиду нас с Надеждой Моисеевой ).
_______________________________Костя Абдрашитов (г. Волгоград).
Встреча с саратовскими девушками была особенно радостной. Я с ними фотографировался, но не мог удержаться от своей дебильной привычки ставить рожки рядом снимающемуся. Саратовцы тоже не могли сняться без того, чтобы не показать язык или не свести глаза на переносицу, поэтому в результате ни одной совместной фотографии я здесь показать не могу. Что поделаешь, кто не был глуп - тот не был молод!
Кроме проведения соревнований в пещере, на слёте была решена одна важная задача. Дело в том, что у Баскунчакской пещеры не было единого, так сказать, "законного" названия, как и единого названия у её некоторых ходов и залов.
Хотя Баскунчакская пещера была известна очень давно, но до 1980 года она считалась тремя разными пещерами: Большая Баскунчакская, Малая Баскунчакская и Сухая. В 1980 г. саратовские спелеологи под руководством Андрея Белоновича и Олега Цоя соединили три пещеры в одну, пройдя узкие ходы (не настолько узкие, чтобы их называть шкуродёрами). В результате получилась одна большая пещера с тремя входами протяжённостью 1480 м. Я уже писал в IV главе, как в 1985 году мы обнаружили четвёртый вход в эту пещеру, и Славик Морозов совершил его первопрохождение, поднявшись к нему по стене примерно на 10 м без страховки.
После объединения трёх пещер в одну саратовцами не было утверждено её новое название, и её стали называть кто во что горазд. Так, саратовцы, а затем и пензенцы, называли её пещерой Баскунчакской, Волгоградские спелеологи называли её Двухэтажной - по названию главной галереи этой пещеры, на которой явно прослеживаются два этажа (по низу галереи и по полкам на стенах), а астраханцы называли её Студенческой, так как в ней обычно проходили полевую практику студенты географического факультета Астраханского педагогического института. Представители других городов называли её Большой Баскунчакской, по названию наибольшей из трёх пещер до их объединения. Главную галерею пещеры саратовские спелеологи называли Основной галереей, куйбышевские - Центральной галереей, волгоградские - Двухэтажной, а астраханские - Свинушной, поскольку если её проходить не по полкам второго этажа, а по низу - ноги вязнут в жидкой грязи.
В результате совещания представителей разных город, на нашем слёте были утверждены следующие названия: пещера носит название Баскунчакская. Бывшая Большая Баскунчакская теперь называется Первым входом, бывшая Малая Баскунчакская называется Вторым входом и бывшая Сухая называется третьим входом. Кроме них есть и Четвёртый вход. Главная галерея пещеры длиной около 250 м называется Центральной галереей (допускается называть Основной галереей).
После первого входа, если не идти прямо (на север) в Центральную, или Основную галерею, а повернуть направо, то вскоре будет следующая развилка - левый ход ведёт к Озеру, а ход вправо (на юг) приводит в Спальный зал (некоторые раньше его называли Лагерным). За Спальным залом идёт Малый Спальный зал - здесь в зимнее время ночуют те, кому не хватило места в Спальном зале. Вертикальный меандрирующий (извивающийся) шкуродёр между вторым и третьим ходом получил официальное название Вертикальный шкуродёр (допускается название Стометровый шкуродёр). Раньше волгоградцы называли его Змейкой за то, что на плане пещеры он очень похож на извивающуюся змею. Это название было отвергнуто потому, что представители других пяти городов никогда его так не называли, и, заслышав от волгоградцев про "ход Змейка", не понимали, о каком именно ходе идёт речь.
Позже Олег Цой отвёз в Москву в Совет по туризму отчёт о соединении трёх пещер, её новый план с утверждёнными новыми названиями. Поэтому, хотя астраханцы до сих пор называют пещеру Студенческой, в научной литературе они не имеют право использовать это название, а должны называть пещеру Баскунчакской, что им ужасно не нравится.
В принципе, я их могу понять, и нас тоже могу понять. Нам удобно называть эту пещеру Баскунчакской, поскольку она находится недалеко от посёлка Баскунчак. Мы ведь называем Троице-Сканов подземный монастырь Наровчатской пещерой, поскольку второе название легче выговорить и город Наровчат мы хорошо знаем. Также мы называем Дурымовскую пещеру Виргой, поскольку село Вирга мы хорошо знаем, а что такое Дурымовка - вообще без понятия.
Также для нас логично, что около посёлка Баскунчак находится Баскунчакская пещера, которая и до объединения примерно так и называлась (Большая и Малая Баскунчакские пещеры ). И нам совершенно безразлично, что посёлок Баскунчак - это казахский посёлок. А вот астраханцам не безразлично. Они живут по соседству с казахами и у них особые отношения. Для них Баскунчак и Казахстан - это почти синонимы. И они видят, что в пещеру ходят не казахи, а чаще всего русские студенты - поэтому для них приятнее название Студенческая.
________Наши "студенты" возле Баскунчакской. Марина Боярова, Надежда Моисеева, Татьяна Гусева, Сергей Никонов, Володя Иванов. Впереди кости сайгаков, которых повсюду было множество.
_____________Первый вход в Баскунчакскую пещеру
На этом слёте у нас была интересная встреча - вместе с астраханской группой приехал Владимир Ильич Головачёв - известный путешественник, следопыт, таксидермист, член Русского географического общества, сотрудник Астраханского краеведческого музея, художник. Он бывал в Баскунчакской пещере ещё в в конце 50-х годов. Пытался пешком обойти Каспийское море, но не смог пересечь границу Туркмении и Ирана. Тем не менее, много путешествовал и по Средней Азии, и по Кавказу. Он нам рассказывал, как Юрий Александрович Сенкевич, известный советский тележурналист и путешественник, подарил ему половину доски от папирусной лодки Ра, на которой Тур Хейердал, Сенкевич и ещё несколько человек пересекали Атлантический океан. Как известно, лодка Ра утонула, немного не доплыв до Америки, но Сенкевичу в последний момент удалось прихватить с неё доску, сделанную из папируса. Впоследствии Юрий Александрович подарил половину этой доски Владимиру Ильичу Головачёву.
________________________________ Владимир Ильич Головачёв, г. Астрахань
_________________________________Наши пензенцы и В.И. Головачёв
У В.И.Головачёва на слёте был сын Илья, примерно мой ровесник, вместе с другими студентами. Отец пожелал сыну создать астраханскую спелеосекцию на манер пензенской и саратовской, что он вскоре и сделал.
Основной, или скажем так - официальной частью слёта было проведение соревнований. Решено было провести их в два этапа: первый этап - прохождение пещеры на скорость, при этом не нарушив установленную трассу, и второй этап было решено провести в Саратове на триангуляционной вышке - подъём и спуск по тросу, верёвке и тросовой лестнице.
В этот раз между собой соревновались три команды - Пензы, Саратова и Волгограда. В каждой команде было пять человек - обязательным условием было наличие не менее двух девушек в команде. В нашей команде были Володя Полубаров, Серёга Никонов, Надя Моисеева, Надя Ветчинкина и ваш покорный слуга.
От каждого соревнующегося города был кто-то в числе судей. От Пензы судьёй был Олег Цой - он же главный судья, от Саратова Дима Цой и Лёша Алексеев, и от Волгограда был Костя Абдрашитов - он же был Начспасом ( отвечал за спасательные работы "в случае чего" ).
____________________Судьи: Лёша Алексеев, Дима Цой, Олег Цой.
__________________Положение по слёту и план мероприятий, составленные и распечатанные О. Цоем.
Маршрут состоял в следующем: каждый участник должен был спуститься в первый вход, добежать до места под названием Камин, подняться по нему, чего-то там коснуться, спуститься, вернуться назад и пройти по узкому ходу мимо озера, потом через два спальных зала и шкуродёр попасть в лабиринт Сыр, затем пройти вертикальный стометровый шкуродёр и выйти через третий вход на поверхность. Время каждого участника фиксировалось и затем суммировалось со временем остальных участников.
______________Маршрут и программа соревнований, составленные и распечатанные О. Цоем.
Перед началом соревнований каждая команда пробежала по установленному маршруту. Нужно было его хорошо запомнить, чтобы потом не нарушить. Маршрут был длинный, и в каких-то местах можно было бы схитрить и что-то срезать, но в каждом таком месте ставился судья, который фиксировал всех пробегающих.
Я помню, что на предварительном прогоне я прошёл всё чётко, поскольку шёл не спеша, а во время соревнований перепутал ход к озеру и запёрся к нему не с той стороны, после чего судья меня вернул на нужную трассу. В результате я потерял время и получил ещё сколько-то минут в качестве штрафного балла. Потом я запутался в лабиринте под названием Сыр и пошёл не по тому ходу, из-за чего ещё потерял время. В этом месте проходит несколько ходов, по каждому из которых можно попасть в нужное место, но по одним ходам быстрее, а по другим дольше. Вероятно, почти все наши участники путались в этом лабиринте, поскольку до этого мы были в Баскунчакской пещере лишь однажды, в отличие от спелеологов Саратова и Волгограда, которые в ней бывали часто. В результате наша команда заняла третье место. Потом мы говорили, что сумели продержаться под землёй дольше всех. Первыми пришли саратовцы и вторыми волгоградцы. Это было не удивительно, поскольку, как я уже сказал, саратовцы и волгоградцы знали эту пещеру гораздо лучше нашего, а это было очень немаловажно для победы. Недаром ведь говорят, что самая короткая дорога - это знакомая дорога. Следуя этой логике, можно сказать, что один и тот же маршрут для саратовцев и волгоградцев был короче, чем для нас.
Вечером мы в торжественной обстановке отметили проведение первого Нижневолжского спелеослёта. Олег Цой рассказал нам историю исследования Баскунчакской пещеры. В 1979 году в Саратовском университете была образована саратовская спелеосекция, и самым первым делом она взялась за исследование этой пещеры, причём эти исследования с самого начала были очень серьёзные и включали в себя проведение всяких геологических, гидрогеологических, биологических, метеорологических и геофизических опытов или поисков. В 1979-1980 годах спелеологи Саратова сделали топосъёмку всех трёх пещер, ещё до их соединения, а потом после их соединения. Для достижения недоступной человеку высоты при топосъёмке применялись наполненные водородом воздушные шары, поднимающие мерную нить, а высота потолка в Центральной галерее, а также в залах в районе второго входа, составляет около 10 м ( в те времена водород было проще достать, чем гелий ).
Особо интересной работой, проведённой здесь саратовскими спелеологами в начале 80-х, является исследование сифонов и попытка их соединения. Как уже говорилось выше, недалеко от первого входа находится подземное озеро диаметром 4 м, уходящее под стену в сифон. В дождливую погоду из этого озера вытекает ручей и уходит в Центральную галерею, иногда даже затопляет её довольно высоко.
Я уже писал о том в главе IV, что на поверхности нигде в том районе пресной воды нет, разве что в туалете на станции Верхний Баскунчак, которая находится в 10 км от пещеры. Посетители пещеры воду всегда берут в подземном озере, которое в летнюю засуху становится мелким, и если черпать воду не слишком аккуратно, то она получается мутной и с привкусом глины.
На карте пещеры видно это озеро, показанное чёрным цветом перед Основной галереей, а также видно, что из него выходит сифон в условный ход ( в нём никогда не делалась топосъёмка ), который через другой сифон выходит в Лабиринт Сыр.
___________________Пещера Баскунчакская, съёмка саратовцев 1991 г. с элементами более ранних съёмок.
Первые попытки прохождения сифона саратовцами были наивны, но дерзки и авантюрны. Сифон, состоящий из жидкой грязи, начинающийся в Лабиринте, проходился с помощью специальной полиэтиленовой трубы, свёрнутой в рулон. Первый ползущий залезал в эту трубу и полз внутри неё, раскатывая её впереди себя. Остальные ползли следом друг за другом, стараясь следить за тем, чтобы труба не слиплась и ход воздуха не перекрылся. Несмотря на то, что труба всё-таки захлопнулась и первопроходцы чуть не задохнулись, они успешно прошли первый грязевый сифон, затем проползли по грязному ходу с воздухом и дошли до настоящего водяного сифона, который должен был вывести в подземное озеро. Аквалангов и второй полиэтиленовой трубы не было, и им пришлось повернуть назад.
Через некоторое время они вновь предприняли попытки пройти этот сифон, уже через Озеро, со стороны Основной галереи. Сначала ныряли просто в гидрокостюмах, а затем в аквалангах. Затопленный ход удалось пронырнуть на 6-7 м, а затем он стал очень узким. В следующей экспедиции были опробованы подводные взрывные работы, но безуспешно. Затем саратовцы подошли к проблеме более основательно и решили её весьма радикальным способом. В пещеру была занесена насосная помпа с бензиновым двигателем. Сифон был успешно выкачан в основную галерею, при этом одновременно проводились работы с окрашиванием воды флуоресцеином в ярко-зелёный цвет, чтобы посмотреть, где она выйдет на поверхность. Предполагалось, что водоток в пещере разгружается в Баскунчакское солёное озеро, которое находилось более чем в километре от входов в пещеру.
Несмотря на то, что сифон успешно откачали, но пройти открывшийся ход бравым саратовцам всё-же не удалось по причине их панического бегства из пещеры. Выхлопные газы в первую минуту работы помпы ощущались достаточно терпимо, а потом они вдруг резко заполнили не только ход, ведущий к озеру, но и Центральную галерею вплоть до самого выхода из пещеры. Кислород закончился неожиданно резко и сразу везде, вследствие чего горе-экспериментаторы под гремящее рычание помпы буквально пулей вылетали из пещеры, а затем долго сморкались и кашляли. Помпа работала до тех пор, пока не закончился бензин, и только на следующий день спелеологи решились зайти в пещеру. К этому времени озеро уже успело вновь наполниться водой.
Также Олег Цой рассказал ещё одну занимательную историю, как в 1980 году они объединили три известные пещеры в одну, разобрав завалы в некоторых узких ходах. После этого объединения они решили устроить торжественный ужин около Баскунчакской пещеры. Короче говоря, счастливые соединители трёх пещер набрали воду в подземном озере, вынесли её на поверхность и сварили картошку, которую кто-то не поленился притащить с собой (обычно в походы берут только сухую картошку, но в простые походы, где не нужно тащить много груза, можно взять и сырую). Дело происходило в какое-то холодное время года, поэтому имеющаяся бутылка водки была холодной.
Холодная водка плюс горячая картошка - что ещё нужно для торжественного ужина, посвящённого первому подземному первопрохождению саратовских спелеологов? Оставалось только размять сваренную картошку в котелке, но не могли найти подходящий инструмент для этой операции. Тогда кто-то предложил размять картошку бутылкой водки. В результате и картошка пропала, и водка пропала, и даже от самой бутылки мало что осталось - торжественный ужин сорвался! Таким образом первое первопрохождение саратовцев было омрачено злым роком, особенно учитывая, что у них и дров не осталось для последующего приготовления пищи.
Вообще злой рок преследовал саратовских спелеологов всю дорогу. Я лично участвовал в 12-ти походах совместно с саратовцами, и обратил внимание на то, что если в группе есть хоть один саратовец - обязательно что-то случится. Или примус взорвётся, или мощный снегопад начнётся, или какой-нибудь камень с потолка упадёт, который там висел тысячу лет и мог бы провисеть ещё тысячу. Или верёвки до дна колодца не хватит, или хватит, но кто-то её случайно разрежет, или наоборот, нож бесследно пропадёт, когда нужно разрезать верёвку. То есть, какая-нибудь бяка обязательно случится - даже к бабке не ходи!
История с картошкой и водкой имела некоторое продолжение. По возвращении в Саратов спелеологи собрались у кого-то на квартире и всё-же отметили своё первое первопрохождение. В процессе этого стали вспоминать происшествие с бутылкой водкой, и кто-то обмолвился: "А ведь раньше так делали, и всё было нормально!" Ему не поверили и решили провести эксперимент. В аналогичную бутылку из-под водки налили воду, положили её в морозильник и охладили до появления льда. В кастрюле сварили картошку - благо, дома её было много. Затем размяли картошку холодной бутылкой. Эксперимент прошёл удачно, на бутылке не появилось ни одной трещины. Некоторые материалисты потом высказывали, что эксперимент не был чистым - в одном случае в бутылке была водка, а в другом вода. Но мы-то с вами понимаем, что законы физики здесь играли вторую роль, а главную роль - законы подлости!
Но вернёмся к первому Нижневолжскому спелеослёту. На следующий день мы полазили по пещере, очистили её от мусора и в ночь выехали в Саратов. Здесь на триангуляционной вышке должен был пройти второй этап соревнований.
________________В Баскунчакской пещере. Сергей Никонов, Марина Боярова, Надя Ветчинкина, Таня Гусева
__________________Таня Гусева, Марина Боярова, Надя Моисеева, Надя Ветчинкина
По приезду в Саратов далеко идти не пришлось. Железнодорожный вокзал, почти рядом автовокзал, и от него пошла дорога к горе, к так называемой Кумысной поляне, на которой высилась эта самая триангуляшка. Она представляла собой металлическую громадину больше 40 м высотой, по виду нечто среднее между телевышкой и опорой линии электропередач, но ближе к телевышке. Чем ближе мы к ней подходили, тем сильнее охватывал нас ужас. В пещере спускаться в колодец не страшно, потому что там фонарик светит всего метров на пять и ты не ощущаешь высоты, а с этой вышки весь Саратов будет под ногами и люди будут казаться мелкими, как муравьи.
- Вот это дура! - сказал Володя, разглядывая надвигающуюся на нас громадину, - Кто только построил её на нашу голову!
- Ладно, если упадём! А то ещё сломаем её! - ответил как всегда в своём репертуаре Никонов.
Тут я вспомнил, что мы в институте на предмете под названием Сопромат (сопротивление материалов) рассчитывали подобные конструкции. Типа: какой формы она должна быть для лучшей устойчивости, или какую нагрузку нужно приложить, чтобы снести её. Раньше я не очень понимал физический смысл этих конструкций, которые мы рассчитывали, и считал их фантазией автора учебника по Сопромату. Теперь я увидел одну из них на живом примере и подумал, исходя из тех формул, которые я знал, что даже если вся наша огромная толпа, приехавшая из Баскунчакской пещеры на эту вышку, поднимется на неё и расположится исключительно с одной её стороны, то вышка не упадёт. И ещё я вспомнил, чему нас учили, что конструкция должна быть дуракоустойчивой. То есть, сколько бы дураков не мучили конструкцию, а сломать бы её не смогли при всём желании. Мы посмеялись над преподавателем, когда он так сказал, а теперь я понял, что это точно про нас.
- По закону Сопромата эта конструкция нас выдержит! - с умничал я.
- По закону Простомата эта конструкция нас в...! - парировал Володя Полубаров.
- По закону Простопадай мы эту конструкцию не выдержим! - поддержал Серёга Никонов.
- По закону Простонадо вы всё выдержите! - вмешался Олег Цой, - И хватит трепать языками! Настраивайтесь на то, чтобы пройти трассу быстро и без ошибок! Не так, как позавчера спотыкались в пещере!
Мы подошли к вышке, стоявшей среди довольно низкорослого леса, и увидели большую толпу людей под ней. Здесь были и те, кто приехал сюда с Баскунчакского слёта, и некоторые местные саратовцы, которые на слёт не ездили. Кто-то разводил костёр и готовил еду, кто-то возился с верёвками. Нам объяснили, что саратовские спелеологи каждое воскресенье проводят на этой вышке тренировки, при этом жгут костры и кипятят чай, то есть у них тут происходит целое событие. Поход выходного дня в своём роде, причём совсем недалеко от центра города. Хотя у них город такой формы, что понятие "центр" у него весьма условно. Какой может быть центр у кочерги? Но это не важно, суть в том, что здесь у них проходят тренировки по высотной технике, на которых жгут костры, поют песни под гитару и совершают прочие упражнения. Причём половина присутствующих на тренировках ни к самим тренировкам, ни к спелеотуризму в целом никакого отношения не имеют.
_Пензенская команда. Слева Надя Ветчинкина, которую почти полностью кто-то закрыл. Далее Володя Полубаров, Сергей Никонов, Надя Моисеева, Дима Львов. Правее Олег Цой (главный судья) и Лариса Цой (жена Димы Цоя).
После завтрака прошла жеребьёвка и подготовка к соревнованиям. Они должны были проходить по трём трассам. На вышке были две горизонтальные площадки - меньшая на высоте 17 м и большая на высоте 24 м. Ещё была третья, совсем высоко. С нижней площадки навешивались тросовая лестница и верёвка. С верхней площадки навешивалась вторая верёвка и трос, причём трос был не сплошняком целый, а для сложности прохождения сделали сцепку из двух тросов, скреплённых между собой карабином.
____________________Во время соревнований
Каждая команда делилась на три части, по количеству трасс, которые ей предстояло пройти. Два человека из первой группы поочерёдно поднималась на верхнюю площадку, сумев преодолеть карабин, сцепляющий два троса. Затем они по лестнице (железные перекладины) спускались на нижнюю площадку, предварительно организовав перила из взятой с собой верёвки, и потом спускались на землю по верёвке, организуя себе страховку при помощи ещё одной верёвки, которую также брали с собой.
Затем вторая группа, тоже состоявшая из двух человек, поднималась по тросовой лестнице на нижнюю площадку, оттуда по железным перекладинам, страхуясь за перила, оставленные первой группой, поднималась на верхнюю площадку, сматывала эти перила и спускалась вниз по верёвке.
После всего этого пятый участник команды поднимался по тросу до места сцепки двух тросов карабином, перестёгивался на спуск, но немного не доехав до земли, опять перестёгивался на подъём по тросу, и затем шёл уже до самого верха, касался рукой площадки на высоте 24 м, перестёгивался на спуск и спускался с небес на землю. Самым сложным моментом на этом этапе было прохождение карабина, сцепляющего два троса. При переходе этого карабина вверх или вниз нужно было помнить, что нельзя отстёгиваться от одной опоры полностью, то есть, если хотя бы на секунду участник останется на одной опоре без страховки за вторую, то ему начисляются штрафные баллы. По результатам жеребьёвки мне как-раз досталась вот эта самая третья трасса.
_________Программа соревнований на вышке, составленная Цоем
Результаты жеребьёвки для нас были не очень удачны, поскольку кому-то из девчонок, а может быть и обеим, выпало подниматься по тросовой лестнице, а это физически труднее, чем подниматься по тросу на самохватах. Лично для меня в этом плане повезло, потому что я терпеть не могу эти лестницы, на которых болтаешься как сопля и ищешь носком ноги или пяткой ступеньку, в которую иногда сразу и не можешь попасть. Я шёл последним и мне все свистели, типа: "Давай, Лёвич, жми! Молодец!", причём не только пензенцы, но и саратовцы. Поскольку передо мной все участники команды прошли нормально, я волновался, что своим долгим копанием на перестёжках я подведу всю команду. Но в целом всё прошло нормально.
По итогам этого соревнования наша команда заняла второе место. Первыми опять были саратовцы и третьими волгоградцы. Я так думаю, что для саратовцев это было логично - они играли на своём поле. Они привыкли к этой вышке за время многочисленных тренировок, а когда всё вокруг знакомо и привычно - ты меньше волнуешься, меньше путаешься на перестёжках или на железных ступеньках, правильно рассчитываешь своё время и силы, и в итоге выигрываешь. Как говорится, в родной тюрьме и стены помогают.
Затем судьи подвели итоги двух этапов соревнований: в Баскунчакской пещере и на вышке. По итогам оказалось, что, естественно, первое место заняли саратовцы, а наша команда заняла второе место. На первый взгляд это выглядело не совсем правильно, ведь второе место мы должны были разделить с волгоградцами. В Баскунчакской пещере они прошли быстрее нас и заняли второе место, а мы третье. На вышке мы заняли второе место, а они третье, поэтому по общим итогам мы должны были разделить с ними второе место. Но судьи считали не так, а по баллам. Баллы, полученные на первом этапе, суммировались с баллами, полученными на втором. Больше всего баллов получилось у саратовцев, затем шли мы и затем волгоградцы. Поэтому в итоге мы оказались на втором месте.
В сущности, это не важно. Самым важным в этом событии было не то, кто победил, а сам факт соревнований по спелеотуризму, которые в Нижнем Поволжье проводились впервые. И ещё важнее было само проведение первого Нижневолсжского спелеослёта (тогда мы его называли Поволжским, что не совсем правильно, поскольку Поволжские спелеослёты позже проводились представителями Казани, Нижнего Новгорода, Перми, Набережных Челнов и некоторых других городов, возможно, Самары в том числе).
На портале Пензенских туристов, среди огромного количества их достижений, я нашёл упоминание о том, что в 1985 году в Пензе была создана спелеосекция. Упоминается даже дата - 8 февраля, по первому дню нашего похода в Наровчатский Сканово-Троицкий монастырь. На этом о пензенском спелеотуризме всё. Между тем можно было бы упомянуть о Первом Нижневолжском спелеослёте, который был всё-таки достижением для всего Поволжского спелеотуризма и собран по инициативе именно пензенских спелеологов.
Что касается саратовской триангуляшки, то её снесли в самом начале 2000-х. Поговаривали, что её украли на металлолом, но точно не известно. В интернете я даже не нашёл ни одного фото этой вышки, правда, есть чёрно-белые фотографии, сделанные с самой вышки.
Таким образом прошёл наш первый спелеослёт, а всего их было 6 или 7, точно не помню.
К большим достижениям, случившимся у нас в 1986 году, следует отнести то, что нам было выделено помещение под спелеоклуб на Западной Поляне, на улице Попова, недалеко от Дома Офицеров. Это был бывший и будущий подростковый клуб "Костёр", а с 1986 по 1997 год в этом помещении располагался наш спелеоклуб. Точнее говоря, в 1986-м это был ещё не спелеоклуб, а спелеосекция. Олег мечтал о том, чтобы назвать её спелеоклубом, но по каким-то параметрам до спелеоклуба она ещё не дотягивала. Не могу сказать точно, по каким именно, но, вероятно, даже не из-за малочисленности своих членов. В саратовской спелеосекции было много участников, и всё-равно официально она называлась спелеосекцией, а не спелеоклубом.
В нашем помещении была довольно большая комната со столом и множеством стульев (позже мы сделали ещё и стелаж для хранения снаряжения), и была ещё маленькая комнатка с раковиной и водопроводом. Туалета не было, но он был совсем близко через дорогу, около бара Дубрава. Так что жили мы хорошо. Правда, соседка сверху часто прибегала и ругалась на нас, мол, дескать, мы громко шумим. На самом деле это она орала на нас громче, чем все мы, вместе взятые. Мы ей обещали, что больше не будем, хотя понимали, что и меньше не будем.
В декабре выбрали новое спелеобюро, состоящее из четырёх человек: Олег Цой, Надежда Моисеева, Владимир Полубаров, Дмитрий Львов. До этого в спелеобюро был Виктор Скавинский, но его заменили, поскольку после похода на Караби в мае Витя стал строить дом, в походы и на тренировки не ходил, и в делах секции не участвовал. Меня выбрали Минфином, что после потери кошелька казалось странным. Видимо, Олег заметил, что я могу оперировать с большими объёмами чисел, совершать с ними различные арифметические действия и при этом нигде не ошибаюсь. Например, когда разные участники экспедиции покупали различные продукты и другие необходимые вещи для общественного пользования на свои деньги, я составлял список, кто чего купил и сколько денег затратил, и потом вычислял, кто кому сколько должен. В принципе, это мог сосчитать любой, но всем было лень.
Мне и сейчас на работе стараются спихнуть такие задания, когда речь идёт о большом количестве данных, с которыми нужно провести определённые арифметические действия. Все знают, что, хотя я и сделаю эту работу медленно, но нигде ничего не потеряю. Поэтому, если работу делить по-принципу на работу для умных и работу для старательных, то работу для умных, конечно, мне доверять нельзя, а работу для старательных мне всегда доверяют, потому что такая нудная и кропотливая работа дураков любит. Между прочим, то, что я сейчас пишу и что вы читаете, это тоже результат очень нудной, долгой и кропотливой работы.
Таким образом я стал минфином и потом клянчил у всех общественные взносы на покупку снаряжения.
Подводя итоги 1986-го года, мы насчитываем в этом году всего 8 больших и малых экспедиций в пещеры. Это было меньше, чем в 1985 году (тогда их было 12), но зато в этом году у нас был ряд достижений. Среди них большие и красивые пещеры Урала и Крыма (Караби), ряд первопрохождений на горе Ачибах (в пяти пещерах, см. предыдущую главу) и, разумеется, первый Поволжский, или Нижневолжский спелеослёт, с проведением соревнований. Плюс собственное помещение на долгие годы.
Из неупомянутых ранее походов можно отметить, что в августе, незадолго до нашей экспедиции на Ачибах, Лёша Плотников с тремя девушками с его работы обнаружили и исследовали новую для нас искусственную пещеру у с. Городки в Шемышейском районе. Пещера небольшая и требует раскопок, которые будут проведены позже.
Последний раз редактировалось Дмитрий Львов 19 дек 2023, 02:50, всего редактировалось 1 раз.
- Дмитрий Львов
- Участник
-
- Сообщений: 1771
- Зарегистрирован: 12 дек 2014, 00:50
- Имя:
Re: История спелеотуризма в Пензе
Дмитрий Львов » 03 янв 2023, 03:50
.
ГЛАВА 14.
Поездки в Виргу и на Урал в январе-феврале 1987 г.
"Зачем уходишь от меня
На самохватах по верёвке.
Я здесь как рыба без огня,
Как снеговик, но без морковки".
Сразу после Нового года, 2-3 января 1987 года, Олег Цой с двумя новичками - Володей Ивановым и Володей Жегаловым, ездили в пещеру в Виргу. Цель Олега была сводить новичков в какую-то из ближайших пещер. Дело в том, что в конце 1986 г. у нас появилось несколько новичков, и их куда-то надо было сводить, чтобы они не отпали. Собиралось ехать несколько человек, но после новогодних праздников, видимо, двое или трое занемогли животом, в результате с Олегом смогли поехать только два новичка.
Тогда ведь на Новый год не было столько выходных, как сейчас. Обычно давали отдохнуть первого и второго января, а третьего уже на работу. Только в том случае, если к праздникам приплюсуются ещё и выходные, можно было урвать заодно и третье число, а иногда и четвёртое. Этим объясняется то, что наши непоседы поехали в Виргу на 2 и 3 января.
Немного расскажу о новичках.
Володя Иванов в ноябре предыдущего года был с нами на Первом Поволжском спелеослёте. В феврале он съездит с нами ещё и на Урал, после чего забросит спелеотуризм навсегда. Спустя 9 с лишним лет после описываемых здесь событий, в 1996 г., я поменял квартиру с Окружной на Арбеково. Через некоторое время после этого я столкнулся с Володей в лифте - как оказалось, мы с ним живём в одном подъезде. Позже, в конце 2002 г. или в начале 2003 г., под его влиянием я начал ходить на зимнюю рыбалку. Правда, уже через год после этого Володя забросил рыбалку, объявив её пустой тратой времени. Я же активно проводил на рыбалке почти все или, по-крайней мере, многие зимние выходные ещё лет 14-15, после чего согласился с ним, что это действительно пустая трата времени.
Володя Жегалов до прихода в спелеосекцию один раз участвовал в горном походе, в составе группы горников или пешеходников. На вопрос о его любимом увлечении он с гордостью отвечал: "Я баллонист!" Это означало, что в зимние выходные дни он скатывался с гор на Засеке на накачанной автомобильной камере от колеса. В те времена ещё не было всяких ватрушек и ледянок, и с горок скатывались либо на лыжах, либо на санках, либо на картонках. Лучше всего для этой цели подходили сплющенные большие коробки из-под холодильника или телевизора. И вот Жегалов с некоторыми друзьями придумал для спуска с гор использовать автомобильные баллоны, из-за чего их и называли "баллонистами". Преимуществами спусков на автомобильных камерах были низкое трение, мягкость посадки и изоляция от холодного снега. Во время спуска можно было ещё и крутиться вокруг своей оси. Недостатком баллонов было то, что на них практически невозможно было рулить, поэтому баллонисты отчаянно сшибали лыжников и саночников. При столкновении с деревом баллон сильно смягчал удар, и, кроме того, из баллона в последний момент можно было выпрыгнуть. То есть, не можно, а нужно, иначе был риск и голову проломить. Также перед деревом из баллона обязательно нужно было выпрыгивать ещё и потому, что он мог лопнуть, в результате чего, кроме удара лбом о дерево, можно было ещё оглохнуть и от хлопка. Когда Олег узнал, что Володя Жегалов - баллонист, он сразу понял, что из него получится спелеолог. Если человек не боится удариться о дерево, то он не побоится и удара о дно колодца. Или, наоборот, будет избегать этого удара, как избегает ударов о деревья. Действительно, в будущем с Володей нам предстояло пройти много маршрутов.
Про спуск с горы на баллоне Жегалов рассказывал такой смешной случай.
Однажды он съезжал на баллоне по лесной тропе, спускающейся к верхнему пруду на Засеке. Параллельно тропе шёл овраг, который также спускался к этому пруду, причём склон этого оврага был очень крутой и поросший лесом. Жегалов надеялся съехать по просеке и погасить скорость, вылетев на пруд. Снежная пыль била в лицо, ветер свистел в ушах. В это время колесо подпрыгнуло на снежной кочке, закрутилось, и его вынесло на склон оврага. В этот момент лучше всего было покинуть камеру, но Володя растерялся и сразу не сообразил. Он попытался при помощи ног вернуться на тропу, но было поздно. Его понесло с огромной скоростью на множество деревьев. Из-за очень большой скорости выпрыгнуть из колеса не получалось. Тут Жегалов на полном ходу сначала баллоном, а затем ногами и руками влетел в дерево, баллон из-под него вышибло и рикошетом отбросило вверх по склону. Жегалов упал в сторону от дерева, стал подниматься, внутренне радуясь, что наконец избавился от сумасшедшего баллона и остался жив. В этот момент баллон, который сначала улетел вверх, теперь опять съехал вниз и попал ему под ноги. В результате Володя снова засвистел по склону, на этот раз уже ногами вперёд, лёжа на баллоне на животе. Опять сильный удар ногами и баллоном о дерево, после чего скорость на мгновение упала почти до нуля, но баллон по традиции ринулся вниз, быстро набирая скорость. Володя напрягся и приготовился выпрыгнуть из бешеного колеса, но в этот момент поднял голову и увидел надвигающееся сверху дерево. Это было то самое дерево, в которое он только что врезался. Оно оказалось большим сгнившим стволом осины, который не выдержал удара и теперь падал на Володю. Желание выпрыгнуть из колеса сразу улетучилось, и Володя стал толкать руками снежный склон, пытаясь разогнаться ещё быстрее. Подняв в воздух облако снежной взвеси, осина с грохотом рухнула перед лицом Володи, на то место, где он был секунду назад. Дальше, как говорит Володя, баллон сам управлял своим движением, старательно объезжая деревья. Через некоторое время он достиг дна оврага и сам выбросил Володю на снег, после чего проехал ещё несколько метров и остановился. После того, как я услышал от Володи несколько подобных историй, я понял, что "баллонист" - это действительно звучит гордо. Только не советую никому повторять подвиги Жегалова - это может закончиться не только переломом ног при ударе о дерево, но и переломом основания черепа, или ещё чем-то летальным. Володя был сильным, ловким, а самое главное - везучим в плане таких рискованных вещей, хотя и не везучим в личном плане. Он был слишком доверчивым - верил в то, что друзья и женщины не могут предавать, и в то, что грубое нарушение техники безопасности не закончится чем-то плохим. Кроме того, у него зрение было феноменальное - он мог видеть чуть-ли не затылком. Поэтому, если ему что-то удавалось, то это не означает, что и кому-то другому это удастся.
Итак, в начале января Олег с двумя Володями сходили в пещеру в Вирге, где опробовали подземную фотосъёмку. В те времена фотоаппараты были механические, плёночные, без каких-либо аккумуляторов и автоматических фокусировок, и вспышки были внешние, хотя их можно было устанавливать на сам фотоаппарат. Заряжались они от зарядного устройства, которое обычно представляло собой коробочку с двумя батарейками - либо плоскими по 4,5 Вольт, либо с двумя "Кронами" по 9 В. На несколько первых фотографий вспышка заряжалась быстро, затем всё медленнее и медленнее, и под конец первой плёнки ( 36 кадров ) приходилось ждать по несколько минут на каждый кадр, пока вспышка зарядится. Если одной плёнки не хватало и приходилось заряжать вторую, то нужно было менять и батарейки в заряднике, а стоили они по тем деньгам не дёшево. Правда, и вспышки тогда были мощные. Подземные фотографии со вспышкой часто выходили по качеству лучше, чем фотки на поверхности днём без вспышки.
В начале февраля мы большой группой отправились на Урал. Нашей целью была пещера им. Победы (она же Киндерлинская ) и шахта Октябрьская. Одним словом, всё то же самое, что у нас было годом ранее (помните главу 9 ?), но только в Октябрьскую на этот раз должно было пойти больше народа. Из Пензы поехали Дима Львов, Володя Полубаров, Сергей Никонов, Володя Иванов, Надежда Моисеева, Надежда Ветчинкина, Татьяна Гусева, Лариса Савельева, Марина Боярова. К нам в Оренбурге должна была присоединиться саратовская группа, в составе которой были известная нам по предыдущим походам Света Тихонова и "биологини", бывшие с нами в Конобеево - Наташа Логинова и Алла Пурясева, а также Федорцов Андрей, Мушенский А., Попов Эльдар, Лукьянова И., Кульнева О. Некоторых по именам я не помню.
Я тогда собирался сделать руководство единичкой (т.е. маршрутом первой категории - не знаю, зачем оно было мне нужно, но первые годы у нас так было принято) объединённой Пензенской и Саратовской группой. Так что в тот раз у нас всё было законно, хотя и неудачно.
По приезду в Оренбург первым делом мы намылились в гости к Лёше Кравцову. Он нас встретил хорошо, но разочаровал тем, что на этот раз он с нами в Победу пойти не может. Конечно, мы расстроились, поскольку, во-первых, накрылась наша надежда на банку "силидола" (кто помнит главу 9 ?), и, во-вторых, мы остались без гида по Киндерлинской пещере. Это очень большая и разветвлённая пещера, в которой лучше ходить с опытным проводником. Правда, Лёшка согласился проводить нас до Оренбуржской КСС, где нам нужно было отметить маршрутную книжку.
Оренбуржские спасатели оказались нормальными ребятами, в отличие от спасателей в некоторых других городах. Они нам сразу стали сочувствовать: "Ой, ребята, вы не проедете из Оренбурга в сторону Уфы! Не доедете до Белого Озера! На Урале выпало очень много снега, пути завалило, и поезда в Уфимском направлении не ходят! Как и автобусы! Вот вам совет: езжайте до Куйбышева, там пересаживайтесь на поезд до Уфы, и затем добирайтесь до пещер с северной стороны. А отсюда, с южной стороны, вы до них не доберётесь! Всё завалило, у нас ничего не чистят! А башкиры наверняка чистят, они трудолюбивые!"
Таким образом, ситуация осложнилась. Нам нужно было дождаться саратовскую группу, и затем всем вместе ехать в Уфу через Куйбышев.
А пока мы пошли в местное кафе немножко подкрепиться. Как мы помним, это был 1987 год, когда в стране начались перебои с сахаром. И чай, и кофе в кафе давали не с сахаром, а с мёдом. Работники кафе нам объяснили, что с сахаром в стране напряжёнка, и поэтому в Оренбурге во всех кафе дают мёд вместо сахара, благо, что в соседней Башкирии пасек больше, чем курятников или коровников. Неприятным моментом было то, что мы с Надеждой Моисеевой терпеть не можем мёд вместо сахара, и по этой причине мы даже крылатое выражение Олега Цоя "чтобы жизнь мёдом не казалась" трактовали так: "Чтобы жизнь не казалась гадостью!" В результате попили чайку кто с мёдом, кто без мёда, и поехали на ж/д вокзал.
До приезда саратовцев было ещё больше часа, и мы уговорили Лёшку Кравцова показать нам знаменитую границу Европы и Азии. Как известно, ещё в начале XVIII века граница между Европой и Азией была установлена по Уральскому хребту, а южнее - по реке Урал, на которой и стоит Оренбург. Гораздо позднее, в 60-е годы прошлого века, эту границу пытались перенести на русла Волги и Дона, но далеко не все географы поддержали это нарушение границ двух суверенных частей света. По мнению большинства из них граница Европы и Азии по-прежнему проходит по реке Урал.
И вот на эту реку Урал Лёшка и повёл мужскую часть нашей группы. Женская часть осталась на вокзале сторожить вещи и дожидаться саратовцев.
Точнее говоря, Лёшка повёл нас на пешеходный мост через эту реку, который так и называется - мост Европа-Азия. Этот мост оказался подвесным и очень похожим на наш пензенский подвесной мост, но только длина его меньше, поскольку и река Урал в Оренбурге будет поуже, чем Сура в Пензе. Сам по себе мост на нас особого впечатления не произвёл, но условная черта между Европой и Азией манила и пленила.
Посередине моста стоял столбик (или два столбика), на котором с одной стороны было написано "Европа", а с другой стороны - "Азия". Около этих столбиков мы провели ногой на снегу точную границу между двумя частями света.
Володя Полубаров упал на эту границу животом и воскликнул: "Случилось чудо! Моя голова уже в Азии, а ноги ещё в Европе!"
- Ты неправильно пересёк границу! - укоризненно покачал головой Сергей Никонов, - Надо ложиться не поперёк линии, а вдоль!
- А почему?
- Тогда ты будешь одной ногой здесь, а другой уже там!
- Зачем тогда ложиться? - возразил Володя, - Можно и стоять!
Он встал, широко расставив ноги над международной границей, и при этом ещё вытянул в стороны руки и скорчил по возможности глупое лицо.
- Это неправильное решение! - с самым серьёзным видом возмутился Серёга, - В ногах правды нет!
Тут мы стали все вместе перешагивать и перепрыгивать черту туда-обратно, соревнуясь, кто больше раз перейдёт границу.
- Серёга, к нам лезут азиаты! Не пускай их в Европу! - с этими словами Володя Полубаров схватил нас с Володей Ивановым за грудки и вытолкал за условную границу. Мы разделились на две команды - европейцев и азиатов, и принялись обстреливать друг друга снежками.
- Получайте, узкоглазые! - Полубаров с Никоновым кричали с европейской стороны.
- Получайте, бледнозадые! - отвечали мы с Володей Ивановым, стараясь им влепить снежком по макушке.
Прохожие шарахались, наблюдая, как великовозрастные балбесы занимаются дурью. Наверняка ни до того, ни после того условная граница Европы и Азии на этом мосту не вызывала такого веселья. Даже не граница, а просто ничего физически не разделяющая линия, проведённая ботинком на снегу. Точнее говоря - валенком. Мы были экипированы по-походному, на нас были валенки, тёплые куртки типа бушлатов, и шапки-ушанки. Так что наша битва на мосту выглядела очень экстравагантно ещё и за счёт одежды. Она больше напоминала не битву между Европой и Азией, а битву за Аляску между российскими чукчами и американскими алеутами.
Возвращались мы на вокзал довольные от проведённой экскурсии. Набитые снежками щёки горели здоровым румянцем.
- Вам где больше понравилось: в Европе или в Азии? - спросил я народ.
- Конечно в Азии! - ответил Сергей, - В Европе мы всегда есть, а хорошо там, где нас нет!
Мы вернулись на вокзал и вскоре приехали саратовцы. Пришлось их немножко огорошить: сейчас едем в Куйбышев, потом в Уфу, потом на Белое Озеро, и потом уже автобусом до Имендяшево. Что поделать - зима, снега, метель, пурга!
Ночью мы были в Куйбышеве, днём в Уфе, к вечеру добрались до Белого Озера и оттуда смогли уехать только до Красноусольска. Это была дальняя точка в нашем направлении, до которой ходили автобусы. Особенно неприятным был переезд от Уфы до Белого Озера. Плацкартные вагоны были плотно набиты людьми, так что не только все полки были заняты, причём нижние полки - исключительно сидящими людьми, но и в коридоре люди стояли и держались, вероятно, за верхние полки. В поезде была жара и духота, не только потому, что вагоны худо-бедно отапливались, но и потому, что люди дышали как могли, и их было слишком много. Мы предпочли ехать в тамбуре, где было и прохладнее, и свежего воздуха побольше, и станки с рюкзаками никому под ногами не мешались, а мы на них даже по возможности сидели. Такое скопление народа в поезде, видимо, было из-за снегопадов. Автобусы в районы не ходили, и ходил только этот поезд. Причём он не доезжал до Оренбурга, и кому надо было из Оренбурга в Стерлитамак и в другие попутные города, то они ехали в окружную через Уфу, как и мы.
В Красноусольске мы остановились в гостинице, что для туристов нашего уровня выглядело странным. Но не могли же мы поставить палатки посередине посёлка и разжечь костёр на привокзальной площади! Гостиница была очень захолустная, но зато дешёвая, и это была первая в моей жизни гостиница, поэтому я её запомнил.
В магазине в Красноусольске была водка, что для горбачёвского периода борьбы с алкоголизмом было очень неплохо, но, к сожалению, у нас не хватило ума сообразить, что она нам может сильно пригодиться, причём не только как напиток, но и как валюта. Мы были настроены на то, что сейчас до обеда доберёмся в Имендяшево и вечером уже будем лазить по Киндерлинской пещере.
Утром мы были на автовокзале и услышали от кассирши, что в связи с заносами никакие автобусы отсюда не ходят, кроме одного автобуса на Белое Озеро, и то, если перед ним пройдут бульдозеры. Мы слегка приуныли и решили посоветоваться с местным населением в лице нескольких женщин башкирской национальности, пришедших на автовокзал, чтобы куда-то поехать или просто здесь пообщаться. В этом нет ничего смешного - на улице мела такая метель, что безопасно для жизни пообщаться можно было только на автовокзале.
Сначала местные женщины огорчили нас, что мы никуда отсюда не уедем, а затем рассказали нам страшную историю.
Буквально за несколько дней до нашего приезда (а может быть недели за две - не помню) в Красноусольск откуда-то ехал автобус с пассажирами. Метель была страшная, дорогу замело, и автобус застрял в сугробе посреди степи. Мобильных телефонов в те времена не было и в проекте, поэтому на быструю помощь рассчитывать не приходилось. Проходят час за часом, люди замерзают, а помощь не приходит. Одинокий автобус стоит посреди степи, сугробы становятся всё больше и больше, и никто мимо не проезжает. Замерзающие люди решили согреть автобус при помощи огня. Не знаю точно, что именно они сделали: то ли горящий факел занесли в автобус, то ли маленький костёр в автобусе разожгли, то ли снизу под автобусом. Короче говоря, дело закончилось тем, что автобус полыхнул как деревянный. Люди успели повыскакивать наружу, но в результате остались в метель и мороз среди чистого поля без автобуса. В конце концов на автовокзале спохватились, что автобус вышел из пункта А, а пункт Б не приехал, и послали за ним трактор. В последний момент людей удалось спасти, но многие получили обморожение.
Наслушавшись таких страшных рассказов, мы уже хотели ехать обратно, но тут кассирша сообщила, что сейчас пойдёт трактор на совхоз имени Гафури. "Езжайте до Гафури, - сказала она нам, - а там либо этот трактор довезёт вас до Имендяшево, либо с каким-то другим договоритесь!"
Тут подъехал трактор с большими санями. На санях был кусок брезента и больше ничего. Мы закинули свои рюкзаки на сани, сели сами и поехали. Тракторист сказал, что довезёт нас до совхоза Гафури, а дальше - по обстоятельствам. В этот момент нам бы сбегать в магазин за водкой, но сразу не сообразили!
Далее наш путь лежал через заснеженные поля и белые метели. Мы сидели и лежали в санях и вскоре стали замерзать. Эта проблема решалась очень просто - кто замерзал, тот выскакивал из саней и бежал за трактором следом. Трактор ехал не быстро, со скоростью не более 8-10 км/ч, и бежать за санями в валенках было не очень трудно. Согревшись, мы запрыгивали обратно в сани.
Спустя несколько часов мы доехали до какой-то деревни с большой вывеской "Совхоз имени М. Гафури". Назван он так в честь Мажита Гафури (Мажита Нурганиевича Гафурова) - известного башкирского поэта и писателя, классика башкирской и татарской литературы.
- Всё, приехали! - сказал тракторист, - Дальше трактор не проедет!
Мы попробовали предложить ему деньги, но тракторист был упрямый. Типа: "Зачем мне деньги, если здесь на них ничего не купишь, а кислушку мне и бесплатно нальют!"
Он предложил нам договориться с другим трактористом, а сам пошёл домой отдыхать. Как мы позже узнали, он был единственный тракторист в деревне, и трактор был единственный. Мы пошли искать председателя или директора совхоза. Нашли его, и он нам предложил временно разместиться в сельсовете, который в то время был закрыт на ремонт, на наше счастье. Сельсовет представлял собой довольно большое, хотя и древнее одноэтажное здание, в котором было несколько комнат и над входом в которое красовался плакат, написанный большими буквами: "КПССка дан!". Это в переводе означало "Слава КПСС!". Оказывается, в башкирском языке не только имена существительные, но даже аббревиатура из заглавных букв склоняется. Мы, как увидели плакат, сразу стали фантазировать, что "слава СССР" по-башкирски будет "СССРка дан", а "слава России" будет - "Россияка дан!". Собственно, так оно и есть.
Когда мы разместились в здании - все решили спать в одной большой комнате, второй от входа, а первую большую комнату использовать под столовую. Еду поначалу готовили на улице на гексогазе или на бензиновом примусе, но в условиях метели это было некомфортно и плюс полезное тепло при этом улетучивалось в атмосферу, что показалось нам нецелесообразным. В результате еду стали готовить внутри здания на гексогазе, в так называемой "столовой". Напомню, что гексогаз представляет собой большую жестяную банку типа консервной из-под венгерского зелёного горошка "Глобус", в которой прорезано несколько отверстий для захода воздуха и внизу особенно большое отверстие для подкладывания на дно гексогаза таблеток сухого горючего. Сверху на гексогаз ставился котелок с водой или со снегом.
Не помню, знал ли председатель, что мы готовим еду на огне внутри здания, но мы горящий гексогаз без присмотра не оставляли, и за три дня сельсовет не спалили. При этом мы всегда помнили, как местные башкиры спалили свой автобус при попытке его обогреть, но мы были люди опытные - при помощи этого гексогаза мы не только готовили еду, но и обогревали всё большое здание сельсовета.
Когда мы разместились в сельсовете, Никонов говорит: "Меня здесь интересуют только две вещи - где здесь кладбище и где кооперация?".
На кладбище по глубокому снегу было ползти тяжеловато и ещё рано, поэтому Серёга пошёл искать кооперацию, то есть магазин, попросту говоря.
Серёга вообще был комик. Он родился в Тамбовской области, закончил зоотехникум на ветеринара рогатого скота, потом выучился на тракториста и позже переехал в Тамбов, где работал на гиганте индустрии "Красный пролетарий", как он сам выражался. Потом он переехал в Пензу, трудился сначала на Биосинтезе наладчиком КИП, и потом на Химмаше электриком. То есть, он был, как говорится, мастер на все руки.
Серёга рассказывал, как "в девках" (по его выражению) он с одним односельчанином впервые попал в Москву. Им тогда было лет по 16-17. Больше всего в Москве их поразил экскалатор в московском метрополитене. Они дождались позднего вечера, когда людей на экскалаторе почти не было, и устроили с другом "загон по экскалатору". Для этого они нашли такое место, где две линии экскалатора спускались сверху вниз, и третья работала на подъём. Заняв стартовую позицию внизу под экскалатором, они стали взбегать наперегонки вверх по спускающимся вниз двум линиям ступенек, кто кого перегонит и кому удастся взбежать выше. Это оказалось довольно трудным делом даже для молодых деревенских оболтусов, поскольку экскалатор в этом месте был высоким, ехал быстро и пытался вернуть юных спортсменов на исходную позицию. Они изрядно вспотели, но не отступали и пытались пробежать экскалатор до самого верха. Дело кончилось тем, что обоих забрали в милицию и оформили за мелкое хулиганство. Когда мне Никонов рассказал эту историю, я сразу понял, что это "наш человек".
Теперь же, в башкирском селе под названием совхоз имени М. Гафури (настоящее название села то ли Ташла, то ли Зилим-Коран, уже не помню), Никонов с Полубаровым, преодолевая сугробы снега глубиной по пояс, пошли искать "кооперацию". В конце-концов они её нашли. О результатах этого похода Сергей рассказывал так: "Продавщица-башкирка нам говорит: "Водка неэээ! За водка ехай в Усолка! По дворам ходы, кислушка покупай!".
Пошли по дворам. Кислушка на пробу оказалась обыкновенной бражкой, только для её приготовления используют вместо сахара мёд, ну и дрожжи, как положено. У нас из такой бражки гонят самогонку, а башкиры употребляют её в виде "кислушки". Скорее всего, это потому, что они мусульмане, а Коран алкоголь запрещает. Поэтому водку и вино у них в магазин даже не завозят, а кислушка считается квасным напитком, а не алкогольным. То есть, это такая попытка обмануть Бога, которая присутствует повсеместно, но у каждого народа имеет свои национальные особенности.
Началась наша жизнь в башкирском сельсовете. Снега намело столько, что до туалета во дворе добирались с трудом. Встав наутро, мы не обнаружили села, которое видели накануне от сельсовета. Деревенские дома с наветренной стороны занесло снегом по самую крышу, и только дымящиеся трубы торчали из снега. С подветренной стороны стены домов виднелись и выдавали их присутствие. Повезло тому, у кого дверь выходила на подветренную сторону, в противном случае люди могли выйти из дома только через окно, и потом лопатами откапывали дверь.
Из наших время с пользой проводили Наташа Логинова и Алла Пурясева. Недалеко от сельсовета они обнаружили небольшую речку с быстрым течением, которая благодаря этому течению и маленькой глубине была открыта от льда во многих местах.
Я уже писал в предыдущих главах, что мы часто брали в поход пластмассовые ковшики, которые можно было использовать вместо миски и кружки одновременно, для облегчения веса. Так вот, Наташа и Алла привязали такой ковшик на длинную палку и у них получилось какое-то подобие сачка. Они копошились этим сачком в грунте на дне речки, зачерпывали этот грунт с водой, и затем извлекали из него всякую мелкую живность, которая там зимовала.
В основном это были хирономиды - личинки комаров-звонцов, или комаров-дергунов. Этих личинок, обычно красного и иногда зеленоватого цвета, знают многие рыбаки и любители аквариумных рыбок под названием "мотыль". Назвали их так потому, что они во время своего плавания складываются то в одну, то в другую сторону, то есть "мотаются". Кроме мотылей, или, по-научному - хирономид, в донном иле попадались личинки ручейников в домиках и реже другие насекомые, например, жуки-плавунцы и личинки некоторых мух, размножающихся в воде.
Так вот, Наташа и Алла отлавливали всю эту мелкую живность и складывали в "морилки" - небольшие пробирки со спирто-уксусной смесью. Позже, в Саратовском Университете, на кафедре биологии, по этим личинкам устанавливали их видовую, или, в крайнем случае, родовую принадлежность. Ранее Наташа с Аллой ходили в Мурадымовские пещеры на Урале, где в какой-то речке поймали новую неизвестную науке хирономиду. Надеялись и здесь кого-нибудь "открыть".
Пока они были заняты этим научным делом, я от скуки занимался другим делом - писал поэму про Наташу и Аллу, как они ловили этих самых хирономид. Эта поэма отчасти дожила до наших дней и я могу её привести здесь. Не одному ведь Мажиту Гафури писать поэмы, сидя среди башкирских снегов под завывание леденящих душу ветров седого и многоликого Урала.
Наукака дан! ("Слава науке!" по-башкирски).
Наталка и Аллка пошли на рыбалку.
Они привязали свой ковшик на палку
И вышла черпалка. Животных не жалко.
А что их жалеть? Они для науки
Должны претерпеть всевозможные муки!
Наука ведь требует жертв!
Глубокая речка - почти по колено,
Но в ней хреномидов до самого хрена!
Ловись, хреномида, большая и малая! -
Кричали в две глотки Наташенька с Аллою.
Ловись, многолапая и многопалая!
Наука ведь требует жертв!
Попалась одна - большая и длинная,
К тому же противная и рецессивная.
Схватили за роги и в спирт её кинули,
Она нализалась, рыгнула и сгинула,
Но перед этим сестре своей крикнула:
"Наука ведь требует жертв!"
Вот снова с Зилима несётся "Ура!" -
Вторая личинка того комара,
Но крупная очень - Наташу берёт
И с Аллою вместе в пробирку суёт!
И спирт туда льёт, по-башкирски поёт:
"Наука ведь требует жертв!"
Потом изучает их долго личинка,
И ищет, где стебель, цветки и тычинки.
А где у них лапки, надкрылья и жало?
Наташа визжала, а Алла Жужжала.
И долго личинка их так изучала,
Притом по-латыни бумажку писала.
Тем временем девочки уж нализались,
Весь спирт осушили и разбушевались.
У старенькой мухи отрезали ухи,
Им пчёлку не жалко - ей вырвали жалко,
Комарью личинку огрели дубинкой,
А у комара - сломали четыре ребра!
А после за жабры повесили щуку,
А после ужом задушили гадюку.
А после лягушке отрезали пальцы,
А после тритону отрезали что-то,
И после сказали - они для науки
Должны претерпеть всевозможные муки!
Наука ведь требует жертв!
Вот такая правдивая ода получилась о похождениях Наташи и Аллы. Другой народ в сельсовете тем временем умирал от скуки, не решаясь преодолевать огромные сугробы. Между прочим, в таких сугробах запросто можно погибнуть. Если на пути человека окажется большая яма, то она будет занесена снегом полностью и над ней поверхность снега будет ровной - ничего не будет выдавать то, что здесь находится глубокая яма. И если случайно провалишься в эту яму, то уйдёшь под снег с головой и выбраться без посторонней помощи будет крайне сложно. Так что если кто-то будет смеяться над нами: мол, были от пещеры всего в 20-30-ти километрах и не смогли дойти до неё пешком! - не смейтесь, ибо не ведаете, что говорите. Снеговая обстановка была очень тяжёлой, и более тяжёлой я никогда в своей жизни не видел!
Между тем руки спелеологов жаждали скальных стенок и верёвок с тросами. За неимением их мы пробовали подниматься по стене сельсовета до самой крыши. Стены там были достаточно неприступные, но зато и падать было хорошо: рядом со стеной был большой сугроб снега, по пояс или по грудь глубиной, так что падение со стены не грозило большой опасностью.
В какой-то момент, когда стену сельсовета штурмовал Никонов и уже поднялся выше знаменитого транспаранта "КПССка дан!", мимо проходил председатель и спросил, мол, ребята, вы что тут с ума сходите? "Мы проверяем стену - не нуждается ли она в ремонте?" - ответил Сергей. "Всё будем ремонтировать! - ответил председатель, - Вот дорогу расчистят, приедет бригада строителей и всё отремонтирует!" "Ну, хорошо! - сказал Серёга, - А то мы уже сами хотели. Только у нас раствора нет!"
По вечерам мы устраивали дискотеки. Все собирались в большой комнате, ставшей у нас столовой, кто-то начинал играть на гитаре и петь, а остальные танцевали. Я обычно играл на гитаре песни группы "Машина времени", под которые очень хорошо было танцевать, такие, как "Новый поворот", "Скачки", "Марионетки", "Я пью до дна за тех кто в море", и другие. Песни "Машины времени" очень идеально подходили для этого: с одной стороны они были не глупые, содержательные, философские, в отличие от большинства других песен того времени, а с другой стороны под них можно было танцевать, в отличие от бардовской песни, которую мы очень уважали, но, к сожалению, для дискотек бардовская песня не годилась.
У меня есть несколько фотографий с нашей сельской дискотеки, но, к сожалению, они такого плохого качества, что я не стану их здесь публиковать. Скажу только, что во время игры на гитаре я сидел на полу в шапке и валенках, и некоторые из танцующих тоже были в шапках и валенках, хотя и без курток. Это говорит о том, что в помещении сельсовета было достаточно холодно. Я не помню, отапливалось помещение сельсовета или нет, и никто из тех, кто там был и кого я опрашивал, тоже не помнит. Но, судя по танцам в шапках, скорее всего не отапливалось.
Таким образом мы прожили в совхозе имени Гафури почти три дня. Метель не прекращалась и наши надежды на пещеру Победы потихоньку таяли.
На третий день пришёл председатель и сказал: "Ребята, сегодня поедет трактор на Красноусольск! Советую вам уезжать с ним! Всё-равно дорогу до Имендяшево и Саид-Бабы до весны никто чистить не будет! Так что если вы не уедете на Красноусольск сегодня, то останетесь здесь ещё на неделю, и до своей пещеры всё-равно не доберётесь!"
Мы послушались умного совета и решили уезжать обратно. Было обидно за потраченное время, но, как говорится, сложились обстоятельства непреодолимой силы. Правда, некоторые из наших всё-равно были довольны.
Надя Моисеева сказала: "Где бы ещё нам удалось несколько дней прожить в сельсовете?"
Серёга Никонов добавил: "Где бы мы ещё попробовали башкирскую кислушку?"
Володя Полубаров радостно заметил: "Где бы мы ещё увидели настоящий снег?"
А Володя Иванов вообще не расстраивался на полном серьёзе: "А что, есть даже такой вид туризма, когда люди ездят по разным городам и сёлам, знакомятся с представителями других народов, изучают их быт и т.д. Мы просто съездили в нормальную туристическую поездку, в какие многие ездят специально, а не случайно!".
И так, мы опять ехали на тракторе в санях. Кто замерзал - выпрыгивал из саней и некоторое время бежал за ними, потом запрыгивал обратно. Эта технология у нас уже была отработана на пути туда, так что ничего нового выдумывать не пришлось.
Поскольку у нас оставались в запасе ещё несколько дней каникул или отпусков, а также куча продуктов в рюкзаках, то нам нужно было решить, куда мы ещё успеем сгонять. Сейчас я думаю, что идеальным вариантом была бы пещера Братьев Греве под Куйбышевом, но тогда она у нас почему-то отпала. Из всех нас раньше в ней был только Володя Полубаров, и он привёл какие-то доводы, почему нам туда не надо, но не помню какие. Баскунчакская пещера тоже была бы неплохим вариантом, но мы все - и пензенцы, и саратовцы - были в ней всего три месяца назад на Первом Поволжском спелеослёте, и ехать в неё так скоро опять не хотелось.
Оставалась пещера в Вирге, в которой мы не были уже два года, а саратовцы вообще не были ни разу. Правда, один только Володя Иванов был в ней всего месяц назад, и, конечно, ему туда ехать не хотелось. Для него лучше бы было съездить в Наровчатскую. Но в Наровчатской были некоторые из саратовцев, и мы, пензяки, бывали в ней чаще, чем в Вирге. Кроме того, снеговая обстановка была тяжёлой и в Пензенской области, не только на Урале, а до Скановой пещеры от Наровчата нужно идти километров семь пешком. После некоторых дебатов и голосований мы большинством голосов приняли решение ехать в Виргу.
Кто-то из саратовцев отказался туда ехать и поехал в Саратов, но сейчас я не могу с уверенностью сказать, кто именно.
Через Уфу и Куйбышев мы приехали в Пензу. Сразу с вокзала поехали к Цоям. Поскольку ближайшие дни пришлись на выходные, Олег изъявил желание ехать с нами. Затем саратовцы переночевали кто у Надежды, кто у Ларисы, и на следующее утро мы выехали в Виргу.
Снега было много, но до цели от трассы идти было близко, поэтому наконец на восьмой день мы достигли пещеры. Мы окунулись в её шкуродёры, как окунаются в прохладную воду после пересечения пустыни Сахары.
Наташа и Алла, конечно же, сразу обратили внимание на большое количество летучих мышей, зимующих в пещере, а где-то недалеко от входа обнаружили целый клубок ужей, также зимующих в пещере и переплетённых между собой телами. Зачем они это делают - непонятно, поскольку считается, что температура тела у рептилий соответствует температуре окружающей среды. Видимо, это не совсем так.
Мы с Олегом и Сергеем начали откапывать заваленные ходы пещеры, и проходить их дальше, и при этом сразу делали топосъёмку.
Как сейчас помню - Никонов ползёт впереди меня по шкуродёру, задевает спиной потолок, после чего большой камень оказывается у него на спине. Если бы такой упал хотя бы с метра, то мог бы и убить, но в данном случае высота падения была практически нулевой. Никонов сбрасывает камень и ползёт дальше, и вдруг в одном из ходов он видит в конце светлое пятно - свет, проникающий с поверхности. Серёга подползает к светлому пятну и начинает в нём ковыряться.
- Что там? - я его спрашиваю.
- Дырка примерно такого размера, что с трудом рука проходит! Чувствуется сквозняк и холод. Вход можно раскопать.
Мы начинаем совещаться втроём с Олегом - стоит ли раскапывать второй вход в пещеру? После некоторых обсуждений решаем, что этого делать не стоит, и даже отмечать его на карте не стоит, чтобы никому не пришло в голову его раскапывать. В пещере сложился определённый микроклимат, который лучше не нарушать, если не знаешь, к чему это приведёт. Кто знает, как на зимующих летучих мышах скажется наличие второго входа? Вдруг наличие сквозняка в пещере приведёт к её вымораживанию зимой? Кроме того, это может увеличить обвалоопасность пещеры, из-за разниц суточных и годовых температур, которая может возникнуть.
Таким образом мы отсняли в пещере 50 м ходов, в которых не были раньше, и общая длина пещеры достигла 770 м на тот момент.
В то время, пока мы откапывали и проходили неизвестные нам ходы, Надя Моисеева, Наташа Логинова и Алла Пурясева решили провести эксперимент. Дело в том, что Олег нам рассказывал, что если в пещере пользоваться правилом правой или левой руки, то никогда не заблудишься. Если туда идёшь по правой руке, то обратно нужно идти по левой, и даже если свет потухнет, то всё-равно выйдешь.
Теоретически это казалось логичным, но девушки решили доказать этот метод на практике. Они выключили фонари и поползли друг за другом, держась за стену левой рукой.
О результате эксперимента Надя рассказывала так: "Ползу я и замечаю какое-то синхронное повторение ландшафта. Немножко вверх, немножко вниз, потом ровно-ровно-ровно. Затем опять немножко вверх, немножко вниз, и ровно-ровно-ровно".
Наташа рассказывала так: "Ползу я, держусь левой рукой за стенку. Чувствую консервную банку под правой коленкой. Через некоторое время вторая банка попадает под коленку. Затем ползу ещё какое-то время и опять чувствую банку. Думаю: сколько же банок разбросано по этой пещере? Что за свиньи здесь побывали?".
Тут до всех троих одновременно доходит, что они ползают круг за кругом по одному месту. Теория Олега явно потерпела фиаско.
Выходим из пещеры мы уже в темноте. Чёрные стволы деревьев видны на фоне белого снега, и хотя вокруг темно, но по сравнению с пещерой кажется светло, так что даже можно выключить фонарики. И воздух, хотя и морозный, но зато необычно свежий. Я думаю, что в другой раз я бы чертыхался от того, что приходится идти по тёмному зимнему лесу по колено в снегу, но сейчас испытываю кайф от этого.
Вот таким образом мы съездили в пещеры. Я в то время вёл наш клубный журнал под названием "Белый спелеолог", в котором писал разный околотуристский юмор, главным образом чёрный (всего вышло три номера журнала). В журнале за 1987 год я упомянул про наш поход: "В феврале группа . . . . отправилась покорять пещеры Урала. Вот маршрут, пройденный группой: Пенза - Куйбышев - Оренбург - Куйбышев - Уфа - Белое Озеро - Красноусольск - совхоз им. М. Гафури - Красноусольск - Белое Озеро - Уфа - Куйбышев - Пенза - Вирга - Пенза". Для саратовцев в конце ставится ещё и "Саратов". Больше всех повезло Олегу, которому не пришлось ехать на Урал, чтобы попасть в Виргу, а удалось это сделать напрямую из Пензы.
Я даже не знаю, к какому виду туризма можно отнести наш поход - здесь были и поезда, и автобусы, и трактор, и немножко ходьбы пешком по пояс в снегу. По-крайней мере, от здания сельсовета в совхозе Гафури до туалета. Кроме того, во время этой поездки мы несколько раз пересекли границу Европы и Азии на Оренбуржском мосту. Так что такой туризм имеет право быть, но только нужно придумать ему название.
ГЛАВА 14.
Поездки в Виргу и на Урал в январе-феврале 1987 г.
"Зачем уходишь от меня
На самохватах по верёвке.
Я здесь как рыба без огня,
Как снеговик, но без морковки".
Сразу после Нового года, 2-3 января 1987 года, Олег Цой с двумя новичками - Володей Ивановым и Володей Жегаловым, ездили в пещеру в Виргу. Цель Олега была сводить новичков в какую-то из ближайших пещер. Дело в том, что в конце 1986 г. у нас появилось несколько новичков, и их куда-то надо было сводить, чтобы они не отпали. Собиралось ехать несколько человек, но после новогодних праздников, видимо, двое или трое занемогли животом, в результате с Олегом смогли поехать только два новичка.
Тогда ведь на Новый год не было столько выходных, как сейчас. Обычно давали отдохнуть первого и второго января, а третьего уже на работу. Только в том случае, если к праздникам приплюсуются ещё и выходные, можно было урвать заодно и третье число, а иногда и четвёртое. Этим объясняется то, что наши непоседы поехали в Виргу на 2 и 3 января.
Немного расскажу о новичках.
Володя Иванов в ноябре предыдущего года был с нами на Первом Поволжском спелеослёте. В феврале он съездит с нами ещё и на Урал, после чего забросит спелеотуризм навсегда. Спустя 9 с лишним лет после описываемых здесь событий, в 1996 г., я поменял квартиру с Окружной на Арбеково. Через некоторое время после этого я столкнулся с Володей в лифте - как оказалось, мы с ним живём в одном подъезде. Позже, в конце 2002 г. или в начале 2003 г., под его влиянием я начал ходить на зимнюю рыбалку. Правда, уже через год после этого Володя забросил рыбалку, объявив её пустой тратой времени. Я же активно проводил на рыбалке почти все или, по-крайней мере, многие зимние выходные ещё лет 14-15, после чего согласился с ним, что это действительно пустая трата времени.
Володя Жегалов до прихода в спелеосекцию один раз участвовал в горном походе, в составе группы горников или пешеходников. На вопрос о его любимом увлечении он с гордостью отвечал: "Я баллонист!" Это означало, что в зимние выходные дни он скатывался с гор на Засеке на накачанной автомобильной камере от колеса. В те времена ещё не было всяких ватрушек и ледянок, и с горок скатывались либо на лыжах, либо на санках, либо на картонках. Лучше всего для этой цели подходили сплющенные большие коробки из-под холодильника или телевизора. И вот Жегалов с некоторыми друзьями придумал для спуска с гор использовать автомобильные баллоны, из-за чего их и называли "баллонистами". Преимуществами спусков на автомобильных камерах были низкое трение, мягкость посадки и изоляция от холодного снега. Во время спуска можно было ещё и крутиться вокруг своей оси. Недостатком баллонов было то, что на них практически невозможно было рулить, поэтому баллонисты отчаянно сшибали лыжников и саночников. При столкновении с деревом баллон сильно смягчал удар, и, кроме того, из баллона в последний момент можно было выпрыгнуть. То есть, не можно, а нужно, иначе был риск и голову проломить. Также перед деревом из баллона обязательно нужно было выпрыгивать ещё и потому, что он мог лопнуть, в результате чего, кроме удара лбом о дерево, можно было ещё оглохнуть и от хлопка. Когда Олег узнал, что Володя Жегалов - баллонист, он сразу понял, что из него получится спелеолог. Если человек не боится удариться о дерево, то он не побоится и удара о дно колодца. Или, наоборот, будет избегать этого удара, как избегает ударов о деревья. Действительно, в будущем с Володей нам предстояло пройти много маршрутов.
Про спуск с горы на баллоне Жегалов рассказывал такой смешной случай.
Однажды он съезжал на баллоне по лесной тропе, спускающейся к верхнему пруду на Засеке. Параллельно тропе шёл овраг, который также спускался к этому пруду, причём склон этого оврага был очень крутой и поросший лесом. Жегалов надеялся съехать по просеке и погасить скорость, вылетев на пруд. Снежная пыль била в лицо, ветер свистел в ушах. В это время колесо подпрыгнуло на снежной кочке, закрутилось, и его вынесло на склон оврага. В этот момент лучше всего было покинуть камеру, но Володя растерялся и сразу не сообразил. Он попытался при помощи ног вернуться на тропу, но было поздно. Его понесло с огромной скоростью на множество деревьев. Из-за очень большой скорости выпрыгнуть из колеса не получалось. Тут Жегалов на полном ходу сначала баллоном, а затем ногами и руками влетел в дерево, баллон из-под него вышибло и рикошетом отбросило вверх по склону. Жегалов упал в сторону от дерева, стал подниматься, внутренне радуясь, что наконец избавился от сумасшедшего баллона и остался жив. В этот момент баллон, который сначала улетел вверх, теперь опять съехал вниз и попал ему под ноги. В результате Володя снова засвистел по склону, на этот раз уже ногами вперёд, лёжа на баллоне на животе. Опять сильный удар ногами и баллоном о дерево, после чего скорость на мгновение упала почти до нуля, но баллон по традиции ринулся вниз, быстро набирая скорость. Володя напрягся и приготовился выпрыгнуть из бешеного колеса, но в этот момент поднял голову и увидел надвигающееся сверху дерево. Это было то самое дерево, в которое он только что врезался. Оно оказалось большим сгнившим стволом осины, который не выдержал удара и теперь падал на Володю. Желание выпрыгнуть из колеса сразу улетучилось, и Володя стал толкать руками снежный склон, пытаясь разогнаться ещё быстрее. Подняв в воздух облако снежной взвеси, осина с грохотом рухнула перед лицом Володи, на то место, где он был секунду назад. Дальше, как говорит Володя, баллон сам управлял своим движением, старательно объезжая деревья. Через некоторое время он достиг дна оврага и сам выбросил Володю на снег, после чего проехал ещё несколько метров и остановился. После того, как я услышал от Володи несколько подобных историй, я понял, что "баллонист" - это действительно звучит гордо. Только не советую никому повторять подвиги Жегалова - это может закончиться не только переломом ног при ударе о дерево, но и переломом основания черепа, или ещё чем-то летальным. Володя был сильным, ловким, а самое главное - везучим в плане таких рискованных вещей, хотя и не везучим в личном плане. Он был слишком доверчивым - верил в то, что друзья и женщины не могут предавать, и в то, что грубое нарушение техники безопасности не закончится чем-то плохим. Кроме того, у него зрение было феноменальное - он мог видеть чуть-ли не затылком. Поэтому, если ему что-то удавалось, то это не означает, что и кому-то другому это удастся.
Итак, в начале января Олег с двумя Володями сходили в пещеру в Вирге, где опробовали подземную фотосъёмку. В те времена фотоаппараты были механические, плёночные, без каких-либо аккумуляторов и автоматических фокусировок, и вспышки были внешние, хотя их можно было устанавливать на сам фотоаппарат. Заряжались они от зарядного устройства, которое обычно представляло собой коробочку с двумя батарейками - либо плоскими по 4,5 Вольт, либо с двумя "Кронами" по 9 В. На несколько первых фотографий вспышка заряжалась быстро, затем всё медленнее и медленнее, и под конец первой плёнки ( 36 кадров ) приходилось ждать по несколько минут на каждый кадр, пока вспышка зарядится. Если одной плёнки не хватало и приходилось заряжать вторую, то нужно было менять и батарейки в заряднике, а стоили они по тем деньгам не дёшево. Правда, и вспышки тогда были мощные. Подземные фотографии со вспышкой часто выходили по качеству лучше, чем фотки на поверхности днём без вспышки.
В начале февраля мы большой группой отправились на Урал. Нашей целью была пещера им. Победы (она же Киндерлинская ) и шахта Октябрьская. Одним словом, всё то же самое, что у нас было годом ранее (помните главу 9 ?), но только в Октябрьскую на этот раз должно было пойти больше народа. Из Пензы поехали Дима Львов, Володя Полубаров, Сергей Никонов, Володя Иванов, Надежда Моисеева, Надежда Ветчинкина, Татьяна Гусева, Лариса Савельева, Марина Боярова. К нам в Оренбурге должна была присоединиться саратовская группа, в составе которой были известная нам по предыдущим походам Света Тихонова и "биологини", бывшие с нами в Конобеево - Наташа Логинова и Алла Пурясева, а также Федорцов Андрей, Мушенский А., Попов Эльдар, Лукьянова И., Кульнева О. Некоторых по именам я не помню.
Я тогда собирался сделать руководство единичкой (т.е. маршрутом первой категории - не знаю, зачем оно было мне нужно, но первые годы у нас так было принято) объединённой Пензенской и Саратовской группой. Так что в тот раз у нас всё было законно, хотя и неудачно.
По приезду в Оренбург первым делом мы намылились в гости к Лёше Кравцову. Он нас встретил хорошо, но разочаровал тем, что на этот раз он с нами в Победу пойти не может. Конечно, мы расстроились, поскольку, во-первых, накрылась наша надежда на банку "силидола" (кто помнит главу 9 ?), и, во-вторых, мы остались без гида по Киндерлинской пещере. Это очень большая и разветвлённая пещера, в которой лучше ходить с опытным проводником. Правда, Лёшка согласился проводить нас до Оренбуржской КСС, где нам нужно было отметить маршрутную книжку.
Оренбуржские спасатели оказались нормальными ребятами, в отличие от спасателей в некоторых других городах. Они нам сразу стали сочувствовать: "Ой, ребята, вы не проедете из Оренбурга в сторону Уфы! Не доедете до Белого Озера! На Урале выпало очень много снега, пути завалило, и поезда в Уфимском направлении не ходят! Как и автобусы! Вот вам совет: езжайте до Куйбышева, там пересаживайтесь на поезд до Уфы, и затем добирайтесь до пещер с северной стороны. А отсюда, с южной стороны, вы до них не доберётесь! Всё завалило, у нас ничего не чистят! А башкиры наверняка чистят, они трудолюбивые!"
Таким образом, ситуация осложнилась. Нам нужно было дождаться саратовскую группу, и затем всем вместе ехать в Уфу через Куйбышев.
А пока мы пошли в местное кафе немножко подкрепиться. Как мы помним, это был 1987 год, когда в стране начались перебои с сахаром. И чай, и кофе в кафе давали не с сахаром, а с мёдом. Работники кафе нам объяснили, что с сахаром в стране напряжёнка, и поэтому в Оренбурге во всех кафе дают мёд вместо сахара, благо, что в соседней Башкирии пасек больше, чем курятников или коровников. Неприятным моментом было то, что мы с Надеждой Моисеевой терпеть не можем мёд вместо сахара, и по этой причине мы даже крылатое выражение Олега Цоя "чтобы жизнь мёдом не казалась" трактовали так: "Чтобы жизнь не казалась гадостью!" В результате попили чайку кто с мёдом, кто без мёда, и поехали на ж/д вокзал.
До приезда саратовцев было ещё больше часа, и мы уговорили Лёшку Кравцова показать нам знаменитую границу Европы и Азии. Как известно, ещё в начале XVIII века граница между Европой и Азией была установлена по Уральскому хребту, а южнее - по реке Урал, на которой и стоит Оренбург. Гораздо позднее, в 60-е годы прошлого века, эту границу пытались перенести на русла Волги и Дона, но далеко не все географы поддержали это нарушение границ двух суверенных частей света. По мнению большинства из них граница Европы и Азии по-прежнему проходит по реке Урал.
И вот на эту реку Урал Лёшка и повёл мужскую часть нашей группы. Женская часть осталась на вокзале сторожить вещи и дожидаться саратовцев.
Точнее говоря, Лёшка повёл нас на пешеходный мост через эту реку, который так и называется - мост Европа-Азия. Этот мост оказался подвесным и очень похожим на наш пензенский подвесной мост, но только длина его меньше, поскольку и река Урал в Оренбурге будет поуже, чем Сура в Пензе. Сам по себе мост на нас особого впечатления не произвёл, но условная черта между Европой и Азией манила и пленила.
Посередине моста стоял столбик (или два столбика), на котором с одной стороны было написано "Европа", а с другой стороны - "Азия". Около этих столбиков мы провели ногой на снегу точную границу между двумя частями света.
Володя Полубаров упал на эту границу животом и воскликнул: "Случилось чудо! Моя голова уже в Азии, а ноги ещё в Европе!"
- Ты неправильно пересёк границу! - укоризненно покачал головой Сергей Никонов, - Надо ложиться не поперёк линии, а вдоль!
- А почему?
- Тогда ты будешь одной ногой здесь, а другой уже там!
- Зачем тогда ложиться? - возразил Володя, - Можно и стоять!
Он встал, широко расставив ноги над международной границей, и при этом ещё вытянул в стороны руки и скорчил по возможности глупое лицо.
- Это неправильное решение! - с самым серьёзным видом возмутился Серёга, - В ногах правды нет!
Тут мы стали все вместе перешагивать и перепрыгивать черту туда-обратно, соревнуясь, кто больше раз перейдёт границу.
- Серёга, к нам лезут азиаты! Не пускай их в Европу! - с этими словами Володя Полубаров схватил нас с Володей Ивановым за грудки и вытолкал за условную границу. Мы разделились на две команды - европейцев и азиатов, и принялись обстреливать друг друга снежками.
- Получайте, узкоглазые! - Полубаров с Никоновым кричали с европейской стороны.
- Получайте, бледнозадые! - отвечали мы с Володей Ивановым, стараясь им влепить снежком по макушке.
Прохожие шарахались, наблюдая, как великовозрастные балбесы занимаются дурью. Наверняка ни до того, ни после того условная граница Европы и Азии на этом мосту не вызывала такого веселья. Даже не граница, а просто ничего физически не разделяющая линия, проведённая ботинком на снегу. Точнее говоря - валенком. Мы были экипированы по-походному, на нас были валенки, тёплые куртки типа бушлатов, и шапки-ушанки. Так что наша битва на мосту выглядела очень экстравагантно ещё и за счёт одежды. Она больше напоминала не битву между Европой и Азией, а битву за Аляску между российскими чукчами и американскими алеутами.
Возвращались мы на вокзал довольные от проведённой экскурсии. Набитые снежками щёки горели здоровым румянцем.
- Вам где больше понравилось: в Европе или в Азии? - спросил я народ.
- Конечно в Азии! - ответил Сергей, - В Европе мы всегда есть, а хорошо там, где нас нет!
Мы вернулись на вокзал и вскоре приехали саратовцы. Пришлось их немножко огорошить: сейчас едем в Куйбышев, потом в Уфу, потом на Белое Озеро, и потом уже автобусом до Имендяшево. Что поделать - зима, снега, метель, пурга!
Ночью мы были в Куйбышеве, днём в Уфе, к вечеру добрались до Белого Озера и оттуда смогли уехать только до Красноусольска. Это была дальняя точка в нашем направлении, до которой ходили автобусы. Особенно неприятным был переезд от Уфы до Белого Озера. Плацкартные вагоны были плотно набиты людьми, так что не только все полки были заняты, причём нижние полки - исключительно сидящими людьми, но и в коридоре люди стояли и держались, вероятно, за верхние полки. В поезде была жара и духота, не только потому, что вагоны худо-бедно отапливались, но и потому, что люди дышали как могли, и их было слишком много. Мы предпочли ехать в тамбуре, где было и прохладнее, и свежего воздуха побольше, и станки с рюкзаками никому под ногами не мешались, а мы на них даже по возможности сидели. Такое скопление народа в поезде, видимо, было из-за снегопадов. Автобусы в районы не ходили, и ходил только этот поезд. Причём он не доезжал до Оренбурга, и кому надо было из Оренбурга в Стерлитамак и в другие попутные города, то они ехали в окружную через Уфу, как и мы.
В Красноусольске мы остановились в гостинице, что для туристов нашего уровня выглядело странным. Но не могли же мы поставить палатки посередине посёлка и разжечь костёр на привокзальной площади! Гостиница была очень захолустная, но зато дешёвая, и это была первая в моей жизни гостиница, поэтому я её запомнил.
В магазине в Красноусольске была водка, что для горбачёвского периода борьбы с алкоголизмом было очень неплохо, но, к сожалению, у нас не хватило ума сообразить, что она нам может сильно пригодиться, причём не только как напиток, но и как валюта. Мы были настроены на то, что сейчас до обеда доберёмся в Имендяшево и вечером уже будем лазить по Киндерлинской пещере.
Утром мы были на автовокзале и услышали от кассирши, что в связи с заносами никакие автобусы отсюда не ходят, кроме одного автобуса на Белое Озеро, и то, если перед ним пройдут бульдозеры. Мы слегка приуныли и решили посоветоваться с местным населением в лице нескольких женщин башкирской национальности, пришедших на автовокзал, чтобы куда-то поехать или просто здесь пообщаться. В этом нет ничего смешного - на улице мела такая метель, что безопасно для жизни пообщаться можно было только на автовокзале.
Сначала местные женщины огорчили нас, что мы никуда отсюда не уедем, а затем рассказали нам страшную историю.
Буквально за несколько дней до нашего приезда (а может быть недели за две - не помню) в Красноусольск откуда-то ехал автобус с пассажирами. Метель была страшная, дорогу замело, и автобус застрял в сугробе посреди степи. Мобильных телефонов в те времена не было и в проекте, поэтому на быструю помощь рассчитывать не приходилось. Проходят час за часом, люди замерзают, а помощь не приходит. Одинокий автобус стоит посреди степи, сугробы становятся всё больше и больше, и никто мимо не проезжает. Замерзающие люди решили согреть автобус при помощи огня. Не знаю точно, что именно они сделали: то ли горящий факел занесли в автобус, то ли маленький костёр в автобусе разожгли, то ли снизу под автобусом. Короче говоря, дело закончилось тем, что автобус полыхнул как деревянный. Люди успели повыскакивать наружу, но в результате остались в метель и мороз среди чистого поля без автобуса. В конце концов на автовокзале спохватились, что автобус вышел из пункта А, а пункт Б не приехал, и послали за ним трактор. В последний момент людей удалось спасти, но многие получили обморожение.
Наслушавшись таких страшных рассказов, мы уже хотели ехать обратно, но тут кассирша сообщила, что сейчас пойдёт трактор на совхоз имени Гафури. "Езжайте до Гафури, - сказала она нам, - а там либо этот трактор довезёт вас до Имендяшево, либо с каким-то другим договоритесь!"
Тут подъехал трактор с большими санями. На санях был кусок брезента и больше ничего. Мы закинули свои рюкзаки на сани, сели сами и поехали. Тракторист сказал, что довезёт нас до совхоза Гафури, а дальше - по обстоятельствам. В этот момент нам бы сбегать в магазин за водкой, но сразу не сообразили!
Далее наш путь лежал через заснеженные поля и белые метели. Мы сидели и лежали в санях и вскоре стали замерзать. Эта проблема решалась очень просто - кто замерзал, тот выскакивал из саней и бежал за трактором следом. Трактор ехал не быстро, со скоростью не более 8-10 км/ч, и бежать за санями в валенках было не очень трудно. Согревшись, мы запрыгивали обратно в сани.
Спустя несколько часов мы доехали до какой-то деревни с большой вывеской "Совхоз имени М. Гафури". Назван он так в честь Мажита Гафури (Мажита Нурганиевича Гафурова) - известного башкирского поэта и писателя, классика башкирской и татарской литературы.
- Всё, приехали! - сказал тракторист, - Дальше трактор не проедет!
Мы попробовали предложить ему деньги, но тракторист был упрямый. Типа: "Зачем мне деньги, если здесь на них ничего не купишь, а кислушку мне и бесплатно нальют!"
Он предложил нам договориться с другим трактористом, а сам пошёл домой отдыхать. Как мы позже узнали, он был единственный тракторист в деревне, и трактор был единственный. Мы пошли искать председателя или директора совхоза. Нашли его, и он нам предложил временно разместиться в сельсовете, который в то время был закрыт на ремонт, на наше счастье. Сельсовет представлял собой довольно большое, хотя и древнее одноэтажное здание, в котором было несколько комнат и над входом в которое красовался плакат, написанный большими буквами: "КПССка дан!". Это в переводе означало "Слава КПСС!". Оказывается, в башкирском языке не только имена существительные, но даже аббревиатура из заглавных букв склоняется. Мы, как увидели плакат, сразу стали фантазировать, что "слава СССР" по-башкирски будет "СССРка дан", а "слава России" будет - "Россияка дан!". Собственно, так оно и есть.
Когда мы разместились в здании - все решили спать в одной большой комнате, второй от входа, а первую большую комнату использовать под столовую. Еду поначалу готовили на улице на гексогазе или на бензиновом примусе, но в условиях метели это было некомфортно и плюс полезное тепло при этом улетучивалось в атмосферу, что показалось нам нецелесообразным. В результате еду стали готовить внутри здания на гексогазе, в так называемой "столовой". Напомню, что гексогаз представляет собой большую жестяную банку типа консервной из-под венгерского зелёного горошка "Глобус", в которой прорезано несколько отверстий для захода воздуха и внизу особенно большое отверстие для подкладывания на дно гексогаза таблеток сухого горючего. Сверху на гексогаз ставился котелок с водой или со снегом.
Не помню, знал ли председатель, что мы готовим еду на огне внутри здания, но мы горящий гексогаз без присмотра не оставляли, и за три дня сельсовет не спалили. При этом мы всегда помнили, как местные башкиры спалили свой автобус при попытке его обогреть, но мы были люди опытные - при помощи этого гексогаза мы не только готовили еду, но и обогревали всё большое здание сельсовета.
Когда мы разместились в сельсовете, Никонов говорит: "Меня здесь интересуют только две вещи - где здесь кладбище и где кооперация?".
На кладбище по глубокому снегу было ползти тяжеловато и ещё рано, поэтому Серёга пошёл искать кооперацию, то есть магазин, попросту говоря.
Серёга вообще был комик. Он родился в Тамбовской области, закончил зоотехникум на ветеринара рогатого скота, потом выучился на тракториста и позже переехал в Тамбов, где работал на гиганте индустрии "Красный пролетарий", как он сам выражался. Потом он переехал в Пензу, трудился сначала на Биосинтезе наладчиком КИП, и потом на Химмаше электриком. То есть, он был, как говорится, мастер на все руки.
Серёга рассказывал, как "в девках" (по его выражению) он с одним односельчанином впервые попал в Москву. Им тогда было лет по 16-17. Больше всего в Москве их поразил экскалатор в московском метрополитене. Они дождались позднего вечера, когда людей на экскалаторе почти не было, и устроили с другом "загон по экскалатору". Для этого они нашли такое место, где две линии экскалатора спускались сверху вниз, и третья работала на подъём. Заняв стартовую позицию внизу под экскалатором, они стали взбегать наперегонки вверх по спускающимся вниз двум линиям ступенек, кто кого перегонит и кому удастся взбежать выше. Это оказалось довольно трудным делом даже для молодых деревенских оболтусов, поскольку экскалатор в этом месте был высоким, ехал быстро и пытался вернуть юных спортсменов на исходную позицию. Они изрядно вспотели, но не отступали и пытались пробежать экскалатор до самого верха. Дело кончилось тем, что обоих забрали в милицию и оформили за мелкое хулиганство. Когда мне Никонов рассказал эту историю, я сразу понял, что это "наш человек".
Теперь же, в башкирском селе под названием совхоз имени М. Гафури (настоящее название села то ли Ташла, то ли Зилим-Коран, уже не помню), Никонов с Полубаровым, преодолевая сугробы снега глубиной по пояс, пошли искать "кооперацию". В конце-концов они её нашли. О результатах этого похода Сергей рассказывал так: "Продавщица-башкирка нам говорит: "Водка неэээ! За водка ехай в Усолка! По дворам ходы, кислушка покупай!".
Пошли по дворам. Кислушка на пробу оказалась обыкновенной бражкой, только для её приготовления используют вместо сахара мёд, ну и дрожжи, как положено. У нас из такой бражки гонят самогонку, а башкиры употребляют её в виде "кислушки". Скорее всего, это потому, что они мусульмане, а Коран алкоголь запрещает. Поэтому водку и вино у них в магазин даже не завозят, а кислушка считается квасным напитком, а не алкогольным. То есть, это такая попытка обмануть Бога, которая присутствует повсеместно, но у каждого народа имеет свои национальные особенности.
Началась наша жизнь в башкирском сельсовете. Снега намело столько, что до туалета во дворе добирались с трудом. Встав наутро, мы не обнаружили села, которое видели накануне от сельсовета. Деревенские дома с наветренной стороны занесло снегом по самую крышу, и только дымящиеся трубы торчали из снега. С подветренной стороны стены домов виднелись и выдавали их присутствие. Повезло тому, у кого дверь выходила на подветренную сторону, в противном случае люди могли выйти из дома только через окно, и потом лопатами откапывали дверь.
Из наших время с пользой проводили Наташа Логинова и Алла Пурясева. Недалеко от сельсовета они обнаружили небольшую речку с быстрым течением, которая благодаря этому течению и маленькой глубине была открыта от льда во многих местах.
Я уже писал в предыдущих главах, что мы часто брали в поход пластмассовые ковшики, которые можно было использовать вместо миски и кружки одновременно, для облегчения веса. Так вот, Наташа и Алла привязали такой ковшик на длинную палку и у них получилось какое-то подобие сачка. Они копошились этим сачком в грунте на дне речки, зачерпывали этот грунт с водой, и затем извлекали из него всякую мелкую живность, которая там зимовала.
В основном это были хирономиды - личинки комаров-звонцов, или комаров-дергунов. Этих личинок, обычно красного и иногда зеленоватого цвета, знают многие рыбаки и любители аквариумных рыбок под названием "мотыль". Назвали их так потому, что они во время своего плавания складываются то в одну, то в другую сторону, то есть "мотаются". Кроме мотылей, или, по-научному - хирономид, в донном иле попадались личинки ручейников в домиках и реже другие насекомые, например, жуки-плавунцы и личинки некоторых мух, размножающихся в воде.
Так вот, Наташа и Алла отлавливали всю эту мелкую живность и складывали в "морилки" - небольшие пробирки со спирто-уксусной смесью. Позже, в Саратовском Университете, на кафедре биологии, по этим личинкам устанавливали их видовую, или, в крайнем случае, родовую принадлежность. Ранее Наташа с Аллой ходили в Мурадымовские пещеры на Урале, где в какой-то речке поймали новую неизвестную науке хирономиду. Надеялись и здесь кого-нибудь "открыть".
Пока они были заняты этим научным делом, я от скуки занимался другим делом - писал поэму про Наташу и Аллу, как они ловили этих самых хирономид. Эта поэма отчасти дожила до наших дней и я могу её привести здесь. Не одному ведь Мажиту Гафури писать поэмы, сидя среди башкирских снегов под завывание леденящих душу ветров седого и многоликого Урала.
Наукака дан! ("Слава науке!" по-башкирски).
Наталка и Аллка пошли на рыбалку.
Они привязали свой ковшик на палку
И вышла черпалка. Животных не жалко.
А что их жалеть? Они для науки
Должны претерпеть всевозможные муки!
Наука ведь требует жертв!
Глубокая речка - почти по колено,
Но в ней хреномидов до самого хрена!
Ловись, хреномида, большая и малая! -
Кричали в две глотки Наташенька с Аллою.
Ловись, многолапая и многопалая!
Наука ведь требует жертв!
Попалась одна - большая и длинная,
К тому же противная и рецессивная.
Схватили за роги и в спирт её кинули,
Она нализалась, рыгнула и сгинула,
Но перед этим сестре своей крикнула:
"Наука ведь требует жертв!"
Вот снова с Зилима несётся "Ура!" -
Вторая личинка того комара,
Но крупная очень - Наташу берёт
И с Аллою вместе в пробирку суёт!
И спирт туда льёт, по-башкирски поёт:
"Наука ведь требует жертв!"
Потом изучает их долго личинка,
И ищет, где стебель, цветки и тычинки.
А где у них лапки, надкрылья и жало?
Наташа визжала, а Алла Жужжала.
И долго личинка их так изучала,
Притом по-латыни бумажку писала.
Тем временем девочки уж нализались,
Весь спирт осушили и разбушевались.
У старенькой мухи отрезали ухи,
Им пчёлку не жалко - ей вырвали жалко,
Комарью личинку огрели дубинкой,
А у комара - сломали четыре ребра!
А после за жабры повесили щуку,
А после ужом задушили гадюку.
А после лягушке отрезали пальцы,
А после тритону отрезали что-то,
И после сказали - они для науки
Должны претерпеть всевозможные муки!
Наука ведь требует жертв!
Вот такая правдивая ода получилась о похождениях Наташи и Аллы. Другой народ в сельсовете тем временем умирал от скуки, не решаясь преодолевать огромные сугробы. Между прочим, в таких сугробах запросто можно погибнуть. Если на пути человека окажется большая яма, то она будет занесена снегом полностью и над ней поверхность снега будет ровной - ничего не будет выдавать то, что здесь находится глубокая яма. И если случайно провалишься в эту яму, то уйдёшь под снег с головой и выбраться без посторонней помощи будет крайне сложно. Так что если кто-то будет смеяться над нами: мол, были от пещеры всего в 20-30-ти километрах и не смогли дойти до неё пешком! - не смейтесь, ибо не ведаете, что говорите. Снеговая обстановка была очень тяжёлой, и более тяжёлой я никогда в своей жизни не видел!
Между тем руки спелеологов жаждали скальных стенок и верёвок с тросами. За неимением их мы пробовали подниматься по стене сельсовета до самой крыши. Стены там были достаточно неприступные, но зато и падать было хорошо: рядом со стеной был большой сугроб снега, по пояс или по грудь глубиной, так что падение со стены не грозило большой опасностью.
В какой-то момент, когда стену сельсовета штурмовал Никонов и уже поднялся выше знаменитого транспаранта "КПССка дан!", мимо проходил председатель и спросил, мол, ребята, вы что тут с ума сходите? "Мы проверяем стену - не нуждается ли она в ремонте?" - ответил Сергей. "Всё будем ремонтировать! - ответил председатель, - Вот дорогу расчистят, приедет бригада строителей и всё отремонтирует!" "Ну, хорошо! - сказал Серёга, - А то мы уже сами хотели. Только у нас раствора нет!"
По вечерам мы устраивали дискотеки. Все собирались в большой комнате, ставшей у нас столовой, кто-то начинал играть на гитаре и петь, а остальные танцевали. Я обычно играл на гитаре песни группы "Машина времени", под которые очень хорошо было танцевать, такие, как "Новый поворот", "Скачки", "Марионетки", "Я пью до дна за тех кто в море", и другие. Песни "Машины времени" очень идеально подходили для этого: с одной стороны они были не глупые, содержательные, философские, в отличие от большинства других песен того времени, а с другой стороны под них можно было танцевать, в отличие от бардовской песни, которую мы очень уважали, но, к сожалению, для дискотек бардовская песня не годилась.
У меня есть несколько фотографий с нашей сельской дискотеки, но, к сожалению, они такого плохого качества, что я не стану их здесь публиковать. Скажу только, что во время игры на гитаре я сидел на полу в шапке и валенках, и некоторые из танцующих тоже были в шапках и валенках, хотя и без курток. Это говорит о том, что в помещении сельсовета было достаточно холодно. Я не помню, отапливалось помещение сельсовета или нет, и никто из тех, кто там был и кого я опрашивал, тоже не помнит. Но, судя по танцам в шапках, скорее всего не отапливалось.
Таким образом мы прожили в совхозе имени Гафури почти три дня. Метель не прекращалась и наши надежды на пещеру Победы потихоньку таяли.
На третий день пришёл председатель и сказал: "Ребята, сегодня поедет трактор на Красноусольск! Советую вам уезжать с ним! Всё-равно дорогу до Имендяшево и Саид-Бабы до весны никто чистить не будет! Так что если вы не уедете на Красноусольск сегодня, то останетесь здесь ещё на неделю, и до своей пещеры всё-равно не доберётесь!"
Мы послушались умного совета и решили уезжать обратно. Было обидно за потраченное время, но, как говорится, сложились обстоятельства непреодолимой силы. Правда, некоторые из наших всё-равно были довольны.
Надя Моисеева сказала: "Где бы ещё нам удалось несколько дней прожить в сельсовете?"
Серёга Никонов добавил: "Где бы мы ещё попробовали башкирскую кислушку?"
Володя Полубаров радостно заметил: "Где бы мы ещё увидели настоящий снег?"
А Володя Иванов вообще не расстраивался на полном серьёзе: "А что, есть даже такой вид туризма, когда люди ездят по разным городам и сёлам, знакомятся с представителями других народов, изучают их быт и т.д. Мы просто съездили в нормальную туристическую поездку, в какие многие ездят специально, а не случайно!".
И так, мы опять ехали на тракторе в санях. Кто замерзал - выпрыгивал из саней и некоторое время бежал за ними, потом запрыгивал обратно. Эта технология у нас уже была отработана на пути туда, так что ничего нового выдумывать не пришлось.
Поскольку у нас оставались в запасе ещё несколько дней каникул или отпусков, а также куча продуктов в рюкзаках, то нам нужно было решить, куда мы ещё успеем сгонять. Сейчас я думаю, что идеальным вариантом была бы пещера Братьев Греве под Куйбышевом, но тогда она у нас почему-то отпала. Из всех нас раньше в ней был только Володя Полубаров, и он привёл какие-то доводы, почему нам туда не надо, но не помню какие. Баскунчакская пещера тоже была бы неплохим вариантом, но мы все - и пензенцы, и саратовцы - были в ней всего три месяца назад на Первом Поволжском спелеослёте, и ехать в неё так скоро опять не хотелось.
Оставалась пещера в Вирге, в которой мы не были уже два года, а саратовцы вообще не были ни разу. Правда, один только Володя Иванов был в ней всего месяц назад, и, конечно, ему туда ехать не хотелось. Для него лучше бы было съездить в Наровчатскую. Но в Наровчатской были некоторые из саратовцев, и мы, пензяки, бывали в ней чаще, чем в Вирге. Кроме того, снеговая обстановка была тяжёлой и в Пензенской области, не только на Урале, а до Скановой пещеры от Наровчата нужно идти километров семь пешком. После некоторых дебатов и голосований мы большинством голосов приняли решение ехать в Виргу.
Кто-то из саратовцев отказался туда ехать и поехал в Саратов, но сейчас я не могу с уверенностью сказать, кто именно.
Через Уфу и Куйбышев мы приехали в Пензу. Сразу с вокзала поехали к Цоям. Поскольку ближайшие дни пришлись на выходные, Олег изъявил желание ехать с нами. Затем саратовцы переночевали кто у Надежды, кто у Ларисы, и на следующее утро мы выехали в Виргу.
Снега было много, но до цели от трассы идти было близко, поэтому наконец на восьмой день мы достигли пещеры. Мы окунулись в её шкуродёры, как окунаются в прохладную воду после пересечения пустыни Сахары.
Наташа и Алла, конечно же, сразу обратили внимание на большое количество летучих мышей, зимующих в пещере, а где-то недалеко от входа обнаружили целый клубок ужей, также зимующих в пещере и переплетённых между собой телами. Зачем они это делают - непонятно, поскольку считается, что температура тела у рептилий соответствует температуре окружающей среды. Видимо, это не совсем так.
Мы с Олегом и Сергеем начали откапывать заваленные ходы пещеры, и проходить их дальше, и при этом сразу делали топосъёмку.
Как сейчас помню - Никонов ползёт впереди меня по шкуродёру, задевает спиной потолок, после чего большой камень оказывается у него на спине. Если бы такой упал хотя бы с метра, то мог бы и убить, но в данном случае высота падения была практически нулевой. Никонов сбрасывает камень и ползёт дальше, и вдруг в одном из ходов он видит в конце светлое пятно - свет, проникающий с поверхности. Серёга подползает к светлому пятну и начинает в нём ковыряться.
- Что там? - я его спрашиваю.
- Дырка примерно такого размера, что с трудом рука проходит! Чувствуется сквозняк и холод. Вход можно раскопать.
Мы начинаем совещаться втроём с Олегом - стоит ли раскапывать второй вход в пещеру? После некоторых обсуждений решаем, что этого делать не стоит, и даже отмечать его на карте не стоит, чтобы никому не пришло в голову его раскапывать. В пещере сложился определённый микроклимат, который лучше не нарушать, если не знаешь, к чему это приведёт. Кто знает, как на зимующих летучих мышах скажется наличие второго входа? Вдруг наличие сквозняка в пещере приведёт к её вымораживанию зимой? Кроме того, это может увеличить обвалоопасность пещеры, из-за разниц суточных и годовых температур, которая может возникнуть.
Таким образом мы отсняли в пещере 50 м ходов, в которых не были раньше, и общая длина пещеры достигла 770 м на тот момент.
В то время, пока мы откапывали и проходили неизвестные нам ходы, Надя Моисеева, Наташа Логинова и Алла Пурясева решили провести эксперимент. Дело в том, что Олег нам рассказывал, что если в пещере пользоваться правилом правой или левой руки, то никогда не заблудишься. Если туда идёшь по правой руке, то обратно нужно идти по левой, и даже если свет потухнет, то всё-равно выйдешь.
Теоретически это казалось логичным, но девушки решили доказать этот метод на практике. Они выключили фонари и поползли друг за другом, держась за стену левой рукой.
О результате эксперимента Надя рассказывала так: "Ползу я и замечаю какое-то синхронное повторение ландшафта. Немножко вверх, немножко вниз, потом ровно-ровно-ровно. Затем опять немножко вверх, немножко вниз, и ровно-ровно-ровно".
Наташа рассказывала так: "Ползу я, держусь левой рукой за стенку. Чувствую консервную банку под правой коленкой. Через некоторое время вторая банка попадает под коленку. Затем ползу ещё какое-то время и опять чувствую банку. Думаю: сколько же банок разбросано по этой пещере? Что за свиньи здесь побывали?".
Тут до всех троих одновременно доходит, что они ползают круг за кругом по одному месту. Теория Олега явно потерпела фиаско.
Выходим из пещеры мы уже в темноте. Чёрные стволы деревьев видны на фоне белого снега, и хотя вокруг темно, но по сравнению с пещерой кажется светло, так что даже можно выключить фонарики. И воздух, хотя и морозный, но зато необычно свежий. Я думаю, что в другой раз я бы чертыхался от того, что приходится идти по тёмному зимнему лесу по колено в снегу, но сейчас испытываю кайф от этого.
Вот таким образом мы съездили в пещеры. Я в то время вёл наш клубный журнал под названием "Белый спелеолог", в котором писал разный околотуристский юмор, главным образом чёрный (всего вышло три номера журнала). В журнале за 1987 год я упомянул про наш поход: "В феврале группа . . . . отправилась покорять пещеры Урала. Вот маршрут, пройденный группой: Пенза - Куйбышев - Оренбург - Куйбышев - Уфа - Белое Озеро - Красноусольск - совхоз им. М. Гафури - Красноусольск - Белое Озеро - Уфа - Куйбышев - Пенза - Вирга - Пенза". Для саратовцев в конце ставится ещё и "Саратов". Больше всех повезло Олегу, которому не пришлось ехать на Урал, чтобы попасть в Виргу, а удалось это сделать напрямую из Пензы.
Я даже не знаю, к какому виду туризма можно отнести наш поход - здесь были и поезда, и автобусы, и трактор, и немножко ходьбы пешком по пояс в снегу. По-крайней мере, от здания сельсовета в совхозе Гафури до туалета. Кроме того, во время этой поездки мы несколько раз пересекли границу Европы и Азии на Оренбуржском мосту. Так что такой туризм имеет право быть, но только нужно придумать ему название.
- Дмитрий Львов
- Участник
-
- Сообщений: 1771
- Зарегистрирован: 12 дек 2014, 00:50
- Имя:
Re: История спелеотуризма в Пензе
Дмитрий Львов » 23 фев 2023, 02:08
.
ГЛАВА 15.
Экспедиция в Северную Осетию, май 1987 г.
Прохождение п. Университетской до +210 м.
Открытие и первопрохождение пещер Пси-8, Пси-10,5, Пси-15, Разломной.
Осетия, Осетия,
Попался в твои сети я.
На целые столетия
Застрял в твоих тисках.
Дела вершин вершили мы,
В ходы глубин ходили мы.
Находчивость находим мы,
С себя стряхнувши страх.
Как я уже говорил, Олег искал новый карстовый район, в котором были ещё не открытые и никем не пройденные большие пещеры. Крым и Урал выпадали из его обзора, как сильно обхоженные и обысканные районы. Оставались ещё разные регионы Кавказа и Средняя Азия.
Для начала выбор пал на Северную Осетию. Чтобы ознакомиться с этим районом, мы решили пройти крупнейшую пещеру Северной Осетии под названием Университетская, и провести поиск рядом с ней на карстовом массиве Хошхаранраг (Хосхоранрах). Этот массив расположен на вершине и северном склоне участка Пастбищного хребта, ограниченного с востока ущельем реки Гизельдон (Кармадонским ущельем) и с запада ущельем реки Фиагдон (Куртатинским ущельем). Он является одним из наиболее известных карстовых районов Осетии, и на нём на тот момент было известно две восходящие пещеры - Университетская и Нывжинлагат, расположенные в средней северной части массива, на высоте примерно 1050 - 1200 м, а также множество не пройденных воронок в верхней части массива, на высоте 1500 м, близко к вершине горы Ахондейта (Ахондзите, 1563 м).
Массив Хошхаранраг был известен большим количеством карстовых воронок, являвшихся водосбором пещер-воклюзов Университетская и Нывжинлагат, и в этих воронках никаких проходимых полостей глубже 50 м спелеологам найти не удавалось.
По всему этому Олег заинтересовался этим районом.
Чуть западнее массива Хошхаранраг был известен другой карстовый район - северный склон горы Кариухох (3438 м), расположенной на Скалистом хребте, но образующей своим отрогом перемычку с Пастбищным хребтом. Этот район был ограничен с востока ущельем реки Фиагдон (Куртатинским ущельем) и с запада ущельем реки Ардон (Алагирским ущельем). На восточной стороне этой перемычки находилось высокогорное село Карца, и недалеко от него была известна пещера Уосманлагат, небольшая, но с трудом тянущая на первую категорию сложности за счёт уступа высотой около 3 м. Эта пещера длиной по первоначальным данным была 154 м (по результатам нашей топосъёмки 142 м), сквозная, как туннель, со вторым входом, выходящим в стену скалы. Превышение второго входа над первым составляет более 40 м.
В западной части массива Кариухох, почти на берегу реки Ардон, находится пещера Шуби-Ныхасская, вторая по протяжённости пещера Северной Осетии после Университетской, на то время пройденной на 1402 м. Хотя эта пещера является горизонтальной, но за счёт длины ходов и некоторых относительно шкуродёристых мест, а также нескольких небольших уступов, тоже может с трудом потянуть на 1 к.с.
Теперь несколько слов о пещере Университетской. Если кто-то захочет найти о ней информацию в интернете, то сразу предупреждаю, что пещер с таким названием существует несколько, поэтому кроме названия пещеры в поисковике обязательно набирайте "Осетия" или "Алания".
Пещера находится на северном склоне хребта Хошхаранраг (если точнее - Пастбищного хребта), на высоте 1050-1080 м над у.м., в двух с чем-то километрах к востоку от села Тагардон (расположенного на берегу реки Фиагдон). Представляет собой Университетская пещеру-воклюз, то есть пещеру-источник, хотя на самом деле источник вытекает не из самой пещеры, а чуть ниже по склону, из нижнего её входа, заваленного глыбами. Меженный расход этого ручья около 10 л/с, в паводок и во время снеготаяния резко возрастает, что может даже сделать прохождение пещеры опасным. Этот вход находится под скальной стенкой и в начале имеет высоту всего 50 см и ширину 2 м. Затем высота пещеры сильно увеличивается, и она уходит вглубь горы, постоянно поднимаясь уступами вверх.
Следуя по пещере, довольно быстро выходишь на русло ручья, который изливается из нижнего входа. Далее это ручей то образует глубокие ванны, то падает сверху на голову. Поднимаясь по уступам, можешь постепенно набрать высоту +305 м от входа и пройти 2,5 км по расстоянию, причём некоторые уступы имеют высоту до 10-15 м и очень трудно проходятся лазанием, тем более, что по ним сверху идёт поток холодной воды. В пещере имеется несколько сифонов, и если их пронырнуть, то в пещере можно пройти 4,5 км. Возможно, даже больше, но такой на сегодняшний день считается протяжённость пещеры (4470 м). Категория её сложности без прохождения сифонов составляет примерно 3А, если пройти пещеру до конца, а с сифонами ещё больше. Но мы нырять в сифоны не собирались. Эта пещера считалась в то время глубочайшей в СССР среди пещер-воклюзов (восходящих пещер), поскольку все более глубокие пещеры являются понорами (нисходящими пещерами).
Кроме чисто спортивного прохождения Университетской и поиска новых дыр в округе, у нас ставилась ещё одна цель. Многие члены нашей немногочисленной спелеосекции уже имели справки о прохождении маршрута второй категории сложности, и теперь некоторым нужно было делать руководство единичкой. Спортивный рост как-никак был нужен, и, кроме того, мы планировали создать свою МКК в Пензе (маршрутно-квалификационную комиссию), чтобы хотя бы на единичку не заявляться через Москву.
В группе Надежды Моисеевой шли Надя Ветчинкина, Марина Боярова, Таня Гусева и две наши знакомые "биологини" из Саратова - Наташа Логинова и Алла Пурясева.
В группе Володи Полубарова были Сергей Никонов и Саша Бурцев. Тот самый Бурцев, про которого я уже один раз упоминал в этом повествовании - в самом начале, в Предисловии, я писал, как мы проходили Наровчатский подземный монастырь и как Саша Бурцев залез туда с факелом и выжег нам весь кислород, а также закоптил пещеру так, что из неё все выходили чёрные и грязные как папуасы.
В моей группе были Володя Жегалов и Лёша Устинов. Жегалов был тот самый "баллонист", про которого я здесь уже писал, а Устинов ходил с нами в первый и в последний раз. В предыдущий год Володя Жегалов и Лёша Устинов были вместе в Наровчатской пещере, а Володя кроме того участвовал в каком-то горном походе, и потому уже имел какой-никакой опыт жизни в горах.
И, наконец, с нами ехали Олег и Вера Цой, в качестве "инструкторов", как говорил Олег. Они не были заявлены ни в одной из трёх групп и обещали не вмешиваться в дела руководителей этих групп, чтобы они на самом деле осуществляли своё руководство.
Конечно, все мы так или иначе не могли не контактировать друг с другом, поскольку стояли одним лагерем, жгли один костёр и проходили одни и те же пещеры. Можно сказать, что наверху мы были одной группой, а в пещерах у каждой группы было своё руководство и свои цели и задачи. Раньше у нас было, когда мы ходили разными группами из разных городов в составе одной большой группы, а теперь разными группами из одного города.
Этот поход положил начало большому Осетинскому циклу в истории нашего спелеоклуба. Если не брать во внимание чисто спортивные и познавательные походы в пещеры, а брать только направление на поиск и первопрохождение новых пещер, то в истории Пензенской спелеосекции явно прослеживаются четыре цикла: Ачибаховский (1985-1991), Осетинский (1987-1994), Бзыбский (1989-1992) и Загеданский (1995-2000). Был ещё больше спортивный, нежели поисковый Полатханский (Тянь-Шаньский) цикл (1987-1993). Но не будем забегать вперёд, всему своё время.
1 мая мы приехали в Орджоникидзе и попали на демонстрацию. Поначалу мы не увидели ничего необычного в большой толпе народа, идущей к центру города. Разве что транспарантов было поменьше и люди вели себя более оживлённо. Но тут мы услышали
характерную кавказскую музыку, громкие хлопки в ладоши и задорные крики типа нашего "Давай, давай!", но только по-осетински. Мы подошли поближе, обогнули толпу и увидели несколько осетинских аксакалов, одетых в черкески с газырницами для патронов на груди и в папахи из овчины, опоясанных поясом с кинжалом на боку. Они танцевали какой-то танец наподобие лезгинки, с быстрым движением ног и более редким и плавным перемещением рук.
У нас первомайские демонстрации обычно проходили без таких подвижных народных гуляний. Люди шли с транспарантами типа "Слава великому советскому народу - строителю коммунизма!", с портретами вождей и воздушными шариками, и кричали "Ура!" на площади Ленина, каковая была почти в каждом городе.
Пока мы ждали автобус, то немного погуляли по центру Орджоникидзе. Увидев вдали набережную и прочитав название реки - Терек, мы конечно поспешили к ней - посмотреть на легендарную реку, воспетую Пушкиным и Лермонтовым. Шум Терека было слышно ещё издалека, и, подойдя ближе, мы увидели мощный бурлящий поток, разбивающийся об огромные камни и выбрасывающий на берег комья белой пены. Зрелище вызывало невольный ужас и уважение перед мощью и скоростью воды. Недаром Пушкин писал:
"Меж горных стен несётся Терек,
Волнами точит дикий берег,
Клокочет вкруг огромных скал,
То здесь, то там дорогу роет,
Как зверь живой, ревёт и воет ..."
Чтобы ещё лучше представить себе картину увиденного, можно вспомнить слова Лермонтова:
"И Терек, прыгая, как львица,
С косматой гривой на хребте,
Ревел, - и горный зверь, и птица,
Кружась в лазурной высоте,
Глаголу вод его внимали..."
И тут я увидел, что Полубаров, Никонов и Бурцев ржут, чуть-ли не держатся за животы и перегибаются пополам от хохота. Проследив за их взглядом, я увидел табличку на берегу реки, на которой красовалась надпись: "Купаться в Тереке запрещено!"
- Да какой дурак туда полезет!? - сквозь смех и слёзы ржали мужики. Затем я увидел, что такие таблички здесь красуются вдоль всего берега через каждые сто метров. Посмотрев на бешеные воды Терека и затем на эти таблички, действительно трудно было удержаться от смеха. Это тоже самое, если бы у нас на крышах всех высоких зданий красовались транспаранты "Прыгать с крыши запрещено!". Или на всех высоких мостах висели бы плакаты "Прыгать с моста запрещено!". Вероятность того, что кто-то захочет прыгнуть с моста, вряд ли превышала вероятность того, что кому-то захочется искупаться в Тереке.
Хотя, кто знает этих осетин - может быть тут кругом самоубийцы? К тому же до берега Терека был высокий отвес, а берег был весь сплошь завален большими валунами. Тут же лежали обломки бетонных плит, из которых торчала ржавая арматура. Повсюду валялись консервные банки и разбитые бутылки, так что вряд ли здесь кто-нибудь стал бы купаться, даже если бы Терек был исключительно спокоен.
Проходившие мимо местные жители, наверное, уже привыкли к этим табличкам, потому удивлённо глядели на нас и не могли понять, что нас так развеселило? Как-раз в это время закончилась первомайская демонстрация, поэтому мимо проходило много людей, некоторые поздравляли нас с праздником.
Из Орджоникидзе выехали автобусом до Тагардона. Сначала дорога шла параллельно Кавказским хребтам, и затем нырнула в ущелье реки Фиагдон (Куртатинское ущелье). Справа и слева возвышались горы Лесистого хребта, плавно переходящие в горы Пастбищного хребта, а далеко впереди маячили покрытые снежными шапками вершины Скалистого хребта, со стороны которых нам навстречу бежал бурный Фиагдон.
Мы вышли в посёлке Тагардон, перешли по мосту тот самый Фиагдон и стали подниматься в гору. Это был крутой склон Пастбищного хребта, покрытого густым буково-грабовым лесом. Местный лес был не похож на лес на Ачибахе. Вообще леса в Северной Осетии отличаются от лесов Западного Кавказа. Там преобладают ели и пихты, в меньшей степени сосны, а в Осетинских горах хвойников вообще мало. Раньше я не задумывался над этим, а недавно подумал и решил, что всё дело в очень плотной осетинской глине. Хвойники влаголюбивы, но в тоже время не любят застоя воды в корнях. Раскапывая глиняные наносы в карстовых воронках и в пещерах Северной Осетии, мы заметили, что глина здесь более плотная и тяжёлая, чем на Западном Кавказе. Она хуже пропускает воду и дольше сохнет. Наверное, в этом причина, почему в Осетии мало хвойников. Также в этом причина, почему при большом количестве карстовых воронок здесь так мало найдено и пройдено пещер. На тот момент в республике было известно чуть больше десятка более-менее нормальных пещер, а всё остальное - либо гроты, либо искусственные штольни, либо совсем крохотные пещерки.
Примерно через час подъёма мы вышли на большую балку и увидели широкий вход в пещеру Нывжинлагат. В современных источниках эта пещера чаще всего упоминается как Нывджин Лагат, и даже часто с грамматической ошибкой - Нывджын Лагат. Это не значит, что раньше мы просто неправильно писали её название. За последние 30 лет многие осетинские географические названия реально изменились, то есть изменились не в осетинском языке, а в их написании на русском. Кроме того, некоторые названия изменились и на осетинском. Например, город Орджоникидзе стал называться Владикавказ, посёлок Нижняя Карца - просто Карца (или Горная Карца), посёлок Гусара стал Гусыра (хотя на некоторых сайтах упоминается как Гусара), хребет Хосхоранрах сейчас пишется как Хошхаранраг, поменяв сразу три буквы, и многие другие.
Пещера Нывжинлагат (или Нывджин Лагат) расположена на высоте 1150-1200 м на северном склоне горы Ахондейта, которая входит в отрог Пастбищного хребта под названием Хосхоранрах (или Хошхаранраг). Вход в пещеру высотой 2 м и шириной 12 м. Продолжается пещера довольно большим широким ходом, который с небольшим наклоном поднимается вверх, и в конечной части довольно круто. При длине 170 м (по данным нашей топосъёмки 244 м) пещера имеет превышение конечной части над начальной +50 м, то есть восходящая. В пещере очень много натёчных образований: сталактитов, сталагмитов и сталагнатов. В ней имеются уступы простого лазания, по которым можно немного подниматься вверх. Через 170 м пещера сужается и заканчивается щелью, из которой вытекает ручей, течёт вдоль всей пещеры и затем пропадает в щелях между камней во входном зале. Кроме того, в конечной части пещеры есть ещё один боковой узкий ход длиной около 50 м, который обычно никто не проходит.
Около пещеры удобно было ставить лагерь и набирать воду в этом ручье. Также можно было поставить лагерь в этой же балке ниже по склону и набирать воду в этом же ручье, вновь появляющемся в этом месте.
Поскольку пещера небольшая, мы её прошли в первый же вечер, и затем проходили ещё раз через два дня, 4 мая.
Пещера Нывжинлагат просторная, высота от пола до потолка в ней от 1 до 15 м. Примерно до середины она проходится в полный рост, затем приходится пригибаться и под конец ползти.
За входом в пещеру находится огромный зал площадью около 200 кв. м и высотой потолка в середине зала 10 м. В зале имеются две большие лужи с кристально-чистой водой, которую даже трудно увидеть, и здесь же утекает под камни ручей с расходом воды около 10 л/с, протекающий через всю пещеру. В этом зале натёков почти нет, но они появляются в дальней части зала и в последующем коридоре. В верхней части левой стены волнистые складки натёков арагонита, которые создают эффект рыбьей чешуи. Сверху по ходу висят сталактиты, как сосулькообразные, так и с утолщением на конце. Вдоль правой стены в начале коридора сталагмиты и иногда колонны (сталагнаты) до 1 м.
После зала имеется уступ высотой пару метров, легко преодолеваемый. Дальше ход то расширяется, образуя небольшие зальчики, то сужается (ширина от 1,5 до 3 м, высота от 2 до 5 м, средний угол подъёма 9 градусов). Дно этого коридора неровное, встречаются небольшие уступы и глубокие ямы с водой. На потолке и стенах коридора множество сталактитов и других натёчных образований, которые образуют своего рода "органные трубы" и занавеси.
С пятидесятого метра коридора начинается самая красота. На потолке и вверху стен висят сталактиты, вдоль правой стены сталагмиты. На стене натёки образуют колоннады, "гроздья гигантского винограда", гирлянды и занавеси. Из-за присутствия в воде окислов железа в разном количестве в разных местах, а также глины, натёки окрашены в охристые, желтоватые, рыжеватые, розоватые и коричневые цвета.
В пещере есть ямы с водой глубиной до 1,5 м, поэтому ходить надо осторожно, перешагивая их или распираясь ногами между стен. Примерно на 120 м от входа идёт сужение, потолок опускается до 70 см, затем поднимается и далее начинается крупноглыбовый завал, после которого дно круто поднимается под углом 44 градуса до самого конца пещеры. С левой стороны есть шкуродёристый ход, по которому можно проползти около 10 м. На расстоянии примерно 155-160 метров от входа коридор раздваивается. Влево уходит ответвление, в котором можно проползти на животе около или более 50 м, и вправо ответвление около 10 м, после которого правый ход тоже раздваивается и превращается в два узких хода метров по 10, оканчивающихся сифонами, из которых и появляется ручей, протекающий через всю пещеру.
______________________Володя Жегалов в пещере Нывжинлагат
_____________________Лёша Устинов в пещере Нывжинлагат
_____________________________Натёки в пещере Нывжинлагат
Пробежав до вечера пещеру, мы поставили палатку, немного потаскали дрова, а затем втроём нашей группой отправились на поиски Университетской. По плану наша группа должна была идти в пещеру первой, поэтому нам как-бы больше всех надо было знать, где она находится.
По имеющейся у нас привязке вход в Университетскую должен был быть расположен на 200-300 м дальше входа в Нывджин и метров на 50 ниже по склону. Дальше Нывжинлагата тропы не было. Судя по этому признаку, Университетская не пользуется такой популярностью у туристов, как красавец Нывджин. Мы шли втроём достаточно широким фронтом, поэтому не должны были проскочить вход в пещеру, но, тем не менее, проскочили. Упоров примерно на километр, мы увидели воронку, на дне которой темнел узкий вход в вертикальный колодец. Это была явно не Университетская, но, по имеющимся у нас сведениям от московских и ленинградских спелеологов, дальше Университетской вплоть до самой реки Гизельдон на этом уровне больше ни одной известной пещеры нет. Мы бросили камень - летит метров на пять, судя по звуку. Колодец начинается узко, без кувалды не пролезть. Мы решили отложить прохождение этого колодца на послезавтра 3 мая и вернулись в лагерь, уже в темноте.
2 мая.
Володя Жегалов, хотя и был год назад в горном походе, но всё коварство гор изучить пока не успел. Он не стал брать спальный мешок, решив, что тонкого покрывала ему будет достаточно. Как-никак, он приехал на юг и это был месяц май, про который язык не поворачивался сказать "не май месяц". Но по ночам было холодно, до +10 градусов и ниже, поэтому Володя под своим покрывалом ужасно мёрз.
Где-то в 4 или 5 утра он не выдержал, встал, принялся рубить дрова и разжигать костёр, чтобы согреться. Эта история происходила каждое утро на протяжении всего похода, и Надя Моисеева не переставала восхищаться Жегаловым: "Какой молодец! Пока все спят, он и дров нарубит, и костёр разведёт, и завтрак приготовит!". Мы с Лёшей Устиновым знали, в чём причина, и тихо посмеивались себе в усы. Потом какая-то ночь выдалась тёплой, и мы долго не могли растолкать Жегалова, заставляя его встать.
Итак, Володя разбудил нас с Лёшей ударами топора, после чего уснуть было трудно и в 6 часов пришлось вставать. Пока все остальные спали, мы вновь отправились на поиски Университетской.
На этот раз мы пошли по склону, значительно сбрасывая высоту. Через 200-300 м видим скальные сбросы до 10-15 м высотой, из-под которых слышим шум вытекающего из пещеры ручья. Ну наконец-то! Сам вход в пещеру расположен немного выше воклюза, под отвесными скалами и представляет собой низкую, но широкую горизонтальную щель высотой всего полметра. Перед входом лежат несколько поваленных деревьев, из-за которых его со стороны не видно, если не подойти вплотную. Университетская оказалась на 100 м ниже по склону, чем Нывджинлагат, а не на 50. Учитывая, что и расстояние между пещерами всего 300-400 м, а не 700-800 м, как было указано в нашем абрисе, то понятно, почему мы первоначально попёрлись совсем не в ту степь.
Вернувшись в лагерь, мы приготовили завтрак, позавтракали и втроём нашей группой пошли в пещеру. По плану группа Моисеевой должна была проходить Университетскую 3 мая и группа Полубарова 4 мая, а 2 мая наша группа, и Олег с Верой должны были выйти спустя три часа после нас, чтобы не помогать или не мешать нам своими советами. Поначалу мы относились к назначению "руководителем группы" ответственно, и только позже стали относиться к этому формально.
Мы пролезли через узкий вход Университетской и оказались в широком зале, пол которого был покрыт толстым слоём глины. Затем замечаем более узкий ход и выходим на ручей, тот самый, что выходит на поверхность из нижнего заваленного входа. Расход воды в ручье был примерно 30 л/с, то есть он больше походил на бешеный поток, чем на маленький ручеёк. В некоторых местах вода была глубокой, и приходилось идти в распоре ногами между стен в узких местах, либо прямо по стене. Хотя на нас были гидрокостюмы, но я сразу сказал ребятам, чтобы на одни гидры они сильно не надеялись, поскольку скоро мы их порвём! Это неизбежно, можно к гадалке не ходить!
Теперь немного опишу пещеру, в общих чертах.
_______________________Вертикальный разрез Университетской
__________________________План Университетской
Пещера поднимается уступами вверх, под которыми находятся глубокие ванны. Эти ванны "выбиты" падающей с уступов водой. Глубина некоторых из них доходит до 2-3 м, хотя в большинстве они мельче. Проходим их поверху в распоре, либо лазанием по стене.
Недалеко от начала пещеры имеется уступ относительно сложного лазания, но на него была перекинута деревянная лестница. Какие-то молодцы до нас постарались и нам помогли, хотя лестница уже довольно сильно сгнила.
На высоте примерно +83 м от входа мы упёрлись в уступ высотой 10 м. Читая описание пещеры, больше всего я боялся этого уступа, и Олег нам не рекомендовал на него подниматься. Для зачёта похода первой категории сложности достаточно было дойти до этого уступа и повернуть обратно. Мы так и собирались сделать, но на уступе оказалась кем-то оставленная верёвка. Это кардинально меняло планы. Правда, она висела посередине колодца в самом водопаде, и подниматься по ней было страшновато. Неизвестно, сколько лет она здесь провисела и насколько успела сгнить?
Я пристегнулся страховочным самохватом за верёвку и попробовал подняться по правой стороне уступа, где не было воды. Удалось подняться только на три метра, а дальше никаких зацепов не было - лишь гладкая стена. Пришлось спускаться.
Жегалов изъявил желание подниматься по середине уступа, где поток был самый сильный, но какие-то зацепы виднелись. Он поднялся на пару-тройку метров и быстро спустился. Хороших зацепов на стене не было, а на голову хлестал холодный поток. Как я уже говорил, расход воды в тот день был около 30 л/с. Представьте себе, что вам на голову каждую секунду опрокидывают три ведра ледяной воды? Как в таких условиях подняться на 10 м по стене с очень слабыми зацепами?
Тут я говорю ребятам: "Нефиг выпендриваться! Поднимемся старым дедовским способом!"
Достаю ножные самохваты, надеваю их на ноги, вставляю в них верёвку, и - щёлк-щёлк - почти бегом поднимаюсь на уступ. По-хорошему надо было постоянно держаться руками за стену, чтобы в случае обрыва гнилой верёвки повиснуть на стене, но когда тебе на голову льёт бешеный поток, то стараешься подниматься с максимально возможной скоростью, понимая, что гибель от переохлаждения в такой ситуации вероятнее, чем обрыв верёвки.
Поднявшись на уступ, я поднимаю наверх 10-метровую тросовую лестницу с дюралевыми ступеньками, которая у нас была, и которую ребята привязали к верёвке. С помощью верёвочной "сопли" креплю лестницу за ту же самую глыбу, на которой болталась чья-то верёвка.
Бывают такие ситуации, когда приходится кому-то доверять, кого ты даже не знаешь, никогда в глаза не видел, но надеешься на то, что верёвку он закрепил нормально. И в то, что верёвка годами болтается в потоке воды и остаётся хорошей. Здесь уж, как говорится: мужиков бояться - к бабам не ходить!
Уже позже я узнал из другого описания пещеры, что этот уступ можно было пройти проще. Не доходя до зала с водопадом, ход раздваивается. Нижний ход широкий и просторный, но имеется ещё верхний ход, узкий и неудобный. Но если пролезть по этому узкому ходу, то попадаешь в зал с водопадом не снизу, а практически сверху, на высоте 5-6 м над озером в зале. Остаётся только пройти по стене зала до верхней части водопада, что сделать не очень просто, но гораздо проще, чем подняться на уступ по водопаду. Не знаю, так ли это на самом деле, но нам оказалось проще подняться по кем-то оставленной верёвке.
Ребята поднялись на уступ по лестнице и мы отправились дальше.
На высоте примерно +140 м от входа пещера разветвляется, и чуть выше ещё раз разветвляется. Мы всё время шли по самому широкому ходу, поскольку потом они все опять сходятся.
На уровне +200 - 210 м от входа встречается большой сухой Обвальный зал, который представляет на самом деле три зала, соединённых между собой широкими проходами. Высота залов изменяется от 10 до 25 м, ширина в некоторых участках достигает 15-17 м. На дне залов в беспорядке набросаны крупные глыбы известняка, покрытые глиной.
В середине Обвального зала имеется ход влево, который ведёт в длинную сухую галерею со множеством натёков, и в конечном итоге заканчивается сифоном, а сам зал заканчивается уступом высотой 11 м. Этот уступ по описанию преодолевается относительно простым лазанием, но самая верхняя его часть трудна для прохождения - надо перелезть через нависающую глыбу, обойти которую практически невозможно. Сразу за этим следует второй уступ пять метров, на который влезть по тому же описанию достаточно трудно. Поэтому, собственно, мы не полезли и на первый уступ, который выглядел довольно стрёмно.
Таким образом, мы закончили маршрут на уровне +210 м, что примерно соответствовало 2А категории сложности. Для зачёта похода на единичку этого было достаточно. Особенно учитывая, что Жегалов и Устинов впервые оказались в вертикальной пещере, то даже вполне достаточно.
Если бы мы продолжили проходить пещеру дальше, то на уровне +265 м мы бы упёрлись в уступ метров 15-17 высотой, который долгое время считался для спелеологов непреодолимым. Даже до этого уровня пещера считалась самой глубокой в СССР среди пещер-воклюзов (восходящих пещер), а когда преодолели этот уступ, то дошли до уровня +305 м. Заканчивается пещера завалом, который никто не смог разобрать.
Тут мы увидели нечто, что никак не ожидали здесь увидеть. В дальнем конце зала стояла искусственная ёлочка, даже с двумя или тремя простенькими игрушками на ней. Явно здесь кто-то отмечал новый год. Позже Олег сказал нам, что здесь были спелеологи, которые в левом ходе проходили сифон, и, судя по всему, базовый лагерь у них был как-раз в Обвальном зале. Зима - это лучшее время для прохождения обводнённых пещер, поскольку в них в это время наименьшее количество воды. Особенно рекомендуется проходить их в середине зимы, когда меньше вероятность оттепелей и снеготаяния. Кроме того, на Новый год в связи с праздниками у людей больше выходных дней и можно съездить в экспедицию, не имея отпуск в это время. Так что понятно, почему здесь появилась новогодняя ёлочка.
Мы оставили Лёшу в Обвальном зале кипятить чай на гексогазе, и отправились с Володей на прохождение хода, ведущего к сифону. Ход оказался узким и гораздо длиннее, чем мы думали. В нём попадались гуры (кальцитовые ванночки) с острыми рёбрами своих стенок, сверху свисали острые сталактиты, и в результате мы оба порвали гидрокостюмы. Дошли до сифона - он выглядел впечатляюще. Его вроде бы первый раз прошли в 1985 году спелеоподводники из Ленинграда и Кирова, и спустя два года после описываемых здесь событий, в 1989 г., двойка спелеоподводников В. Комаров и В. Киселев прошла его вторично. Сифон оказался протяженностью 15 м при максимальной глубине 6 м. Он находится на +215 м по амплитуде от входа в пещеру. За ним Комаров и Киселев доисследовали и отсняли ещё 1160 м ходов, после чего протяжённость пещеры увеличилась до 4470 м.
Около сифона мы обнаружили два грузовых пояса, оставленных подводниками - часть снаряжения аквалангистов. Видимо, они планировали проходить этот сифон в дальнейшем, поэтому решили не забирать тяжёлые свинцовые пояса, а оставить их здесь.
Посмотрев на сифон, мы с Володей повернули обратно, и когда вернулись в Обвальный зал, чай уже успел вскипеть и остыть, из-за чего пришлось кипятить заново. Лёшу мы тем временем отправили в сифонный ход посмотреть натёки, и заодно порвать свою гидру . Этот зал был хорош тем, что здесь можно было наконец-то посидеть не в брызгах воды, и даже при необходимости поставить подземный лагерь.
Мы попили чай и собрались идти назад, как вдруг я слышу чьи-то голоса. Среди шума бурной воды непонятно, голоса это или просто глюки. Слуховые галлюцинации в пещерах, где журчит вода, обычное дело. Думаю, что показалось. Тут Лёша и Володя говорят, что им тоже показались голоса. Значит, это уже Цои к нам идут.
Действительно, вскоре мы увидели сначала бегающие огни вдали и внизу ( хотя этот участок пещеры нам казался горизонтальным ), а затем Олега и Веру. Они сказали, что пока поднимались по пещере, наши окурки несколько раз проплывали им навстречу. Мы опять стали кипятить чай. Таким образом мы посидели и поболтали в Обвальном зале около ёлочки сначала час без Цоев, и потом ещё час с Цоями, так что настроение было почти новогоднее.
Обратно мы шли уже впятером. Лестницу с уступа 10 м снимать не стали, поскольку она понадобится ещё двум другим нашим группам.
На поверхность вышли практически вечером. Выход нашей группы под землю составил 10 часов, а у Олега с Верой - 7 часов, но они не проходили сталактитовую галерею к сифону - самое красивое место в пещере.
В этот день группа Надежды Моисеевой прошла пещеру Нывжин Лагат и сделала её топосъёмку. Забегая вперёд, скажу, что они намерили в пещере 244 м суммарной протяжённости ходов, тогда как в официальных источниках и в то время писали, и сейчас пишут, что пещера имеет длину 170 м. Скорее всего берут проективную длину, которая получается по плану пещеры, без учёта того, что пещера на последнем этапе круто восходит вверх, вследствие чего её реальная длина получается гораздо больше. Также возможно, что в последний шкуродёристый ход длиной порядка 50 м никто не залезал и не измерял его. Во всяком случае, наши девчонки были опытные измеряльщицы ходов, и у меня нет никаких оснований сомневаться в результатах их топосъёмки.
_________Женская группа, слева направо: А.Пурясева, М.Боярова, Т. Гусева, Н. Моисеева, Н. Логинова, Н. Ветчинкина.
___________План и вертикальный разрез-развёртка пещеры Нывджинлагат
На разрезе я сделал неправильную надпись. Здесь не ход к сифону не показан, а ход, уходящий влево от сифона.
Группа Володи Полубарова тоже зря время не теряла. Около их лагеря стоял большой засохший бук, и они захотели его свалить полиспастом, то ли на дрова, то ли чтобы просто попробовать силу полиспаста.
Для тех, кто не знает - полиспаст - это система карабинов или роликов, через которые определённым образом пропущена верёвка. Смысл его в том, что если мы привяжем верёвку к грузу напрямую, то, чтобы поднять груз массой 100 кг, нам нужно приложить к верёвке усилие 100 кг. А если мы подвесим этот груз на карабин или блок-ролик, и пропустим через этот карабин или ролик верёвку, которая одним концом за что-то закреплена, то нам достаточно приложить усилие всего 50 кг, чтобы поднять груз 100 кг, но при этом мы выберем в два раза больше верёвки. В эту систему можно добавить ещё один карабин или блок-ролик, и тогда мы получим тройной выигрыш в силе, хотя и верёвки придётся вытянуть в три раза больше. В этом случае на верёвку вешается ещё и самохват, который предотвращает движение верёвки через него в обратную сторону. Если в верёвке недостатка нет, то можно придумать хитрый полиспаст, который даёт большой выигрыш в силе. И вот таким хитрым полиспастом группа Полубарова пыталась свалить бук.
Они изрядно упарились, но дерево упорно стояло и падать не собиралось. Тогда Сергей Никонов сказал: "Хватит фигнёй страдать! Пойдём, лучше прибаснём!". Кстати говоря, Серёга никогда не говорил "выпьем" или "бухнём", или "вмажем". Он всегда говорил: "прибаснём!". Возможно, это слово он сам придумал, поскольку ни от кого другого я его не слышал.
Они выпили по чуть-чуть медицинского спирта, потом кто-то навалился на дерево, другие потянули за верёвку, и - о, чудо! - огромное дерево упало.
Дальнейший момент я помню не точно. То ли этот бук, падая, навалился на другое, молодое и стройное дерево, и прижал его к земле, то ли это был другой сухой бук, который упал ещё до нашего прихода. Скорее, это был другой бук, потому что он лежал около нашего лагеря, а не около лагеря Полубарова.
Когда большое сухое дерево упало, то во время своего падения зацепило своей верхушкой верхушку другого, молодого, но высокого дерева, и прижало его к земле. При этом молодое дерево изогнулось дугой. Скорее всего, это произошло незадолго до нашего прихода, поскольку согнутое дерево ещё не "задубело", как выяснится позже. Вся эта баррикада из упавших деревьев находилась недалеко от нашей палатки.
После того, как мы вечером пришли из Университетской, мы сняли с себя мокрые вещи, переоделись в сухую одежду, а мокрую нам надо было просушить. Напомню, что мы с Володей Жегаловым оба порвали гидры, и потому все вещи, которые были на нас надеты, оказались основательно мокрыми, и у Лёши Устинова тоже. Затем мы повесили вещи на верхушку упавшего сухого бука, и на многочисленные ветви другого дерева, которое он прижал. Это была своего рода большая удобная сушилка для одежды. Потом мы поели и легли спать. Продолжение истории произошло на следующий день.
3 мая.
Утром Володя Жегалов как обычно сильно замёрз, поэтому встал ни свет ни заря, и, чтобы согреться, стал пилить верхушку упавшего дерева. Он отпиливал куски ствола чурбачками по полметра или чуть больше, чтобы потом расколоть их топором. При этом он не потрудился убрать нашу сохнущую одежду с нижнего дерева, хотя на неё летели опилки. Когда значительная часть верхушки сухого дерева была спилена, то нижнее живое дерево освободилось из-под гнёта сухого и выпрямилось почти до вертикального состояния. В результате часть нашей одежды упала на землю, а часть взметнулась вверх вместе с деревом и оказалась на приличной высоте, метрах в пяти-шести над землёй. Штаны Лёши Устинова, словно выпущенные из пращи, даже перелетели на ветку соседнего дерева.
Услышав звук выпрямляющегося ствола и шелест веток, я почувствовал что-то неладное и вылез из палатки. Тут я увидел свой комбинезон на недосягаемой высоте и говорю Володе: "Ты что наделал? В чём я теперь пойду в пещеры?"
- Спокойствие, только спокойствие! - невозмутимо отвечает Володя, - Сейчас я спилю это дерево!
Он быстренько спилил дерево и оно со всеми вещами рухнуло на землю. Только Лёшины штаны продолжали висеть высоко над головой. Второе дерево было толстое, больше полуметра в диаметре, и спилить его не представлялось возможным.
Когда Лёша проснулся и вылез из палатки, то не сразу обнаружил пропажу. Он стал собирать свои вещи с земли, ругая Жегалова за то, что они оказались в опилках и в земле. Наконец он почувствовал, что чего-то не хватает.
- А где мои штаны?
Володя только ухмылялся, а я говорю: "Посмотри наверх!".
Лёша сразу сообразил, что я никак не мог закинуть его штаны так высоко, поэтому виноват мог быть только бугай Жегалов.
- Ты как их туда закинул? - обратился он к Жегалову, - Давай, снимай!
- Я никак их туда не закидывал! Они сами забрались на дерево!
- Не ври давай! Штаны по деревьям не лазают!
- Это ты будешь своей жене говорить, что чужие мужские штаны сами в квартиры не влезают! - говорю я Лёше, - А у хорошего спелеолога штаны сами лезут вверх!
- Ну, ты сам подумай! - рассудительно говорил Володя, - Как я их мог закинуть? Тогда возьми мои штаны, и тоже закинь! Если я твои закинул - то и ты мои закинешь!
Предложение было соблазнительным, но Лёша понял, что никак на такую высоту Володины штаны не забросит.
Мы стали сбивать штаны палками, но не слишком удачно. Следующий момент я уже не помню. Возможно, я отошёл и стал заниматься своими делами, потому как метатель серпа и молота из меня никакой. Поэтому сейчас я не могу сказать точно, удалось снять Лёшины штаны или не удалось. Как говорил Евгений Леонов в "Джентльменах удачи": "Здесь помню, а здесь не помню".
В этот день у нас по плану был поиск пещер на массиве Хошхаранраг. После завтрака мы решили сначала пройти узкий колодец, который нашли в первый вечер во время поиска Университетской. После него планировали зайти на верхнее плато Хошхаранраг и там поискать пещеры.
Пошли впятером - наша группа и Олег с Верой. Группа Нади Моисеевой в этот день штурмовала Университетскую, а группа Володи Полубарова пошла в Нывжинлагат, и по мере возможности следила за всем лагерем, чтобы никто посторонний не приобрёл наше имущество.
Погода стояла очень мрачная, временами шёл мелкий дождь. Облака сели на горы Пастбищного хребта, в лесу стоял густой туман. Мы около часа искали искомый колодец, пока не решили, что при такой видимости его не найдём. Пошли напрямую вверх, поднялись выше границы леса и вышли на относительно ровные луга горизонтального плато Хошхаранраг. Почти сразу же нам здесь попалась карстовая воронка, в нижней части борта которой зияло довольно большое чёрное отверстие.
- Маркеров около пещеры нет! - сказал Олег, - Значит, неизвестная!
Каждый хотел лезть первым, но Жегалов всех опередил, быстренько пристегнулся к верёвке и сказал: "Страхуйте меня!". Он спустился в воронку, опустил ноги в отверстие и через пару секунд скрылся под землёй.
Пещера оказалась наклонным ходом длиной 10 м, который заканчивался небольшим уступом. За уступом была маленькая комната, весь пол которой был покрыт глиной. Никакого продолжения не было. Спустя пару минут Володя вышел наружу, и тут у нас у всех глаза загорелись от зависти - он вытащил из пещеры большой олений рог! Это был рог благородного оленя, размером не меньше метра! Видимо, олень его сбросил на краю воронки, и рог упал в колодец и соскользнул в низкий, но широкий вход в пещеру.
Мы быстренько измерили пещеру - в ней оказалось 10 м длины и 5 м глубины. Так краской и написали на камне около входа: Y5/10 (Греческая буква "Y" - "пси" - была опознавательной меткой пензенской спелеосекции, подобно Вятчинской маркировке "Q").
Поискав ещё немного, мы нашли довольно широкий колодец, на дне которого был виден снег и от него уходящий ход под стену.
Тут уж я всех опередил:
- Теперь я полезу первым! Мне тоже олений рог нужен!
К сожалению, в этой пещере рога не было. Видимо, олени их скидывали не в каждый колодец. Глубина входного колодца оказалась 7 м и он был полностью перекрыт снежной пробкой. В сторону от пробки уходил ход с уступом 1 м, после которого была небольшая комната, полностью забитая глиной, полужидкой из-за тающего снега. Перепачкавшись в глине и ничего толком не пройдя, я вышел обратно. Около этой пещеры мы также поставили маркер Y8 (Пси-8).
Затем мы ещё несколько часов потратили на поиск пещер, но нам попадались только уже кем-то замаркированные. К вечеру туман развеялся и видимость стала хорошей, но новых пещер больше не обнаружили.
На вершине горы Ахондейта (она же Ахонджита, она же Ахоиндзите) стоял геодезический знак - металлическая триангуляшка. Мы проходили мимо неё.
- Это что такое? - спросил Жегалов.
- Триангуляшка, - отвечает Олег.
- Понятно. Значит, треугольняшка, - Володя запоминает слово.
Мы дружно рассмеялись. До этого Жегалов нас уже несколько раз рассмешил своими словесными оборотами. Так, например, он полиспаст называл "полиспасом", а туристские ботинки вибрамы называл "мембраны". Причём, не в шутку, а на полном серьёзе - у него была какая-то паталогическая особенность запоминать слова неправильно, либо путать разные по смыслу, но близкие по созвучию слова. Мы позже ещё вернёмся к этой теме.
___________Вид на Скалистый хребет с хребта Хошхаранраг. Впереди ущелье р.Фиагдон, далее восточный склон г.Кариухох.
______________Карстовые воронки на хребте Хошхаранраг. Фотография А.Рощина, г.Москва.
Женская группа в этот день проходила Университетскую. Как я уже говорил, она представляет собой по большей части высокий, но довольно узкий ход, шириной 1,5 - 3 метра, по дну которого бежит ручей, то и дело образующий ванны глубиной до 1,5 - 2 м, и есть даже ванны до трёх метров. Где возможно, эти ванны проходятся сверху в распоре, либо лазанием по одной из стен. У Наташи Логиновой со скалолазанием было не очень и ноги коротковаты для движения в распоре, поэтому ванны она просто переплывала. Вообще не умеющим плавать в Университетскую лучше не ходить, поскольку утонуть в ней вполне реально.
В каком-то месте Таня Гусева порвала гидрокостюм и Надя отправила её обратно на выход, в сопровождении Марины Бояровой. После этого девушки продолжили штурмовать пещеру вчетвером: Надя Моисеева, Надя Ветчинкина, Наташа Логинова и Алла Пурясева. Они дошли до Обвального зала, как и мы, повернули обратно, и тут у них у всех по очереди стали вырубаться налобные фонарики. Их свет постепенно становился всё тусклее и тусклее, и в конце концов совсем прекращался. Возможно, блоки батареек у них были плохо загерметизированы изолентой, и в результате частого попадания в воду батарейки быстро разряжались. Кроме того, и выход у них был достаточно долгим, поскольку до наступления темноты они в лагерь не вернулись.
Когда свет от фонарей стал очень слабый и не освещал пространство даже на метр, то скорость прохождения сильно снизилась. Интересно, что все четыре девушки были в очках, то есть особо хорошим зрением не страдали. А тут ещё такая досада! Когда одна спускалась с уступа, трое остальных подсвечивали ей как могли. Кстати, у батареек есть такая особенность - если по ним постучать, то они начинают работать лучше, но ненадолго, максимум на минуту. После этого они разряжаются ещё быстрее. Поэтому перед уступами они стучали блоком батареек о стену, что давало кратковременный эффект.
В какой-то момент девушки все вчетвером остались в полной темноте. По счастью, это произошло уже ниже самых больших уступов. Далее они шли на ощупь, соответственно, очень медленно. Первая ощупывала руками и ногами стены и пол пещеры, и сообщала следующим о возникающих на пути препятствиях или, наоборот, удобных зацепках и выступах в стене или на полу. Попадались ещё небольшие уступы, с которых спускались на ощупь. По возможности кто-то стоял снизу и подстраховывал, если только в этом месте не было глубокой "ванны". В противном случае рекомендовали просто спрыгнуть вниз. На такой прыжок в темноту никто не решался, хотя потом всё-равно оказывался по уши в воде. Глубокие ванны с водой две Нади старались обойти по стене, а Алла с Наташей просто переплывали. Это было технически проще, хотя плыть в холодной воде в кромешной темноте ещё то удовольствие.
- Все идут, никто не отстал? - спрашивала Надя Моисеева.
- Подождите меня, я отстала! - отвечала Наташа в трёх метрах сзади.
- Так разве это отстала?
- Конечно, я же вас не вижу!
Таким образом, они медленно, но верно продвигались к выходу. Ситуация изменилась, когда стены вдруг сильно разошлись, и попытки двигаться вдоль правой или левой стены уводили от ручья. Девушки решили, что правильнее будет двигаться вдоль текущей воды, прощупывая дальнейший путь только ногами. Если до этого наличие стен справа и слева позволяло хоть и медленно, но уверенно двигаться к выходу из царства вечного мрака, то теперь продвигались ещё медленнее, и неуверенно. Самым опасным было то, если впереди вдруг окажется уступ. Неожиданно путь преградили какие-то непонятные нагромождения каменных глыб, и ручей пропадал под ними, так что направление дальнейшего движения оказалось под вопросом. Девушки решили по возможности придерживаться прежнего направления, поскольку никто не вспомнил, чтобы пещера в своей начальной части совершала сильные повороты. Дальше пришлось карабкаться по глыбам, которые, возможно, очень легко можно было обойти. Положительным моментом было то, что выход был где-то близко и никаких неожиданных уступов вниз здесь уже быть не могло. Вскоре они попали в глинистый зал, расположенный около самого входа в пещеру, но никто из них не помнил, насколько близко он был от входа. Стены справа и слева здесь разошлись в диаметрально противоположном направлении, впереди - покатый глиняный пол, и совершенно было непонятно - куда идти?
Тут девушки вспомнили о правиле "правой и левой руки", которое ранее было разрекламировано Олегом Цоем. Также они вспомнили о том, как всего три месяца назад пытались практически применить это правило в Виргинской пещере, и были в нём сильно разочарованы ( помните, я писал, как консервные банки с подозрительно одинаковой частотой попадали под коленку Наташе Логиновой ).
Решили сделать так: одна идёт вдоль правой стены и ищет выход, вторая - вдоль левой, и кто-то остаётся в точке входа в зал неподвижно, чтобы потом не перепутать вход с выходом и не пойти обратно вглубь пещеры. Через некоторое время идущие вдоль правой и левой стены чуть ли не лбами столкнулись друг с другом, но выход так и не был найден. Возникало подозрение, что этот зал тупиковый, хотя такого быть не могло. Положительным моментом было только то, что, судя по звуку голосов, зал был не очень большим. Девушки усиленно пытались вспомнить его очертания и то, с какой стороны они в него вошли, но их воспоминания были явно противоречивыми. Сошлись только в том, что в зал они попали через горизонтальный ход, а не вертикальный в полу или в потолке зала. Тогда было решено ещё раз применить правило правой и левой руки, но при этом не идти в полный рост, ощупывая стену на высоте полтора метра, а ползти по полу, ощупывая стену на полметра.
И тут Наташа говорит: "Я чувствую запах леса! Здесь должен быть выход!". Остальные стали передвигаться по направлению к ней и тоже почувствовали какие-то чужеродные для пещеры запахи: то ли душистых трав, то ли прелых листьев и гниющей древесины. Немного поискав, обнаружили направление, в котором запах усиливался. Потом нащупали руками продолжение пещеры в виде широкой щели высотой полметра. Поползли по этому ходу и вскоре вышли на поверхность.
Здесь оказалось совсем темно, поэтому они не увидели свет с поверхности из глинистого зала. Зловещие буки и грабы вырисовывались в темноте, под свежее дыхание осетинского горного воздуха. Тут между деревьев забегали полосы света, послышались мужские голоса и девушки увидели несколько фигур, спускающихся к ним по склону. Это был Олег и ещё некоторые из нас, вышедших на поиски пропавшей группы.
4 мая.
В этот день группа Володи Полубарова проходила Университетскую, а наша группа с утра решила ещё раз поискать тот самый злополучный колодец, который мы нашли в первый день, когда пытались найти Университетскую, и не смогли найти накануне, когда пытались найти именно его.
Погода стояла хоть и пасмурная, но туман был значительно слабее, чем вчера. Мы пошли траверсом по крутому склону, то и дело поскальзываясь на мокрой глине, падая и пачкаясь в грязи. Как ни странно, на этот раз мы достаточно быстро нашли воронку с узким колодцем на дне её, спустились и вновь немного покидали в колодец камни. Движения воздуха из входной щели не чувствовалось, поэтому я сразу скептически отнёсся к её прохождению. Жегалов же воодушевлённо помахал кувалдой, обработав щель от всяких торчащих в ней зубцов, и заявил: "Я буду спускаться!". Я чувствовал, что у него слишком широкая грудь для такой узости, но не стал ему возражать - раз хочет, пусть спускается!
Привязали за дерево верёвку, Володя пристегнулся и спустился. Колодец оказался глубиной всего 5 м, хотя и широким - сразу после "бутылочного горла". Как сказал Володя - повсюду глина и никакого продолжения. Он стал выходить лазанием (на самохватах не захотел), дошёл до входной узости, но грудь ни в какую не проходила в щель. Туда он как-то проскочил под собственным весом, а обратно никак. И воздух полностью выдыхал, и за руки мы его тянули, но всё бестолку. В том месте, где были у него ноги, колодец сильно расширялся, и он уже не мог достать ногами до стены, чтобы оттолкнуться от опоры и пройти в щель за счёт силы ног. Я ему посоветовал спуститься обратно вниз, пристегнуть самохваты и попытаться выйти на них, но у него грудь заклинилась и не проходит ни туда-ни сюда, ни вверх, ни вниз. Говорит: "Мне бы сейчас точку опоры, и я проскочу!". Тогда мы привязали за дерево вторую верёвку, навязали на ней несколько петель друг за другом и спустили Володе в колодец. Он вставил ноги в петли, стал ими упираться и сантиметр за сантиметром продрал свою грудь через зловещую узость.
Когда он только начинал её проходить, я на всякий случай засёк время, поскольку догадывался, что это может затянуться надолго. Так оно и вышло - на прохождение метра узости у Володи ушло полчаса. Правда, в эти полчаса вошло то время, когда мы вязали на верёвке упоры для ног, а Вова в это время отдыхал.
Выйдя на белый свет, он говорит: "Сюда я точно больше не полезу!". Я его подбадриваю: "Зато теперь ты получил полное боевое крещение спелеолога! Пещеру с вертикальными уступами прошёл, обводнённую пещеру в рваной гидре прошёл, а теперь ещё и в шкуродёре позастревал! То есть, прошёл весь курс начинающего спелеолога!". Володя мне отвечает: "Понятно, начальник!".
Вообще меня прикалывало, как Володя с Лёшей периодически подчёркивали тот факт, что я был руководителем их группы. Конечно, обычно они говорили что-то типа: "Диман сказал то-то и то-то", но иногда могли и сказать: "Руководитель тебе же сказал сделать это, а ты не выполняешь!". Со стороны, наверное, это выглядело немного чудно, поскольку они были выше меня на полголовы и шире в плечах чуть-ли не в полтора раза.
Может быть вы помните старую рекламу начала 90-х, когда два здоровенных бугая в спортивной форме говорят: "Наш тренер - сама уверенность! Просто зверюга! Скажет - как отрежет!". И тут выходит маленький щупленький тренер и говорит им: "Ну что, ребята? Может, потренируемся, а?".
Вот так, наверное, и я тогда выглядел на их фоне. Тем не менее, Жегалов потом ещё неоднократно вспоминал, что именно я был его первым руководителем в более-менее серьёзном спелеопоходе, и это мне льстило, поскольку у нас вообще было не принято делить людей по признаку опытности или наличия руководства тем или иным походом. Мы все были одной большой семьёй, и, хотя новички всегда особо выделяли Цоя как заслуженного руководителя, а позже следующие новички ещё и Надежду Моисееву, но "старички" между собой всегда были равными. Олег тоже был достаточно демократичным руководителем и нормально к этому относился, хотя иногда бывал и нудным, по обстоятельствам, но не часто. Конечно, во время прохождения сложной пещеры у нас действовало общепринятое правило, что "вождь всегда прав", но в более "мирной" обстановке у каждого могло быть собственное мнение, и многие решения принимались в результате их коллективного обсуждения, а не в результате их навязывания нам руководителем.
Вернувшись в лагерь, мы устремились за женской группой и Цоями на Хосхоранрах на поиски пещер. Кажется, ничего путного не нашли, за исключением уже кем-то пройденных пещер, либо слишком маленьких. Вернувшись в лагерь, мы ещё раз прошли Нывджинлагат вместе с Надиной группой и в ней пофоткались.
_____________________Две Надежды: Моисеева и Ветчинкина в пещере Нывжинлагат
_______________________Дима Львов в пещере Нывжинлагат
_____________________ Лёша Устинов в пещере Нывжинлагат
____________________Таня Гусева в пещере Нывжинлагат
5 мая.
У всех трёх групп по плану - переброска на другой карстовый массив, находящийся на северном склоне горы Кариухох. Мы снимаем палатки, собираем рюкзаки (или станки), и выходим в путь. Спускаемся с горы значительно быстрее, чем сюда поднимались. Около села Тагардон переходим по мостику реку Фиагдон ( позже этот мостик снесло, и, судя по современным видео, его сейчас там нет, поскольку экскурсанты в Нывджинлагат переходят Фиагдон по камушкам).
Далее мы пошли по автомобильной дороге на юг, в сторону больших гор, и через 4 км добрались до маленького села Гусара (или Гусыра). В этом селе всего несколько домиков, около которых тем не менее растёт большой яблоневый сад. От села кроме основной трассы вдоль русла Фиагдона, бегущего с юга на север, уходят ещё две дороги - на запад и на восток. Та, что идёт на восток, поднимается на альпийские луга хребта Хошхаранраг, и мы её там встречали, когда искали пещеры.
______________________Дорога от Гусары на хребет Хошхаранраг. Автор фото А.Рощин, г.Москва.
В Гусаре мы повернули направо, на запад, и пошли вверх по дороге вдоль русла ручья Карцадон. Справа над нами поднимались крутые склоны хребта Бахты-Лапарыраг, слева журчал ручей, прыгая по каменным валунам. Спустя шесть километров подъёма по лесистому склону, на котором кроме привычных буков и грабов кое-где встречались даже небольшие сосны, мы достигли села под названием Нижняя Карца (сейчас оно называется Горная Карца или просто Карца). Село очень небольшое по количеству домов, но вытянутое вдоль дороги. Когда шли через село, наш путь неожиданно преградил пожилой осетин - судя по всему, местный житель, поздоровался, и, разглядывая наши бухты верёвки, торчащие из-под экспандеров на станках, попросил нас о помощи.
- Ребята, у меня козлёнок упал в колодец. Помогите вытащить!
Мы пошли в том направлении, куда он нас повёл, и вышли на довольно пологое пастбище с редкими карстовыми воронками, в которых виднелись небольшие провалы и возможно даже колодцы. Осетин подвёл нас к одному из них, мы заглянули вниз и увидели козлёнка, жалобно блеющего на глубине около пяти метров. Володя Жегалов как всегда вызвался первым. Мы его пристегнули к верёвке, он спустился и стал обвязывать козлёнка.
- Вяжи бочечный узел! - советовал ему Олег, - Каким ты обычно обвязываешь посылки, перед тем как несёшь их с почты на верёвке!
- Посылки я ношу на шпагате! - отвечал Володя, - Потом я его режу ножом, не развязывая, поэтому с узлами не выпендриваюсь!
- Как бы после твоего узла не пришлось резать козлёнка! - ухмыльнулся подошедший в это время Никонов.
Но Володя был смышлёный и завязал узел такой как надо, пропустив верёвку под козлёнка в двух местах, около передних и задних ног. Мы его благополучно вытащили, и спросили осетина, есть ли где-нибудь в этих краях большие колодцы? Осетин пригласил нас зайти к нему в гости, и он нам оттуда покажет, где следует искать пещеры.
Представители нашей группы с Надей и Олегом зашли к осетину и познакомились с ним - его звали Султанбек Хистанов. Также познакомились с его невесткой (женой сына), у которой было подозрительно европейское имя Эмма, хотя она была осетинка. Султанбек сказал, что это осетинское имя.
Затем гостеприимный хозяин поднёс нам по стаканчику араки - это что-то типа нашей самогонки, но с осетинским акцентом. Наде араки не поднесли, поскольку женщинам по их обычаям пить не положено, по-крайней мере в компании мужчин.
Пока он объяснял нам, где здесь есть пещеры или карстовый рельеф, как-то незаметно он подлил нам по второму стаканчику. Когда мы уже собирались уходить, он попытался налить и по третьему, но мы стали отнекиваться. Тогда Султанбек сказал, что чётное число стаканов пьют только на поминках, а раз мы уже выпили два, то нужно пить и третий. Пришлось с ним согласиться.
Также Султанбек объяснил нам, как легче найти пещеру Уосманлагат. У нас она была заявлена как Сурхдурлагат, но осетин сказал, что судя по нашим описаниям этой пещеры, похожей на туннель, и по её предполагаемому местоположению, речь идёт именно о Уосманлагате. Что касается пещеры Сурхдурлагат (или Сырх Дур Лагат), то такая пещера тоже есть, но это скорее даже не пещера, а просто грот в красном песчанике, и расположен он ниже по склону между Нижней Карцой и Гусарой. То есть, мы уже прошли мимо него часа два назад.
После Нижней Карцы мы продолжили подъём по руслу ручья, который с этого места уже назывался не Карцадон, а Файнагдон, поскольку основное русло Карцадона ушло в сторону вершины Кариухох, а Файнагдон был его левым притоком. К вечеру мы достигли заброшенного села Верхняя Карца, в котором от домов остались лишь нижние части стен, выложенные из плоских камней. В этом месте лес стал уже редким, и представлял собой небольшие группы деревьев среди альпийских лугов. Здесь мы нашли родник и решили поставить лагерь около него, поскольку Файнагдон немного ниже по склону повернул в сторону Кариухоха, а от родника было удобнее осуществлять поиск пещер на всём плато. Кроме того, отсюда оставалось не более двух километров от ожидающего нас перевала из Куртатинского в Алагирское ущелье.
В этот день наши группы прошли примерно 15 км, и, тем не менее, желательно в этот же вечер было найти и пройти пещеру Уосманлагат, чтобы весь следующий день посвятить поиску пещер в этом очень большом районе. Присмотревшись, мы издалека увидели вход в пещеру на правой стороне ручья Файнагдон (то есть, на его левом берегу, поскольку он бежал нам навстречу). Ручей бежал по широкому каньону между высоких обрывистых скал, в которых виднелись многочисленные отверстия гротов. Главное было не ошибиться, в каком именно из этих отверстий находится нужная нам пещера.
Спустя час мы уже были в пещере, прошли её насквозь, как тоннель, и вышли через её второй выход в стену скалы. Отсюда спуститься вниз было теоретически возможно, но гораздо проще было пробежать пещеру в обратном направлении и спускаться вниз от первого входа.
Пещера эта довольно простенькая. Сначала она представляет собой достаточно широкий и высокий ход, но быстро уменьшается как в ширину, так и в высоту. Затем следует взобраться на уступ высотой около 3 м, после которого ход становится очень прямым и поднимается вверх под углом 20 градусов. Поскольку времени до темноты ещё немного оставалось, то мы сразу сделали и топосъёмку пещеры. В ней оказалось 142 м, а не 154, как было принято считать ранее и не 150 м, как говорится в современных источниках. Превышение второго входа над первым оказалось 45-46 м, что выводило эту пещеру на шестое место как по длине, так и по глубине среди всех пещер Северной Осетии, известных на то время. Поскольку она почти вся была прямая и без ответвлений, то на топосъёмку ушло всего полчаса.
_________________Пещера Уосманлагат по нашей топосъёмке 1987 г.
Вернувшись в лагерь, мы узнали от группы Полубарова, что Султанбек приходил сюда, но застал лишь их троих. Но он сказал очень важную для нас вещь, что в районе Тамиска нет моста через Ардон, и посоветовал нам не идти через перевал со спуском к Ардону, а вернуться назад старым путём в Гусару и оттуда ехать в Тамиск в окружную.
Дело в том, что по данным Олега пещера Шубиныхасская находится в 2 км от посёлка Тамиск, недалеко от реки Ардон, и больше никаких данных у него не было. Также у него была информация, что недалеко от Тамиска через Ардон существует подвесной мост. Мы планировали от Верхней Карцы пройти через перевал, спуститься к Ардону, перейти его по мосту, и в Тамиске распросить местных жителей о том, где найти Шубиныхасскую. А тут Султанбек огорошил нас, сказав, что мост через Ардон смыло и вброд мы его тоже не перейдём, потому что река бешеная. "Ардон" так и переводится с осетинского - "бешеная река".
Мы решили, что утро вечера мудренее, и обсуждения дальнейших маршрутов групп отложили на следующий день.
6 мая.
С утра у нас по плану поиск пещер в том районе, где мы находились, то есть на обширных пастбищах северного склоны горы Кариухох, а также на северном склоне горы Хумаратхох, находящейся северо-западнее Кариухоха и ближе к нашему лагерю.
_________________Районы нашего поиска пещер, с севера от г. Кариухох
_______Кариухох с севера. Фотография Эдуарда Манукянца. Район нашего поиска находится за спиной у фотографа и правее.
___________Кариухох с севера. Картина Наташи Логиновой, написанная в этот же день (6 мая).
г. Кариухох с севера в начале мая. Фото автора.
г. Кариухох с севера, справа её отрог г. Хумаратхох. Фото автора.
Наша группа обыскала каньоны ручьёв Файнагдон и Карцадон, и многочисленные гроты, выходящие в стенки этих каньонов. К некоторым из них приходилось подниматься по стенам скалолазанием. Все гроты оказались очень небольшими. Я заползал в несколько узких горизонтальных щелей, но все они быстро сужались и становились непроходимыми. Также мы обнаружили множество воронок со снегом и несколько небольших колодцев, полностью перекрытых снежными пробками в западной части массива, на северном склоне горы Хумаратхох. Ничего существенного найти не удалось. Разумеется, за один день всё обследовать здесь было проблематично. Нужно было хотя бы дня три-четыре.
Мы пришли к выводу, что основной проблемой образования пещер на этом массиве является горизонтальное залегание пластов известняка. Везде, где были скальные выходы, хорошо просматривалось это залегание. Поскольку трещины идут вдоль пластов, а вода стремится течь по трещинам, то при таком расположении пластов пещерам, конечно, развиваться проблематично. Когда у пластов есть хотя бы небольшой угол наклона - карстовый процесс идёт гораздо лучше.
Другой проблемой для нас были тяжёлые местные глины. Все карстовые полости здесь очень сильно затянуты глиной, в отличие от подобных полостей на Западном Кавказе или в Крыму. Поэтому мы пришли к выводу, что в Северной Осетии разумнее искать не пещеры-поноры, а пещеры-воклюзы, которых обычно всегда бывает гораздо меньше.
Результаты поиска Надиной группы были более успешными. Девушки нашли две небольшие вертикальные пещеры, которые назвали Пси-10,5 и Пси-15, причём в противоположных концах массива. Сначала они обыскивали северный склон Кариухоха и Хумаратхоха, к западу от пещеры Уосманлагат. Среди множества воронок со снегом им попалась одна с частично проходимым колодцем, в котором между снегом и стеной они спустились на 10,5 м.
________________________Пси-10,5 , вертикальный разрез
Затем, не находя здесь больше проходимых колодцев, девушки решили переброситься на большое плато, которое находится южнее и выше села Нижняя Карца. Обыскав то плато, они нашли ещё один колодец, в котором спустились на 10 м. Далее следовал крутой наклонный спуск, который оказался сложным для прохождения из-за острых каров - гребней высотой от полуметра до метра, расположенных поперечно направлению спуска и следующих один за другим на расстоянии меньше метра друг от друга. Пришлось перешагивать через эти гребни с риском очень неприятного падения на них.
Надежда по прошествии многих лет говорила мне, что больше ни в одной пещере не встречала подобное явление. Скорее всего в этом месте залегают вертикальные пласты известняка, среди которых более мягкие чередуются с более твёрдыми, причём шаг их чередования составляет меньше метра. Вода разъела более мягкие пласты сильнее, чем более твёрдые, из-за чего и получились эти гребни. На поверхности земли в карстовых районах такие гребни иногда бывают и называются "кары". Ходить по ним бывает чрезвычайно опасно, и даже был один смертельный случай у московских спелеологов в 1990 г., который мы рассмотрим, когда дойдём до этого года.
Представляю, какие могут быть неприятные ощущения после падения в этот колодец - сначала пролетишь 10 метров, шмякнешься об уступ, а затем ещё покатишься по острым гребням. Общая глубина пещеры оказалась 15 м.
________________________Пси-15 , вертикальный разрез
___________Долина ручья Карцадон. Фотография Эдуарда Манукянца, г.Владикавказ.
На этой фотографии виден почти весь путь, который мы прошли 5 мая - с хребта Хошхаранраг до пещеры Уосманлагат. Напомню, что в этот же день мы вытаскивали козлёнка, пили араку у Султанбека и делали топосъёмку Уосманлагат. Даже не верится, что в молодости за один день можно столько успеть! Пси-15 здесь показана условно - возможно, она была чуть дальше, ближе, левее или правее - никто уже не помнит.
Вечером состоялись посиделки у костра и наши мнения разделились - каким путём следовать дальше. Нашей следующей целью была пещера Шубиныхасская, о которой мы знали только то, что она находится примерно в 2 км от посёлка Тамиск, стоящем около реки Ардон, но при этом точно не знали, на каком берегу Ардона она расположена. Нужно было сначала попасть в Тамиск и расспросить там местных жителей. У Олега была информация, что возле Тамиска есть подвесной мост через Ардон, но Султанбек сообщил нам, что этот мост смыло половодьем. Также у Олега была уверенность, что, поскольку Ардон меньше Терека, то его можно перейти вброд, а Султанбек заверял, что это невозможно или очень опасно. Как мы уже знаем, Олег очень любил такие вещи, от которых "жизнь мёдом не казалась", поэтому он отнёсся к предостережениям Султанбека с лёгкой иронией, дескать, что осетину смерть - то спелеологу жизнь.
В настоящий момент мы находились примерно посередине между реками Ардон (куда нам нужно было попасть) и Фиагдон (откуда мы пришли). Более логичным казалось дойти до Ардона, перейти его вброд и, пройдя ещё пару километров, достичь Тамиска, где распросить местных жителей о Шубиныхасской. Смущало лишь то, что Султанбек нагнал на нас страха. Поэтому Надежда Моисеева и Володя Полубаров заявили, что их группы спустятся обратно в долину Фиагдона, через Нижнюю Карцу в Гусару, и оттуда поедут в Тамиск окружным путём - через Дзуарикау и Алагир. Причём, скорее всего им придётся делать пересадку как-минимум в одном из этих населённых пунктов.
Я немного поколебался и сказал, что согласен с Олегом: мол, не фиг ехать в окружную, когда напрямую ближе и быстрее. Таким образом мы приняли решение: утром группы Моисеевой и Полубарова уходят вниз к Фиагдону, а наша группа вместе с Цоями идёт на перевал (перемычку между Скалистым и Пастбищным хребтами), преодолев который мы спускаемся в долину Ардона. Эх, если бы я только знал, на что подписался!
7 мая.
Утром мы встали, распрощались с группами Полубарова и Моисеевой "до вечера" или "до завтра", и пошли вверх на перевал, который соединял северные отроги горы Хумаратхох с южными отрогами хребта Бахты-Лапарыраг. Перед перевалом нам попалось множество воронок со снегом, поиск и раскопки в которых не принесли нам ни одного более значительного колодца, чем находящийся здесь же Пси-10,5, обнаруженный накануне женской группой.
___________Хребет Бахты-Лапарыраг справа и отрог г. Хумаратхох слева. Впереди перевал и ниже его видны карстовые воронки. В одной из них находится Пси-10,5. На дальнем плане Скалистый хребет и перед ним Алагирское (Ардонское) ущелье. Автор фото Эдуард Манукянц, г. Владикавказ.
После перевала нам опять попались воронки со снегом. Их обследование затянулось более чем на час, но ни в одной из них не удалось пробиться вглубь земной коры. Между тем близился полдень, мы планировали к этому времени уже подходить к Ардону, но пока ещё были практически на перевале. Судя по характеру местности, стало понятно, что пещеры здесь можно успешно искать как в сторону горы Хумаратхох, так и по всему хребту Бахты-Лапарыраг, но времени уже не было ни минуты. Мы пошли на спуск и вскоре наткнулись на ещё одну карстовую воронку. Здесь мы увидели трещину скорее всего тектонического происхождения, и когда заглянули в неё, в лицо нам ударила струя холодного воздуха. Несмотря на отсутствие времени, дыра показалась нам столь перспективной, что пройти мимо неё мы не смогли.
Достали кувалду и по очереди так яростно ей размахивали, что вниз сыпались искры и в воздухе стоял запах, похожий на запах сгоревшего пороха. Спустя 10-15 минут щель стала вполне проходимой для человека. Олега пристегнули к страховочной верёвке и он полез.
- Дальше идёт ледяная катушка! В ней несколько метров, но она ужасно скользкая! Потихоньку стравливайте верёвку, я съеду на заднице!
За "катушкой" следовал достаточно широкий и высокий ход. Мы привязали верёвку стационарно за какой-то каменный выступ и все по очереди с некоторыми трудностями, выдыхая из лёгких полностью воздух, просочились во входную щель, после чего съезжали на заднице по ледяной катушке, как с детской горки. Далее ход следовал с небольшим уклоном вниз, его пол представлял собой узкий и длинный ледник, и то тут, то там на нём возвышались ледяные сталагмиты до полуметра высотой. На потолке висели во множестве ледяные сосульки, которые поблёскивали в свете наших фонарей до тех пор, пока потолок не ушёл круто вверх и перестал просматриваться. По пути то и дело попадались уступы вниз, которые легко преодолевались лазанием без верёвки. Таких уступов оказалось три, высотой 2, 3 и 4 метра. Вскоре после третьего уступа ход сузился до непроходимой щели, к тому же заваленной камнями. Можно было убрать камни и попытаться расширить щель, но времени на это не было.
- Давайте сделаем патосъёмку пещеры! - сказал Жегалов.
- Володя! Во-первых, не патасъёмку, а топосъёмку! - возразил Олег, - А, во-вторых, если мы здесь задержимся ещё на час, то сегодня уже не успеем спуститься вниз и завтра не успеем пройти Шубиныхасскую! Тем более, что мы ещё не знаем, где она находится!
Доводы Олега были логичны. Тем не менее, частичную топосъёмку мы всё же сделали, то есть, при помощи мерной ленты измерили длину пещеры. В ней оказалось 70 метров. Глубину прикинули на глаз - приблизительно около 20 м, хотя это более чем приблизительно.
Неожиданно сложным оказалось выбраться из этой пещеры, чего мы ожидали меньше всего. Ножные самохваты мы решили не надевать для экономии времени, до тех пор, если нам не попадётся большой колодец, и как выяснилось, зря. Ледяную катушку пришлось преодолевать исключительно за счёт силы рук, подтягиваясь руками по верёвке, а ноги совершенно бесполезно молотили крутую ледяную стенку и больше мешались, чем помогали. Хорошо, что хоть верёвку мы догадались повесить стационарно, иначе я даже не представляю, как бы мы вышли.
Первым вышел Олег, и пока он расбухтовывал вторую верёвку для организации верхней страховки, следом, чертыхаясь, вылез Жегалов, по ходу заявляя, что теперь он точно получил боевое крещение спелеолога. Затем попробовал выйти и я, перебирая страховочным самохватом по верёвке, держась одной рукой за этот самохват, а другой за верёвку, и упираясь ногами в ледяную стену. Лишь чуть-чуть мне удалось подняться таким образом, когда вдруг ноги резко соскользнули вниз и я со всего размаха ударился животом и кажется даже лицом о ледяную стенку. Дальше я просто дёргался, как рыба на крючке и на леске, повиснув на страховочном самохвате и не имея возможности ни подниматься вверх, ни спуститься вниз для отдыха.
Тем временем Олег с Володей опустили в колодец конец второй верёвки. Я пристегнул его к обвязке и меня потащили наверх. Конечно, я и сам подтягивался по основной верёвке, и пытался ползти по ледянке не столько ногами, сколько коленями, но во многом выходил за счёт того, что меня тянули. Немного сложным оказалось преодолеть входную щель, но Олег с Володей выдернули меня через эту щель так резко, что чуть не сломали мне рёбра. Затем мы таким же образом вытянули из колодца Веру и Лёшу.
Олег предложил назвать эту пещеру Разломной, поскольку она образовалась по тектоническому разлому. Мне казалось более подходящим для неё название Ледяная, или Леденящая, или что-то в этом роде, но Олег первым нашёл эту пещеру, первым в неё зашёл и вышел, поэтому с ним никто не стал спорить. Жегалов только опять заявил, что зря "потосъёмку" не сделали.
Самым интересным в этой пещере казалось огромное количество льда в ней, в том числе и в виде сосулек по всему ходу. Снег в воронках на перевале нас не удивлял, но как могло намести столько снега через узкое входное отверстие? Кроме того, в пещере был не снег, а самый настоящий прозрачный лёд. Олег сказал: "Несомненно, этот лёд образовался не из-за попадания снега в пещеру, а из-за попадания в неё воды в жидком виде, и замерзания этой воды уже в пещере!"
То, что в пещерах часто капает с потолка во многих местах - это обычное дело, но вот лёд в пещере - такое бывает крайне редко. Чаще всего в подземных полостях круглый год держится температура плюс 4-7 градусов, поэтому даже когда на поверхности стоит сильный мороз - в пещере льда всё-равно не бывает. Олег высказал предположение, что в потолке пещеры, который плохо просматривался, есть восходящий ход, который уходит к снежным воронкам на перевале. Вероятно, под снежными пробками в них есть колодцы, в которых воздух охлаждается во время прохождения через большие массы снега, и затем сквозняком продувается сюда в Разломную, после чего выходит на поверхность. Это выглядело логично, поскольку охлаждённый воздух должен спускаться вниз, затягивая за собой тёплый воздух с поверхности. Если наша теория верна, то пещера должна быть достаточно большой, поскольку до ближайших воронок со снегом отсюда несколько сотен метров. Кроме того, пещера может иметь разветвлённую структуру и идти к разным снежным воронкам, расположенным в том числе и на другой стороне хребта. К сожалению, чтобы понять это, нужно было иметь как-минимум один полный день в запасе, а у нас уже не было ни минуты. День давно перевалил за полдень, а нам предстояло ещё преодолеть километров пять очень крутого спуска.
После этого похода мы ещё пять раз приезжали в Северную Осетию, но, к сожалению, до Разломной так и не дошли. Позже нас интересовали другие районы. Дело в том, что добираться до Разломной полтора дня что с востока со стороны Гусары, что с запада со стороны Зинцара, и ради одной сомнительной пещеры этого не хотелось делать. Сейчас я думаю, что нам нужно было наплевать на Шубиныхасскую и постараться получше обследовать Разломную, но в тот момент мы сделали ставку на Шубиныхасскую, которая тогда тоже была исследована не до конца, по информации, имеющейся у Олега.
Мы пошли вниз и крутизна спуска превзошла все наши самые худшие ожидания. В некоторых местах приходилось поворачиваться лицом к склону и спускаться, держась руками за каменные выступы, ветки кустов или корни деревьев. В какой-то момент мы оказались на краю отвесной скалы и пришлось её обходить. Относительно легче спуск пошёл, когда мы вышли на русло ручья. Следуя по нему, можно было хотя бы идти всё время лицом вперёд и без помощи рук, но то и дело путь преграждали большие каменные глыбы, скатившиеся сюда сверху, а также стволы упавших деревьев. После Ачибаха я уже не удивлялся тому, что деревья могут расти практически на отвесных склонах, и вырастать при этом до значительных размеров. Если бы они росли на мягких породах, то могли бы упасть, а в трещины в известняке их корни проникают глубоко и хорошо держат дерево. На Северном Кавказе бывает много осадков, так что с этим у деревьев проблем нет, и их рост почти не ограничивается крутизной склона.
То тут, то там в стенах имелись подозрительные отверстия, и я просил Володю с Лёшей их обследовать, и иногда сам в них заглядывал. Все они оказывались либо гротами, либо небольшими пещерками, не более 5 м длиной. Это злило Олега, поскольку на обследование каждой дырки уходило время и силы. Он каждый раз высказывал нам, что нам нужно сегодня было дойти до Тамиска, узнать там, где находится Шубиныхасская и дойти до неё, а теперь мы хорошо если просто дойдём до Тамиска.
По мере спуска воды в ручье становилось всё больше, и вскоре идти по руслу стало невозможно. Мы старались идти по его берегу, но местами ручей уходил в узкие кулуары между глыб, и тогда нам приходилось подниматься выше и траверсировать крутой склон.
С наступлением вечера мы приблизились к Ардону и склон стал выполаживаться. Теперь мы уже спускались в стороне от ручья, правее его, и каждый выбирал для себя оптимальный путь, на своё усмотрение. Только один Жегалов продолжал спускаться по самому берегу. Вдруг он закричал:
- Ребята! Здесь пещера!
- Володя, хватит в каждый грот нос совать! - злился Олег, - Уже темнеет, а мы ещё до Ардона не дошли!
Володя догнал нас и сообщил, что нашёл горизонтальный вход приличного размера.
- Какого именно размера? - спросил я.
- Вот такого! - Володя развёл в стороны руки насколько возможно, а потом добавил: Я подошёл ко входу и крикнул в него: "Ууу!"
- А тебе в ответ тоже "Ууу!" и из тоннеля вылетел поезд! - улыбнулся Олег.
- Нет, я по звуку понял, что это большая пещера!
Тут Олег уже не улыбнулся, а откровенно рассмеялся:
- Первый раз слышу, чтобы по звуку определяли размер пещеры!
Мы все дружно засмеялись, поскольку метод определения размера пещеры, предложенный Жегаловым, показался нам нелепостью. Лишь спустя годы я понял, что очень напрасно мы рассмеялись. У Жегалова были просто феноменальные способности, касающиеся органов чувств. Он мог видеть в темноте и очень хорошо слышал звуки, которые другие не слышали. При его очень тонком слухе вполне возможно, что он улавливал отражение звука от стен и по создаваемой при этом гулкости звука реально мог оценить размеры помещения.
Но в этот раз мы ему не поверили и усомнились в том, что он нашёл большую пещеру. Пока мы спускались, нам попадалось множество гротов, которые со стороны тоже казались большими пещерами, поэтому скорее всего он нашёл очередной такой же грот.
- Мы уже дошли до Ардона! - сказал Жегалов, - Вон он как ревёт!
Мы прислушались, и действительно услышали вдалеке шум воды. С каждым шагом этот гул нарастал и вскоре мы подошли к берегу
грохочущей реки. Здесь кроме грохота воды мы почувствовали ещё и неприятный запах, похожий на запах тухлых яиц, и увидели вдоль линии берега источники сероводородной воды. Эти источники представляли собой большие лужи ржавого цвета, из которых вытекали такие же ржавые ручейки и впадали в Ардон. Тогда я ещё не знал, что эти источники имеют целебные свойства и старался держаться от них подальше, полагая, что этот газ может быть ядовитым.
Мы расположились на берегу и стали совещаться, как нам перейти Ардон. Троп вдоль реки не было, по которым можно было бы предположить наличие моста где-нибудь поблизости. Решили разбиться на две группы - одна группа переходит реку, обвязавшись верёвкой, а вторая страхует первую с берега. Если кого-то подхватит водой и понесёт, или затянет в омут, то вторая группа его вытягивает за верёвку. Никто из нас не имел опыта переправ через горные реки, но теоретически мы всё знали.
Олег Цой и Володя Жегалов пошли первыми, сцепившись руками. Мы стояли на берегу и потихоньку стравливали верёвку, к которой они были пристёгнуты. Вода доходила им до колен, но отдельные буруны поднимались и до плавок. Со стороны казалось, что они идут легко и непринуждённо, но когда они достигли противоположного берега, мы увидели, что Жегалов вышел на берег в одном ботинке. Он снял этот оставшийся ботинок, размахнулся и швырнул его в реку. Это действие ему настолько понравилось, что потом он и в других походах в последний день своего пребывания в горах выбрасывал свои старые ботинки в горные реки, чтобы хотя бы на один день облегчить вес своего рюкзака или станка. Горных ботинок - вибрамов ( которые он называл "мембранами" ) ему хватало всего на пару походов, после чего они благополучно уплывали по рекам в Чёрное или Каспийское море.
Мы подождали, пока Жегалов обуется в кроссовки, пристегнулись к верёвке и пошли. Олег с Володей страховали нас с противоположного берега. Слева шёл Лёша, я справа и в середине между нами Вера. Мы сцепились друг с другом руками, согнутыми в локтях, чтобы таким образом поддерживать друг друга. Основной удар воды приходился на Лёшу, а я оказался как-бы прикрыт от сильного удара ногами Лёши и Веры. Под ногами лежали камни разного размера, что сильно затрудняло передвижение. Мы старались идти не в ногу, чтобы не получилось так, что мы все втроём оказались бы стоящими на одной ноге. Сначала делал шаг один, потом второй и потом третий. Вода была ледяная, но из всех неудобств, какие мы в данный момент испытывали, это было наименьшим. Течение пыталось сорвать ботинки с ног, но мы их хорошо завязали. Самым главным было не поднимать ногу для очередного шага, пока ты не встал устойчиво на другую ногу.
Мы уже благополучно перешли почти всю реку, до берега оставалось всего метра три, и это обстоятельство возможно нас расслабило. Глубина в этом месте оказалась больше, чем по всей ширине реки. Первым стал падать Лёша, он потянул за собой Веру, а та, в свою очередь, потянула меня. Спустя секунду мы все втроём ушли с головой под воду, вместе с рюкзаками. Я попытался подняться, но станок весом в 35 кг не давал мне это сделать - я его потом специально взвесил в аэропорту. К тому же сверху падал напор воды, ещё сильнее прижимая меня ко дну. Оттолкнувшись со всех сил руками и ногами, мне удалось на секунду поднять голову над поверхностью, и я увидел, как Олег и Володя помогают Вере и Лёше подняться. В этот момент меня сбило течением и опять прижало ко дну. Я закричал: "Снимите с меня станок!", но в результате только пускал пузыри воздуха. Тут мой станок пошёл вверх, заодно поднимая и меня. Через пару секунд я уже стоял на ногах, и, поддерживаемый Олегом и Володей, вышел на берег.
_______________________река Ардон в районе нашей переправы, снимок сделан сразу после переправы
Река Ардон в районе Тамиска. Фото автора.
Расклад был такой - у троих из нашей пятёрки большинство личных вещей были подмочены, в том числе и спальники. Переодеться в сухую одежду не было возможности, а спать в мокрых мешках тем более не хотелось. Мы решили дойти до Тамиска - собственно, как и планировали, а там попроситься на ночлег в санаторий и, насколько возможно, просушить там одежду. Некоторые мешки были из прорезиненной ткани, поэтому у нас с Верой не вся одежда и обувь промокли. Я был рад особенно тому, что не пострадали фотоаппарат и сигареты. Хуже всего было Лёше, у которого был не станок, а рюкзак, и потому у него промокло всё.
До Тамиска мы шли два километра по Военно-Осетинской дороге, и люди из проезжающих машин смотрели на нас как на дураков.
Лёша шёл во всём мокром, а мы с Верой подвесили мокрые вещи на свои станки, чтобы они развевались на ветру и сохли по дороге, поэтому сзади мы смотрелись как огородные пугала, а спереди были похожи на бродячих артистов, переносящих свой балаган.
Дойдя до Тамиска, мы встретили пожилого осетина, и он рассказал нам, что группы Полубарова и Моисеевой сегодня уже были здесь в разное время. Также он сказал нам, что пещера Шубиныхасская находится на противоположном берегу Ардона, километра два выше по течению, то есть примерно в том месте, откуда мы стали переходить реку.
Услышав это, Олег робко предположил:
- Володя, а не в Шубиныхасскую ли ты заглядывал и кричал туда: "Ууу!"?
Но мы отмели это предположение как очень маловероятное. Хотя осетин сказал, что пещера находится на берегу ручья. Также он добавил, что ближайший мост через Ардон находится в селе Зинцар, километрах в десяти выше по течению.
И тут мы рассказали ему, что перешли Ардон вброд как раз в двух километрах отсюда, где, по его словам, находится пещера.
- Нэ одын осетин нэ может перейти Ардон! - грозно ответил нам горец, видимо, намекая на то, что если даже осетин не может, то мы и подавно. Дело было в том, что уже стемнело, и он не сразу разглядел, что мы отчасти мокрые и увешанные мокрыми вещами.
Затем мы попросились на ночлег в санаторий. Сторож оказался добродушный и легко нас пустил, даром что санаторий был ещё закрыт для заезда отдыхающих.
В санатории была кухня с газовыми плитами, но за водой почему-то приходилось ходить в другое помещение, в предбанник туалета, так сказать. Я взял котелки и пошёл их наливать. Вода из крана текла струйкой при закрытом вентиле. Я налил котелки, попробовал закрутить ручку вентиля, но у меня не получилось - вода всё-равно лилась довольно внушительной струйкой. Причём, после моего вмешательства струя стала больше. Видимо, прокладка стёрлась, и устранить проблему не удавалось.
Пока мы приготовили еду, пока поели - прошло больше часа. Мы пошли мыть посуду и - о, ужас! - в коридоре образовалась большая лужа воды. Бросились в умывальник и увидели, что весь пол в предбаннике и в туалете залит водой. Как выяснилось, стёртая прокладка была не единственной проблемой умывальника. Раковина почему-то не была привинчена к трубе, на которой стояла.
Я уже точно не помню, в чём была причина. То ли под патрубком, выходящим в сливное отверстие, не стояла прокладка, то ли патрубка вообще не было, и раковина стояла прямо на трубе. Пока я пыжился, чтобы закрыть кран, я случайно сдвинул раковину и не заметил этого, либо, если патрубок был без прокладки, просто повернул гусак и струя воды падала не в сливное отверстие, а на внутреннюю стенку раковины, и затем убегала в щель под патрубком. Одним словом, вода утекала не в сливную трубу, а в зазор между этой трубой и раковиной.
Мы стали искать тряпку, с трудом какую-то нашли. Принялись убирать воду, на что ушло много времени. Последствия моего разгильдяйства вроде бы были ликвидированы, но с большой долей вероятности вода протекла в какое-то помещение, которое было под нами, и испортила там потолок. Меня мучила совесть, что по моей вине произошёл потоп, но ещё больше мучила потому, что недосмотрел только я, а отвечать перед сторожем придётся всем.
- Мужики, сейчас ложимся спать, а утром встаём ни свет ни заря, и рвём отсюда когти!
Совестливый Олег стал возражать: мол, дескать, так делать нехорошо. По-хорошему нужно заплатить сторожу за причинённый ущерб.
Я говорю: "Конечно нехорошо! Хорошо там, где нас нет! Вот и сделаем пораньше так, чтобы нас здесь не было!"
Таким образом, весь этот день у нас были какие-то проблемы, связанные с водой. С утра мы шарили по воронкам, в которых вода в виде снега не давала нам проникнуть под землю. Потом в Разломной с большим трудом преодолевали ледяную катушку - это ведь тоже вода! Затем спускались по руслу ручья и приходилось временами идти по воде, где по берегу пройти было невозможно. К вечеру мы героически форсировали Ардон и в результате чуть не утонули. И, наконец, устроили наводнение в санатории.
Видимо, мы прогневили каких-то духов воды. Хорошо, что не огня - санаторию ещё повезло!
Вспоминая песенку "Потому что без воды и не туды, и не сюды", мы вскоре уснули.
8 мая.
Это был последний день нашего пребывания в горах. Вечером нам уже нужно было быть в Орджоникидзе, чтобы к утру следующего дня успеть на самолёт в Мин. Воды.
Мы встали рано, наспех позавтракали, вышли на трассу и в 7 ч. уже были в Зинцаре. Здесь перешли по мосту Ардон и вошли в зону Северо-Осетинского Заповедника, по которой, собственно, мы и шли весь вчерашний день.
Сначала мы траверсировали не очень крутой склон, но постепенно склон становился всё круче и круче, а тропа всё хуже и хуже. Периодически тропа разветвлялась, и мы старались выбирать такое направление, чтобы идти параллельно Ардону, не приближаясь к нему близко, но и не удаляясь далеко. Склон был поросшим лесом, состоящим преимущественно из бука и граба. В воздухе стоял запах чеснока и вскоре мы поняли его причину - повсюду встречались растения, листья которых были похожи на наши ландыши, и это была черемша. Она привела Олега в полный восторг, как корейца и любителя всего острого и пикантного.
Вскоре мы вышли на более-менее ровную полянку и увидели рюкзаки нашей женской группы, развешенные по деревьям. Судя по сильно примятой траве, девчонки здесь ночевали, а затем ушли на поиски пещеры. Вероятно, они взяли с собой только самое необходимое - подземное снаряжение, кинокамеру и т.д. Мы решили последовать их примеру и тоже оставили здесь свои рюкзаки, захватив с собой самое необходимое - подземку, паспорта, деньги и немного жратвы.
Дальше тропы как таковой не было, и мы шли по их следам, главным образом, по примятой ими траве или по "взъерошенной" ими опавшей листве. Не прошло и часа, как мы их догнали. Они рассказали о своих приключениях.
Накануне утром женская группа пошла на сброску по старому маршруту и достигла села Гусара. Группа Полубарова вышла то ли раньше их, то ли позже, и они с позавчерашнего дня нигде не встречались. Затем девушки доехали до Алагира, и потом до Тамиска, где им сказали, что пещера Шубиныхасская находится на правом берегу Ардона, и перейти через него лучше всего в Зинцаре. Приехав в Зинцар, они направились к мосту, но там их тормознули местные жители и сказали, что на вход в заповедник должно быть разрешение.
За разрешением нужно было ехать в дирекцию заповедника в Алагир. Две Надежды выехали туда, а остальные остались их ждать возле моста. Получив разрешение у лесничего с устным указанием, что в заповеднике нельзя ставить палатку и разводить костры, Надежды поехали обратно. Проехав Тамиск, они из окна автобуса видели, как мы форсируем Ардон.
_____________________Разрешение на вход в заповедник женской группе
Узнав от местных жителей, что Шуби-Ныхасская находится на правом берегу четвёртого по счёту ручья, который им попадётся, примерно в 250 метрах от Ардона, девушки вышли в путь и углубились в лес. Когда уже стало темнеть, им попалась удобная для ночлега полянка с черемшой. Памятуя о штрафе за установку палаток, они просто расстелили коврики и спальники, и улеглись спать под открытым небом.
Почему в палатке ночевать нельзя, а без палатки можно - для нас осталось непонятным, поскольку трава мнётся в любом случае одинаково. Вероятно, когда придумывали этот закон, предполагали, что если ставить палатку нельзя - то никто ночевать и не будет, поскольку без палатки в заповеднике ночевать невозможно. Но это было в корне неверное предположение.
Утром девушки проснулись от подозрительного звука, который быстро нарастал и приближался. Это был гул, в котором угадывались шелест веток, шорох листьев, и - о, ужас! - хрюканье, вперемешку с визгами и низкими хриплыми звуками. Судя по всему, целое стадо кабанов приближалось к поляне. Девушки его ещё не видели, но сразу представили себе грозных клыкастых секачей, наступающих на них стройными рядами и колонами. Они не знали, что кабанье стадо всегда состоит из самок с поросятами, а взрослые самцы бегают поодиночке. Девчонки с криками и визгами выскочили из спальников и полезли на ближайшие деревья - а здесь, около поляны, росли ветвистые деревья, на которые можно было взобраться. Только Алла продолжала лежать в спальнике посреди поляны.
Кабаны, конечно, сами перепугались не на шутку и спустя минуту все звуки смолкли. У Аллы спросили: почему она не выползла из спальника. Алла ответила, что ночью ей стало жарко и она разделась до трусов.
- Не могла же я выскочить в одних трусах!
Потом они пошли искать Шубиныхасскую, и вскоре мы их догнали.
_______Женская группа на поляне с черемшой, слева направо: Алла Пурясева, Марина Боярова, Надя Моисеева, Надя Ветчинкина, Наташа Логинова.
Теперь нас стало одиннадцать. Склон становился всё круче, и идти приходилось не по одному уровню, а то и дело то сбрасывать высоту, то подниматься вверх. Местами ближе к Ардону идти казалось легче, а в других местах над рекой нависали отвесные скалы и нам приходилось набирать высоту. Эта гора являлась западным склоном горы Кариухох с нижней вершиной Хумаратхох. Придумать заповедником в более неудобном месте для людей и животных было трудно.
Наконец мы дошли до четвёртого ручья, стали искать около него пещеру, но тщетно. Наша мужская часть группы сразу поняла, что это не тот ручей, по руслу которого мы спускались накануне. Вспомнили про ту дыру, в которую Жегалов прокричал "Ууу!" и в очередной раз у нас появилось предположение, что она как раз и была Шуби-Ныхасской.
Если бы мы не спускались накануне по другому ручью, то мы бы ещё поискали здесь пещеру, ничего не нашли и отправились бы обратно несолоно хлебавши. Но мы знали, что где-то впереди есть ещё один ручей и решили дойти до него. Траверсировать склон стало ещё труднее, но, спустя примерно час, мы вышли на следующий ручей и сразу его узнали. Спустя пару минут мы уже нашли вход в пещеру шириной 5 м и высотой 2 м, и Жегалов сразу её признал: "Вот именно в эту дыру я и кричал!".
Около пещеры лежали ржавые консервные банки и кем-то выброшенные грязные перчатки.
- А ты видел здесь консервные банки и грязные перчатки? - строго спросил Цой Жегалова.
- Конечно, видел! Ну и что?
- А то, что ты должен был сказать в первую очередь про банки и перчатки, а не про то, как ты измерял криком объём пещеры! Если бы ты сказал про банки и перчатки, я сразу бы понял, что эта пещера посещаема и, следовательно, большая! И мы бы сразу подошли к ней, и нам бы не пришлось с риском для жизни переходить Ардон, ночевать в санатории и переться сюда четыре часа по крутому склону от Зинцара! И мы бы тогда успели пройти Шубиныхасскую!
Я говорю:
- Да ладно, Олег, ты сам ему не давал слово сказать! Сразу стал ворчать, что нам некогда совать свой нос во все дыры!
Вера тоже высказала Олегу, что он сам виноват, как говорится: "Поспешишь - людей насмешишь!". Они даже немножко поругались.
После этого мы устроили лёгкий перекус в виде напитка из детской смеси "Малютка", растворённой в холодной воде горного ручья Кройгом, вприкуску с козинаками и ещё чем-то. Потом мы переоделись в комбезы и полезли в пещеру.
________________На фото Таня Гусева и Надя Моисеева в районе Шубиныхасской
На прохождение пещеры у нас было всего два часа в запасе и, разумеется, полностью мы её не прошли. Она оказалась очень горизонтальной и по своей горизонтальности сопоставима больше с искусственными пещерами, чем с естественными. Нам попался всего один уступ пару-тройку метров высотой и в другом месте круто наклонный, но не длинный участок. В пещере есть довольно большие залы, чаще всего с упавшими с потолка глыбами, а также сталактиты и сталагмиты в некоторых местах. Описание этой пещеры можно найти в интернете, кому это будет интересно, поэтому я не буду особо её описывать. Интересной особенностью этой пещеры было огромное количество летучих мышей в ней. В других пещерах иногда попадаются рукокрылые, висящие поодиночке или по две особи на стене или под потолком, а здесь были их скопления до нескольких десятков в одном месте.
_______________План Шубиныхасской с учётом первопрохождений, совершённых в ней в 2020 г. группой спелеологов из Союза Российских Спелеологов.
_________________Фотографии Шубиныхасской автора с логином Djon Smit с сайта livejournal.com
_________________Фото Шубиныхасской с сайта zapovednik15.ru
Обратный путь от пещеры до Зинцара у нас занял также четыре часа, как и путь до пещеры. Где-то ближе к концу пути Олег увидел несколько красивых цветов типа подснежников или колокольчиков и сорвал их для Веры, мечтая с их помощью погасить осадок после их недавнего конфликта. С букетом в руке он догонял Веру, ушедшую вперёд, и тут откуда ни возьмись на горном склоне оказалась местная женщина, скорее всего работница заповедника. Увидев Олега с цветами, она устроила ему страшный скандал, дескать, это редкое краснокнижное растение и за срыв его в заповеднике полагается крупный штраф.
Что она здесь делала одна в лесу, где водятся рыси и медведи, для нас осталось загадкой, но Олег нарвался на новый скандал ещё хуже первого.
Когда мы приехали в Алагир, а затем в Орджоникидзе, к Жегалову постоянно приставали осетины с просьбой продать им олений рог, который висел у Володи на станке, пристёгнутый экспандером. При этом некоторые предлагали хорошие деньги, но Жегалов ни на что не соглашался.
С группой Полубарова в составе собственно Володи, Серёги Никонова и Саши Бурцева мы встретились только в Орджоникидзе. Как выяснилось, накануне в Зинцар они приехали только к вечеру и отправились на местное кладбище, рядом с которым и заночевали. Утром они вышли на поиски Шубиныхасской, но позже нас, поскольку мы в Зинцар приехали очень рано. Местные их почему-то пропустили без разрешения на вход в заповедник, и также им сказали, что пещера находится на берегу четвёртого ручья. Туда и обратно они шли немного другим путём, чем мы, поэтому наши рюкзаки они не видели.
Тщетно поискав пещеру на берегу четвёртого ручья и не догадавшись идти к пятому, они повернули назад. Поскольку туда они шли позже нас, а обратно раньше, то за весь день мы с ними нигде не встретились.
Из Орджоникидзе в Мин. Воды мы ехали на поезде, и Жегалов нас рассмешил несколько раз. Я уже говорил, что он имел привычку коверкать новые для него слова. Так, Шубиныхасскую пещеру он называл Шубинской, топосъёмку "потосъёмкой" и т.д. Девчонки около костра любили отпускать разные пошлые шутки на тему "что такое мужское достоинство". Жегалову эти шутки понравились и он потом их вспоминал, при этом называя "мужское достоинство" "мужским достоянием".
В поезде Володя почему-то вспомнил случай из жизни, как он работал на току. "Там пылища стоит кошмарная, нечем дышать! Надеваешь сепаратор на морду и пошёл кидать зерно лопатой!"
Мы все просто повалились со смеху и долго ржали, представляя себе, как Жегалов кидает зерно лопатой с сепаратором на лице вместо респиратора.
Потом Володя стал рассуждать о том, что хотел бы съездить куда-то за границу. Олег рассмеялся и ответил ему: "Тогда тебе придётся брать с собой двух переводчиков. Один будет переводить с русского на иностранный, а второй - с жегаловского на русский!"
Теперь подведём итоги нашей экспедиции. Три наших группы прошли маршруты, отмеченные на карте
Были пройдены следующие пещеры, отмеченные на карте
В таблице представлены крупнейшие пещеры Северной Осетии на 1987 год. Параметры Шуби-Ныхасской даются с учётом результатов исследований в этой пещере в 2020 г.
Как мы видим, обнаруженная нами пещера Разломная попадает в десятку длиннейших пещер Северной Осетии. Это при том, что у нас не хватило времени обследовать её досконально. Забегая вперёд скажу, что мы совершили ещё пять экспедиций в Северную Осетию и нашли ещё как минимум три пещеры крупнее Разломной, а вот в саму Разломную, к сожалению, больше не попали. Я думаю, что и никто другой в неё больше не попал, иначе она обязательно бы засветилась на каком-нибудь сайте.
Пещеры, о размерах которых нет данных в авторитетных источниках, а есть данные лишь в народном эпосе - такие, как Удар Уаскерджи и Укол Уаскерджи, я не включаю в список пещер Северной Осетии за неимением достоверной информации об их размерах. Практически всегда информация от местных жителей о размерах той или иной пещеры расходится с информацией, полученной от спелеологов, причём, как правило, в большую сторону и весьма не хило!
Так, например, по рассказам жителей села Дзивгисс имеющаяся у них Дзивгисская пещера имеет такие огромные размеры, что однажды кошка вошла в неё и пропала. Спустя несколько дней кошку обнаружили в Алагирском ущелье. Таким образом, кошка вошла в пещеру в Куртатинском ущелье и вышла в Алагирском, то есть прошла под всей горой Кариухох более 10 км! И эта легенда очень живуча у местного населения, в неё там верят все! Даже не задумываясь о том, что кошка не может видеть в кромешной темноте и конечно бы вышла в том месте, откуда зашла. Когда в эту пещеру наконец попали нормальные спелеологи, прошли и измерили её полностью, то в ней оказалось всего-навсего 65 метров! Просто сравните эти цифры - 10 километров и 65 метров! Вот примерно такая разница между народным эпосом и реальными фактами. Тем более, что 10 км - это я написал ещё очень скромно, исходя из расстояния между ущельями по прямой, а реально пещеры всегда извиваются и имеют всяческие боковые ходы, а не идут одним прямым ходом, подобным тоннелю!
Таким образом открытая нами пещера Разломная в 1987 г. вытеснила "десятикилометровую" Дзивгисскую пещеру из десятки самых длинных пещер Северной Осетии и заняла её место. Возможно, что даже вытеснила Суадагскую пещеру и заняла девятое место, поскольку длина Суадагской была оценена в 70 м тоже не спелеологами, как говорится, "на глаз".
Когда я писал эту главу, то неожиданно обнаружил, что мы совершили ещё одно вероятное первопрохождение, причём в той пещере, в которую до нас уже ходили тысячи. Поначалу я удивлялся: как наша женская группа умудрилась наснимать в Нывжинлагате 244 м, в то время как во всех источниках говорится, что длина этой пещеры составляет 170 м, и лишь относительно недавно члены Российского Союза Спелеологов намерили в ней 200 м. Но всё-равно наши намерили больше. Я сопоставил Пензенский план Нывжинлагата со всеми остальными планами, которые только смог найти на просторах интернета, и с удивлением обнаружил, что последний кусок пещеры кроме нас никто не проходил, или, во всяком случае, не снимал. После этого стало понятно, откуда мы взяли лишние 44 метра.
В конце пещеры есть развилка, в которой правый ход уходит в сифон, а левый через узкую щель шириной чуть больше 20 см продолжается ещё довольно долго, и заканчивается вовсе не сифоном, а узостью. Согласно всем описаниям пещеры, она заканчивается сифоном. То есть, левый ход попросту никто не проходил. во всяком случае из тех, кто делал описание пещеры. Поскольку его топосъёмку делать было затруднительно, наши девушки измеряли лишь длину хода и его азимуты, а угол наклона не измеряли. По этой причине данный ход попал лишь на план, а на вертикальном разрезе его нет.
Ниже я привожу план пещеры Нывжинлагат (другое название – Тагардонская), сделанный членами Российского Союза Спелеологов, то есть опытными спелеологами. Справа я привожу наш план. Из их сравнения хорошо видно, что заключительная часть пещеры есть только на нашем плане.
Таким образом, в 1987 г. мы совершили ещё одно вероятное первопрохождение, и обнаружили это лишь в 2023 году! )))
ГЛАВА 15.
Экспедиция в Северную Осетию, май 1987 г.
Прохождение п. Университетской до +210 м.
Открытие и первопрохождение пещер Пси-8, Пси-10,5, Пси-15, Разломной.
Осетия, Осетия,
Попался в твои сети я.
На целые столетия
Застрял в твоих тисках.
Дела вершин вершили мы,
В ходы глубин ходили мы.
Находчивость находим мы,
С себя стряхнувши страх.
Как я уже говорил, Олег искал новый карстовый район, в котором были ещё не открытые и никем не пройденные большие пещеры. Крым и Урал выпадали из его обзора, как сильно обхоженные и обысканные районы. Оставались ещё разные регионы Кавказа и Средняя Азия.
Для начала выбор пал на Северную Осетию. Чтобы ознакомиться с этим районом, мы решили пройти крупнейшую пещеру Северной Осетии под названием Университетская, и провести поиск рядом с ней на карстовом массиве Хошхаранраг (Хосхоранрах). Этот массив расположен на вершине и северном склоне участка Пастбищного хребта, ограниченного с востока ущельем реки Гизельдон (Кармадонским ущельем) и с запада ущельем реки Фиагдон (Куртатинским ущельем). Он является одним из наиболее известных карстовых районов Осетии, и на нём на тот момент было известно две восходящие пещеры - Университетская и Нывжинлагат, расположенные в средней северной части массива, на высоте примерно 1050 - 1200 м, а также множество не пройденных воронок в верхней части массива, на высоте 1500 м, близко к вершине горы Ахондейта (Ахондзите, 1563 м).
Массив Хошхаранраг был известен большим количеством карстовых воронок, являвшихся водосбором пещер-воклюзов Университетская и Нывжинлагат, и в этих воронках никаких проходимых полостей глубже 50 м спелеологам найти не удавалось.
По всему этому Олег заинтересовался этим районом.
Чуть западнее массива Хошхаранраг был известен другой карстовый район - северный склон горы Кариухох (3438 м), расположенной на Скалистом хребте, но образующей своим отрогом перемычку с Пастбищным хребтом. Этот район был ограничен с востока ущельем реки Фиагдон (Куртатинским ущельем) и с запада ущельем реки Ардон (Алагирским ущельем). На восточной стороне этой перемычки находилось высокогорное село Карца, и недалеко от него была известна пещера Уосманлагат, небольшая, но с трудом тянущая на первую категорию сложности за счёт уступа высотой около 3 м. Эта пещера длиной по первоначальным данным была 154 м (по результатам нашей топосъёмки 142 м), сквозная, как туннель, со вторым входом, выходящим в стену скалы. Превышение второго входа над первым составляет более 40 м.
В западной части массива Кариухох, почти на берегу реки Ардон, находится пещера Шуби-Ныхасская, вторая по протяжённости пещера Северной Осетии после Университетской, на то время пройденной на 1402 м. Хотя эта пещера является горизонтальной, но за счёт длины ходов и некоторых относительно шкуродёристых мест, а также нескольких небольших уступов, тоже может с трудом потянуть на 1 к.с.
Теперь несколько слов о пещере Университетской. Если кто-то захочет найти о ней информацию в интернете, то сразу предупреждаю, что пещер с таким названием существует несколько, поэтому кроме названия пещеры в поисковике обязательно набирайте "Осетия" или "Алания".
Пещера находится на северном склоне хребта Хошхаранраг (если точнее - Пастбищного хребта), на высоте 1050-1080 м над у.м., в двух с чем-то километрах к востоку от села Тагардон (расположенного на берегу реки Фиагдон). Представляет собой Университетская пещеру-воклюз, то есть пещеру-источник, хотя на самом деле источник вытекает не из самой пещеры, а чуть ниже по склону, из нижнего её входа, заваленного глыбами. Меженный расход этого ручья около 10 л/с, в паводок и во время снеготаяния резко возрастает, что может даже сделать прохождение пещеры опасным. Этот вход находится под скальной стенкой и в начале имеет высоту всего 50 см и ширину 2 м. Затем высота пещеры сильно увеличивается, и она уходит вглубь горы, постоянно поднимаясь уступами вверх.
Следуя по пещере, довольно быстро выходишь на русло ручья, который изливается из нижнего входа. Далее это ручей то образует глубокие ванны, то падает сверху на голову. Поднимаясь по уступам, можешь постепенно набрать высоту +305 м от входа и пройти 2,5 км по расстоянию, причём некоторые уступы имеют высоту до 10-15 м и очень трудно проходятся лазанием, тем более, что по ним сверху идёт поток холодной воды. В пещере имеется несколько сифонов, и если их пронырнуть, то в пещере можно пройти 4,5 км. Возможно, даже больше, но такой на сегодняшний день считается протяжённость пещеры (4470 м). Категория её сложности без прохождения сифонов составляет примерно 3А, если пройти пещеру до конца, а с сифонами ещё больше. Но мы нырять в сифоны не собирались. Эта пещера считалась в то время глубочайшей в СССР среди пещер-воклюзов (восходящих пещер), поскольку все более глубокие пещеры являются понорами (нисходящими пещерами).
Кроме чисто спортивного прохождения Университетской и поиска новых дыр в округе, у нас ставилась ещё одна цель. Многие члены нашей немногочисленной спелеосекции уже имели справки о прохождении маршрута второй категории сложности, и теперь некоторым нужно было делать руководство единичкой. Спортивный рост как-никак был нужен, и, кроме того, мы планировали создать свою МКК в Пензе (маршрутно-квалификационную комиссию), чтобы хотя бы на единичку не заявляться через Москву.
В группе Надежды Моисеевой шли Надя Ветчинкина, Марина Боярова, Таня Гусева и две наши знакомые "биологини" из Саратова - Наташа Логинова и Алла Пурясева.
В группе Володи Полубарова были Сергей Никонов и Саша Бурцев. Тот самый Бурцев, про которого я уже один раз упоминал в этом повествовании - в самом начале, в Предисловии, я писал, как мы проходили Наровчатский подземный монастырь и как Саша Бурцев залез туда с факелом и выжег нам весь кислород, а также закоптил пещеру так, что из неё все выходили чёрные и грязные как папуасы.
В моей группе были Володя Жегалов и Лёша Устинов. Жегалов был тот самый "баллонист", про которого я здесь уже писал, а Устинов ходил с нами в первый и в последний раз. В предыдущий год Володя Жегалов и Лёша Устинов были вместе в Наровчатской пещере, а Володя кроме того участвовал в каком-то горном походе, и потому уже имел какой-никакой опыт жизни в горах.
И, наконец, с нами ехали Олег и Вера Цой, в качестве "инструкторов", как говорил Олег. Они не были заявлены ни в одной из трёх групп и обещали не вмешиваться в дела руководителей этих групп, чтобы они на самом деле осуществляли своё руководство.
Конечно, все мы так или иначе не могли не контактировать друг с другом, поскольку стояли одним лагерем, жгли один костёр и проходили одни и те же пещеры. Можно сказать, что наверху мы были одной группой, а в пещерах у каждой группы было своё руководство и свои цели и задачи. Раньше у нас было, когда мы ходили разными группами из разных городов в составе одной большой группы, а теперь разными группами из одного города.
Этот поход положил начало большому Осетинскому циклу в истории нашего спелеоклуба. Если не брать во внимание чисто спортивные и познавательные походы в пещеры, а брать только направление на поиск и первопрохождение новых пещер, то в истории Пензенской спелеосекции явно прослеживаются четыре цикла: Ачибаховский (1985-1991), Осетинский (1987-1994), Бзыбский (1989-1992) и Загеданский (1995-2000). Был ещё больше спортивный, нежели поисковый Полатханский (Тянь-Шаньский) цикл (1987-1993). Но не будем забегать вперёд, всему своё время.
1 мая мы приехали в Орджоникидзе и попали на демонстрацию. Поначалу мы не увидели ничего необычного в большой толпе народа, идущей к центру города. Разве что транспарантов было поменьше и люди вели себя более оживлённо. Но тут мы услышали
характерную кавказскую музыку, громкие хлопки в ладоши и задорные крики типа нашего "Давай, давай!", но только по-осетински. Мы подошли поближе, обогнули толпу и увидели несколько осетинских аксакалов, одетых в черкески с газырницами для патронов на груди и в папахи из овчины, опоясанных поясом с кинжалом на боку. Они танцевали какой-то танец наподобие лезгинки, с быстрым движением ног и более редким и плавным перемещением рук.
У нас первомайские демонстрации обычно проходили без таких подвижных народных гуляний. Люди шли с транспарантами типа "Слава великому советскому народу - строителю коммунизма!", с портретами вождей и воздушными шариками, и кричали "Ура!" на площади Ленина, каковая была почти в каждом городе.
Пока мы ждали автобус, то немного погуляли по центру Орджоникидзе. Увидев вдали набережную и прочитав название реки - Терек, мы конечно поспешили к ней - посмотреть на легендарную реку, воспетую Пушкиным и Лермонтовым. Шум Терека было слышно ещё издалека, и, подойдя ближе, мы увидели мощный бурлящий поток, разбивающийся об огромные камни и выбрасывающий на берег комья белой пены. Зрелище вызывало невольный ужас и уважение перед мощью и скоростью воды. Недаром Пушкин писал:
"Меж горных стен несётся Терек,
Волнами точит дикий берег,
Клокочет вкруг огромных скал,
То здесь, то там дорогу роет,
Как зверь живой, ревёт и воет ..."
Чтобы ещё лучше представить себе картину увиденного, можно вспомнить слова Лермонтова:
"И Терек, прыгая, как львица,
С косматой гривой на хребте,
Ревел, - и горный зверь, и птица,
Кружась в лазурной высоте,
Глаголу вод его внимали..."
И тут я увидел, что Полубаров, Никонов и Бурцев ржут, чуть-ли не держатся за животы и перегибаются пополам от хохота. Проследив за их взглядом, я увидел табличку на берегу реки, на которой красовалась надпись: "Купаться в Тереке запрещено!"
- Да какой дурак туда полезет!? - сквозь смех и слёзы ржали мужики. Затем я увидел, что такие таблички здесь красуются вдоль всего берега через каждые сто метров. Посмотрев на бешеные воды Терека и затем на эти таблички, действительно трудно было удержаться от смеха. Это тоже самое, если бы у нас на крышах всех высоких зданий красовались транспаранты "Прыгать с крыши запрещено!". Или на всех высоких мостах висели бы плакаты "Прыгать с моста запрещено!". Вероятность того, что кто-то захочет прыгнуть с моста, вряд ли превышала вероятность того, что кому-то захочется искупаться в Тереке.
Хотя, кто знает этих осетин - может быть тут кругом самоубийцы? К тому же до берега Терека был высокий отвес, а берег был весь сплошь завален большими валунами. Тут же лежали обломки бетонных плит, из которых торчала ржавая арматура. Повсюду валялись консервные банки и разбитые бутылки, так что вряд ли здесь кто-нибудь стал бы купаться, даже если бы Терек был исключительно спокоен.
Проходившие мимо местные жители, наверное, уже привыкли к этим табличкам, потому удивлённо глядели на нас и не могли понять, что нас так развеселило? Как-раз в это время закончилась первомайская демонстрация, поэтому мимо проходило много людей, некоторые поздравляли нас с праздником.
Из Орджоникидзе выехали автобусом до Тагардона. Сначала дорога шла параллельно Кавказским хребтам, и затем нырнула в ущелье реки Фиагдон (Куртатинское ущелье). Справа и слева возвышались горы Лесистого хребта, плавно переходящие в горы Пастбищного хребта, а далеко впереди маячили покрытые снежными шапками вершины Скалистого хребта, со стороны которых нам навстречу бежал бурный Фиагдон.
Мы вышли в посёлке Тагардон, перешли по мосту тот самый Фиагдон и стали подниматься в гору. Это был крутой склон Пастбищного хребта, покрытого густым буково-грабовым лесом. Местный лес был не похож на лес на Ачибахе. Вообще леса в Северной Осетии отличаются от лесов Западного Кавказа. Там преобладают ели и пихты, в меньшей степени сосны, а в Осетинских горах хвойников вообще мало. Раньше я не задумывался над этим, а недавно подумал и решил, что всё дело в очень плотной осетинской глине. Хвойники влаголюбивы, но в тоже время не любят застоя воды в корнях. Раскапывая глиняные наносы в карстовых воронках и в пещерах Северной Осетии, мы заметили, что глина здесь более плотная и тяжёлая, чем на Западном Кавказе. Она хуже пропускает воду и дольше сохнет. Наверное, в этом причина, почему в Осетии мало хвойников. Также в этом причина, почему при большом количестве карстовых воронок здесь так мало найдено и пройдено пещер. На тот момент в республике было известно чуть больше десятка более-менее нормальных пещер, а всё остальное - либо гроты, либо искусственные штольни, либо совсем крохотные пещерки.
Примерно через час подъёма мы вышли на большую балку и увидели широкий вход в пещеру Нывжинлагат. В современных источниках эта пещера чаще всего упоминается как Нывджин Лагат, и даже часто с грамматической ошибкой - Нывджын Лагат. Это не значит, что раньше мы просто неправильно писали её название. За последние 30 лет многие осетинские географические названия реально изменились, то есть изменились не в осетинском языке, а в их написании на русском. Кроме того, некоторые названия изменились и на осетинском. Например, город Орджоникидзе стал называться Владикавказ, посёлок Нижняя Карца - просто Карца (или Горная Карца), посёлок Гусара стал Гусыра (хотя на некоторых сайтах упоминается как Гусара), хребет Хосхоранрах сейчас пишется как Хошхаранраг, поменяв сразу три буквы, и многие другие.
Пещера Нывжинлагат (или Нывджин Лагат) расположена на высоте 1150-1200 м на северном склоне горы Ахондейта, которая входит в отрог Пастбищного хребта под названием Хосхоранрах (или Хошхаранраг). Вход в пещеру высотой 2 м и шириной 12 м. Продолжается пещера довольно большим широким ходом, который с небольшим наклоном поднимается вверх, и в конечной части довольно круто. При длине 170 м (по данным нашей топосъёмки 244 м) пещера имеет превышение конечной части над начальной +50 м, то есть восходящая. В пещере очень много натёчных образований: сталактитов, сталагмитов и сталагнатов. В ней имеются уступы простого лазания, по которым можно немного подниматься вверх. Через 170 м пещера сужается и заканчивается щелью, из которой вытекает ручей, течёт вдоль всей пещеры и затем пропадает в щелях между камней во входном зале. Кроме того, в конечной части пещеры есть ещё один боковой узкий ход длиной около 50 м, который обычно никто не проходит.
Около пещеры удобно было ставить лагерь и набирать воду в этом ручье. Также можно было поставить лагерь в этой же балке ниже по склону и набирать воду в этом же ручье, вновь появляющемся в этом месте.
Поскольку пещера небольшая, мы её прошли в первый же вечер, и затем проходили ещё раз через два дня, 4 мая.
Пещера Нывжинлагат просторная, высота от пола до потолка в ней от 1 до 15 м. Примерно до середины она проходится в полный рост, затем приходится пригибаться и под конец ползти.
За входом в пещеру находится огромный зал площадью около 200 кв. м и высотой потолка в середине зала 10 м. В зале имеются две большие лужи с кристально-чистой водой, которую даже трудно увидеть, и здесь же утекает под камни ручей с расходом воды около 10 л/с, протекающий через всю пещеру. В этом зале натёков почти нет, но они появляются в дальней части зала и в последующем коридоре. В верхней части левой стены волнистые складки натёков арагонита, которые создают эффект рыбьей чешуи. Сверху по ходу висят сталактиты, как сосулькообразные, так и с утолщением на конце. Вдоль правой стены в начале коридора сталагмиты и иногда колонны (сталагнаты) до 1 м.
После зала имеется уступ высотой пару метров, легко преодолеваемый. Дальше ход то расширяется, образуя небольшие зальчики, то сужается (ширина от 1,5 до 3 м, высота от 2 до 5 м, средний угол подъёма 9 градусов). Дно этого коридора неровное, встречаются небольшие уступы и глубокие ямы с водой. На потолке и стенах коридора множество сталактитов и других натёчных образований, которые образуют своего рода "органные трубы" и занавеси.
С пятидесятого метра коридора начинается самая красота. На потолке и вверху стен висят сталактиты, вдоль правой стены сталагмиты. На стене натёки образуют колоннады, "гроздья гигантского винограда", гирлянды и занавеси. Из-за присутствия в воде окислов железа в разном количестве в разных местах, а также глины, натёки окрашены в охристые, желтоватые, рыжеватые, розоватые и коричневые цвета.
В пещере есть ямы с водой глубиной до 1,5 м, поэтому ходить надо осторожно, перешагивая их или распираясь ногами между стен. Примерно на 120 м от входа идёт сужение, потолок опускается до 70 см, затем поднимается и далее начинается крупноглыбовый завал, после которого дно круто поднимается под углом 44 градуса до самого конца пещеры. С левой стороны есть шкуродёристый ход, по которому можно проползти около 10 м. На расстоянии примерно 155-160 метров от входа коридор раздваивается. Влево уходит ответвление, в котором можно проползти на животе около или более 50 м, и вправо ответвление около 10 м, после которого правый ход тоже раздваивается и превращается в два узких хода метров по 10, оканчивающихся сифонами, из которых и появляется ручей, протекающий через всю пещеру.
______________________Володя Жегалов в пещере Нывжинлагат
_____________________Лёша Устинов в пещере Нывжинлагат
_____________________________Натёки в пещере Нывжинлагат
Пробежав до вечера пещеру, мы поставили палатку, немного потаскали дрова, а затем втроём нашей группой отправились на поиски Университетской. По плану наша группа должна была идти в пещеру первой, поэтому нам как-бы больше всех надо было знать, где она находится.
По имеющейся у нас привязке вход в Университетскую должен был быть расположен на 200-300 м дальше входа в Нывджин и метров на 50 ниже по склону. Дальше Нывжинлагата тропы не было. Судя по этому признаку, Университетская не пользуется такой популярностью у туристов, как красавец Нывджин. Мы шли втроём достаточно широким фронтом, поэтому не должны были проскочить вход в пещеру, но, тем не менее, проскочили. Упоров примерно на километр, мы увидели воронку, на дне которой темнел узкий вход в вертикальный колодец. Это была явно не Университетская, но, по имеющимся у нас сведениям от московских и ленинградских спелеологов, дальше Университетской вплоть до самой реки Гизельдон на этом уровне больше ни одной известной пещеры нет. Мы бросили камень - летит метров на пять, судя по звуку. Колодец начинается узко, без кувалды не пролезть. Мы решили отложить прохождение этого колодца на послезавтра 3 мая и вернулись в лагерь, уже в темноте.
2 мая.
Володя Жегалов, хотя и был год назад в горном походе, но всё коварство гор изучить пока не успел. Он не стал брать спальный мешок, решив, что тонкого покрывала ему будет достаточно. Как-никак, он приехал на юг и это был месяц май, про который язык не поворачивался сказать "не май месяц". Но по ночам было холодно, до +10 градусов и ниже, поэтому Володя под своим покрывалом ужасно мёрз.
Где-то в 4 или 5 утра он не выдержал, встал, принялся рубить дрова и разжигать костёр, чтобы согреться. Эта история происходила каждое утро на протяжении всего похода, и Надя Моисеева не переставала восхищаться Жегаловым: "Какой молодец! Пока все спят, он и дров нарубит, и костёр разведёт, и завтрак приготовит!". Мы с Лёшей Устиновым знали, в чём причина, и тихо посмеивались себе в усы. Потом какая-то ночь выдалась тёплой, и мы долго не могли растолкать Жегалова, заставляя его встать.
Итак, Володя разбудил нас с Лёшей ударами топора, после чего уснуть было трудно и в 6 часов пришлось вставать. Пока все остальные спали, мы вновь отправились на поиски Университетской.
На этот раз мы пошли по склону, значительно сбрасывая высоту. Через 200-300 м видим скальные сбросы до 10-15 м высотой, из-под которых слышим шум вытекающего из пещеры ручья. Ну наконец-то! Сам вход в пещеру расположен немного выше воклюза, под отвесными скалами и представляет собой низкую, но широкую горизонтальную щель высотой всего полметра. Перед входом лежат несколько поваленных деревьев, из-за которых его со стороны не видно, если не подойти вплотную. Университетская оказалась на 100 м ниже по склону, чем Нывджинлагат, а не на 50. Учитывая, что и расстояние между пещерами всего 300-400 м, а не 700-800 м, как было указано в нашем абрисе, то понятно, почему мы первоначально попёрлись совсем не в ту степь.
Вернувшись в лагерь, мы приготовили завтрак, позавтракали и втроём нашей группой пошли в пещеру. По плану группа Моисеевой должна была проходить Университетскую 3 мая и группа Полубарова 4 мая, а 2 мая наша группа, и Олег с Верой должны были выйти спустя три часа после нас, чтобы не помогать или не мешать нам своими советами. Поначалу мы относились к назначению "руководителем группы" ответственно, и только позже стали относиться к этому формально.
Мы пролезли через узкий вход Университетской и оказались в широком зале, пол которого был покрыт толстым слоём глины. Затем замечаем более узкий ход и выходим на ручей, тот самый, что выходит на поверхность из нижнего заваленного входа. Расход воды в ручье был примерно 30 л/с, то есть он больше походил на бешеный поток, чем на маленький ручеёк. В некоторых местах вода была глубокой, и приходилось идти в распоре ногами между стен в узких местах, либо прямо по стене. Хотя на нас были гидрокостюмы, но я сразу сказал ребятам, чтобы на одни гидры они сильно не надеялись, поскольку скоро мы их порвём! Это неизбежно, можно к гадалке не ходить!
Теперь немного опишу пещеру, в общих чертах.
_______________________Вертикальный разрез Университетской
__________________________План Университетской
Пещера поднимается уступами вверх, под которыми находятся глубокие ванны. Эти ванны "выбиты" падающей с уступов водой. Глубина некоторых из них доходит до 2-3 м, хотя в большинстве они мельче. Проходим их поверху в распоре, либо лазанием по стене.
Недалеко от начала пещеры имеется уступ относительно сложного лазания, но на него была перекинута деревянная лестница. Какие-то молодцы до нас постарались и нам помогли, хотя лестница уже довольно сильно сгнила.
На высоте примерно +83 м от входа мы упёрлись в уступ высотой 10 м. Читая описание пещеры, больше всего я боялся этого уступа, и Олег нам не рекомендовал на него подниматься. Для зачёта похода первой категории сложности достаточно было дойти до этого уступа и повернуть обратно. Мы так и собирались сделать, но на уступе оказалась кем-то оставленная верёвка. Это кардинально меняло планы. Правда, она висела посередине колодца в самом водопаде, и подниматься по ней было страшновато. Неизвестно, сколько лет она здесь провисела и насколько успела сгнить?
Я пристегнулся страховочным самохватом за верёвку и попробовал подняться по правой стороне уступа, где не было воды. Удалось подняться только на три метра, а дальше никаких зацепов не было - лишь гладкая стена. Пришлось спускаться.
Жегалов изъявил желание подниматься по середине уступа, где поток был самый сильный, но какие-то зацепы виднелись. Он поднялся на пару-тройку метров и быстро спустился. Хороших зацепов на стене не было, а на голову хлестал холодный поток. Как я уже говорил, расход воды в тот день был около 30 л/с. Представьте себе, что вам на голову каждую секунду опрокидывают три ведра ледяной воды? Как в таких условиях подняться на 10 м по стене с очень слабыми зацепами?
Тут я говорю ребятам: "Нефиг выпендриваться! Поднимемся старым дедовским способом!"
Достаю ножные самохваты, надеваю их на ноги, вставляю в них верёвку, и - щёлк-щёлк - почти бегом поднимаюсь на уступ. По-хорошему надо было постоянно держаться руками за стену, чтобы в случае обрыва гнилой верёвки повиснуть на стене, но когда тебе на голову льёт бешеный поток, то стараешься подниматься с максимально возможной скоростью, понимая, что гибель от переохлаждения в такой ситуации вероятнее, чем обрыв верёвки.
Поднявшись на уступ, я поднимаю наверх 10-метровую тросовую лестницу с дюралевыми ступеньками, которая у нас была, и которую ребята привязали к верёвке. С помощью верёвочной "сопли" креплю лестницу за ту же самую глыбу, на которой болталась чья-то верёвка.
Бывают такие ситуации, когда приходится кому-то доверять, кого ты даже не знаешь, никогда в глаза не видел, но надеешься на то, что верёвку он закрепил нормально. И в то, что верёвка годами болтается в потоке воды и остаётся хорошей. Здесь уж, как говорится: мужиков бояться - к бабам не ходить!
Уже позже я узнал из другого описания пещеры, что этот уступ можно было пройти проще. Не доходя до зала с водопадом, ход раздваивается. Нижний ход широкий и просторный, но имеется ещё верхний ход, узкий и неудобный. Но если пролезть по этому узкому ходу, то попадаешь в зал с водопадом не снизу, а практически сверху, на высоте 5-6 м над озером в зале. Остаётся только пройти по стене зала до верхней части водопада, что сделать не очень просто, но гораздо проще, чем подняться на уступ по водопаду. Не знаю, так ли это на самом деле, но нам оказалось проще подняться по кем-то оставленной верёвке.
Ребята поднялись на уступ по лестнице и мы отправились дальше.
На высоте примерно +140 м от входа пещера разветвляется, и чуть выше ещё раз разветвляется. Мы всё время шли по самому широкому ходу, поскольку потом они все опять сходятся.
На уровне +200 - 210 м от входа встречается большой сухой Обвальный зал, который представляет на самом деле три зала, соединённых между собой широкими проходами. Высота залов изменяется от 10 до 25 м, ширина в некоторых участках достигает 15-17 м. На дне залов в беспорядке набросаны крупные глыбы известняка, покрытые глиной.
В середине Обвального зала имеется ход влево, который ведёт в длинную сухую галерею со множеством натёков, и в конечном итоге заканчивается сифоном, а сам зал заканчивается уступом высотой 11 м. Этот уступ по описанию преодолевается относительно простым лазанием, но самая верхняя его часть трудна для прохождения - надо перелезть через нависающую глыбу, обойти которую практически невозможно. Сразу за этим следует второй уступ пять метров, на который влезть по тому же описанию достаточно трудно. Поэтому, собственно, мы не полезли и на первый уступ, который выглядел довольно стрёмно.
Таким образом, мы закончили маршрут на уровне +210 м, что примерно соответствовало 2А категории сложности. Для зачёта похода на единичку этого было достаточно. Особенно учитывая, что Жегалов и Устинов впервые оказались в вертикальной пещере, то даже вполне достаточно.
Если бы мы продолжили проходить пещеру дальше, то на уровне +265 м мы бы упёрлись в уступ метров 15-17 высотой, который долгое время считался для спелеологов непреодолимым. Даже до этого уровня пещера считалась самой глубокой в СССР среди пещер-воклюзов (восходящих пещер), а когда преодолели этот уступ, то дошли до уровня +305 м. Заканчивается пещера завалом, который никто не смог разобрать.
Тут мы увидели нечто, что никак не ожидали здесь увидеть. В дальнем конце зала стояла искусственная ёлочка, даже с двумя или тремя простенькими игрушками на ней. Явно здесь кто-то отмечал новый год. Позже Олег сказал нам, что здесь были спелеологи, которые в левом ходе проходили сифон, и, судя по всему, базовый лагерь у них был как-раз в Обвальном зале. Зима - это лучшее время для прохождения обводнённых пещер, поскольку в них в это время наименьшее количество воды. Особенно рекомендуется проходить их в середине зимы, когда меньше вероятность оттепелей и снеготаяния. Кроме того, на Новый год в связи с праздниками у людей больше выходных дней и можно съездить в экспедицию, не имея отпуск в это время. Так что понятно, почему здесь появилась новогодняя ёлочка.
Мы оставили Лёшу в Обвальном зале кипятить чай на гексогазе, и отправились с Володей на прохождение хода, ведущего к сифону. Ход оказался узким и гораздо длиннее, чем мы думали. В нём попадались гуры (кальцитовые ванночки) с острыми рёбрами своих стенок, сверху свисали острые сталактиты, и в результате мы оба порвали гидрокостюмы. Дошли до сифона - он выглядел впечатляюще. Его вроде бы первый раз прошли в 1985 году спелеоподводники из Ленинграда и Кирова, и спустя два года после описываемых здесь событий, в 1989 г., двойка спелеоподводников В. Комаров и В. Киселев прошла его вторично. Сифон оказался протяженностью 15 м при максимальной глубине 6 м. Он находится на +215 м по амплитуде от входа в пещеру. За ним Комаров и Киселев доисследовали и отсняли ещё 1160 м ходов, после чего протяжённость пещеры увеличилась до 4470 м.
Около сифона мы обнаружили два грузовых пояса, оставленных подводниками - часть снаряжения аквалангистов. Видимо, они планировали проходить этот сифон в дальнейшем, поэтому решили не забирать тяжёлые свинцовые пояса, а оставить их здесь.
Посмотрев на сифон, мы с Володей повернули обратно, и когда вернулись в Обвальный зал, чай уже успел вскипеть и остыть, из-за чего пришлось кипятить заново. Лёшу мы тем временем отправили в сифонный ход посмотреть натёки, и заодно порвать свою гидру . Этот зал был хорош тем, что здесь можно было наконец-то посидеть не в брызгах воды, и даже при необходимости поставить подземный лагерь.
Мы попили чай и собрались идти назад, как вдруг я слышу чьи-то голоса. Среди шума бурной воды непонятно, голоса это или просто глюки. Слуховые галлюцинации в пещерах, где журчит вода, обычное дело. Думаю, что показалось. Тут Лёша и Володя говорят, что им тоже показались голоса. Значит, это уже Цои к нам идут.
Действительно, вскоре мы увидели сначала бегающие огни вдали и внизу ( хотя этот участок пещеры нам казался горизонтальным ), а затем Олега и Веру. Они сказали, что пока поднимались по пещере, наши окурки несколько раз проплывали им навстречу. Мы опять стали кипятить чай. Таким образом мы посидели и поболтали в Обвальном зале около ёлочки сначала час без Цоев, и потом ещё час с Цоями, так что настроение было почти новогоднее.
Обратно мы шли уже впятером. Лестницу с уступа 10 м снимать не стали, поскольку она понадобится ещё двум другим нашим группам.
На поверхность вышли практически вечером. Выход нашей группы под землю составил 10 часов, а у Олега с Верой - 7 часов, но они не проходили сталактитовую галерею к сифону - самое красивое место в пещере.
В этот день группа Надежды Моисеевой прошла пещеру Нывжин Лагат и сделала её топосъёмку. Забегая вперёд, скажу, что они намерили в пещере 244 м суммарной протяжённости ходов, тогда как в официальных источниках и в то время писали, и сейчас пишут, что пещера имеет длину 170 м. Скорее всего берут проективную длину, которая получается по плану пещеры, без учёта того, что пещера на последнем этапе круто восходит вверх, вследствие чего её реальная длина получается гораздо больше. Также возможно, что в последний шкуродёристый ход длиной порядка 50 м никто не залезал и не измерял его. Во всяком случае, наши девчонки были опытные измеряльщицы ходов, и у меня нет никаких оснований сомневаться в результатах их топосъёмки.
_________Женская группа, слева направо: А.Пурясева, М.Боярова, Т. Гусева, Н. Моисеева, Н. Логинова, Н. Ветчинкина.
___________План и вертикальный разрез-развёртка пещеры Нывджинлагат
На разрезе я сделал неправильную надпись. Здесь не ход к сифону не показан, а ход, уходящий влево от сифона.
Группа Володи Полубарова тоже зря время не теряла. Около их лагеря стоял большой засохший бук, и они захотели его свалить полиспастом, то ли на дрова, то ли чтобы просто попробовать силу полиспаста.
Для тех, кто не знает - полиспаст - это система карабинов или роликов, через которые определённым образом пропущена верёвка. Смысл его в том, что если мы привяжем верёвку к грузу напрямую, то, чтобы поднять груз массой 100 кг, нам нужно приложить к верёвке усилие 100 кг. А если мы подвесим этот груз на карабин или блок-ролик, и пропустим через этот карабин или ролик верёвку, которая одним концом за что-то закреплена, то нам достаточно приложить усилие всего 50 кг, чтобы поднять груз 100 кг, но при этом мы выберем в два раза больше верёвки. В эту систему можно добавить ещё один карабин или блок-ролик, и тогда мы получим тройной выигрыш в силе, хотя и верёвки придётся вытянуть в три раза больше. В этом случае на верёвку вешается ещё и самохват, который предотвращает движение верёвки через него в обратную сторону. Если в верёвке недостатка нет, то можно придумать хитрый полиспаст, который даёт большой выигрыш в силе. И вот таким хитрым полиспастом группа Полубарова пыталась свалить бук.
Они изрядно упарились, но дерево упорно стояло и падать не собиралось. Тогда Сергей Никонов сказал: "Хватит фигнёй страдать! Пойдём, лучше прибаснём!". Кстати говоря, Серёга никогда не говорил "выпьем" или "бухнём", или "вмажем". Он всегда говорил: "прибаснём!". Возможно, это слово он сам придумал, поскольку ни от кого другого я его не слышал.
Они выпили по чуть-чуть медицинского спирта, потом кто-то навалился на дерево, другие потянули за верёвку, и - о, чудо! - огромное дерево упало.
Дальнейший момент я помню не точно. То ли этот бук, падая, навалился на другое, молодое и стройное дерево, и прижал его к земле, то ли это был другой сухой бук, который упал ещё до нашего прихода. Скорее, это был другой бук, потому что он лежал около нашего лагеря, а не около лагеря Полубарова.
Когда большое сухое дерево упало, то во время своего падения зацепило своей верхушкой верхушку другого, молодого, но высокого дерева, и прижало его к земле. При этом молодое дерево изогнулось дугой. Скорее всего, это произошло незадолго до нашего прихода, поскольку согнутое дерево ещё не "задубело", как выяснится позже. Вся эта баррикада из упавших деревьев находилась недалеко от нашей палатки.
После того, как мы вечером пришли из Университетской, мы сняли с себя мокрые вещи, переоделись в сухую одежду, а мокрую нам надо было просушить. Напомню, что мы с Володей Жегаловым оба порвали гидры, и потому все вещи, которые были на нас надеты, оказались основательно мокрыми, и у Лёши Устинова тоже. Затем мы повесили вещи на верхушку упавшего сухого бука, и на многочисленные ветви другого дерева, которое он прижал. Это была своего рода большая удобная сушилка для одежды. Потом мы поели и легли спать. Продолжение истории произошло на следующий день.
3 мая.
Утром Володя Жегалов как обычно сильно замёрз, поэтому встал ни свет ни заря, и, чтобы согреться, стал пилить верхушку упавшего дерева. Он отпиливал куски ствола чурбачками по полметра или чуть больше, чтобы потом расколоть их топором. При этом он не потрудился убрать нашу сохнущую одежду с нижнего дерева, хотя на неё летели опилки. Когда значительная часть верхушки сухого дерева была спилена, то нижнее живое дерево освободилось из-под гнёта сухого и выпрямилось почти до вертикального состояния. В результате часть нашей одежды упала на землю, а часть взметнулась вверх вместе с деревом и оказалась на приличной высоте, метрах в пяти-шести над землёй. Штаны Лёши Устинова, словно выпущенные из пращи, даже перелетели на ветку соседнего дерева.
Услышав звук выпрямляющегося ствола и шелест веток, я почувствовал что-то неладное и вылез из палатки. Тут я увидел свой комбинезон на недосягаемой высоте и говорю Володе: "Ты что наделал? В чём я теперь пойду в пещеры?"
- Спокойствие, только спокойствие! - невозмутимо отвечает Володя, - Сейчас я спилю это дерево!
Он быстренько спилил дерево и оно со всеми вещами рухнуло на землю. Только Лёшины штаны продолжали висеть высоко над головой. Второе дерево было толстое, больше полуметра в диаметре, и спилить его не представлялось возможным.
Когда Лёша проснулся и вылез из палатки, то не сразу обнаружил пропажу. Он стал собирать свои вещи с земли, ругая Жегалова за то, что они оказались в опилках и в земле. Наконец он почувствовал, что чего-то не хватает.
- А где мои штаны?
Володя только ухмылялся, а я говорю: "Посмотри наверх!".
Лёша сразу сообразил, что я никак не мог закинуть его штаны так высоко, поэтому виноват мог быть только бугай Жегалов.
- Ты как их туда закинул? - обратился он к Жегалову, - Давай, снимай!
- Я никак их туда не закидывал! Они сами забрались на дерево!
- Не ври давай! Штаны по деревьям не лазают!
- Это ты будешь своей жене говорить, что чужие мужские штаны сами в квартиры не влезают! - говорю я Лёше, - А у хорошего спелеолога штаны сами лезут вверх!
- Ну, ты сам подумай! - рассудительно говорил Володя, - Как я их мог закинуть? Тогда возьми мои штаны, и тоже закинь! Если я твои закинул - то и ты мои закинешь!
Предложение было соблазнительным, но Лёша понял, что никак на такую высоту Володины штаны не забросит.
Мы стали сбивать штаны палками, но не слишком удачно. Следующий момент я уже не помню. Возможно, я отошёл и стал заниматься своими делами, потому как метатель серпа и молота из меня никакой. Поэтому сейчас я не могу сказать точно, удалось снять Лёшины штаны или не удалось. Как говорил Евгений Леонов в "Джентльменах удачи": "Здесь помню, а здесь не помню".
В этот день у нас по плану был поиск пещер на массиве Хошхаранраг. После завтрака мы решили сначала пройти узкий колодец, который нашли в первый вечер во время поиска Университетской. После него планировали зайти на верхнее плато Хошхаранраг и там поискать пещеры.
Пошли впятером - наша группа и Олег с Верой. Группа Нади Моисеевой в этот день штурмовала Университетскую, а группа Володи Полубарова пошла в Нывжинлагат, и по мере возможности следила за всем лагерем, чтобы никто посторонний не приобрёл наше имущество.
Погода стояла очень мрачная, временами шёл мелкий дождь. Облака сели на горы Пастбищного хребта, в лесу стоял густой туман. Мы около часа искали искомый колодец, пока не решили, что при такой видимости его не найдём. Пошли напрямую вверх, поднялись выше границы леса и вышли на относительно ровные луга горизонтального плато Хошхаранраг. Почти сразу же нам здесь попалась карстовая воронка, в нижней части борта которой зияло довольно большое чёрное отверстие.
- Маркеров около пещеры нет! - сказал Олег, - Значит, неизвестная!
Каждый хотел лезть первым, но Жегалов всех опередил, быстренько пристегнулся к верёвке и сказал: "Страхуйте меня!". Он спустился в воронку, опустил ноги в отверстие и через пару секунд скрылся под землёй.
Пещера оказалась наклонным ходом длиной 10 м, который заканчивался небольшим уступом. За уступом была маленькая комната, весь пол которой был покрыт глиной. Никакого продолжения не было. Спустя пару минут Володя вышел наружу, и тут у нас у всех глаза загорелись от зависти - он вытащил из пещеры большой олений рог! Это был рог благородного оленя, размером не меньше метра! Видимо, олень его сбросил на краю воронки, и рог упал в колодец и соскользнул в низкий, но широкий вход в пещеру.
Мы быстренько измерили пещеру - в ней оказалось 10 м длины и 5 м глубины. Так краской и написали на камне около входа: Y5/10 (Греческая буква "Y" - "пси" - была опознавательной меткой пензенской спелеосекции, подобно Вятчинской маркировке "Q").
Поискав ещё немного, мы нашли довольно широкий колодец, на дне которого был виден снег и от него уходящий ход под стену.
Тут уж я всех опередил:
- Теперь я полезу первым! Мне тоже олений рог нужен!
К сожалению, в этой пещере рога не было. Видимо, олени их скидывали не в каждый колодец. Глубина входного колодца оказалась 7 м и он был полностью перекрыт снежной пробкой. В сторону от пробки уходил ход с уступом 1 м, после которого была небольшая комната, полностью забитая глиной, полужидкой из-за тающего снега. Перепачкавшись в глине и ничего толком не пройдя, я вышел обратно. Около этой пещеры мы также поставили маркер Y8 (Пси-8).
Затем мы ещё несколько часов потратили на поиск пещер, но нам попадались только уже кем-то замаркированные. К вечеру туман развеялся и видимость стала хорошей, но новых пещер больше не обнаружили.
На вершине горы Ахондейта (она же Ахонджита, она же Ахоиндзите) стоял геодезический знак - металлическая триангуляшка. Мы проходили мимо неё.
- Это что такое? - спросил Жегалов.
- Триангуляшка, - отвечает Олег.
- Понятно. Значит, треугольняшка, - Володя запоминает слово.
Мы дружно рассмеялись. До этого Жегалов нас уже несколько раз рассмешил своими словесными оборотами. Так, например, он полиспаст называл "полиспасом", а туристские ботинки вибрамы называл "мембраны". Причём, не в шутку, а на полном серьёзе - у него была какая-то паталогическая особенность запоминать слова неправильно, либо путать разные по смыслу, но близкие по созвучию слова. Мы позже ещё вернёмся к этой теме.
___________Вид на Скалистый хребет с хребта Хошхаранраг. Впереди ущелье р.Фиагдон, далее восточный склон г.Кариухох.
______________Карстовые воронки на хребте Хошхаранраг. Фотография А.Рощина, г.Москва.
Женская группа в этот день проходила Университетскую. Как я уже говорил, она представляет собой по большей части высокий, но довольно узкий ход, шириной 1,5 - 3 метра, по дну которого бежит ручей, то и дело образующий ванны глубиной до 1,5 - 2 м, и есть даже ванны до трёх метров. Где возможно, эти ванны проходятся сверху в распоре, либо лазанием по одной из стен. У Наташи Логиновой со скалолазанием было не очень и ноги коротковаты для движения в распоре, поэтому ванны она просто переплывала. Вообще не умеющим плавать в Университетскую лучше не ходить, поскольку утонуть в ней вполне реально.
В каком-то месте Таня Гусева порвала гидрокостюм и Надя отправила её обратно на выход, в сопровождении Марины Бояровой. После этого девушки продолжили штурмовать пещеру вчетвером: Надя Моисеева, Надя Ветчинкина, Наташа Логинова и Алла Пурясева. Они дошли до Обвального зала, как и мы, повернули обратно, и тут у них у всех по очереди стали вырубаться налобные фонарики. Их свет постепенно становился всё тусклее и тусклее, и в конце концов совсем прекращался. Возможно, блоки батареек у них были плохо загерметизированы изолентой, и в результате частого попадания в воду батарейки быстро разряжались. Кроме того, и выход у них был достаточно долгим, поскольку до наступления темноты они в лагерь не вернулись.
Когда свет от фонарей стал очень слабый и не освещал пространство даже на метр, то скорость прохождения сильно снизилась. Интересно, что все четыре девушки были в очках, то есть особо хорошим зрением не страдали. А тут ещё такая досада! Когда одна спускалась с уступа, трое остальных подсвечивали ей как могли. Кстати, у батареек есть такая особенность - если по ним постучать, то они начинают работать лучше, но ненадолго, максимум на минуту. После этого они разряжаются ещё быстрее. Поэтому перед уступами они стучали блоком батареек о стену, что давало кратковременный эффект.
В какой-то момент девушки все вчетвером остались в полной темноте. По счастью, это произошло уже ниже самых больших уступов. Далее они шли на ощупь, соответственно, очень медленно. Первая ощупывала руками и ногами стены и пол пещеры, и сообщала следующим о возникающих на пути препятствиях или, наоборот, удобных зацепках и выступах в стене или на полу. Попадались ещё небольшие уступы, с которых спускались на ощупь. По возможности кто-то стоял снизу и подстраховывал, если только в этом месте не было глубокой "ванны". В противном случае рекомендовали просто спрыгнуть вниз. На такой прыжок в темноту никто не решался, хотя потом всё-равно оказывался по уши в воде. Глубокие ванны с водой две Нади старались обойти по стене, а Алла с Наташей просто переплывали. Это было технически проще, хотя плыть в холодной воде в кромешной темноте ещё то удовольствие.
- Все идут, никто не отстал? - спрашивала Надя Моисеева.
- Подождите меня, я отстала! - отвечала Наташа в трёх метрах сзади.
- Так разве это отстала?
- Конечно, я же вас не вижу!
Таким образом, они медленно, но верно продвигались к выходу. Ситуация изменилась, когда стены вдруг сильно разошлись, и попытки двигаться вдоль правой или левой стены уводили от ручья. Девушки решили, что правильнее будет двигаться вдоль текущей воды, прощупывая дальнейший путь только ногами. Если до этого наличие стен справа и слева позволяло хоть и медленно, но уверенно двигаться к выходу из царства вечного мрака, то теперь продвигались ещё медленнее, и неуверенно. Самым опасным было то, если впереди вдруг окажется уступ. Неожиданно путь преградили какие-то непонятные нагромождения каменных глыб, и ручей пропадал под ними, так что направление дальнейшего движения оказалось под вопросом. Девушки решили по возможности придерживаться прежнего направления, поскольку никто не вспомнил, чтобы пещера в своей начальной части совершала сильные повороты. Дальше пришлось карабкаться по глыбам, которые, возможно, очень легко можно было обойти. Положительным моментом было то, что выход был где-то близко и никаких неожиданных уступов вниз здесь уже быть не могло. Вскоре они попали в глинистый зал, расположенный около самого входа в пещеру, но никто из них не помнил, насколько близко он был от входа. Стены справа и слева здесь разошлись в диаметрально противоположном направлении, впереди - покатый глиняный пол, и совершенно было непонятно - куда идти?
Тут девушки вспомнили о правиле "правой и левой руки", которое ранее было разрекламировано Олегом Цоем. Также они вспомнили о том, как всего три месяца назад пытались практически применить это правило в Виргинской пещере, и были в нём сильно разочарованы ( помните, я писал, как консервные банки с подозрительно одинаковой частотой попадали под коленку Наташе Логиновой ).
Решили сделать так: одна идёт вдоль правой стены и ищет выход, вторая - вдоль левой, и кто-то остаётся в точке входа в зал неподвижно, чтобы потом не перепутать вход с выходом и не пойти обратно вглубь пещеры. Через некоторое время идущие вдоль правой и левой стены чуть ли не лбами столкнулись друг с другом, но выход так и не был найден. Возникало подозрение, что этот зал тупиковый, хотя такого быть не могло. Положительным моментом было только то, что, судя по звуку голосов, зал был не очень большим. Девушки усиленно пытались вспомнить его очертания и то, с какой стороны они в него вошли, но их воспоминания были явно противоречивыми. Сошлись только в том, что в зал они попали через горизонтальный ход, а не вертикальный в полу или в потолке зала. Тогда было решено ещё раз применить правило правой и левой руки, но при этом не идти в полный рост, ощупывая стену на высоте полтора метра, а ползти по полу, ощупывая стену на полметра.
И тут Наташа говорит: "Я чувствую запах леса! Здесь должен быть выход!". Остальные стали передвигаться по направлению к ней и тоже почувствовали какие-то чужеродные для пещеры запахи: то ли душистых трав, то ли прелых листьев и гниющей древесины. Немного поискав, обнаружили направление, в котором запах усиливался. Потом нащупали руками продолжение пещеры в виде широкой щели высотой полметра. Поползли по этому ходу и вскоре вышли на поверхность.
Здесь оказалось совсем темно, поэтому они не увидели свет с поверхности из глинистого зала. Зловещие буки и грабы вырисовывались в темноте, под свежее дыхание осетинского горного воздуха. Тут между деревьев забегали полосы света, послышались мужские голоса и девушки увидели несколько фигур, спускающихся к ним по склону. Это был Олег и ещё некоторые из нас, вышедших на поиски пропавшей группы.
4 мая.
В этот день группа Володи Полубарова проходила Университетскую, а наша группа с утра решила ещё раз поискать тот самый злополучный колодец, который мы нашли в первый день, когда пытались найти Университетскую, и не смогли найти накануне, когда пытались найти именно его.
Погода стояла хоть и пасмурная, но туман был значительно слабее, чем вчера. Мы пошли траверсом по крутому склону, то и дело поскальзываясь на мокрой глине, падая и пачкаясь в грязи. Как ни странно, на этот раз мы достаточно быстро нашли воронку с узким колодцем на дне её, спустились и вновь немного покидали в колодец камни. Движения воздуха из входной щели не чувствовалось, поэтому я сразу скептически отнёсся к её прохождению. Жегалов же воодушевлённо помахал кувалдой, обработав щель от всяких торчащих в ней зубцов, и заявил: "Я буду спускаться!". Я чувствовал, что у него слишком широкая грудь для такой узости, но не стал ему возражать - раз хочет, пусть спускается!
Привязали за дерево верёвку, Володя пристегнулся и спустился. Колодец оказался глубиной всего 5 м, хотя и широким - сразу после "бутылочного горла". Как сказал Володя - повсюду глина и никакого продолжения. Он стал выходить лазанием (на самохватах не захотел), дошёл до входной узости, но грудь ни в какую не проходила в щель. Туда он как-то проскочил под собственным весом, а обратно никак. И воздух полностью выдыхал, и за руки мы его тянули, но всё бестолку. В том месте, где были у него ноги, колодец сильно расширялся, и он уже не мог достать ногами до стены, чтобы оттолкнуться от опоры и пройти в щель за счёт силы ног. Я ему посоветовал спуститься обратно вниз, пристегнуть самохваты и попытаться выйти на них, но у него грудь заклинилась и не проходит ни туда-ни сюда, ни вверх, ни вниз. Говорит: "Мне бы сейчас точку опоры, и я проскочу!". Тогда мы привязали за дерево вторую верёвку, навязали на ней несколько петель друг за другом и спустили Володе в колодец. Он вставил ноги в петли, стал ими упираться и сантиметр за сантиметром продрал свою грудь через зловещую узость.
Когда он только начинал её проходить, я на всякий случай засёк время, поскольку догадывался, что это может затянуться надолго. Так оно и вышло - на прохождение метра узости у Володи ушло полчаса. Правда, в эти полчаса вошло то время, когда мы вязали на верёвке упоры для ног, а Вова в это время отдыхал.
Выйдя на белый свет, он говорит: "Сюда я точно больше не полезу!". Я его подбадриваю: "Зато теперь ты получил полное боевое крещение спелеолога! Пещеру с вертикальными уступами прошёл, обводнённую пещеру в рваной гидре прошёл, а теперь ещё и в шкуродёре позастревал! То есть, прошёл весь курс начинающего спелеолога!". Володя мне отвечает: "Понятно, начальник!".
Вообще меня прикалывало, как Володя с Лёшей периодически подчёркивали тот факт, что я был руководителем их группы. Конечно, обычно они говорили что-то типа: "Диман сказал то-то и то-то", но иногда могли и сказать: "Руководитель тебе же сказал сделать это, а ты не выполняешь!". Со стороны, наверное, это выглядело немного чудно, поскольку они были выше меня на полголовы и шире в плечах чуть-ли не в полтора раза.
Может быть вы помните старую рекламу начала 90-х, когда два здоровенных бугая в спортивной форме говорят: "Наш тренер - сама уверенность! Просто зверюга! Скажет - как отрежет!". И тут выходит маленький щупленький тренер и говорит им: "Ну что, ребята? Может, потренируемся, а?".
Вот так, наверное, и я тогда выглядел на их фоне. Тем не менее, Жегалов потом ещё неоднократно вспоминал, что именно я был его первым руководителем в более-менее серьёзном спелеопоходе, и это мне льстило, поскольку у нас вообще было не принято делить людей по признаку опытности или наличия руководства тем или иным походом. Мы все были одной большой семьёй, и, хотя новички всегда особо выделяли Цоя как заслуженного руководителя, а позже следующие новички ещё и Надежду Моисееву, но "старички" между собой всегда были равными. Олег тоже был достаточно демократичным руководителем и нормально к этому относился, хотя иногда бывал и нудным, по обстоятельствам, но не часто. Конечно, во время прохождения сложной пещеры у нас действовало общепринятое правило, что "вождь всегда прав", но в более "мирной" обстановке у каждого могло быть собственное мнение, и многие решения принимались в результате их коллективного обсуждения, а не в результате их навязывания нам руководителем.
Вернувшись в лагерь, мы устремились за женской группой и Цоями на Хосхоранрах на поиски пещер. Кажется, ничего путного не нашли, за исключением уже кем-то пройденных пещер, либо слишком маленьких. Вернувшись в лагерь, мы ещё раз прошли Нывджинлагат вместе с Надиной группой и в ней пофоткались.
_____________________Две Надежды: Моисеева и Ветчинкина в пещере Нывжинлагат
_______________________Дима Львов в пещере Нывжинлагат
_____________________ Лёша Устинов в пещере Нывжинлагат
____________________Таня Гусева в пещере Нывжинлагат
5 мая.
У всех трёх групп по плану - переброска на другой карстовый массив, находящийся на северном склоне горы Кариухох. Мы снимаем палатки, собираем рюкзаки (или станки), и выходим в путь. Спускаемся с горы значительно быстрее, чем сюда поднимались. Около села Тагардон переходим по мостику реку Фиагдон ( позже этот мостик снесло, и, судя по современным видео, его сейчас там нет, поскольку экскурсанты в Нывджинлагат переходят Фиагдон по камушкам).
Далее мы пошли по автомобильной дороге на юг, в сторону больших гор, и через 4 км добрались до маленького села Гусара (или Гусыра). В этом селе всего несколько домиков, около которых тем не менее растёт большой яблоневый сад. От села кроме основной трассы вдоль русла Фиагдона, бегущего с юга на север, уходят ещё две дороги - на запад и на восток. Та, что идёт на восток, поднимается на альпийские луга хребта Хошхаранраг, и мы её там встречали, когда искали пещеры.
______________________Дорога от Гусары на хребет Хошхаранраг. Автор фото А.Рощин, г.Москва.
В Гусаре мы повернули направо, на запад, и пошли вверх по дороге вдоль русла ручья Карцадон. Справа над нами поднимались крутые склоны хребта Бахты-Лапарыраг, слева журчал ручей, прыгая по каменным валунам. Спустя шесть километров подъёма по лесистому склону, на котором кроме привычных буков и грабов кое-где встречались даже небольшие сосны, мы достигли села под названием Нижняя Карца (сейчас оно называется Горная Карца или просто Карца). Село очень небольшое по количеству домов, но вытянутое вдоль дороги. Когда шли через село, наш путь неожиданно преградил пожилой осетин - судя по всему, местный житель, поздоровался, и, разглядывая наши бухты верёвки, торчащие из-под экспандеров на станках, попросил нас о помощи.
- Ребята, у меня козлёнок упал в колодец. Помогите вытащить!
Мы пошли в том направлении, куда он нас повёл, и вышли на довольно пологое пастбище с редкими карстовыми воронками, в которых виднелись небольшие провалы и возможно даже колодцы. Осетин подвёл нас к одному из них, мы заглянули вниз и увидели козлёнка, жалобно блеющего на глубине около пяти метров. Володя Жегалов как всегда вызвался первым. Мы его пристегнули к верёвке, он спустился и стал обвязывать козлёнка.
- Вяжи бочечный узел! - советовал ему Олег, - Каким ты обычно обвязываешь посылки, перед тем как несёшь их с почты на верёвке!
- Посылки я ношу на шпагате! - отвечал Володя, - Потом я его режу ножом, не развязывая, поэтому с узлами не выпендриваюсь!
- Как бы после твоего узла не пришлось резать козлёнка! - ухмыльнулся подошедший в это время Никонов.
Но Володя был смышлёный и завязал узел такой как надо, пропустив верёвку под козлёнка в двух местах, около передних и задних ног. Мы его благополучно вытащили, и спросили осетина, есть ли где-нибудь в этих краях большие колодцы? Осетин пригласил нас зайти к нему в гости, и он нам оттуда покажет, где следует искать пещеры.
Представители нашей группы с Надей и Олегом зашли к осетину и познакомились с ним - его звали Султанбек Хистанов. Также познакомились с его невесткой (женой сына), у которой было подозрительно европейское имя Эмма, хотя она была осетинка. Султанбек сказал, что это осетинское имя.
Затем гостеприимный хозяин поднёс нам по стаканчику араки - это что-то типа нашей самогонки, но с осетинским акцентом. Наде араки не поднесли, поскольку женщинам по их обычаям пить не положено, по-крайней мере в компании мужчин.
Пока он объяснял нам, где здесь есть пещеры или карстовый рельеф, как-то незаметно он подлил нам по второму стаканчику. Когда мы уже собирались уходить, он попытался налить и по третьему, но мы стали отнекиваться. Тогда Султанбек сказал, что чётное число стаканов пьют только на поминках, а раз мы уже выпили два, то нужно пить и третий. Пришлось с ним согласиться.
Также Султанбек объяснил нам, как легче найти пещеру Уосманлагат. У нас она была заявлена как Сурхдурлагат, но осетин сказал, что судя по нашим описаниям этой пещеры, похожей на туннель, и по её предполагаемому местоположению, речь идёт именно о Уосманлагате. Что касается пещеры Сурхдурлагат (или Сырх Дур Лагат), то такая пещера тоже есть, но это скорее даже не пещера, а просто грот в красном песчанике, и расположен он ниже по склону между Нижней Карцой и Гусарой. То есть, мы уже прошли мимо него часа два назад.
После Нижней Карцы мы продолжили подъём по руслу ручья, который с этого места уже назывался не Карцадон, а Файнагдон, поскольку основное русло Карцадона ушло в сторону вершины Кариухох, а Файнагдон был его левым притоком. К вечеру мы достигли заброшенного села Верхняя Карца, в котором от домов остались лишь нижние части стен, выложенные из плоских камней. В этом месте лес стал уже редким, и представлял собой небольшие группы деревьев среди альпийских лугов. Здесь мы нашли родник и решили поставить лагерь около него, поскольку Файнагдон немного ниже по склону повернул в сторону Кариухоха, а от родника было удобнее осуществлять поиск пещер на всём плато. Кроме того, отсюда оставалось не более двух километров от ожидающего нас перевала из Куртатинского в Алагирское ущелье.
В этот день наши группы прошли примерно 15 км, и, тем не менее, желательно в этот же вечер было найти и пройти пещеру Уосманлагат, чтобы весь следующий день посвятить поиску пещер в этом очень большом районе. Присмотревшись, мы издалека увидели вход в пещеру на правой стороне ручья Файнагдон (то есть, на его левом берегу, поскольку он бежал нам навстречу). Ручей бежал по широкому каньону между высоких обрывистых скал, в которых виднелись многочисленные отверстия гротов. Главное было не ошибиться, в каком именно из этих отверстий находится нужная нам пещера.
Спустя час мы уже были в пещере, прошли её насквозь, как тоннель, и вышли через её второй выход в стену скалы. Отсюда спуститься вниз было теоретически возможно, но гораздо проще было пробежать пещеру в обратном направлении и спускаться вниз от первого входа.
Пещера эта довольно простенькая. Сначала она представляет собой достаточно широкий и высокий ход, но быстро уменьшается как в ширину, так и в высоту. Затем следует взобраться на уступ высотой около 3 м, после которого ход становится очень прямым и поднимается вверх под углом 20 градусов. Поскольку времени до темноты ещё немного оставалось, то мы сразу сделали и топосъёмку пещеры. В ней оказалось 142 м, а не 154, как было принято считать ранее и не 150 м, как говорится в современных источниках. Превышение второго входа над первым оказалось 45-46 м, что выводило эту пещеру на шестое место как по длине, так и по глубине среди всех пещер Северной Осетии, известных на то время. Поскольку она почти вся была прямая и без ответвлений, то на топосъёмку ушло всего полчаса.
_________________Пещера Уосманлагат по нашей топосъёмке 1987 г.
Вернувшись в лагерь, мы узнали от группы Полубарова, что Султанбек приходил сюда, но застал лишь их троих. Но он сказал очень важную для нас вещь, что в районе Тамиска нет моста через Ардон, и посоветовал нам не идти через перевал со спуском к Ардону, а вернуться назад старым путём в Гусару и оттуда ехать в Тамиск в окружную.
Дело в том, что по данным Олега пещера Шубиныхасская находится в 2 км от посёлка Тамиск, недалеко от реки Ардон, и больше никаких данных у него не было. Также у него была информация, что недалеко от Тамиска через Ардон существует подвесной мост. Мы планировали от Верхней Карцы пройти через перевал, спуститься к Ардону, перейти его по мосту, и в Тамиске распросить местных жителей о том, где найти Шубиныхасскую. А тут Султанбек огорошил нас, сказав, что мост через Ардон смыло и вброд мы его тоже не перейдём, потому что река бешеная. "Ардон" так и переводится с осетинского - "бешеная река".
Мы решили, что утро вечера мудренее, и обсуждения дальнейших маршрутов групп отложили на следующий день.
6 мая.
С утра у нас по плану поиск пещер в том районе, где мы находились, то есть на обширных пастбищах северного склоны горы Кариухох, а также на северном склоне горы Хумаратхох, находящейся северо-западнее Кариухоха и ближе к нашему лагерю.
_________________Районы нашего поиска пещер, с севера от г. Кариухох
_______Кариухох с севера. Фотография Эдуарда Манукянца. Район нашего поиска находится за спиной у фотографа и правее.
___________Кариухох с севера. Картина Наташи Логиновой, написанная в этот же день (6 мая).
г. Кариухох с севера в начале мая. Фото автора.
г. Кариухох с севера, справа её отрог г. Хумаратхох. Фото автора.
Наша группа обыскала каньоны ручьёв Файнагдон и Карцадон, и многочисленные гроты, выходящие в стенки этих каньонов. К некоторым из них приходилось подниматься по стенам скалолазанием. Все гроты оказались очень небольшими. Я заползал в несколько узких горизонтальных щелей, но все они быстро сужались и становились непроходимыми. Также мы обнаружили множество воронок со снегом и несколько небольших колодцев, полностью перекрытых снежными пробками в западной части массива, на северном склоне горы Хумаратхох. Ничего существенного найти не удалось. Разумеется, за один день всё обследовать здесь было проблематично. Нужно было хотя бы дня три-четыре.
Мы пришли к выводу, что основной проблемой образования пещер на этом массиве является горизонтальное залегание пластов известняка. Везде, где были скальные выходы, хорошо просматривалось это залегание. Поскольку трещины идут вдоль пластов, а вода стремится течь по трещинам, то при таком расположении пластов пещерам, конечно, развиваться проблематично. Когда у пластов есть хотя бы небольшой угол наклона - карстовый процесс идёт гораздо лучше.
Другой проблемой для нас были тяжёлые местные глины. Все карстовые полости здесь очень сильно затянуты глиной, в отличие от подобных полостей на Западном Кавказе или в Крыму. Поэтому мы пришли к выводу, что в Северной Осетии разумнее искать не пещеры-поноры, а пещеры-воклюзы, которых обычно всегда бывает гораздо меньше.
Результаты поиска Надиной группы были более успешными. Девушки нашли две небольшие вертикальные пещеры, которые назвали Пси-10,5 и Пси-15, причём в противоположных концах массива. Сначала они обыскивали северный склон Кариухоха и Хумаратхоха, к западу от пещеры Уосманлагат. Среди множества воронок со снегом им попалась одна с частично проходимым колодцем, в котором между снегом и стеной они спустились на 10,5 м.
________________________Пси-10,5 , вертикальный разрез
Затем, не находя здесь больше проходимых колодцев, девушки решили переброситься на большое плато, которое находится южнее и выше села Нижняя Карца. Обыскав то плато, они нашли ещё один колодец, в котором спустились на 10 м. Далее следовал крутой наклонный спуск, который оказался сложным для прохождения из-за острых каров - гребней высотой от полуметра до метра, расположенных поперечно направлению спуска и следующих один за другим на расстоянии меньше метра друг от друга. Пришлось перешагивать через эти гребни с риском очень неприятного падения на них.
Надежда по прошествии многих лет говорила мне, что больше ни в одной пещере не встречала подобное явление. Скорее всего в этом месте залегают вертикальные пласты известняка, среди которых более мягкие чередуются с более твёрдыми, причём шаг их чередования составляет меньше метра. Вода разъела более мягкие пласты сильнее, чем более твёрдые, из-за чего и получились эти гребни. На поверхности земли в карстовых районах такие гребни иногда бывают и называются "кары". Ходить по ним бывает чрезвычайно опасно, и даже был один смертельный случай у московских спелеологов в 1990 г., который мы рассмотрим, когда дойдём до этого года.
Представляю, какие могут быть неприятные ощущения после падения в этот колодец - сначала пролетишь 10 метров, шмякнешься об уступ, а затем ещё покатишься по острым гребням. Общая глубина пещеры оказалась 15 м.
________________________Пси-15 , вертикальный разрез
___________Долина ручья Карцадон. Фотография Эдуарда Манукянца, г.Владикавказ.
На этой фотографии виден почти весь путь, который мы прошли 5 мая - с хребта Хошхаранраг до пещеры Уосманлагат. Напомню, что в этот же день мы вытаскивали козлёнка, пили араку у Султанбека и делали топосъёмку Уосманлагат. Даже не верится, что в молодости за один день можно столько успеть! Пси-15 здесь показана условно - возможно, она была чуть дальше, ближе, левее или правее - никто уже не помнит.
Вечером состоялись посиделки у костра и наши мнения разделились - каким путём следовать дальше. Нашей следующей целью была пещера Шубиныхасская, о которой мы знали только то, что она находится примерно в 2 км от посёлка Тамиск, стоящем около реки Ардон, но при этом точно не знали, на каком берегу Ардона она расположена. Нужно было сначала попасть в Тамиск и расспросить там местных жителей. У Олега была информация, что возле Тамиска есть подвесной мост через Ардон, но Султанбек сообщил нам, что этот мост смыло половодьем. Также у Олега была уверенность, что, поскольку Ардон меньше Терека, то его можно перейти вброд, а Султанбек заверял, что это невозможно или очень опасно. Как мы уже знаем, Олег очень любил такие вещи, от которых "жизнь мёдом не казалась", поэтому он отнёсся к предостережениям Султанбека с лёгкой иронией, дескать, что осетину смерть - то спелеологу жизнь.
В настоящий момент мы находились примерно посередине между реками Ардон (куда нам нужно было попасть) и Фиагдон (откуда мы пришли). Более логичным казалось дойти до Ардона, перейти его вброд и, пройдя ещё пару километров, достичь Тамиска, где распросить местных жителей о Шубиныхасской. Смущало лишь то, что Султанбек нагнал на нас страха. Поэтому Надежда Моисеева и Володя Полубаров заявили, что их группы спустятся обратно в долину Фиагдона, через Нижнюю Карцу в Гусару, и оттуда поедут в Тамиск окружным путём - через Дзуарикау и Алагир. Причём, скорее всего им придётся делать пересадку как-минимум в одном из этих населённых пунктов.
Я немного поколебался и сказал, что согласен с Олегом: мол, не фиг ехать в окружную, когда напрямую ближе и быстрее. Таким образом мы приняли решение: утром группы Моисеевой и Полубарова уходят вниз к Фиагдону, а наша группа вместе с Цоями идёт на перевал (перемычку между Скалистым и Пастбищным хребтами), преодолев который мы спускаемся в долину Ардона. Эх, если бы я только знал, на что подписался!
7 мая.
Утром мы встали, распрощались с группами Полубарова и Моисеевой "до вечера" или "до завтра", и пошли вверх на перевал, который соединял северные отроги горы Хумаратхох с южными отрогами хребта Бахты-Лапарыраг. Перед перевалом нам попалось множество воронок со снегом, поиск и раскопки в которых не принесли нам ни одного более значительного колодца, чем находящийся здесь же Пси-10,5, обнаруженный накануне женской группой.
___________Хребет Бахты-Лапарыраг справа и отрог г. Хумаратхох слева. Впереди перевал и ниже его видны карстовые воронки. В одной из них находится Пси-10,5. На дальнем плане Скалистый хребет и перед ним Алагирское (Ардонское) ущелье. Автор фото Эдуард Манукянц, г. Владикавказ.
После перевала нам опять попались воронки со снегом. Их обследование затянулось более чем на час, но ни в одной из них не удалось пробиться вглубь земной коры. Между тем близился полдень, мы планировали к этому времени уже подходить к Ардону, но пока ещё были практически на перевале. Судя по характеру местности, стало понятно, что пещеры здесь можно успешно искать как в сторону горы Хумаратхох, так и по всему хребту Бахты-Лапарыраг, но времени уже не было ни минуты. Мы пошли на спуск и вскоре наткнулись на ещё одну карстовую воронку. Здесь мы увидели трещину скорее всего тектонического происхождения, и когда заглянули в неё, в лицо нам ударила струя холодного воздуха. Несмотря на отсутствие времени, дыра показалась нам столь перспективной, что пройти мимо неё мы не смогли.
Достали кувалду и по очереди так яростно ей размахивали, что вниз сыпались искры и в воздухе стоял запах, похожий на запах сгоревшего пороха. Спустя 10-15 минут щель стала вполне проходимой для человека. Олега пристегнули к страховочной верёвке и он полез.
- Дальше идёт ледяная катушка! В ней несколько метров, но она ужасно скользкая! Потихоньку стравливайте верёвку, я съеду на заднице!
За "катушкой" следовал достаточно широкий и высокий ход. Мы привязали верёвку стационарно за какой-то каменный выступ и все по очереди с некоторыми трудностями, выдыхая из лёгких полностью воздух, просочились во входную щель, после чего съезжали на заднице по ледяной катушке, как с детской горки. Далее ход следовал с небольшим уклоном вниз, его пол представлял собой узкий и длинный ледник, и то тут, то там на нём возвышались ледяные сталагмиты до полуметра высотой. На потолке висели во множестве ледяные сосульки, которые поблёскивали в свете наших фонарей до тех пор, пока потолок не ушёл круто вверх и перестал просматриваться. По пути то и дело попадались уступы вниз, которые легко преодолевались лазанием без верёвки. Таких уступов оказалось три, высотой 2, 3 и 4 метра. Вскоре после третьего уступа ход сузился до непроходимой щели, к тому же заваленной камнями. Можно было убрать камни и попытаться расширить щель, но времени на это не было.
- Давайте сделаем патосъёмку пещеры! - сказал Жегалов.
- Володя! Во-первых, не патасъёмку, а топосъёмку! - возразил Олег, - А, во-вторых, если мы здесь задержимся ещё на час, то сегодня уже не успеем спуститься вниз и завтра не успеем пройти Шубиныхасскую! Тем более, что мы ещё не знаем, где она находится!
Доводы Олега были логичны. Тем не менее, частичную топосъёмку мы всё же сделали, то есть, при помощи мерной ленты измерили длину пещеры. В ней оказалось 70 метров. Глубину прикинули на глаз - приблизительно около 20 м, хотя это более чем приблизительно.
Неожиданно сложным оказалось выбраться из этой пещеры, чего мы ожидали меньше всего. Ножные самохваты мы решили не надевать для экономии времени, до тех пор, если нам не попадётся большой колодец, и как выяснилось, зря. Ледяную катушку пришлось преодолевать исключительно за счёт силы рук, подтягиваясь руками по верёвке, а ноги совершенно бесполезно молотили крутую ледяную стенку и больше мешались, чем помогали. Хорошо, что хоть верёвку мы догадались повесить стационарно, иначе я даже не представляю, как бы мы вышли.
Первым вышел Олег, и пока он расбухтовывал вторую верёвку для организации верхней страховки, следом, чертыхаясь, вылез Жегалов, по ходу заявляя, что теперь он точно получил боевое крещение спелеолога. Затем попробовал выйти и я, перебирая страховочным самохватом по верёвке, держась одной рукой за этот самохват, а другой за верёвку, и упираясь ногами в ледяную стену. Лишь чуть-чуть мне удалось подняться таким образом, когда вдруг ноги резко соскользнули вниз и я со всего размаха ударился животом и кажется даже лицом о ледяную стенку. Дальше я просто дёргался, как рыба на крючке и на леске, повиснув на страховочном самохвате и не имея возможности ни подниматься вверх, ни спуститься вниз для отдыха.
Тем временем Олег с Володей опустили в колодец конец второй верёвки. Я пристегнул его к обвязке и меня потащили наверх. Конечно, я и сам подтягивался по основной верёвке, и пытался ползти по ледянке не столько ногами, сколько коленями, но во многом выходил за счёт того, что меня тянули. Немного сложным оказалось преодолеть входную щель, но Олег с Володей выдернули меня через эту щель так резко, что чуть не сломали мне рёбра. Затем мы таким же образом вытянули из колодца Веру и Лёшу.
Олег предложил назвать эту пещеру Разломной, поскольку она образовалась по тектоническому разлому. Мне казалось более подходящим для неё название Ледяная, или Леденящая, или что-то в этом роде, но Олег первым нашёл эту пещеру, первым в неё зашёл и вышел, поэтому с ним никто не стал спорить. Жегалов только опять заявил, что зря "потосъёмку" не сделали.
Самым интересным в этой пещере казалось огромное количество льда в ней, в том числе и в виде сосулек по всему ходу. Снег в воронках на перевале нас не удивлял, но как могло намести столько снега через узкое входное отверстие? Кроме того, в пещере был не снег, а самый настоящий прозрачный лёд. Олег сказал: "Несомненно, этот лёд образовался не из-за попадания снега в пещеру, а из-за попадания в неё воды в жидком виде, и замерзания этой воды уже в пещере!"
То, что в пещерах часто капает с потолка во многих местах - это обычное дело, но вот лёд в пещере - такое бывает крайне редко. Чаще всего в подземных полостях круглый год держится температура плюс 4-7 градусов, поэтому даже когда на поверхности стоит сильный мороз - в пещере льда всё-равно не бывает. Олег высказал предположение, что в потолке пещеры, который плохо просматривался, есть восходящий ход, который уходит к снежным воронкам на перевале. Вероятно, под снежными пробками в них есть колодцы, в которых воздух охлаждается во время прохождения через большие массы снега, и затем сквозняком продувается сюда в Разломную, после чего выходит на поверхность. Это выглядело логично, поскольку охлаждённый воздух должен спускаться вниз, затягивая за собой тёплый воздух с поверхности. Если наша теория верна, то пещера должна быть достаточно большой, поскольку до ближайших воронок со снегом отсюда несколько сотен метров. Кроме того, пещера может иметь разветвлённую структуру и идти к разным снежным воронкам, расположенным в том числе и на другой стороне хребта. К сожалению, чтобы понять это, нужно было иметь как-минимум один полный день в запасе, а у нас уже не было ни минуты. День давно перевалил за полдень, а нам предстояло ещё преодолеть километров пять очень крутого спуска.
После этого похода мы ещё пять раз приезжали в Северную Осетию, но, к сожалению, до Разломной так и не дошли. Позже нас интересовали другие районы. Дело в том, что добираться до Разломной полтора дня что с востока со стороны Гусары, что с запада со стороны Зинцара, и ради одной сомнительной пещеры этого не хотелось делать. Сейчас я думаю, что нам нужно было наплевать на Шубиныхасскую и постараться получше обследовать Разломную, но в тот момент мы сделали ставку на Шубиныхасскую, которая тогда тоже была исследована не до конца, по информации, имеющейся у Олега.
Мы пошли вниз и крутизна спуска превзошла все наши самые худшие ожидания. В некоторых местах приходилось поворачиваться лицом к склону и спускаться, держась руками за каменные выступы, ветки кустов или корни деревьев. В какой-то момент мы оказались на краю отвесной скалы и пришлось её обходить. Относительно легче спуск пошёл, когда мы вышли на русло ручья. Следуя по нему, можно было хотя бы идти всё время лицом вперёд и без помощи рук, но то и дело путь преграждали большие каменные глыбы, скатившиеся сюда сверху, а также стволы упавших деревьев. После Ачибаха я уже не удивлялся тому, что деревья могут расти практически на отвесных склонах, и вырастать при этом до значительных размеров. Если бы они росли на мягких породах, то могли бы упасть, а в трещины в известняке их корни проникают глубоко и хорошо держат дерево. На Северном Кавказе бывает много осадков, так что с этим у деревьев проблем нет, и их рост почти не ограничивается крутизной склона.
То тут, то там в стенах имелись подозрительные отверстия, и я просил Володю с Лёшей их обследовать, и иногда сам в них заглядывал. Все они оказывались либо гротами, либо небольшими пещерками, не более 5 м длиной. Это злило Олега, поскольку на обследование каждой дырки уходило время и силы. Он каждый раз высказывал нам, что нам нужно сегодня было дойти до Тамиска, узнать там, где находится Шубиныхасская и дойти до неё, а теперь мы хорошо если просто дойдём до Тамиска.
По мере спуска воды в ручье становилось всё больше, и вскоре идти по руслу стало невозможно. Мы старались идти по его берегу, но местами ручей уходил в узкие кулуары между глыб, и тогда нам приходилось подниматься выше и траверсировать крутой склон.
С наступлением вечера мы приблизились к Ардону и склон стал выполаживаться. Теперь мы уже спускались в стороне от ручья, правее его, и каждый выбирал для себя оптимальный путь, на своё усмотрение. Только один Жегалов продолжал спускаться по самому берегу. Вдруг он закричал:
- Ребята! Здесь пещера!
- Володя, хватит в каждый грот нос совать! - злился Олег, - Уже темнеет, а мы ещё до Ардона не дошли!
Володя догнал нас и сообщил, что нашёл горизонтальный вход приличного размера.
- Какого именно размера? - спросил я.
- Вот такого! - Володя развёл в стороны руки насколько возможно, а потом добавил: Я подошёл ко входу и крикнул в него: "Ууу!"
- А тебе в ответ тоже "Ууу!" и из тоннеля вылетел поезд! - улыбнулся Олег.
- Нет, я по звуку понял, что это большая пещера!
Тут Олег уже не улыбнулся, а откровенно рассмеялся:
- Первый раз слышу, чтобы по звуку определяли размер пещеры!
Мы все дружно засмеялись, поскольку метод определения размера пещеры, предложенный Жегаловым, показался нам нелепостью. Лишь спустя годы я понял, что очень напрасно мы рассмеялись. У Жегалова были просто феноменальные способности, касающиеся органов чувств. Он мог видеть в темноте и очень хорошо слышал звуки, которые другие не слышали. При его очень тонком слухе вполне возможно, что он улавливал отражение звука от стен и по создаваемой при этом гулкости звука реально мог оценить размеры помещения.
Но в этот раз мы ему не поверили и усомнились в том, что он нашёл большую пещеру. Пока мы спускались, нам попадалось множество гротов, которые со стороны тоже казались большими пещерами, поэтому скорее всего он нашёл очередной такой же грот.
- Мы уже дошли до Ардона! - сказал Жегалов, - Вон он как ревёт!
Мы прислушались, и действительно услышали вдалеке шум воды. С каждым шагом этот гул нарастал и вскоре мы подошли к берегу
грохочущей реки. Здесь кроме грохота воды мы почувствовали ещё и неприятный запах, похожий на запах тухлых яиц, и увидели вдоль линии берега источники сероводородной воды. Эти источники представляли собой большие лужи ржавого цвета, из которых вытекали такие же ржавые ручейки и впадали в Ардон. Тогда я ещё не знал, что эти источники имеют целебные свойства и старался держаться от них подальше, полагая, что этот газ может быть ядовитым.
Мы расположились на берегу и стали совещаться, как нам перейти Ардон. Троп вдоль реки не было, по которым можно было бы предположить наличие моста где-нибудь поблизости. Решили разбиться на две группы - одна группа переходит реку, обвязавшись верёвкой, а вторая страхует первую с берега. Если кого-то подхватит водой и понесёт, или затянет в омут, то вторая группа его вытягивает за верёвку. Никто из нас не имел опыта переправ через горные реки, но теоретически мы всё знали.
Олег Цой и Володя Жегалов пошли первыми, сцепившись руками. Мы стояли на берегу и потихоньку стравливали верёвку, к которой они были пристёгнуты. Вода доходила им до колен, но отдельные буруны поднимались и до плавок. Со стороны казалось, что они идут легко и непринуждённо, но когда они достигли противоположного берега, мы увидели, что Жегалов вышел на берег в одном ботинке. Он снял этот оставшийся ботинок, размахнулся и швырнул его в реку. Это действие ему настолько понравилось, что потом он и в других походах в последний день своего пребывания в горах выбрасывал свои старые ботинки в горные реки, чтобы хотя бы на один день облегчить вес своего рюкзака или станка. Горных ботинок - вибрамов ( которые он называл "мембранами" ) ему хватало всего на пару походов, после чего они благополучно уплывали по рекам в Чёрное или Каспийское море.
Мы подождали, пока Жегалов обуется в кроссовки, пристегнулись к верёвке и пошли. Олег с Володей страховали нас с противоположного берега. Слева шёл Лёша, я справа и в середине между нами Вера. Мы сцепились друг с другом руками, согнутыми в локтях, чтобы таким образом поддерживать друг друга. Основной удар воды приходился на Лёшу, а я оказался как-бы прикрыт от сильного удара ногами Лёши и Веры. Под ногами лежали камни разного размера, что сильно затрудняло передвижение. Мы старались идти не в ногу, чтобы не получилось так, что мы все втроём оказались бы стоящими на одной ноге. Сначала делал шаг один, потом второй и потом третий. Вода была ледяная, но из всех неудобств, какие мы в данный момент испытывали, это было наименьшим. Течение пыталось сорвать ботинки с ног, но мы их хорошо завязали. Самым главным было не поднимать ногу для очередного шага, пока ты не встал устойчиво на другую ногу.
Мы уже благополучно перешли почти всю реку, до берега оставалось всего метра три, и это обстоятельство возможно нас расслабило. Глубина в этом месте оказалась больше, чем по всей ширине реки. Первым стал падать Лёша, он потянул за собой Веру, а та, в свою очередь, потянула меня. Спустя секунду мы все втроём ушли с головой под воду, вместе с рюкзаками. Я попытался подняться, но станок весом в 35 кг не давал мне это сделать - я его потом специально взвесил в аэропорту. К тому же сверху падал напор воды, ещё сильнее прижимая меня ко дну. Оттолкнувшись со всех сил руками и ногами, мне удалось на секунду поднять голову над поверхностью, и я увидел, как Олег и Володя помогают Вере и Лёше подняться. В этот момент меня сбило течением и опять прижало ко дну. Я закричал: "Снимите с меня станок!", но в результате только пускал пузыри воздуха. Тут мой станок пошёл вверх, заодно поднимая и меня. Через пару секунд я уже стоял на ногах, и, поддерживаемый Олегом и Володей, вышел на берег.
_______________________река Ардон в районе нашей переправы, снимок сделан сразу после переправы
Река Ардон в районе Тамиска. Фото автора.
Расклад был такой - у троих из нашей пятёрки большинство личных вещей были подмочены, в том числе и спальники. Переодеться в сухую одежду не было возможности, а спать в мокрых мешках тем более не хотелось. Мы решили дойти до Тамиска - собственно, как и планировали, а там попроситься на ночлег в санаторий и, насколько возможно, просушить там одежду. Некоторые мешки были из прорезиненной ткани, поэтому у нас с Верой не вся одежда и обувь промокли. Я был рад особенно тому, что не пострадали фотоаппарат и сигареты. Хуже всего было Лёше, у которого был не станок, а рюкзак, и потому у него промокло всё.
До Тамиска мы шли два километра по Военно-Осетинской дороге, и люди из проезжающих машин смотрели на нас как на дураков.
Лёша шёл во всём мокром, а мы с Верой подвесили мокрые вещи на свои станки, чтобы они развевались на ветру и сохли по дороге, поэтому сзади мы смотрелись как огородные пугала, а спереди были похожи на бродячих артистов, переносящих свой балаган.
Дойдя до Тамиска, мы встретили пожилого осетина, и он рассказал нам, что группы Полубарова и Моисеевой сегодня уже были здесь в разное время. Также он сказал нам, что пещера Шубиныхасская находится на противоположном берегу Ардона, километра два выше по течению, то есть примерно в том месте, откуда мы стали переходить реку.
Услышав это, Олег робко предположил:
- Володя, а не в Шубиныхасскую ли ты заглядывал и кричал туда: "Ууу!"?
Но мы отмели это предположение как очень маловероятное. Хотя осетин сказал, что пещера находится на берегу ручья. Также он добавил, что ближайший мост через Ардон находится в селе Зинцар, километрах в десяти выше по течению.
И тут мы рассказали ему, что перешли Ардон вброд как раз в двух километрах отсюда, где, по его словам, находится пещера.
- Нэ одын осетин нэ может перейти Ардон! - грозно ответил нам горец, видимо, намекая на то, что если даже осетин не может, то мы и подавно. Дело было в том, что уже стемнело, и он не сразу разглядел, что мы отчасти мокрые и увешанные мокрыми вещами.
Затем мы попросились на ночлег в санаторий. Сторож оказался добродушный и легко нас пустил, даром что санаторий был ещё закрыт для заезда отдыхающих.
В санатории была кухня с газовыми плитами, но за водой почему-то приходилось ходить в другое помещение, в предбанник туалета, так сказать. Я взял котелки и пошёл их наливать. Вода из крана текла струйкой при закрытом вентиле. Я налил котелки, попробовал закрутить ручку вентиля, но у меня не получилось - вода всё-равно лилась довольно внушительной струйкой. Причём, после моего вмешательства струя стала больше. Видимо, прокладка стёрлась, и устранить проблему не удавалось.
Пока мы приготовили еду, пока поели - прошло больше часа. Мы пошли мыть посуду и - о, ужас! - в коридоре образовалась большая лужа воды. Бросились в умывальник и увидели, что весь пол в предбаннике и в туалете залит водой. Как выяснилось, стёртая прокладка была не единственной проблемой умывальника. Раковина почему-то не была привинчена к трубе, на которой стояла.
Я уже точно не помню, в чём была причина. То ли под патрубком, выходящим в сливное отверстие, не стояла прокладка, то ли патрубка вообще не было, и раковина стояла прямо на трубе. Пока я пыжился, чтобы закрыть кран, я случайно сдвинул раковину и не заметил этого, либо, если патрубок был без прокладки, просто повернул гусак и струя воды падала не в сливное отверстие, а на внутреннюю стенку раковины, и затем убегала в щель под патрубком. Одним словом, вода утекала не в сливную трубу, а в зазор между этой трубой и раковиной.
Мы стали искать тряпку, с трудом какую-то нашли. Принялись убирать воду, на что ушло много времени. Последствия моего разгильдяйства вроде бы были ликвидированы, но с большой долей вероятности вода протекла в какое-то помещение, которое было под нами, и испортила там потолок. Меня мучила совесть, что по моей вине произошёл потоп, но ещё больше мучила потому, что недосмотрел только я, а отвечать перед сторожем придётся всем.
- Мужики, сейчас ложимся спать, а утром встаём ни свет ни заря, и рвём отсюда когти!
Совестливый Олег стал возражать: мол, дескать, так делать нехорошо. По-хорошему нужно заплатить сторожу за причинённый ущерб.
Я говорю: "Конечно нехорошо! Хорошо там, где нас нет! Вот и сделаем пораньше так, чтобы нас здесь не было!"
Таким образом, весь этот день у нас были какие-то проблемы, связанные с водой. С утра мы шарили по воронкам, в которых вода в виде снега не давала нам проникнуть под землю. Потом в Разломной с большим трудом преодолевали ледяную катушку - это ведь тоже вода! Затем спускались по руслу ручья и приходилось временами идти по воде, где по берегу пройти было невозможно. К вечеру мы героически форсировали Ардон и в результате чуть не утонули. И, наконец, устроили наводнение в санатории.
Видимо, мы прогневили каких-то духов воды. Хорошо, что не огня - санаторию ещё повезло!
Вспоминая песенку "Потому что без воды и не туды, и не сюды", мы вскоре уснули.
8 мая.
Это был последний день нашего пребывания в горах. Вечером нам уже нужно было быть в Орджоникидзе, чтобы к утру следующего дня успеть на самолёт в Мин. Воды.
Мы встали рано, наспех позавтракали, вышли на трассу и в 7 ч. уже были в Зинцаре. Здесь перешли по мосту Ардон и вошли в зону Северо-Осетинского Заповедника, по которой, собственно, мы и шли весь вчерашний день.
Сначала мы траверсировали не очень крутой склон, но постепенно склон становился всё круче и круче, а тропа всё хуже и хуже. Периодически тропа разветвлялась, и мы старались выбирать такое направление, чтобы идти параллельно Ардону, не приближаясь к нему близко, но и не удаляясь далеко. Склон был поросшим лесом, состоящим преимущественно из бука и граба. В воздухе стоял запах чеснока и вскоре мы поняли его причину - повсюду встречались растения, листья которых были похожи на наши ландыши, и это была черемша. Она привела Олега в полный восторг, как корейца и любителя всего острого и пикантного.
Вскоре мы вышли на более-менее ровную полянку и увидели рюкзаки нашей женской группы, развешенные по деревьям. Судя по сильно примятой траве, девчонки здесь ночевали, а затем ушли на поиски пещеры. Вероятно, они взяли с собой только самое необходимое - подземное снаряжение, кинокамеру и т.д. Мы решили последовать их примеру и тоже оставили здесь свои рюкзаки, захватив с собой самое необходимое - подземку, паспорта, деньги и немного жратвы.
Дальше тропы как таковой не было, и мы шли по их следам, главным образом, по примятой ими траве или по "взъерошенной" ими опавшей листве. Не прошло и часа, как мы их догнали. Они рассказали о своих приключениях.
Накануне утром женская группа пошла на сброску по старому маршруту и достигла села Гусара. Группа Полубарова вышла то ли раньше их, то ли позже, и они с позавчерашнего дня нигде не встречались. Затем девушки доехали до Алагира, и потом до Тамиска, где им сказали, что пещера Шубиныхасская находится на правом берегу Ардона, и перейти через него лучше всего в Зинцаре. Приехав в Зинцар, они направились к мосту, но там их тормознули местные жители и сказали, что на вход в заповедник должно быть разрешение.
За разрешением нужно было ехать в дирекцию заповедника в Алагир. Две Надежды выехали туда, а остальные остались их ждать возле моста. Получив разрешение у лесничего с устным указанием, что в заповеднике нельзя ставить палатку и разводить костры, Надежды поехали обратно. Проехав Тамиск, они из окна автобуса видели, как мы форсируем Ардон.
_____________________Разрешение на вход в заповедник женской группе
Узнав от местных жителей, что Шуби-Ныхасская находится на правом берегу четвёртого по счёту ручья, который им попадётся, примерно в 250 метрах от Ардона, девушки вышли в путь и углубились в лес. Когда уже стало темнеть, им попалась удобная для ночлега полянка с черемшой. Памятуя о штрафе за установку палаток, они просто расстелили коврики и спальники, и улеглись спать под открытым небом.
Почему в палатке ночевать нельзя, а без палатки можно - для нас осталось непонятным, поскольку трава мнётся в любом случае одинаково. Вероятно, когда придумывали этот закон, предполагали, что если ставить палатку нельзя - то никто ночевать и не будет, поскольку без палатки в заповеднике ночевать невозможно. Но это было в корне неверное предположение.
Утром девушки проснулись от подозрительного звука, который быстро нарастал и приближался. Это был гул, в котором угадывались шелест веток, шорох листьев, и - о, ужас! - хрюканье, вперемешку с визгами и низкими хриплыми звуками. Судя по всему, целое стадо кабанов приближалось к поляне. Девушки его ещё не видели, но сразу представили себе грозных клыкастых секачей, наступающих на них стройными рядами и колонами. Они не знали, что кабанье стадо всегда состоит из самок с поросятами, а взрослые самцы бегают поодиночке. Девчонки с криками и визгами выскочили из спальников и полезли на ближайшие деревья - а здесь, около поляны, росли ветвистые деревья, на которые можно было взобраться. Только Алла продолжала лежать в спальнике посреди поляны.
Кабаны, конечно, сами перепугались не на шутку и спустя минуту все звуки смолкли. У Аллы спросили: почему она не выползла из спальника. Алла ответила, что ночью ей стало жарко и она разделась до трусов.
- Не могла же я выскочить в одних трусах!
Потом они пошли искать Шубиныхасскую, и вскоре мы их догнали.
_______Женская группа на поляне с черемшой, слева направо: Алла Пурясева, Марина Боярова, Надя Моисеева, Надя Ветчинкина, Наташа Логинова.
Теперь нас стало одиннадцать. Склон становился всё круче, и идти приходилось не по одному уровню, а то и дело то сбрасывать высоту, то подниматься вверх. Местами ближе к Ардону идти казалось легче, а в других местах над рекой нависали отвесные скалы и нам приходилось набирать высоту. Эта гора являлась западным склоном горы Кариухох с нижней вершиной Хумаратхох. Придумать заповедником в более неудобном месте для людей и животных было трудно.
Наконец мы дошли до четвёртого ручья, стали искать около него пещеру, но тщетно. Наша мужская часть группы сразу поняла, что это не тот ручей, по руслу которого мы спускались накануне. Вспомнили про ту дыру, в которую Жегалов прокричал "Ууу!" и в очередной раз у нас появилось предположение, что она как раз и была Шуби-Ныхасской.
Если бы мы не спускались накануне по другому ручью, то мы бы ещё поискали здесь пещеру, ничего не нашли и отправились бы обратно несолоно хлебавши. Но мы знали, что где-то впереди есть ещё один ручей и решили дойти до него. Траверсировать склон стало ещё труднее, но, спустя примерно час, мы вышли на следующий ручей и сразу его узнали. Спустя пару минут мы уже нашли вход в пещеру шириной 5 м и высотой 2 м, и Жегалов сразу её признал: "Вот именно в эту дыру я и кричал!".
Около пещеры лежали ржавые консервные банки и кем-то выброшенные грязные перчатки.
- А ты видел здесь консервные банки и грязные перчатки? - строго спросил Цой Жегалова.
- Конечно, видел! Ну и что?
- А то, что ты должен был сказать в первую очередь про банки и перчатки, а не про то, как ты измерял криком объём пещеры! Если бы ты сказал про банки и перчатки, я сразу бы понял, что эта пещера посещаема и, следовательно, большая! И мы бы сразу подошли к ней, и нам бы не пришлось с риском для жизни переходить Ардон, ночевать в санатории и переться сюда четыре часа по крутому склону от Зинцара! И мы бы тогда успели пройти Шубиныхасскую!
Я говорю:
- Да ладно, Олег, ты сам ему не давал слово сказать! Сразу стал ворчать, что нам некогда совать свой нос во все дыры!
Вера тоже высказала Олегу, что он сам виноват, как говорится: "Поспешишь - людей насмешишь!". Они даже немножко поругались.
После этого мы устроили лёгкий перекус в виде напитка из детской смеси "Малютка", растворённой в холодной воде горного ручья Кройгом, вприкуску с козинаками и ещё чем-то. Потом мы переоделись в комбезы и полезли в пещеру.
________________На фото Таня Гусева и Надя Моисеева в районе Шубиныхасской
На прохождение пещеры у нас было всего два часа в запасе и, разумеется, полностью мы её не прошли. Она оказалась очень горизонтальной и по своей горизонтальности сопоставима больше с искусственными пещерами, чем с естественными. Нам попался всего один уступ пару-тройку метров высотой и в другом месте круто наклонный, но не длинный участок. В пещере есть довольно большие залы, чаще всего с упавшими с потолка глыбами, а также сталактиты и сталагмиты в некоторых местах. Описание этой пещеры можно найти в интернете, кому это будет интересно, поэтому я не буду особо её описывать. Интересной особенностью этой пещеры было огромное количество летучих мышей в ней. В других пещерах иногда попадаются рукокрылые, висящие поодиночке или по две особи на стене или под потолком, а здесь были их скопления до нескольких десятков в одном месте.
_______________План Шубиныхасской с учётом первопрохождений, совершённых в ней в 2020 г. группой спелеологов из Союза Российских Спелеологов.
_________________Фотографии Шубиныхасской автора с логином Djon Smit с сайта livejournal.com
_________________Фото Шубиныхасской с сайта zapovednik15.ru
Обратный путь от пещеры до Зинцара у нас занял также четыре часа, как и путь до пещеры. Где-то ближе к концу пути Олег увидел несколько красивых цветов типа подснежников или колокольчиков и сорвал их для Веры, мечтая с их помощью погасить осадок после их недавнего конфликта. С букетом в руке он догонял Веру, ушедшую вперёд, и тут откуда ни возьмись на горном склоне оказалась местная женщина, скорее всего работница заповедника. Увидев Олега с цветами, она устроила ему страшный скандал, дескать, это редкое краснокнижное растение и за срыв его в заповеднике полагается крупный штраф.
Что она здесь делала одна в лесу, где водятся рыси и медведи, для нас осталось загадкой, но Олег нарвался на новый скандал ещё хуже первого.
Когда мы приехали в Алагир, а затем в Орджоникидзе, к Жегалову постоянно приставали осетины с просьбой продать им олений рог, который висел у Володи на станке, пристёгнутый экспандером. При этом некоторые предлагали хорошие деньги, но Жегалов ни на что не соглашался.
С группой Полубарова в составе собственно Володи, Серёги Никонова и Саши Бурцева мы встретились только в Орджоникидзе. Как выяснилось, накануне в Зинцар они приехали только к вечеру и отправились на местное кладбище, рядом с которым и заночевали. Утром они вышли на поиски Шубиныхасской, но позже нас, поскольку мы в Зинцар приехали очень рано. Местные их почему-то пропустили без разрешения на вход в заповедник, и также им сказали, что пещера находится на берегу четвёртого ручья. Туда и обратно они шли немного другим путём, чем мы, поэтому наши рюкзаки они не видели.
Тщетно поискав пещеру на берегу четвёртого ручья и не догадавшись идти к пятому, они повернули назад. Поскольку туда они шли позже нас, а обратно раньше, то за весь день мы с ними нигде не встретились.
Из Орджоникидзе в Мин. Воды мы ехали на поезде, и Жегалов нас рассмешил несколько раз. Я уже говорил, что он имел привычку коверкать новые для него слова. Так, Шубиныхасскую пещеру он называл Шубинской, топосъёмку "потосъёмкой" и т.д. Девчонки около костра любили отпускать разные пошлые шутки на тему "что такое мужское достоинство". Жегалову эти шутки понравились и он потом их вспоминал, при этом называя "мужское достоинство" "мужским достоянием".
В поезде Володя почему-то вспомнил случай из жизни, как он работал на току. "Там пылища стоит кошмарная, нечем дышать! Надеваешь сепаратор на морду и пошёл кидать зерно лопатой!"
Мы все просто повалились со смеху и долго ржали, представляя себе, как Жегалов кидает зерно лопатой с сепаратором на лице вместо респиратора.
Потом Володя стал рассуждать о том, что хотел бы съездить куда-то за границу. Олег рассмеялся и ответил ему: "Тогда тебе придётся брать с собой двух переводчиков. Один будет переводить с русского на иностранный, а второй - с жегаловского на русский!"
Теперь подведём итоги нашей экспедиции. Три наших группы прошли маршруты, отмеченные на карте
Были пройдены следующие пещеры, отмеченные на карте
В таблице представлены крупнейшие пещеры Северной Осетии на 1987 год. Параметры Шуби-Ныхасской даются с учётом результатов исследований в этой пещере в 2020 г.
Как мы видим, обнаруженная нами пещера Разломная попадает в десятку длиннейших пещер Северной Осетии. Это при том, что у нас не хватило времени обследовать её досконально. Забегая вперёд скажу, что мы совершили ещё пять экспедиций в Северную Осетию и нашли ещё как минимум три пещеры крупнее Разломной, а вот в саму Разломную, к сожалению, больше не попали. Я думаю, что и никто другой в неё больше не попал, иначе она обязательно бы засветилась на каком-нибудь сайте.
Пещеры, о размерах которых нет данных в авторитетных источниках, а есть данные лишь в народном эпосе - такие, как Удар Уаскерджи и Укол Уаскерджи, я не включаю в список пещер Северной Осетии за неимением достоверной информации об их размерах. Практически всегда информация от местных жителей о размерах той или иной пещеры расходится с информацией, полученной от спелеологов, причём, как правило, в большую сторону и весьма не хило!
Так, например, по рассказам жителей села Дзивгисс имеющаяся у них Дзивгисская пещера имеет такие огромные размеры, что однажды кошка вошла в неё и пропала. Спустя несколько дней кошку обнаружили в Алагирском ущелье. Таким образом, кошка вошла в пещеру в Куртатинском ущелье и вышла в Алагирском, то есть прошла под всей горой Кариухох более 10 км! И эта легенда очень живуча у местного населения, в неё там верят все! Даже не задумываясь о том, что кошка не может видеть в кромешной темноте и конечно бы вышла в том месте, откуда зашла. Когда в эту пещеру наконец попали нормальные спелеологи, прошли и измерили её полностью, то в ней оказалось всего-навсего 65 метров! Просто сравните эти цифры - 10 километров и 65 метров! Вот примерно такая разница между народным эпосом и реальными фактами. Тем более, что 10 км - это я написал ещё очень скромно, исходя из расстояния между ущельями по прямой, а реально пещеры всегда извиваются и имеют всяческие боковые ходы, а не идут одним прямым ходом, подобным тоннелю!
Таким образом открытая нами пещера Разломная в 1987 г. вытеснила "десятикилометровую" Дзивгисскую пещеру из десятки самых длинных пещер Северной Осетии и заняла её место. Возможно, что даже вытеснила Суадагскую пещеру и заняла девятое место, поскольку длина Суадагской была оценена в 70 м тоже не спелеологами, как говорится, "на глаз".
Когда я писал эту главу, то неожиданно обнаружил, что мы совершили ещё одно вероятное первопрохождение, причём в той пещере, в которую до нас уже ходили тысячи. Поначалу я удивлялся: как наша женская группа умудрилась наснимать в Нывжинлагате 244 м, в то время как во всех источниках говорится, что длина этой пещеры составляет 170 м, и лишь относительно недавно члены Российского Союза Спелеологов намерили в ней 200 м. Но всё-равно наши намерили больше. Я сопоставил Пензенский план Нывжинлагата со всеми остальными планами, которые только смог найти на просторах интернета, и с удивлением обнаружил, что последний кусок пещеры кроме нас никто не проходил, или, во всяком случае, не снимал. После этого стало понятно, откуда мы взяли лишние 44 метра.
В конце пещеры есть развилка, в которой правый ход уходит в сифон, а левый через узкую щель шириной чуть больше 20 см продолжается ещё довольно долго, и заканчивается вовсе не сифоном, а узостью. Согласно всем описаниям пещеры, она заканчивается сифоном. То есть, левый ход попросту никто не проходил. во всяком случае из тех, кто делал описание пещеры. Поскольку его топосъёмку делать было затруднительно, наши девушки измеряли лишь длину хода и его азимуты, а угол наклона не измеряли. По этой причине данный ход попал лишь на план, а на вертикальном разрезе его нет.
Ниже я привожу план пещеры Нывжинлагат (другое название – Тагардонская), сделанный членами Российского Союза Спелеологов, то есть опытными спелеологами. Справа я привожу наш план. Из их сравнения хорошо видно, что заключительная часть пещеры есть только на нашем плане.
Таким образом, в 1987 г. мы совершили ещё одно вероятное первопрохождение, и обнаружили это лишь в 2023 году! )))
Последний раз редактировалось Дмитрий Львов 20 дек 2023, 00:36, всего редактировалось 2 раз(а).
- Дмитрий Львов
- Участник
-
- Сообщений: 1771
- Зарегистрирован: 12 дек 2014, 00:50
- Имя:
Re: История спелеотуризма в Пензе
Дмитрий Львов » 27 апр 2023, 03:27
.
ГЛАВА 16.
Сентябрь 1987г.
Экспедиция на плато Байсунтау (Памиро-Алай). Прохождение пещеры Уральской им. Зенкова до -370м и попытка найти карстовый район на Западном Тянь-Шане.
Можно делать деньги, можно делать сор.
Можно лазить в горы, можно жить без гор.
Не настолько странный, чтоб идти в поход,
Но пошёл под вечер и бродил весь год.
А теперь под нами снизу облака,
А над нами только тяжесть рюкзака.
Справа жарит солнце, слева ветерок,
И в глаза стекает потовый поток.
Как я уже писал, Олег мечтал найти свой карстовый район, на котором бы были ещё никем не пройденные пещеры, и не было бы "господствующих старших спелеологов" из крупных городов. Ему не хотелось искать пещеры, допустим, на Ачибахе, поскольку в случае открытия там большой пещеры Вятчин перехватил бы инициативу её первопрохождения. То же самое можно сказать о других районах Западного Кавказа, например, о Бзыбском хребте или Арабике, где в случае открытия кем-то большой пещеры обязательно вмешаются москвичи и пройдут эту пещеру первыми. Именно так у нас и случилось в конце 90-х на массиве Загедан. Олег предвидел подобное развитие событий, поэтому хотел найти "свой пензенский" карстовый район, где он мог бы осуществлять не только открытие новых пещер, но и их первопрохождение.
В мае мы были в Северной Осетии, и она Олега не впечатлила. Конечно, там можно было находить небольшие "новые" пещерки, и даже во множестве, но перспективы найти большую дыру там практически не было. А Олег мечтал именно о "своей" большой дыре. Тогда он обратил свой взор на Среднюю Азию, причём сразу на два карстовых района.
Во-первых, на массив Кетмень-Чапты, расположенный на хребте Байсунтау на юго-западе Памиро-Алая, где с 1981 по 1984 г. спелеологами из Свердловска была пройдена пещера до глубины -565 м, входной колодец которой местные жители знали и называли Зинданак. Свердловчане дали ей своё название - пещера Уральская им. Зенкова, в память о своём спелеологе Сергее Зенкове, погибшем при прохождении этой пещеры в 1981 году. Этот самый массив Кетмень-Чапты является юго-западной частью хребта Байсунтау, который представляет собой юго-западный отрог Гиссарского хребта, а тот, в свою очередь, является юго-западной частью Фанских гор. То есть, если ехать в данный район с юго-запада, то не ошибёшься.
___________________________Массив Кетмень-Чапты и хребет Байсунтау на карте
___________________Фотографии Байсунтау с сайта Speleo.kg (Фонд Сохранения и Исследования Пещер)
Кроме Байсунтау Олег обратил свой взор на Коксуйский хребет на Западном Тянь-Шане, в частности на карстовое плато Полатхан ( или Пулатхан, как сейчас его чаще называют ), на котором был ещё практически не исследованный карстовый массив. Таким образом, экспедиция планировалась по двум местам - юго-запад Памиро-Алая и пещера Уральская, и затем Западный Тянь-Шань с поиском на нём карстовых районов и по возможности разведка легендарного карстового плато Пулатхан.
12 сентября.
Вечером из Пензы выехала группа в составе: Олег Цой, Сергей Никонов, Надя Ветчинкина и ваш покорный слуга. Мы ехали до станции Каган ( город южнее Бухары, фактически её пригород ). На следующий день в Оренбурге к нам в вагон должен был подсесть Лёша Кравцов. По приезду в Каган нам предстояло переброситься на другую станцию под названием Карши и дождаться там саратовскую группу в составе Димы Цоя, Веры Цой, Инны Сорокиной, Жанны Каледенко и Светы Тихоновой. Вера оказалась в саратовской группе потому, что отвезла маленького Димку в Саратов своим родителям, и далее выдвигалась вместе с саратовцами. Кроме саратовцев в Карши должны были подъехать ещё и астраханцы: Илья Головачёв, Дима Каманин и Шура Поляков, с которыми мы познакомились на Баскунчакском спелеослёте в ноябре 1986 г. Для них это был первый поход в вертикальную пещеру, поскольку астраханская спелеосекция только-только зародилась в ноябре прошлого года.
В Карши мы не могли доехать на поезде по той простой причине, что поезда из Пензы через эту станцию не идут, но это не суть важно. Таким образом, на этот раз наша группа состояла из 13 человек - представителей четырёх городов. Мы ехали покорять большую пещеру, поэтому, соответственно, груз везли большой и нуждались в немалом количестве участников.
Самое интересное, что Олег до этой поездки утверждал, что в группе никогда не бывает 13 человек. Всегда, когда в поездку намечается 13 человек, в последний момент оказывается, что кто-то ехать не может. Иногда бывает наоборот - под конец добавляется кто-то четырнадцатый.
Например, когда мы собирались ехать в Конобеево в ноябре 1985 г., нас должно было ехать 13 человек, но в последний момент Надежда Моисеева поехать не смогла.
В августе 1986 г. мы поехали на Ачибах, и в объединённой пензенско-саратовской группе нас было 13 человек, но в Адлере к нам пристал некто Гена Пушкин из Москвы, который пытался взойти с нами на Ачибах. У него это не получилось и мы отправили его обратно, но на следующий день на Ачибах взобрался Фанзиль из Ижевска и присоединился к нашей группе, так что нас стало 14 - конкретно в группе под руководством Олега Цоя.
Наконец, в мае 1987 г. в Северную Осетию нас должно было ехать 13 человек, но в последние дни Вера отвезла своего Димку в Саратов и присоединилась к нам четырнадцатой.
Так что в количестве 13 человек мы ехали впервые и нас постоянно свербило неприятное предчувствие, что один из нас должен потеряться.
13 сентября.
По приезду в Оренбург мы дружно вывалили на перрон встречать Лёшу Кравцова, чтобы помочь ему не ошибиться с посадкой в нужный вагон. К нашему величайшему изумлению, нигде на перроне Лёши не было. Среди множества голов пассажиров, встречающих и провожающих людей мы тщетно пытались разглядеть рыжую кудрявую голову. Мы видели брюнетов, шатенов, блондинов и лысых, но, увы, рыжих и кудрявых нигде не наблюдалось. Сейчас в таких случаях можно просто позвонить по мобильному телефону, но в том далёком 87-м мобильных телефонов ещё не было и в проекте.
- Бежим на вокзал! - взволнованно сказал Олег. - Может быть он не услышал сообщение о прибытии поезда!
Мы забежали в зал ожидания и точно - увидели знакомый рюкзак-станок с множеством пристёгнутых к нему мешков. Рядом со станком на сиденье спокойно спал Лёша самым безмятежным сном. Вероятно, ему снились море, пальмы и полуголые мулатки, поскольку он ни в какую не хотел просыпаться. В этот момент Олег оборвал его сон на самом интересном месте, закричав ему в ухо: "Подъём! Поезд уходит!"
Алексей моментально проснулся, влез в свой станок и побежал вслед за нами к поезду. Только он запрыгнул в тамбур, как поезд издал гудок, вздрогнул и тронулся. Проводница уже на ходу закрывала дверь.
Как выяснилось, сон на вокзале был не единственным косяком Лёши в это утро. Он почему-то купил билет не до Бухары, а до Самарканда, на чём потерял лишние полтора рубля, которые для бедного студента тоже были деньгами.
Далее мы безмятежно ехали в сторону Средней Азии и всю дорогу пели песни, как ни странно, преимущественно женские романсы. Вообще никто из нас терпеть не мог женские романсы, но в тот день царила какая-то особенная атмосфера.
14 сентября.
За окном поезда я впервые в жизни увидел одногорбых верблюдов. Никонов сказал мне, что по-научному они называются драмадёрами. Такого слова я никогда не слышал, но доверял эрудированности Сергея.
Мы проехали станцию Чарджоу и наконец прибыли на нужную нам станцию Каган, которая носила второе название Бухара-II.
Дело было к вечеру, а в Карши нам нужно было уезжать только на следующее утро, поэтому мы пошли гулять по городу. Первым делом мы решили осмотреть местный магазин, и не прогадали. Посещение магазина несомненно стоило хорошего концерта известного юмориста.
Во-первых, в магазине было всё и вперемешку. То есть, здесь были и продукты, и одежда, и детские игрушки, и посуда, и хозяйственные товары. Нельзя сказать, что ассортимент был очень большой, поскольку сам по себе магазин был небольшой, но здесь было всё самое необходимое для выживания. Непривычным и удивительным для нас было то, что все товары лежали на прилавке вперемешку, за исключением продуктов, которые были на соседнем прилавке.
Во-вторых, больше всего нас порадовали надписи на ценниках. Поскольку магазин находился рядом с вокзалом и его могли посещать представители разных национальностей, то все надписи были на русском языке, если только его можно назвать русским.
Когда мы вышли из магазина с очень серьёзными лицами, но в душе сотрясаясь от хохота, то я сразу записал в блокнот те надписи на ценниках, которые только смог вспомнить. Конечно, большую часть я их не запомнил, но даже те, что вспомнил, вполне были достойны того, чтобы их увековечить. Вот они:
Носки муж-ая
Сорочка маль-ая
Сорочка женская
Сорочка желездорожный
Голфик
Игрушка пулёмот
Сетка хозяйсвеный
Пагримушка
В магазине продавался набор из трёх кастрюлек, причём кастрюльки продавались и по отдельности. Надпись под большой кастрюлей гласила "Кастрюла", надпись под средней была "Кастрюлка", и самая маленькая называлась "Кастрюлчик".
Мы вышли из магазина очень довольные, тем более, что что-то прикупили. Поев около вокзала, мы оставили Олега сторожить наши вещи, а сами вчетвером отправились гулять по Кагану - я, Серёга Никонов, Лёша Кравцов и Надя Ветчинкина. В районе вокзала были частные сектора - одноэтажные дома и большие огороды возле них. Собственно, это и были все достопримечательности города.
В одном месте мы увидели забор, с которого свисали какие-то большие плоды. Сами растения были вьющиеся, росли за забором и оплетали его, а плоды их были вытянутой формы, сильно напоминали кабачки, но от последних отличались заметной продольной ребристостью, какая иногда бывает у тыкв. Мы подумали, что это кабачки либо недозрелые дыни, сорвали один плод и попробовали его, но он оказался удивительно гадостного вкуса, после которого у нас во рту стояла горечь и мы долго отплёвывались. Мы решили, что плоды просто недозрелые, несмотря на большой размер, но что-то нам подсказывало, что столь мерзкий вкус не сможет выветриться у плодов и после их созревания. Внутри растение имело очень губчатую структуру, то есть вся мякоть была пронизана большими порами, и по центру плода в самых больших порах были семена, похожие на семена тыкв и кабачков. Не имея представления о названии и назначении растения, мы назвали его "сверхсекpетное чегой-то", или просто - "сверхсeкpeтная чевойта".
__________________________Лёша Кравцов со "сверхсекретной чевойтой".
Лишь позже мы узнали, что это растение называется люффа, и используется оно не для еды, а для производства мочалок. То есть, внутренняя часть плода после высыхания превращается в хорошую жёсткую и прочную мочалку. Хотя мы этого не знали, да и мочалки нам были не нужны, но мы их всё равно нарвали просто потому, что плоды были большие. Как сказал Лёша Кравцов: "Раз большие - надо брать!"
Потом мы принесли плоды на вокзал Олегу, надеясь, что он как кореец и любитель всего острого и пикантного сможет определить их предназначение и, возможно, их вкус ему понравится. Но Олег, попробовав плод, выбежал с вокзала отплёвываться на улицу, и после этого предложил нам идти подальше и найти что-нибудь повкуснее. Мы хотели его сменить - покараулить вещи, но он сказал, что ему лучше здесь побыть одному, чем бродить с нами по городу и питаться неизвестно чем, да ещё с риском загреметь в милицию. И мы пошли бродить дальше.
Тем временем стало совсем темно и город как будто вымер. В наших городах даже глубокой ночью не бывает совсем пусто: то человек где-то пройдёт, то машина проедет, то собака залает, или, по крайней мере, свет в некоторых окнах горит до рассвета. Но в Кагане было не так. Как только стемнело - всякая жизнь в городе прекратилась, и тишину нарушало только стрекотание кузнечиков и сверчков. Кое-где горели уличные фонари, но ни в одном окне света не было.
Мы шли по тёмной улице и увидели около одного дома высокие вьющиеся растения, на которых висели бумажные кулёчки, преимущественно сделанные из газет.
- Ещё одно сверхсeкpeтное оружие! - заметил Никонов.
Нам очень хотелось узнать, что находится в бумажных кулёчках, но достать их было трудно. Я залез на плечи к Никонову, а он встал на скамейку, и, наконец, я сорвал свёрток. Когда я его развернул - радости моей не было предела.
Как рассказывал потом Лёша Кравцов, моя физиономия расплылась в улыбке и я тихо восторженно произнёс: "Виноград!". Интересно, что кто-то не поленился обойти всё растение на довольно большой высоте и обмотать каждую лозу бумагой.
Потом мы заметили, что около каждого дома растёт виноград, и все его лозы помещены в кулёчки. Тогда мы решили, что если среди сотен кулёчков несколько бесследно исчезнет, то никто этого даже не заметит. У нас в Пензе в те времена виноград на рынке продавался лишь осенью и очень дорого, поэтому ели мы его от силы пару раз в году, а то и меньше. Я вообще лет до десяти думал, что виноград и крыжовник - это одно и то же, только разные сорта. Поэтому мы сорвали несколько кулёчков, тут же сели на лавочку на самом месте преступления, и съели их.
На нас смотрели чёрные глазницы окон, и мы сидели и наслаждались жизнью - ни людей, ни собак - никого! На доме висела табличка "Улица Борисюка П.Г.".
- Интересно, - говорю я, - в узбекском городе улица названа русской фамилией. Или украинской. Чем же некий Борисюк мог так завоевать расположение узбекского народа, что его именем назвали улицу?
- Наверное, он воровал здесь виноград? - предположил Лёша.
- Ага, и при этом геройски погиб от рук подлых басмачей, у которых он его воровал! - дополнил историю Никонов.
- А если нас застукают за этим делом? - обеспокоился я.
- Мы скажем, что Борисюк П.Г. - наш папа, - невозмутимо сказал Серёга, - и поэтому здесь нам можно!
На том и порешили. Ещё мы взяли пару свёрточков в подарок Олегу, чтобы он мог заесть горечь от сверхсeкpeтной чевойты, которой мы его накормили.
Когда мы вернулись на вокзал, то увидели спящего Олега среди груды наших рюкзаков.
- Вот он, сторож! - ухмыляется Сергей. - Хорошо, что наш папа этого не видит!
Мы растолкали Олега и вручили ему виноград.
- Вы где его взяли?
- Купили на базаре! - с серьёзным видом отвечаем мы.
Олег спросонья нам поверил и спрашивает: "Который час?"
- Четвёртый ночи! - на этот раз мы отвечаем честно.
- И в это время работает рынок? - недоумевает Олег.
- Нет, мы тебя обманули, - сознаётся Сергей. - На самом деле виноград нам подарил наш папа!
- Какой ещё папа?
- Борисюк П.Г. !
После этого мы отходим ко сну на жёстких сиденьях вокзала, хотя спать уже осталось недолго.
Кстати говоря, в 2023 году, когда я писал эту главу, то попытался найти в интернете - кто такой был Борисюк П.Г.? Как выяснилось, фамилия Борисюк вообще распространённая в Узбекистане и некоторые из Борисюков даже носят узбекские имена. Тем не менее, ни один из упомянутых на страницах интернета Борисюков не имел инициалы "П.Г.", так что личность человека, чьим именем была названа самая виноградная улица Кагана, для нас осталась загадкой.
15 сентября.
Утром переезжаем на автовокзал. Узнаём, что в первой половине дня на Карши идут два автобуса, один в 8-30 и второй в 9-30. Билеты в кассе не продают, их можно купить непосредственно у водителя. Ждём первый, но тщетно. В 8-40 объявляют, что первый автобус сломался и его не будет. До следующего автобуса у нас в запасе почти 50 минут, и мы идём в местную столовую подкрепиться. Через полчаса возвращаемся на автовокзал и замечаем, что что-то здесь не так. Неприятное ощущение вызывает то обстоятельство, что мы не видим никого из тех людей, которые вместе с нами ждали и не дождались первый автобус. Мы ещё немного ждём, но автовокзал кажется нам подозрительно пустым по сравнению с тем, каким он был час назад.
Я говорю: "Где же люди? В столовую вроде бы кроме нас никто не пошёл!"
Олега это не смущает: "Так они разошлись по домам. Сейчас к половине десятого вернутся!"
Тут Никонов выдвинул свою версию: "Наверное, объявили, что и второй автобус сломался! Все и разошлись!"
Идём к кассе разбираться. Оказывается, второй автобус подъехал к 9 часам, загрузился и уехал в Карши. Мы начинаем ругаться с кассиршей, но она невозмутимо отвечает: "А что вы хотите? Первый автобус должен был уехать в 8-30, а второй в 9-30. Поскольку из двух автобусов на маршруте остался только один, то, естественно, он уехал в 9-00!"
Тут мы понимаем, что у кассирши всё хорошо с математикой, а у нас плохо. Мы не сумели сообразить, что среднее арифметическое между 8-30 и 9-30 есть 9-00. Так что мы сами виноваты! Поэтому мы перестаём выяснять отношения с работниками автовокзала - у них своя узбекская логика, и думаем, как нам добираться дальше.
Спустя пару часов нам удаётся уехать на каком-то левом автобусе. Мы идём в Карши на железнодорожный вокзал и понимаем, что зря мы так торопились! Поезд из Астрахани и Саратова сильно опаздывает, и астраханцы, как и саратовцы, вместо того, чтобы приехать к обеду, приезжают только к вечеру. Наконец-то мы собираемся в полном составе. Теперь среди нас три астраханца: Илья Головачёв, Дима Каманин и Шура Поляков, и ещё три саратовца: Дима Цой, Инна Сорокина и Света Тихонова, а также приехавшая с ними Вера Цой.
Все вместе мы идём в кафе открытого типа подкрепиться. Как выяснилось, из всех "серьёзных" блюд там есть только лагман.
- Лагман - это хорошо! - Цой расплывается в улыбке. Зная пристрастие Олега к острым блюдам, я начинаю подозревать, что лагман - это не совсем хорошо, но деваться некуда - кушать хочется!
Мы все взяли по большой тарелке лагмана, причём не дёшево, и устроились за длинным столом на открытой веранде. Чтобы усилить впечатление о блюде, я могу сказать, что оно было очень горячим, как и всё вокруг. Температура окружающей среды была под 40 градусов, что не сильно способствовало поглощению горячей пищи.
Позже, когда меня спрашивали, на что похож лагман, то я мог сравнить его только с помойкой. В этой большой тарелке было намешано абсолютно всё, что только можно было туда намешать. Хотя основой лагмана считается лапша с редкими кусочками мяса, но примерно на 50% это блюдо состояло из овощей, причём тех самых, которые я не могу терпеть в варёном виде - из лука, моркови и помидоров. В сыром виде эти овощи есть можно, но в варёном, да ещё в горячем, получается гадость редкостная! Печальную картину усугубляло наличие в блюде большого количества специй - чёрного и красного перца, причём и тот, и другой были жгучие, а также блюдо явно было приправлено аджикой и уксусной эссенцией. Одним словом, это я есть не мог, но как назло рядом со мной сидели не только друзья, но и местные узбеки, и мне не удобно было показывать своё отношение к их кухне слишком явно.
То, что Цой ел и нахваливал это месиво - мне странным не показалось, поскольку я знал, что для него чем острее блюдо - тем лучше. Никонов даже как-то пошутил, что для Олега самая лучшая еда - это смесь ножей, иголок и булавок. Больше меня удивило то, что и астраханцы, и саратовцы с удовольствием схомячили всё до конца. Я давился как мог, но очень опасался, как бы из меня еда не полезла обратно, поэтому ел очень медленно, приходя в чувство после каждой съеденной ложки и морально подготавливая себя к новой. Одним словом, из-за стола я вышел последним, и при этом съел только половину тарелки.
На ночёвку мы решили не заходить на вокзал, а расположились прямо на газоне напротив. Поскольку было жарко, то спальники не доставали, а постелили на траву только пенополиуретановые коврики, либо какой-нибудь свитер, и улеглись на них.
Среди ночи я проснулся, и мне показалось, что нас на клумбе стало меньше. Я не успел обдумать этот момент, поскольку сразу же опять уснул. Через некоторое время я проснулся вторично, почувствовав лёгкий озноб, вытащил из рюкзака какой-то свитер или рубашку, накинул на себя как одеяло, и принялся спать дальше, но перед этим обратил внимание на то, что на клумбе людей значительно поубавилось.
Ещё через час я просыпаюсь от того, что Никонов толкает меня в бок.
- Я пойду спать на вокзал. Ты здесь один останешься или тоже пойдёшь?
Смотрю - а на газоне кроме меня и Серёги больше никого нет. Мы надели рюкзаки, пошли на вокзал, а там все наши спокойно спят на скамейках. Хоть и жёстко, и неудобно спать сидя, но чуть-чуть теплее.
16 сентября.
После двух дней мытарств по узбекским городам мы наконец едем в Байсун. Это небольшой город, который находится уже непосредственно в горах. От Байсуна нам нужно ещё ехать на другом автобусе до посёлка Авлот. Только оттуда начнётся пешая заброска на плато.
Пока мы стоим на вокзале и ждём машину до Авлота, рядом с нами остановились два узбекских или таджикских пацана на велосипедах, и разглядывают нас. Видимо, иностранцы с рюкзаками здесь встречаются нечасто.
Света Тихонова, недолго думая, подбегает к пацанам и вырывает у них велосипеды: "Дайте на полчаса, мы на базар слетаем!" Потом она мне кивает: "Поехали!"
Мы с ней едем на местный рынок за дынями. Быстро доезжаем, покупаем две дыни, но обратно их везти не в чем - багажников на велосипедах нет, и никаких сумок мы тоже не взяли. Светка везёт одну дыню в руке и другой рулит, я тоже так пытаюсь, но у моего велосипеда руль с передним колесом оказались неустойчивыми. Если бы здесь был ровный асфальт, то проблем бы не было, но дорога просёлочная и вся в кочках. Я запихал дыню в штаны и еду как беременный. На очередной кочке велосипед подпрыгивает и дыня выпрыгивает из штанов. На ней появляется глубокая трещина. Дальше я уже везу дыню в руке. Пока дорога идёт в гору, то как-то ещё ехать можно, хотя и петляя. Затем дорога пошла с горы, и тут оказалось, что тормоза у велосипеда не работают. Я разгоняюсь до бешеной скорости, вылетаю на привокзальную площадь, и, чтобы остановиться, поворачиваю руль, пытаясь выехать на пологое место. Одной рукой рулить неудобно и в результате я поворачиваю руль слишком резко и падаю. На дыне появляется вторая трещина.
Мы возвращаем велосипеды законным хозяевам, но наших товарищей не находим - они уже уехали в Авлот, поручив юным велосипедистам охранять наши рюкзаки.
Немного поясню наш маршрут заброски на плато, чтобы были понятны все наши многочисленные пересадки.
Нужная нам массив Кетмень-Чапты обрывается в сторону Байсуна отвесным обрывом высотой примерно полкилометра, у подножия которой расположено озеро, питающееся карстовыми источниками, в том числе водой предположительно из пещеры Уральской. К этой стене можно подойти либо из Дербента с запада, и затем обходить её с северо-запада, либо из Байсуна с юга, и затем обходить её с северо-востока. Мы выбрали второй путь, через Байсун. Но от Байсуна до начала крутого подъёма в гору идёт дорога длиной 6-7 км, вдоль которой непрерывно тянутся кишлаки, то узбекские, то таджикские. Наконец, последний кишлак на этой дороге - Авлот, и рядом с ним расположен детдомовский пионерлагерь. После этих двух мест грунтовая дорога продолжается ещё 1,5 - 2 км до так называемых "Каменных ворот" - ущелья между двух скал, по которому бежит ручей. Дальше каменных ворот в гору уходит узкий сай с этим ручьём ( "сай" на местном языке означает ущелье, либо овраг, либо глубокую балку ). После Каменных ворот ни на чём проехать уже нельзя, даже на ишаке, поскольку подъём по саю очень крут.
В этот день по плану Олега мы должны были добраться до "Каменных ворот" и поставить здесь лагерь, в этом живописном месте около ручья.
Итак, пока мы со Светой Тихоновой добывали местные дыни для всей группы, она уже успела свалить в Авлот. Мы отдали велосипедистам их велосипеды, забрали у них свои рюкзаки и стали думать, как нам ехать дальше. Автобусов до Авлота здесь нет, поэтому дальше нужно было ехать на попутной машине.
Смотрим - неподалёку сидят несколько парней примерно нашего возраста и что-то обсуждают на своём языке. Подходим к ним, спрашиваем, как нам добраться до Авлота? Они говорят, типа, ждите попутку, кто-нибудь наверняка поедет. При этом один из них мне даёт какой-то зелёный комочек и говорит: "На, закинь!" Я спрашиваю: "Что это такое?". Он отвечает: "Насвай. Твои сигареты - фигня, и от них жарко! А от насвая будет прохладно!". Я попробовал - какая-то горькая гадость. Парень объясняет: "Не надо его жевать! Просто положи за губу и всё!". Тут я смотрю - они все периодически выплёвывают этот насвай и кладут под губу новые порции. Я говорю: "Не понравился мне ваш насвай! Ничего хорошего, одна горечь во рту! Я лучше сигаретку покурю!". Один из парней отвечает: "Это ты просто не привык! Ну, покури сигаретку, если хочешь!", и протягивает мне сигарету, явно самодельного изготовления.
- А это что такое? - я чувствую что-то неладное.
- Как что такой? Обичный анаша! - с некоторым удивлением отвечает парень, глядя на меня, как на дурака.
- Ребята, а можно я просто подожду попутку, с пустым ртом, так сказать!
- С пустым ртом ждать долго будешь! - возмущается всё тот-же старший парень. Наконец он выплёвывает насвай и говорит с явным снисхождением: "Садитесь в мотоцикл, я вас отвезу!"
Как оказалось, мотоцикл с люлькой, который стоял поблизости, принадлежит ему. Мы со Светкой садимся в мотоцикл, причём Светка настаивает на том, что она сядет на заднее сиденье, а мне предлагает залезать в люльку. Приходится с ней согласиться, поскольку характер у неё упёртый.
Парень заводит мотоцикл, тот некоторое время просто тарахтит и наконец рвёт с места. Мы быстро набираем скорость, оставляя за собой длинное облако пыли. Проехав пару километров, мы начинаем крутой подъём в гору, и тут мотоцикл глохнет. Парень пытается его завести, но безуспешно. Мы со Светкой из последних сил толкаем мотоцикл, помогая парню его завести, но подъём реально крутой и у нас ничего не получается. Вскоре мы устаём и настроение у нас опять падает, однако ненадолго. Сзади к нам подъезжает долгожданная попутка - грузовик с открытым кузовом, какой марки уже не помню. Светка опять садится на сиденье рядом с водителем, а я опять в люльку - точнее говоря, в кузов машины. Мотоцикл мы берём на буксир, и когда он заводится - отцепляем его, а сами дальше едем в машине. В жёстком кузове прыгать на кочках неприятно, но лучше так, чем идти пешком. И тут мы догоняем Лёшку Кравцова, который идёт по обочине дороги, без рюкзака, но с курткой в руках. Тормозим и забираем его в кузов. Как выяснилось, наши уезжали из Байсуна тоже на попутной машине, и Лёшка в неё не поместился. Народ туда набился реально как селёдка в бочку. У Лёшки забрали рюкзак, и он на всякий случай оставил себе тёплую куртку - вдруг не доберётся до "Каменных ворот" до ночи!
Пока мы с местными "закидывали" насвай и пытались завести заглохший мотоцикл, Лёшка успел пройти пешком две трети пути, то есть километров пять. Тут я вспомнил предостережение Цоя: "Если нас поехало тринадцать - кто-то постоянно будет пытаться потеряться! Никогда такого не было, чтобы количество 13 сохранилось до конца похода!" Мне становится как-то не по себе. По приезду в Авлот мы вспоминаем, что здесь недалеко находится детдомовский пионерлагерь, а байсунские насвайщики сказали нам, что там по дешёвке продают виноград, вообще почти бесплатно. Светка Тихонова как дорвалась до юга, так ей постоянно хочется попробовать всё вкусное, что здесь можно добыть по дешёвке. Мы-то уже попробовали виноград на тихих ночных улицах Кагана, а она ещё нет и теперь ей непременно захотелось его купить! Она уговаривает меня идти с ней в пионерлагерь, а Лёшка соглашается тем временем посторожить наши рюкзаки. Но тут возникает вопрос: куда складывать виноград? Никаких свободных сумок или пакетов у нас нет. Тогда Лёшка говорит: "Берите мою куртку, в ней донесёте!" Это он сказал не подумавши, а мы не подумавши согласились.
Когда я на обратном пути несу на спине Лёшкину куртку, полностью набитую сочным виноградом, то насквозь промокает и куртка, и моя майка на спине. После того, как я надеваю рюкзак, дальше куртку с виноградом несёт уже Лёшка. Пока мы дошли до каменных ворот, она уже впитала в себя несколько литров сока. В лагере Лёшка вывалил виноград на кусок полиэтилена, но куртка его по-прежнему оставалась тяжёлой, так что её пришлось выжимать. После этого до конца похода и меня, и Лёшку постоянно преследовали осы, которые всё время кружились вокруг нас и норовили сесть на спину. Что-то их там привлекало.
Около Каменных ворот мы всем скопом спороли виноград и дыни, и улеглись спать.
____________________________Дорога от Авлота к ущелью с "Каменными воротами".
17 сентября.
Это была наша первая более-менее нормальная ночёвка в Средней Азии, в спальниках и в палатке. Предыдущие две ночи прошли на газонах и на скамейках железнодорожных вокзалов, главным образом в сидячем положении.
Утром после завтрака мы вошли в "Каменные ворота" и пошли вверх по саю. Азиатский горный сай отличается от кавказского горного ущелья не только названием. Ущелье - это что-то более глобальное. По кавказскому горному ущелью можно идти несколько дней, и выход из этого ущелья означает по-крайней мере подъём на перевал, а то и на горную вершину. А азиатские саи - это многочисленные ущелья, как морщины покрывающие склоны гор, и прохождение одного сая хотя и бывает очень непростым делом, но оно в целом не представляет собой большое путешествие, а является лишь небольшим этапом пути. В азиатских горах также есть глубокие большие ущелья, как и в остальных, но саи - это другое дело. Саи - это более характерное явление для Памиро-Алая, возможно потому, что эти горы более старые, чем Кавказ, а может быть на их образование влияет очень сезонное количество осадков. На Памиро-Алае гораздо более скудная растительность на аналогичных высотах, по сравнению с Кавказом, и гораздо большая степень трещиноватости и разрушенности гор. Здесь гораздо больше каменистых осыпей, чем на Кавказе, и гораздо меньше глинистых почв. Когда на Кавказе идёшь по более-менее пологой поверхности высокогорья, то обилие травянистой растительности сильно мешает, и в этом отношении на Памиро-Алае лучше. Но зато при подъёме по крутому склону на Кавказе растительность помогает, особенно рододендроны и можжевельники, за которые хорошо цепляться, а на Памиро-Алае мало того, что бывает не за что уцепиться, так ещё и щебёнка норовит уехать из-под ног, увлекая за собой незадачливого путника.
Мы поднимались по саю вдоль ручья, и в некоторых местах пейзаж выглядел пустынным и безжизненным, а в некоторых попадались как отдельные деревья арчи, так и группы из нескольких деревьев. При этом, как ни странно, травянистая растительность была очень скудной и росла лишь местами.
На Кавказе, когда поднимаешься на высоту до двух тысяч и более метров, выше деревья уже не растут, но травянистая растительность очень мощная и достигает двухметровой высоты. Там царство деревьев с набором высоты сменяется на царство трав. Здесь же складывается впечатление, что в Азиатских горах деревья растут лучше, чем трава. На горных склонах висели прилепившиеся каким-то чудом деревья арчи, можжевельника, тёрна, а вот травка была неказистая.
С ручьём тоже происходили удивительные вещи. Журчащая вода то появлялась в русле, то исчезала. Временами ручей уходил под слой щебёнки, а временами выходил наружу. Идёшь вдоль ручья, страдаешь от жажды и думаешь: сейчас, на следующем привале попью. Когда по времени пора делать привал - ручья уже нет. Так и идёшь дальше, пока ручей опять не появится.
Примерно через полтора часа ходьбы мы выходим на развилку сая, о которой ничего не говорилось в описании маршрута заброски, имеющегося у нас. Чисто интуитивно решаем идти по левому саю ( по ходу движения ). Вскоре тропа исчезает, увеличивается крутизна склонов, и после очередной развилки, где опять был выбран левый путь, мы упёрлись в практически вертикальный уступ высотой 6 метров, который нигде нельзя было обойти путём более пологим, нежели сам уступ. Попробовали подниматься лазанием с рюкзаками - получилось не очень сложно, точнее говоря - возможно. Лазание было бы довольно простым, если бы вес мужского рюкзака не составлял 35-37 кг, а женского - 20-25 кг.
Организовали верхнюю страховку. Парни поднимались, не снимая рюкзаков, но со страховкой, а девушки без рюкзаков. Их рюкзаки мы подняли на верёвке.
Вскоре ручей дошёл до своего истока и исчез. Мы напоследок напились как следует, но в результате сильно пропотели и уже через полчаса жажда стала мучить конкретно. В те времена не было пластиковых бутылок, в которых можно бы было нести воду, а пластмассовые фляжки были максимум на 400 мл. Примерно через час ходьбы от места последней воды мы вышли на большое относительно горизонтальное пастбище. За этой поляной высилась отвесная стена хребта Кетмень-Чапты, на верху которого должно было быть карстовое плато с пещерой Уральской.
________На поляне под стеной Байсунтау. Слева стоят Жанна Каледенко и Света Тихонова, справа я. Левее меня сидит Дима Каманин. Других сидящих опознать трудно.
_____________________________Байсунтау, место, где на плато Кетмень-Чапты можно подняться
На поляне мы обнаружили довольно заметную тропу, которая, как выяснилось впоследствии, шла от озера, расположенного у подножия вышеупомянутой стены, на другое пастбище, на котором имелся колодец с водой естественного происхождения.
Здесь мы поняли, что поднимались не по тому саю, по которому нужно было подниматься, поскольку увиденный нами пейзаж никак не совпадал с имеющимся у нас его описанием. По этой причине, а также потому, что мы не имели сведений о последующих источниках воды, мы решили ставить лагерь на этой поляне. Большая часть группы занялась лагерем и поиском воды, а мы - братья Цои, Димка Каманин и я, вышли искать путь заброски на верхнее плато и затем саму пещеру Уральскую. Обойдя стену с юго-восточной до северо-восточной её точки, мы нашли относительно пологий путь на плато, вышли на него и увидели, что оно насквозь изрыто глубокими саями.
Обычно в карстовых районах такие плато бывают покрыты многочисленными воронками, но здесь никаких воронок не было, зато были радиальные саи, расходяшиеся от середины плато к краям. Мы надеялись, что в этих саях точно должны быть воронки, по законам карстовых процессов, но не нашли ни одной. Такое ощущение, что плато вообще было сложено не из известняков, либо из каких-то неправильных известняков. Тем не менее, где-то здесь должна была находиться большая шахта Уральская, но мы её так и не нашли. В лагерь мы вернулись уже в сумерках, как говорится, не солоно хлебавши.
С водой здесь оказалось плохо, и воду принесли из уже знакомого нам ручья, который бежит ниже по саю.
18 сентября.
Нас вдвоём с астраханцем Шурой Поляковым оставили в лагере для обеспечения его водой и по возможности дровами, а остальные ушли искать Уральскую. Мы с Шурой взяли с собой штаны от гидрокостюмов, чтобы не таскать котелками по чуть-чуть, а принести сразу много, и хотели уже было спускаться в сай с ручьём, как видим - едет местный джигит на лошади, скорее всего пастух. Там ведь пастухи не пасут коров ежедневно, а просто выгоняют их в горы, и раз в несколько дней приезжают и проверяют - куда движется стадо.
Так вот пастух нас увидел, мы ему обрисовали ситуацию, и он нам говорит: "За водой туда не ходи! Ходи вон туда, под стену, там есть озеро, или вон на следующее пастбище - там есть колодец!".
Мы с Шурой поблагодарили его, пошли в западном направлении, куда показал нам пастух, и вскоре действительно увидели озеро. Вокруг и на дне озера была щебёнка, и вода была настолько прозрачной, что мы её не заметили, пока не зашли в неё и не промочили ботинки.
Набрали гидроштаны и повесили их на шею таким образом, что штанины с водой висели у нас спереди. Вода была очень холодная, и нести такой груз было не по кайфу. Надо сказать, что объём гидроштанов очень большой и если залить каждую штанину полностью, то поднять такой груз нормальному человеку невозможно. Даже если залить в каждую штанину всего 10 литров, то всё равно вес штанов получается 20 кг, а учитывая, что вода ледяная, то можете себе представить наши ощущения! Хотя идти пришлось не много, но с таким грузом показалось много.
Мы с Шурой отдышались, покурили, и пошли в сай за дровами. Нарубили там сухих веток с полузасохших арчей, с большими трудностями притащили их в лагерь. Только хотим разжигать костёр и готовить обед, как возвращается Олег с несколькими нашими, и говорит, что здесь готовить не будем, а собираем лагерь и перебрасываем его на верхнее плато. Пещеру Уральскую нашли, несколько человек, кто догадался сразу взять рюкзаки, ждут нас около неё. Тем, кто остался в нижнем лагере, теперь предстоит тащить наверх всё оставшееся барахло, в том числе воду и дрова. Это было легко сказать, но непросто сделать, поскольку мы с Шурой Поляковым уже задолбались, пока несли воду, затем дрова, а теперь нам предстоит тащить сразу и то, и другое, и плюс ещё наши станки с вещами весом по 35-37 кг.
Это был один из самых трудных дней в моей жизни. Я надел на спину рюкзак-станок, повесил на шею гидроштаны с 20 литрами воды и пошёл. С одной стороны жарило солнце, с другой были ледяные штаны. Я не знал, что лучше - надеть на себя побольше вещей для изоляции от холода, или наоборот снять все имеющиеся? Затем я всё-таки придумал разумное решение. Я снял с себя майку, оголив тело выше пояса, но положил на спину свитер таким образом, чтобы он защищал спину в какой-то мере от давления рамы моего станка, а рукава свитера шли через плечи на грудь и живот, таким образом в какой-то степени изолируя их от холодных гидроштанов. Вскоре у меня возникла ещё одна проблема.
Где-то я задел одной штаниной какой-то колючий кустарник, и вода стала струйкой брызгать наружу. Пришлось ещё ускоряться в темпе, в надежде, что вся вода выйти не успеет. Подъём на стену был достаточно крутой и ускоряться не очень хотелось, но жаль было терять драгоценную воду. В одном месте подъём стал совсем крутым, и вода, брызгая тонкой струйкой передо мной на стену,
оставляла на ней мокрый след. Тут я слышу сзади и снизу голос Никонова, который поднимался за мной следом:
- Лёвич, ты что, со страху обос... что-ли?
Я ему отвечаю:
- Да, и дальше продолжаю!
В это время я поворачиваюсь к нему лицом, а Сергей находится по склону ниже меня, практически подо мной, и струйка воды брызжет прямо ему на голову. Ситуация получается комическая, но нам обоим так тяжело, что шутить не особо хочется. На Сергее тяжёлый станок, и от него в разные стороны расходятся пристёгнутые экспандерами сухие ветки. Пока Серёга поднимается по склону, эти ветки цепляются за все выпуклости рельефа и тем самым сильно усложняют и без того трудный путь.
Когда я вышел на плато, то половина воды из одной штанины ушла и штаны стали перекашиваться на одну сторону. Поскольку нагрузка теперь шла не симметрично и центр тяжести сместился, то гидроштаны приходилось изо всех сил удерживать руками, чтобы они не упали. Идти стало ещё тяжелее, и когда я дошёл до места нового лагеря, то был вконец обессиленный. Другим идти тоже было не сладко, поскольку и они кроме своих вещей несли воду или дрова.
Никонов рассказал мне, что это он первым нашёл Уральскую. По описанию на краю входного колодца должна висеть металлическая памятная доска Сергею Зенкову. Никонов сел на краю колодца и начал глазами искать мемориальную доску, но её нигде не было. Осмотрев буквально всё и не обнаружив доску, Сергей встал и тут увидел, что сидел прямо на ней.
Мы разбили лагерь, приготовили еду, поели, и затем нас с Никоновым дёрнул черт погулять по плато, чтобы ознакомиться с ним и поискать новые пещеры. Мы хотели отойти буквально на километр, походить немного и вернуться в лагерь до наступления темноты. Кажется, с нами ещё кто-то был, но за давностью лет не помню кто.
Мы походили по местным саям, ничего хорошего не нашли, а тем временем окрестные вершины как-то быстро пожелтели, и затем стали
розовыми. Мы в это время исследовали какую-то щель, а потом огляделись по сторонам и поняли, что уже стемнело, и нам уже давно нужно было возвращаться. Ночь была безлунная, темнота - хоть глаз выколи, а мы точно не знали, в какой стороне находится лагерь. Пошли наугад, периодически кричали, в надежде, что нас услышат. Поскольку местность кругом была пересечённая, то мы не были уверены, что идём куда надо и вообще не ходим ли по кругу? В конце концов мы вышли на край стены, и хорошо, что у нас были фонарики, иначе в такой темноте можно было бы запросто улететь в пропасть. Теперь направление на лагерь стало относительно понятно, с точностью плюс-минус километр. Мы пошли туда, где, по нашему мнению, он должен был находиться, и вдруг увидели в темноте огни двух фонариков. Мы тоже стали светить и кричать, и нам в ответ светили и кричали. Это Дима Цой и Лёша Кравцов вышли нас искать.
Мы радостно побежали навстречу товарищам, практически не глядя под ноги, и они пошли нам навстречу, и вдруг слышим в темноте пронзительный крик: "Всем стоять! Здесь ущелье!". Стали светить под ноги, и видим, что стоим на краю отвесной стены обрыва. Впереди глубокий сай с вертикальными стенками. Мы стоим на одном краю ущелья, наши товарищи на противоположном, светим друг на друга и переговариваемся, но соединиться никак не можем! Ещё раз нам повезло в том, что мы взяли фонарики.
Кстати говоря, мы оказались далеко от лагеря, и если бы Дима с Лёшей нас не искали, то мы бы скорее всего его до утра не нашли.
19 сентября.
Пещера Уральская им. Зенкова (местное название Зиндонак) находится в одном из саев на вышеупомянутом плато и начинается широким колодцем диаметров шесть метров. Пещера образует две чётко выраженные части: вертикальную и горизонтальную. Первая часть представляет собой 13 колодцев, проходимых по навеске, и пару-тройку уступов, проходимых без навески. Все они следуют непрерывно друг за другом и отделяются друг от друга небольшими горизонтальными площадками. После последнего колодца на глубине -350 м начинается горизонтальная часть пещеры. Слабонаклонная галерея с небольшими редкими уступами иногда приобретает вид меандра, но в основном идёт прямо, то расширяясь, то сужаясь по ширине. По всей длине галереи постоянный водоток в виде ручья, который течёт то по пробитому им жёлобу в середине хода, то растекается по всей его ширине. Основное препятствие в этой галерее - два сифона, в которые мы нырять не собирались. Горизонтальная часть пещеры до первого сифона тянется примерно на 300 м, а дальше мы идти не собирались.
Глубина колодцев, проходимых по навеске, составляет 43 м, 38 м, 17 м, 24 м, 10 м, 5 м, 86 м, 8 м, 15 м, 5 м, 20 м, 15 м, 8 м.
__________________________Вертикальный разрез-развёртка первой части пещеры
_____________________Разрез-развёртка каскада колодцев и план всей пещеры (вход справа)
______________________________Входной колодец п. Уральской
Проходить пещеру мы наметили тремя группами: одна должна была пойти до двойки (маршрут 2 к.с.) и две до тройки (маршрут 3 к.с.).
Группа "Двойка" (условно назовём её так) должна пройти первые шесть колодцев, до начала колодца 86 м, и, соответственно, навесить все их. Кроме того, ей нужно закинуть до этого уровня мешок с ППЛ (промежуточным лагерем). В этом мешке находятся большой полиэтиленовый колпак, гексоплитка, сухое горючее для неё, котелок на 2,5 л, перекус и т.п. После этого группа "Двойка" должна выйти наверх.
В группу "Двойка" входили астраханцы: Илья Головачёв, Дима Каманин и Шура Поляков, а также Света Тихонова.
После возвращения группы "Двойка" пещеру начинает штурмовать группа "Тройка-1". В эту группу входят Дима Цой, Инна Сорокина, Лёша Кравцов и Жанна Каледенко. Почему Жанку взяли до тройки, а Светку только до двойки - не знаю. Вроде бы, опыт у них одинаковый.
Группа "Тройка-1" должна пройти все 13 колодцев, при этом, разумеется, все колодцы после К86 им нужно навесить. Кроме того, они должны были доставить мешок с ПБЛ (подземным базовым лагерем) в начало горизонтальной части, и установить где-то здесь лагерь. После прохождения горизонтальной части до сифона им нужно что-то сварить, поесть и залечь спать.
В это время к спуску в пещеру приступает группа "Тройка-2", в которую входят Олег Цой, Вера Цой, Надя Ветчинкина, Сергей Никонов и Дима Львов. Группа должна пройти каскад колодцев, дойти до ПБЛ и разбудить спящую группу "Тройка-1". Или не будить, уже не помню.
Пока "Тройка-2" проходит горизонтальную часть пещеры, "Тройка-1" должна проснуться и опять приготовить еду. После еды "Тройка-1" начинает подъём, а "Тройка-2" ложится спать. Потом "Тройка-2" просыпается, ест, пьёт, и выходит наверх, снимая и вытаскивая всё снаряжение вплоть до колодца 86 м. После этого колодца группа уже ничего не снимает, но поднимает наверх то, что сняла раньше.
После выхода наверх второй "Тройки" группа "Двойка" выходит в пещеру вторично, опять спускается до начала К86, затем снимает и вынимает из пещеры всё, что там осталось.
Вот таков был наш план действий. Точнее говоря, план, разработанный Олегом.
В 10 утра группа "Двойка" начинает штурмовать пещеру, и вместе с ней идёт Олег. Они навешивают на колодцы троса и верёвки, при этом шлямбурные крючья не бьют, поскольку в пещере полно крючьев уже набили свердловчане и челябинцы. Гидрокостюмы не надевают, так как верхняя часть пещеры малообводнённая. Хотя на дне всех колодцев вплоть до К86 лежит плотный снег, но он тает слабо, и вода с него течёт не сильно. Гидрокостюмы нужны лишь в горизонтальной части пещеры. Вообще гидры лучше надевать только там, где они действительно нужны, потому что, во-первых, в них сильно потеешь, во-вторых, они сковывают движения и идти в них труднее, и, в-третьих, сходить в туалет в них целая проблема. Не буду описывать, как и что снимается, лишь скажу, что это занимает минут 10-15, если не больше. Поясню только, что при этом кроме гидрокостюма снимается ещё и комбинезон, а он застёгивается не на пуговицы и не на молнию (пуговицы быстро оторвутся, а молния быстро забьётся глиной), а на нём очень частая шнуровка и снять его тоже получается не быстро.
Олег Цой, Шура Поляков и Дима Каманин спустились на дно К86, хотя в программу "Двойки" это не входило. Просто эти смелые астраханские парни очень хотели покорить этот большой колодец, и Олег понял, что они смогут это сделать. До этого два упомянутых астраханца занимались альпинизмом, покоряли вершины Эльбруса и Казбека, и ещё какие-то горы, поэтому стоять на краю К86 и не покорить его для них было бы обидно. Во втором выходе "Двойки" они не смогли бы это сделать, поскольку навеску с К86 мы планировали снять и положить где-то рядом с ним.
Пока "Двойка" была под землёй, Дима Цой, Лёша и Инна спустились в пещеру на пару колодцев и вышли обратно, вытащив наверх три транспортных мешка со снегом. Как я уже говорил, на дне первого колодца и нескольких последующих лежал снег. Точнее говоря, не снег, а фирн - это нечто среднее между снегом и льдом.
Около лагеря мы организовали "бассейн" из полиэтилена, в котором на солнышке таял лёд.
Затем я тоже решил спуститься во входной колодец пещеры, и нарубить ещё льда. Я взял транспортный мешок и топор, и спустился в этот колодец глубиной 43 м. Пока я рубил лёд и складывал его в мешок, из второго колодца стали выходить астраханцы и Света Тихонова.
Светка сразу пошла на выход из первого колодца, поднялась на несколько метров, и тут у неё что-то случилось с ногой. То ли растянула сухожилия, то ли ударилась - не помню. Она зависла и говорит, что дальше идти не может. Мы стали кричать людям наверху, нас услышали и организовали Светке полиспаст. Пока её вытаскивали, у неё нога как-то сама собой прошла и потом по поверхности она уже ходила нормально.
Я ей говорю: "Свет, похоже ты просто хотела немножко сачкануть!".
Она обиделась, отвечает: "Нет, у меня правда заломило ногу так, что она не сгибалась и не разгибалась!".
Я продолжаю над ней подкалывать, дескать: "Ты - врач в нашей команде, поэтому именно с тобой это и случилось!".
Следом остальные члены "Двойки" вышли наверх. Ещё был не поздний вечер, светило солнце, но группа "Тройка-1" легла спать, поскольку ей предстояло вставать в 2 часа ночи.
20 сентября.
В 2 часа ночи группа "Тройка-1" начала делать попытки проснуться, и в 4 утра они вышли в пещеру. Мы валялись ещё долго, радуясь, что мы идём не первыми. Днём мы с Никоновым и Надей Ветчинкиной совершили пробный выход на первые два колодца пещеры. На дне первого колодца набили три транспортных мешка снега и подняли их наверх. Особенности этого колодца были таковы, что транспортники со снегом нельзя было поднимать на верёвке человеку, стоящему наверху колодца. Точнее говоря, мешок таким способом можно было вытащить, но бросить обратно верёвку так, чтобы она дошла до дна, уже бы не получилось. Поэтому у нас был только один способ поднимать мешки наверх - пристёгивать их к себе и выходить на самохватах вместе с мешком.
Затем до вечера мы отдыхали и даже поспали ещё часок, поскольку нам предстояла бессонная и трудная ночь. В это время мимо лагеря проезжали охотники на ишаках. Тут я подумал: "Здесь постоянно кто-то ездит - то пастухи, то охотники. Вечером мы уйдём под землю, возможно на сутки. Другая "Тройка" тоже выйдет наверх неизвестно когда. Группа "Двойка" может уйти на полдня за дровами, и в лагере никого не останется. Дай-ка я от греха подальше спрячу деньги и паспорт!"
Я вылез из палатки с полиэтиленовым пакетом, в котором лежали деньги и паспорт. Из множества камней, лежащих вокруг палатки, я выбрал наиболее приметный, чтобы не забыть, под каким камнем у меня заначка. Перевернул камень, а под ним сидит скорпион. Раньше я их видел только на картинках, и тут увидел живьём, впервые в жизни. По спине пробежал холодок и в голове засвербила неприятная мысль: "Ночью он ведь может забежать в палатку, пока мы спокойно спим! Специально не ужалит, а вдруг кто-нибудь пошевелится и случайно его прижмёт?"
Пока меня одолевали подобные мысли, скорпион убежал, но под этот камень деньги прятать уже не хотелось. Я перевернул другой камень. Под ним скорпиона не было, и я засунул заначку туда.
Наконец, в 20 ч. вечера наша "Тройка-2" уходит под землю, в составе пяти человек, как я уже говорил. Это Олег ЦоЙ, Серёга Никонов, Вера Цой, Надя Ветчинкина и ваш покорный слуга.
____________________Наша доблестная пензенская пятёрка: Д.Львов, О.Цой, С.Никонов, Н.Вечтинкина и В.Цой
__________________________________Начат спуск в пещеру
Около входного колодца висит мемориальная доска погибшему здесь уральскому спелеологу Сергею Зенкову. Первый колодец, как я уже говорил, глубиной 43 м. На дне его лежит наклонный ледник. Здесь самое главное - не поскользнуться и не улететь в следующий колодец, пока ты не пристёгнут к навеске. Такая же ситуация и на дне последующих колодцев, вплоть до К86. Горизонтальные площадки между ними всеми маленькие, и снег здесь падал насквозь в шесть первых колодцев, до глубины 150 м от начала пещеры. На дне второго колодца глубиной 38 м на стене висит вторая мемориальная доска памяти Зенкова. Сразу вспомнился уже забытый мной массив Алек, на котором встречается много подобных металлических досок.
Я спускаюсь последним. Передо мной спускается Никонов, дожидается меня и подстраховывает, чтобы я не засвистел по льду. Колодец К86 я, видимо, проходил слишком долго, поскольку Сергея внизу я не обнаружил. Он не дождался меня и ушёл. Далее я спускаюсь уже в одиночку, не видя никого впереди. На одном из последующих колодцев не нахожу навеску. Оглядываюсь вокруг, но троса и верёвки нигде нет, в то время как под ногами довольно узкий вертикальный колодец. Думаю: "Раз нет навески - значит, это не колодец, а уступ, который проходится лазанием без навески!". Начинаю спускаться.
Колодец в верхней части достаточно узкий и действительно проходить его поначалу легко, но чем дальше, тем сильнее он расширяется, и опасность сорваться с каждым метром резко увеличивается. Вижу далёкий свет внизу, точно под собой. Значит, Никонов там меня дожидается, или ещё кто-то.
Кричу ему: "Сергей! Как здесь правильно надо пускаться?".
В ответ тишина. Думаю - раз они как-то спустились, то и я спущусь! Спускаюсь ещё на метр и чувствую, что длины рук и ног у меня уже не хватает для хорошего распора. Стены мокрые, и ноги или руки легко могут с них соскользнуть. Для того, чтобы спускаться каким-то другим способом, не в распоре, я не нахожу на стенах никаких зацепов. Между тем внизу подо мной не меньше пяти-шести метров отвеса, судя по свету фонаря, который я вижу под собой.
Я ещё раз кричу: "Люди! Как здесь нужно спускаться?".
Что самое удивительное, я в ответ не слышу ни звука.
- Да вы что там, совсем офонарели? Светите своим фонарём и молчите!
И опять в ответ тишина. И тут, наконец, до меня доходит, что я разговариваю со своим отражением! Внизу я вижу отражение в луже своего собственного фонаря!
У меня по спине пробегает холодок. Я понял, что спускаюсь не там, где надо. На таком уступе Олег обязательно бы сделал навеску. Я начинаю подниматься и думаю: "Только бы не соскользнуть!" Сверху сплошным дождём брызжет вода. Мерзкий страх сковывает движения, поэтому подъём кажется труднее, чем спуск. Наконец, колодец сужается до безопасного размера, и я выхожу в точку, откуда начал спуск.
Я начинаю осматривать всё внимательно и вижу далеко впереди по ходу крючья, карабины и навеску. Тут я понимаю, что нужно было не спускаться в колодец, а пройти над ним в распоре метров 5-10 до навески, и там уже спускаться.
Дело в том, что на дне этого колодца глубокая лужа, а мы, как я уже говорил, вертикальную часть пещеры решили проходить без гидрокостюмов. Их мы надевали только на прохождение горизонтальной части. И вот, чтобы не спускаться в лужу без гидры, группа "Тройка-1" сделала навеску таким образом, что участок над лужей проходится по верху в распоре, а далее спускаешься в колодец уже туда, где нет лужи.
С одной стороны это правильно, но ошибка здесь в том, что от начала колодца до точки навески не были сделаны перила. По перилам, во-первых, сразу понимаешь, куда нужно идти, а во-вторых, без перил в распоре над колодцем ходить как-то не принято. Хотя и можно, но это есть нарушение техники безопасности.
И, раз уж так получилось, что перила не сделали, Олег должен был хотя бы предупредить всех, чтобы каждый участник дожидался следующего. Никонов не стал меня дожидаться, и в результате я полез не туда, куда надо, и чуть не сорвался. У Олега вообще была такая черта - он сам был смекалистый, и думал, что все остальные тоже должны быть смекалистыми. Но в жизни так не бывает, обязательно найдутся такие дураки, как я. Я бы даже сформулировал так: Цой частенько нарушал технику безопасности, но не потому, что он был ленивый или безответственный, а из-за своего безудержного оптимизма. Именно из-за оптимизма он не допускал, что что-то может пойти не так.
Группу я догнал в горизонтальной галерее около палатки ПБЛ. Саратовцы уже частично или полностью проснулись, и наши сидели рядом, хлебали чай и мирно беседовали с ними. Мы надели гидрокостюмы и пошлёпали дальше по ручью галереи, а саратовцы приступили к приготовлению пищи.
Галерея оказалась сильно обводнённой и местами буквально полностью заросшей сталактитами и сталагмитами. В некоторых местах потолок опускался низко и идти приходилось на корточках, и почти во всех этих местах потолок был сплошь увешан сосульками сталактитов. Чуть приподнимаешься, и случайно сбиваешь их каской или спиной. То и дело нас преследовал звон падающих сталактитов - то один, то другой из нас их обязательно сбивал. Этот звон зачастую сопровождался ещё и матом - то ли из-за жалости к сталактитам, то ли из-за того, что они больно вонзались в спину.
________________________Все участники нашей группы "Тройка-2" в горизонтальной галерее
Мы шли то по самому ручью, то над, если он протекал по жёлобу. В некоторых местах он образовывал ванны шириной во всю галерею, и, не желая переплывать их, мы их обходили лазанием по стене.
_________________________Некоторые участки с водой приходится обходить по стене.
Таким образом, мы дошли до сифона, возле которого лежала кем-то оставленная кувалда и на стене висела дыхательная трубка от акваланга. Сифон оказался не только полностью затопленным водой, но и ещё доверху забитым галькой, так что, если бы мы собирались его проходить, то нам пришлось бы сначала откапывать эту гальку. Вообще этот сифон раньше уже несколько раз проходили уральские спелеологи. Видимо, они каждый раз откапывали гальку, а очередным весенним паводком её приносило обратно в сифон.
______________________Наша группа около сифона: С.Никонов, Н.Ветчинкина, О.Цой, Д.Львов. Снимала Вера.
Затем мы пошли назад и ровно в полночь вторично пришли в ПБЛ. Таким образом, с момента нашего выхода под землю прошло всего 4 часа, а мы уже успели пройти пещеру до сифона, до глубины -370 м, что для прохождения маршрута 3-й категории было неплохим результатом. Правда, мы ничего не несли с собой, кроме фотоаппаратов и еды, и всю дорогу шли по готовой навеске. Зато на обратном пути нам предстояло её снимать.
Тем временем саратовцы (в число которых входил Лёшка Кравцов из Оренбурга) позавтракали и в 0 ч. 20 мин. приступили к подъёму наверх. Мы, в свою очередь, стали готовить себе ужин. Таким образом получилось, что саратовский завтрак по времени произошёл на час раньше, чем наш ужин, причём этот их завтрак был уже завтрашним, а наш ужин был ещё вчерашним, поскольку они уже поспали, а мы ещё нет.
21 сентября.
Примерно до 2-х часов ночи мы готовили ужин и ели, а затем стали обсуждать - ложиться нам спать или не ложиться? У всех самочувствие было бодрое, но впереди нас ожидал подъём на 350 м по вертикали с выемкой снаряжения до глубины хотя бы -150 м, если не ещё выше.
Мы прикинули так: если мы сейчас сразу идём вверх, то утром ещё до обеда будем на поверхности и там уже сможем лечь спать в нормальных условиях, а не в тесноте впятером в сыром спальнике, рассчитанном только на четверых. Если же мы сейчас ляжем спать, то нормально всё-равно не выспимся, встанем утром с больной головой и с затёкшими руками и ногами. Пока приготовим завтрак, пока поедим - в результате на поверхность выйдем только вечером.
Взвесив все "за" и "против", мы решили не ложиться, а выходить сразу. Итак, в 2 часа ночи мы стали собирать и упаковывать ПБЛ, и затем в 3 часа первые пошли на выход.
Было решено так: первыми выходят Вера и Надя, и транспортируют с собой три мешка с ПБЛ. Нас они не дожидаются, а идут наверх в своём темпе. Поскольку колодец К86 суров для прохождения с мешками, им было разрешено оставить мешки на дне этого колодца и дальше идти налегке безостановочно. Мы же втроём выходили следом, снимая навеску со всех колодцев, укладывая её в мешки и затем их транспортируя. Таким образом, когда мы подошли к К86, у нас уже было несколько мешков с навеской, и плюс к ним добавились ещё три мешка с ПБЛ. В это время мы почувствовали первые признаки усталости и переохлаждения, поскольку после ПБЛ шли без гидрокостюмов, а в одном месте долго пришлось стоять под "душем", во время подъёма мешков.
На дне К86 мы приняли такое решение: двое должны стоять наверху и тягать мешки из этого колодца, а третий должен пристёгивать их внизу. Чтобы их легче было вытаскивать, верхняя двойка должна соорудить полиспаст - тогда их тянуть станет вдвое легче, но и времени на подъём уйдёт вдвое больше.
Цой нам сказал, чтобы мы с Никоновым поднимались наверх и вытаскивали мешки, а он будет их нам подавать снизу. На первый взгляд непосвящённого человека это выглядело так, будто Олег поручил нам тяжёлую работу - вытаскивать мешки, а себе оставил лёгкую - просто пристёгивать их к верёвке. На самом деле он понимал, что внизу находиться гораздо опаснее, поэтому участь нижнего незавидная, и сразу по двум причинам.
Во-первых, Олег сразу рассчитал, что весь этот процесс затянется надолго, и нижний может запросто погибнуть от переохлаждения. Пока я поднимусь наверх - уйдёт 40 минут, пока Никонов поднимется - ещё 40 минут. Пока мы соорудим полиспаст - ещё минут 20, если не больше. На подъём каждого мешка будет уходить минимум полчаса, а всего мешков у нас было штук 6 или 7. Таким образом, нижний должен простоять часов 5 без движения, либо как-то заставлять себя двигаться, иначе можно заснуть и уже не проснуться.
Переохлаждение опасно тем, что оно на своей второй стадии не вызывает никаких неприятных ощущений, просто-напросто заставляя человека уснуть и умереть во сне. Дело в том, что когда температура тела опускается ниже 35 градусов, человеку ужасно хочется спать. Если он уснёт - температура тела опустится ниже критического уровня. чтобы этого не произошло, в переохлаждённом состоянии надо постоянно делать какие-то физические упражнения, разогревая себя движением.
Поэтому для стоящего внизу человека погибнуть от переохлаждения в течение 4-5 часов было вполне реально. Кроме того, колодец 86 м не прокрикивается настолько, чтобы можно было понять - о чём тебе кричит человек, поэтому контролировать нижнего человека криками сверху не получится.
Второй опасностью для стоящего внизу был камнепад. Когда один человек поднимается вверх, а второй стоит под ним, то вероятность того, что первый сбросит камень на второго существует, но не очень большая. Но когда на верёвке поднимается мешок, то он раскачивается маятником и ударяется о все стены, какие только достанет. При этом поднимающийся мешок зачастую сбрасывает целую лавину камней. А на дне К86 спрятаться от падающих камней особо некуда - здесь лишь площадка 5х3 м, за которой сразу начинается следующий колодец. Переохлаждённый человек становится заторможенным, у него плохая реакция и увернуться от падающего камня ему очень сложно.
По всем этим причинам Олег понял, что находиться на дне колодца и пристёгивать мешки гораздо опаснее, чем их вытаскивать, поэтому он поручил нам с Сергеем тяжёлую работу - тягать мешки, а себе взял лёгкую - их пристёгивать.
Сначала наверх вышел Никонов, потом я. Пока я выходил, он успел задубеть и клацал зубами. Мы стали организовывать полиспаст, пристёгивая верёвку хитрым образом через карабины к крючьям в стене. В верёвку встегнули самохват, который тоже должен был принимать участие в этом полиспасте. Когда всё было готово, и мы приступили к подъёму мешка, то оказалось, что мы пристегнули самохват не в ту сторону. Сергей обматерил самохват за то, что он неправильно пристегнулся, и не гнущимися от холода пальцами стал его перестёгивать. Конечно, к тому времени мы сильно устали, поскольку было уже часов 6 утра и мы почти сутки не спали, если не считать одного часа полудрёмы в палатке. На голову постоянно летели холодные брызги от тающего где-то наверху снежника. Мы монотонно, метр за метром, перебирали верёвку руками. Голова стала совсем тупая, но руки работали.
Олег тем временем понял, что мы организовали полиспаст, и прицепил сразу два или три мешка. Мы их подняли примерно до середины колодца, и тут мешки заели. На мешках были лямки, служащие для переноса мешков на себе, и, видимо, одна из них зацепилась за какой-то выступ стены. Мы дёргаем и так, и сяк, но мешки не идут. Пытаемся опустить их ниже, но вниз они тоже не идут. Тогда Сергей говорит: "Тянем сильней, авось продёрнем!"
Мы потянули со всей силы, тут мешки вышли из зацепления и пошли вверх неожиданно очень легко. И в этот момент мы слышим какой-то далёкий грохот внизу.
- Один из мешков оторвался и упал! - догадался Сергей.
Мы стали кричать: "Олег! Ты живой?"
Снизу послышался какой-то крик, похожий на ругательство, но слов было не разобрать.
Мы продолжили подъём мешков, причём один из них был с мусором, который мы собрали на месте ПБЛ. Вообще, надо сказать - пещера в свинском состоянии. Часто попадаются пеньки сталактитов, отбитых судя по всему специально, и очень много мусора в местах ПБЛ. А ведь в пещере за всё время её существования проводилось всего несколько экспедиций Свердловскими и Челябинскими спелеологами.
Когда мы подняли все мешки, то через полчаса слышим: "Вжик! Вжик!" - лязг металлических самохватов по тросу. Через несколько минут из колодца вышел Олег и рассказал нам следующее.
Сначала ему пришлось долго неподвижно стоять, и он сильно подмёрз. Тогда он стал делать приседания, и присел несчётное количество раз. Когда мы поднимали мешки, то сверху периодически падали камни, но по одному и не часто. По малой скорости подъёма мешков Олег понял, что мы соорудили полиспаст, и пристегнул сразу три мешка ПБЛ. Через некоторое время они застряли, и когда мы их стали продёргивать, то на него сверху обрушилась целая лавина камней. Олег прижался к стене и постарался на ней расплющиться, чтобы занимать как можно меньшую площадь в горизонтальной плоскости. В довершении всего послышался нарастающий шум сверху, и Олег понял, что это летит уже не камень, а целый мешок. Он перебежал в дальний конец зала, в который падающие камни рикошетом доставали, но мешок туда вряд ли бы долетел. Через мгновение мешок рухнул посреди зала, и ещё несколько сбитых им камней разлетелись по сторонам.
Олег говорит, что не раз бывал под камнепадами, но под такой сильный камнепад - больше десятка камней плюс мешок - попал впервые!
Как назло, именно в этом мешке находился мой фотоаппарат - то ли "Смена", то ли "Вилия", уже не помню. Фотоаппарат, конечно, был разбит насмерть, но по счастью он не раскрылся. То есть, плёнка, которую я перед этим отснял почти полностью, была не засвечена и в дальнейшем я напечатал с неё ряд фотографий. Но фотоаппарат, конечно, пришлось выбросить, и следующий я купил лишь года через два, поэтому в походах 88-го и 89-го года я не снимал.
Мешки с навеской мы подняли до уровня -135 м, оставив их астраханцам, и вытащили с собой наверх три злополучных мешка ПБЛ.
Я помню, что когда я выходил из последнего колодца, то запах по мере выхода сильно менялся, и лишь я перевалил через край колодца, как почувствовал сильную жару и такой яркий свет, что на несколько минут даже ослеп.
Вера с Надей вышли на поверхность в 8 утра, а мы лишь в 13 часов. Спустя час группа "Двойка" вышла в пещеру, чтобы снять и вытащить из неё всю оставшуюся навеску.
После обеда мы хотели спокойно отойти ко сну, но тут нам помешали.
У Лёши и Инны в этом походе образовалась пара. Они вдвоём ходили за дровами и водой, или просто гуляли по плато. В этот день они взяли пару гидроштанов и пошли к озеру за водой. Начерпали воды в штанины, повесили их на шею и стали возвращаться в лагерь. И тут видят - по поляне едут три охотника на ишаках и подъезжают к ним.
- Ви что как ищаки тащите воду? Кладите её на наших ищаков, ми вам довезём!
Инна и Лёша положили гидроштаны с водой на их ослов, и те поехали в наш лагерь. Кроме гидроштанов по бокам ослов висели убитые зайцы. Охотники знали, куда ехать, поскольку накануне уже проезжали мимо нашего лагеря. Их ишаки бодро пошли в гору, а Инна с Лёшей не спеша шли следом и вскоре от них отстали.
Мы тем временем залезли в палатку и пытались уснуть, а Олег ещё сидел у костра и чувствовал, что у него глаза слипаются.
"Пора залезать в палатку и ложиться!" - подумал он, и вдруг видит, как по поляне едут три охотника на ослах и везут наши зелёные гидроштаны.
"Мне уже снится сон!" - решил он: "Или это мираж? Галлюцинация? Нужно срочно залезать в палатку и ложиться, а то уже глюки от переутомления!"
Олег потряс головой, но сон не прекращался. Напротив, изображение стало ещё резче.
"Значит, и впрямь охотники? Но почему у них наши гидроштаны?"
Дело в том, что Инна с Лёшей ушли за водой раньше нашего выхода из пещеры, и Олег не знал, что они пошли за водой с гидроштанами. Может быть и знал, но в этот момент он подумал, что у охотников наши гидроштаны, которые мы только что вынули из пещеры и повесили сушиться. Но как так могло получиться, что гидроштаны, которые только что висели рядом, оказались у охотников на ослах и они их везут издалека?
Ответ напрашивался такой: будто штаны сбежали из лагеря, а охотники их поймали и теперь возвращают! Это было невероятно, но другой вариант ответа не находился. Тут Олег разглядел зайцев по бокам у ослов. и стал пытаться как-то связать их со штанами. Ответ получался ещё более нелепый.
В это время охотники подъехали к лагерю и рассказали про Лёшу и Инну, которые плетутся где-то следом. Как выяснилось, в этот день охотникам удалось настрелять зайцев больше, чем им было нужно, и они пожелали угостить нас свежим мясом.
- Ви тут, наверное, савсэм оголодали! Сухари кушаете! Давай, лучше зайца покушаем!
Это было щедрое предложение, с учётом того, что настоящее мясо мы не ели уже давно. Кроме того, лежать в палатке и дрыхнуть после того, как тебе в лагерь привезли воду и угощают мясом, было неудобно. Мы с Сергеем выбрались наружу, после чего разводили костёр и наблюдали, как охотники разделывают зайцев.
Инна с Лёшей вернулись дишь спустя три часа после охотников. Они рассказали, что заблудились и поднялись не на то плато, на какое нужно, но у меня было сильное подозрение, что причина не в этом.
Вскоре из пещеры вышла "Двойка" со всем снаряжением, которое там ещё оставалось.
Тем временем один или два зайца были сварены, и мы приступили к торжественному ужину, посвящённому успешному прохождению шахты Уральской. По этому поводу заставили Светку достать из аптечки бутылку спирта, и тут же её разлили. Охотники праздновали вместе с нами.
_____________Слева направо: Лёша Кравцов, Вера Цой, Олег Цой, Света Тихонова, три охотника, Инна Сорокина и Надя Ветчинкина.
После ужина мы достали гитару и по очереди пели. Самым певчим из нас был Дима Каманин, но в принципе половина нас умела играть на гитаре. Тем временем уже стемнело. В какой-то момент я увидел, что охотников рядом нет, и решил, что они уже нас покинули и уехали на ишаках домой. То, что я не заметил их ухода, не было странным, поскольку я не спал уже около 40 часов, если не считать одного часа полудрёмы накануне, и за это время прошёл Уральскую до тройки, да ещё и входной колодец вторично. Кроме того, как я уже сказал, мы осушили свои запасы спирта. Так что было не удивительно, что я не заметил отъезда охотников.
Вскоре стало так темно, что хоть глаз выколи. Около костра, конечно, было светло, но чуть отойдёшь - тьма кромешная!
Тут мне приспичило отойти по малой нужде и я, боясь споткнуться и сломать ногу, осторожным шагом отошёл недалеко от лагеря. Стою и делаю своё дело, любуясь мириадами звёзд на небе. Пока я делал своё дело, у меня глаза стали привыкать к темноте, и вдруг я с ужасом замечаю рядом на земле спящих охотников! К счастью, они были не настолько близко, чтобы я на них мог попасть, но, тем не менее, в такой близости от спящих людей делать такие дела неудобно! Их ослы стоят подальше, и никто из них не пошевелился, не предупредил меня заранее ни единым звуком!
Крадучись отхожу, стараясь их не разбудить. Вроде бы они спали, а вдруг нет? Вот это я принёс благодарность за съеденного зайца!
К счастью, когда мы наутро встали, их нигде поблизости уже не было, а то бы я не знал, как им смотреть в глаза. С другой стороны, я же не обязан видеть в темноте, как кошка! Откуда я мог знать, что они там спят?
22 сентября.
Утром встаём, завтракаем и начинаем сборы. Окидываем прощальным взглядом сай с одиноким колодцем пещеры Уральской посередине. На прощание я бросаю камень в колодец, типа: "Получи за всё!", и ухожу с довольным видом, что последний камень остался за мной. Даже в страшном сне я не мог представить себе, что последний камень останется за пещерой. Но обо всём по порядку.
Спускаемся на нижнее плато, на поляну, где у нас стоял первый лагерь. С одной стороны над поляной поднимается стена, наверху которой находится покинутый нами карстовый массив Кетмень-Чапты, с другой стороны вниз обрываются скалы, спускающиеся в долину, населённую людьми.
Я поворачиваюсь к стене и говорю:
- Прощайте, Фанские горы! Прощай, Байсунтау! Наверное, никогда в жизни мы больше не встретимся!
Последние слова я не сказал, а прокричал, и в ответ услышал горное эхо: «Встретимся… встретимся…».
После короткого перекура мы начинаем продолжительный спуск по ущелью. Проходим вертикальный шестиметровый уступ, выходим на ручей, который то появляется, то пропадает. По мере спуска ручей становится всё полноводнее.
Около Каменных ворот задерживаемся, чтобы как следует умыться перед выходом в цивилизацию. Затем проходим "ворота" и выходим в каменистую долину, по которой бежит дорога к кишлаку Авлот. После зелёных полян Байсунтау долина кишлаков выглядит безжизненной.
Доходим до Авлота, где зелень наконец появляется в виде виноградников, бахчей и деревьев вдоль дороги. Попуток нет и приходится идти пешком ещё 7 километров. К вечеру приходим в Байсун. На автовокзале говорят, что скоро должен подъехать автобус из Дербента, но билеты будут продавать только по приезду автобуса - вдруг он не приедет? То есть, приезд или не приезд автобуса здесь скорее дело случая, чем расписания движения.
Автобус вскоре приезжает, и все лихорадочно начинают искать деньги по карманам и рюкзакам. Я достаю свою фиолетовую анараку, в нагрудном кармане которой должны быть деньги и паспорт. Но их там нет! Я начинаю ломать голову - куда я их положил? Может быть просто в полиэтиленовом пакете засунул в один из транспортных мешков? Но в какой?
Тут вдруг меня пронзает столь неприятная мысль, что даже не хочется её думать. В голову приходит такое воспоминание, которое хочется сразу отогнать и больше не вспоминать. Но, к сожалению, горький ком реальности подкатывает к горлу. Передо мной всплывает чёткая картина, как я переворачиваю камень и вижу под ним скорпиона. Затем я переворачиваю другой камень и подкладываю под него полиэтиленовый пакет с деньгами и паспортом. Я силюсь отыскать в бездонных закромах своей памяти другое воспоминание, в котором я извлекаю пакет из-под камня и кладу в свой транспортный мешок, но, увы, такое воспоминание ко мне не приходит. Тут я окончательно понимаю, что мои паспорт и деньги остались лежать под камнем возле Уральской, на высоте три тысячи метров над уровнем моря.
Решение я принимаю моментально.
- Я возвращаюсь назад в горы, - говорю я Олегу, - Я там забыл деньги и паспорт!
Олег начинает меня отговаривать:
- Я дам тебе взаймы, сколько тебе надо?
Для меня это не выход. Сумма хотя и не очень большая, но моя месячная стипендия ещё намного меньше. Да плюс ещё штраф за потерю паспорта, который в те времена был большой.
- Олег, я не могу у тебя взять взаймы столько денег! Мне понадобится несколько месяцев, чтобы отдать тебе долг!
Тогда Олег предлагает мне деньги без возврата, но на это я тем более не могу пойти!
- Нет, Олег, я возвращаюсь за деньгами к Уральской! Мне жаль, что так вышло, но если я не вернусь за деньгам, то буду жалеть ещё сильнее!
Все уезжают, а я остаюсь. Так досадно, что хочется плакать или выть на заходящее солнце. Мои товарищи едут на Тянь-Шань искать там пещеры, и я уже не смогу их догнать и найти.
Тут я вспоминаю слова Олега о том, что в группе не может быть 13 человека до конца похода - обязательно кто-то должен потеряться. Но почему этим тринадцатым должен был оказаться именно я?
Опять я на привычном месте пытаюсь поймать попутку до Авлота. На этот раз насвайщиков с мотоциклом здесь нет, но вместо них местные дети. Глядя на мою страдальческую физиономию, они угостили меня яблоками, виноградом и грецкими орехами. Вскоре останавливается какой-то грузовичок, водитель сажает меня в кабину. На вид ему около тридцати лет. Он таджик, его зовут Нусрат, «можно просто Нус». Я ему рассказываю свою историю, и объясняю, почему я один иду в горы. На самом деле я не собирался сегодня идти в горы, я только хотел дойти до "каменных ворот" и там переночевать. Палатки у меня нет, и даже спальника нет, поскольку у нас был общий на четырёх человек. Судя по погоде, дождя ночью быть не должно, и я мог бы прекрасно переночевать без палатки и спальника, напялив на себя всю одежду и при необходимости гидрокостюм.
- Куда ты пойдёшь на ночь глядя!? Зачем будешь спать на земле? Ещё змея тебя ночью укусит! - уговаривает меня Нус, - Лучше пойдём ко мне домой, у меня переночуешь, а утром пойдёшь в горы!
Я соглашаюсь. Мы приезжаем в Авлот. Дома у Нуса нас встречает его жена и четверо маленьких детей - один из них совсем маленький у неё на руках. Образно говоря, она приглашает нас к столу, хотя никакого стола у них нет. Мы с Нусом и его детьми садимся на полу в центре комнаты по кругу. Его жена (уже не помню, как её зовут), ставит перед нами на полу еду в пиалах или в какой-то другой подобной посуде. Я смотрю на неё и восхищаюсь: как можно родить четверых детей и при этом не потерять красоту и хорошую фигуру?
Наконец она тоже усаживается, и мы начинаем есть. Нус увлечённо меня расспрашивает касательно нашей жизни в России, я, в свою очередь, расспрашиваю его о жизни в Узбекистане и в Таджикистане. Мы о чём-то долго беседуем, его жена сидит напротив и тоже о чём-то меня спрашивает, дети бегают вокруг. Вдруг жена Нуса берёт самого маленького младенца и без тени смущения начинает его кормить грудью. У меня к тому времени в голове сформировался образ мусульманских женщин, которых если и не заставляют носить паранджу, но, во всяком случае, перед мужчинами они обычно оголяют только лицо и кисти рук, а всё остальное у них закрыто множеством одежды. А тут такая картина, которую и в русских семьях постороннему человеку не часто приходится увидеть! Я сейчас не помню, сколько в их доме было комнат, возможно и одна, но женщина могла сесть и сзади меня, и сбоку, ведь мы сидели не около стены, а примерно посередине комнаты. А она как сидела напротив меня, так и сидит, но только кормит ребёнка грудью и, как ни в чём не бывало, продолжает беседу. Её муж тоже что-то мне рассказывает, и, судя по всему, его нисколько не волнует тот факт, что я вижу грудь его жены. Если бы она сидела сбоку от меня, то я мог бы не поворачивать головы и не смотреть, но она сидит прямо напротив, и не смотреть мне очень трудно. Тем более, что её грудь просто идеальной формы и размера! Я ещё раз не перестаю удивляться: как можно выкормить столько детей грудью и не потерять её форму!? Опустив глаза, я разглядываю еду и посуду на полу перед собой. Если бы это произошло сейчас, я бы сильно не смущался и, возможно, рассмотрел бы всё как следует, но тогда я был застигнут врасплох и не готов к тому, чтобы пялиться на чужие сиськи. Поэтому я сидел, потупив взор, и в таком несколько ошарашенном состоянии поддерживал наш разговор.
Намного позже я узнал, что у таджиков и особенно у туркмен кормление грудью в общественном месте не считается преступлением или обнажением. Если женщина просто вывалит свою грудь на всеобщее обозрение, то её, разумеется, по головке не погладят, а если она при этом будет кормить ребенка, то это Коран не запрещает. Также может быть, что Нусрат по натуре был весельчаком и заранее договорился с женой на своём таджикском, что они проверят мою реакцию на такое событие. Он действительно был шутником, объяснял мне, что при знакомстве с таджикской девушкой следует обращаться к ней "дахтур", а к узбекской - "Кыс-кыс". Я думаю, что это не так, он просто меня разыгрывал.
Судя по всему, всю мебель в домах в таджикских аулах заменяют ковры и одеяла. Обеденный стол и кровать у них - одно и то же, и по совместительству пол. Мне принесли какие-то одеяла и я лёг спать на полу на том же месте, на котором перед этим ужинал.
23 сентября.
Утром меня ещё раз накормили и я пошёл в сторону каменных ворот.
Пройдя этот участок, являющийся границей более-менее пологой долины и гор, я спрятал свой станок среди каменных глыб и дальше пошёл налегке. Без станка идти оказалось намного легче и подъём не казался таким крутым, как в первый раз.
Как я уже писал ранее, в одном месте при подъёме по саю здесь приходится преодолевать уступ высотой 6 метров. Без рюкзака он проходится очень легко, поскольку изобилует "ступенями", за которые можно и руками цепляться, и ногу на них ставить. Во время подъёма на уступ я хватаюсь рукой за очередную ступень над головой, поднимаюсь сам вслед за рукой, пока мои глаза не оказываются выше ступени. И тут я замираю от внезапно охватившего меня ужаса. На ступени лежит, свернувшись, небольшая змейка, в которой я узнаю песчаную эфу. Раньше я эф видел только на картинках, но читал про них и знаю, что хотя змея и мелкая по сравнению с нашей гадюкой, но яд у неё в нескольких раз сильнее. И вот она лежит на ступени буквально в 20 см от моих пальцев, и то ли греется на солнышке, то ли караулит здесь ящериц. Как хорошо, что она не приняла мои пальцы за ящерицу! В этот момент я прекрасно понимаю, что змея легко могла бы меня укусить, если бы только захотела! Я ей премного благодарен за то, что она этого не сделала, поэтому я осторожно обхожу змею стороной, стараясь её не тревожить. Хотя самые удобные зацепы для лазания находятся рядом со змеёй, я обхожу её дальше по расстоянию, чем требует техника безопасности, просто потому, чтобы не пугать змею и не мешать ей греться на солнышке.
Вскоре я достигаю поляны, миную её и начинаю подъём на плато Кетмень-Чапты. Менее чем через час я уже около Уральской. Нахожу заветный камень и думаю: самым прикольным будет, если денег под ним не окажется! Но нет, деньги на месте, и паспорт на месте! Слава Богу!
Тут я вспоминаю, как уходя, кинул камень в колодец пещеры. Поворачиваюсь лицом к пещере и говорю: "Прости меня, я больше не буду кидать в тебя камни!".
Вниз идти гораздо быстрее, чем вверх, и, спустя некоторое время, я вновь оказываюсь у Каменных ворот. Достаю из камней свой станок, умываюсь и иду дальше. Пока дохожу до Авлота, вся выпитая из ручья вода выходит с потом. В Авлоте ловлю попытку, доезжаю до Байсуна. Уже вечереет, но жара по-прежнему за тридцать. Ищу, где попить, но ни колонок, ни колодцев нигде нет, как ни рек и не ручьëв. Наконец нахожу чайхану. Прошу у чайханщика воды, но он отвечает: "Воды нет, только чай!" Приходится брать чай, но он оказывается зелёным и очень горячим. Я вообще не люблю зелёный чай, и тем более не могу пить кипяток в такую жару. Рядом сидят местные в стëганых халатах, как-то пьют это пойло и им не жарко. Но мне очень жарко. Делаю глоток и вся вода выходит обратно в виде пота. Я не знаю, во сколько уходит последний автобус, и мне нужно пить быстрее, но быстро пить такой кипяток невозможно. А из-за жары он никак не хочет остывать.
Кое-как допиваю, не испытав при этом ничего, кроме мучений, и спешу на автовокзал. Спрашиваю у кассирши: когда будет автобус до Дербента? Она отвечает, что около вокзала стоит автобус до Сайроба, и этот сегодня последний.
- Беги, пока он не уехал, билет возьмëшь у водителя!
Я подбегаю к отъезжающему автобусу, сажусь в него и спрашиваю водителя: "Сколько стоит билет до Дербента?" Он отвечает: "Я еду в Сайроб!" "Так в Сайроб через Дербент? Сколько стоит до Дербента?" Но водитель упëрся: "Мне выдали билеты только до Сайроба! Других у меня нет, и без билета я сажать не могу! Бери билет до Сайроба, и выходи где хочешь!"
Пришлось ему заплатить двойную цену, то есть взять билет на расстояние вдвое большее, чем мне нужно. Выхожу в Дербенте, ловлю попутку. Вскоре останавливается КрАЗ.
- Довезëте до Карши?
- Только до Гузара. Но там легко поймаешь попутку до Карши!
- А по чëм до Гузара?
- Пять рублей!
Меня это устраивает (раза в два дороже, чем если бы я поехал на автобусе) и я сажусь. Водитель на первый взгляд парень добродушный, разговорчивый, то ли таджик, то ли узбек. Пока мы едем, становится совсем темно. Вдруг его тормозит гаишник. Они выясняют отношения минут десять, потом парень садится обратно за руль, и по нему видео, что он явно не в духе.
- Этот козëл ошкурил меня на десять рублей!
- За что?
- Да ни за что! Говорит, что ночью на грузовой ездить нельзя! Или плати десять рублей, или стой здесь до утра!
Я, как мог, посочувствовал водителю. Когда мы доехали до Гузара, он стал требовать с меня десятку, хотя мы изначально договаривались на пятëрку.
- Ты видел - он содрал с меня десятку! Давай расходы пополам - с меня пятëрка и с тебя пятëрка!
Я стал ему объяснять, что у меня денег впритык до дома. Ещё нужно доехать до Ташкента, потом на самолëте до Куйбышева, и оттуда поездом до Пензы. Денег может не хватить.
По человечески я сочувствовал водителю, но денег реально могло не хватить. Я уже переплатил двойную цену водителю автобуса, так что мои расходы превысили ожидаемые. Я ему говорю: "Вот тебе шесть рублей, и больше не дам! "
На этом мы и разошлись. На чём-то доехав до Карши, я сел на поезд и спустя несколько часов прибыл в Ташкент.
24 сентября.
В Ташкенте я долго штурмую очередь в кассу аэропорта. Каким-то образом те, кто стояли за мной, оказываются впереди. Даже когда я подошёл к окошечку, три человека одновременно просят у кассирши билеты. Мне приходится буквально кричать слово «Куйбышев» в ухо кассирше.
Самолёт на Куйбышев улетал только ночью, поэтому у меня было время походить по Ташкенту. Я вспомнил, что мой отец, когда приезжал с Памира или с Тянь-Шаня, всегда привозил в рюкзаке дыню. Здесь дыни и слаще, и дешевле, чем у нас. Приезжать из Ташкента без дыни было настоящим грехом – всё-равно, что прийти с грабежа без денег. Поэтому, сдав станок в камеру хранения, я пошёл на рынок за дыней.
Продавцов дынь было так много, что глаза разбегались. Подхожу к двум ребятам: "По чëм дыни?" А сам я, как вы понимаете, грязный - две недели не мылся, лохматый, не бритый. Они меня как увидели, спрашивают: "Ты что, с хлопка сбежал?" Я говорю: "Да! Денег почти нет! Продайте мне дыню подешевле!" Они продали довольно дëшево, правда, маленькую. Ну, что поделать, раз прикинулся беглым рабом с плантации, то нечего претендовать на большую!
25 сентября.
Когда я улетал из Ташкента, там жара была под тридцать. Я сдал станок в багаж, остался в футболке, и взял в салон только свою самодельную фиолетовую анараку из очень тонкого капрона, больше похожую на пеньюар, чем на куртку.
Подлетаем к Куйбышеву и по громкой связи объявляют, что здесь всего три градуса. Выхожу из самолёта - трава белая от идея. Думаю: "Вот дурак, не мог догадаться, что Куйбышев - это не Ташкент!" Но делать нечего, нужно ждать багаж. Пока ожидаю его полчаса, у меня зуб на зуб не попадает. Как вспомню то утро - так сразу зубы начинают стучать автоматически!
Потом доехал до Пензы на поезде и завершил свой маршрут.
Теперь вернёмся к моему расставанию с группой в Байсуне. Как я уже говорил, оставшаяся в большинстве часть группы должна была ехать на Западный Тянь-Шань на поиски карстовых районов.
Мои товарищи доехали до Ташкента, где лишились ещё и Веры. Она уехала в Саратов за маленьким Димкой - негоже ведь оставлять годовалого ребёнка на родителей надолго. И так весной уже оставляла - я в предыдущей главе описывал наш поход в Северную Осетию, в котором Вера тоже была. Кажется, старший Дима Цой также с ней уехал. Остальные доехали до Бричмулы и пошли в горы, начиная с Чимгана.
Когда они вернулись в Пензу, я стал расспрашивать Никонова о походе. Он восторженно произнёс: "Представляешь - я раздавил вечную пчелу!"
Мне сразу вспомнилась песня Дмитрия Сухарева в исполнении Сергея и Татьяны Никитиных:
"Сладострастная отрава - золотая Бричмула,
Где чинара притулилась под скалою, - под скалою...
Про тебя жужжит над ухом вечная пчела:
Бричмула, Бричмулы, Бричмуле, Бричмулу, Бричмулою..."
И вот Сергей в своей спокойной манере с самым серьёзным видом стал рассказывать, как они отошли от Бричмулы и видят чинару под скалою. Решили сесть в её тенёк и перекусить. Достали какой-то сладкий перекус (мы часто на перекус брали козинаки, поскольку они лёгкие и калорийные) и тут Серёга слышит назойливое жужжание над ухом. "Неужели вечная пчела?" - думает он. И точно, она собственной персоной! Немного покружив, она садится к нему на руку и слизывает сладкие остатки перекуса. "Бац!" - Сергей её прихлопнул.
В заключении он говорит: "Всё! Нет больше вечной пчелы! Если кто-то будет петь про вечную пчелу, то он просто вводит людей в заблуждение! Нет больше никаких оснований петь эту песню!"
_______________Бричмула и Коксуйский хребет. Фото Евгения Смирнова esmirnoff с сайта livejournal.com
Олег слышал от Ташкентских спелеологов, что где-то здесь находится плато Полатхан (или Пулатхан) с карстовыми воронками, пока ещё не пройденными. Но до плато далеко, не менее двух-трёх дней ходу. Кроме того, могли попасться карстовые районы и ближе, поскольку известняк в местных породах присутствует и весь Тянь-Шань спелеологами изучен слабо. В частности, ходили слухи про Коксуйский хребет, что здесь встречаются гроты и пещеры, или ещё какие-то карстовые формы. Поэтому Олег решает сначала обследовать предгорья Коксуйского хребта, а уже затем идти на Пулатхан, .
К тому времени в этом походе образовались три пары: Лёша Кравцов с Инной, Дима Каманин с Жанной и Илья Головачёв со Светой Тихоновой. За последней я сам ухаживал полтора года, но Илья был выше и привлекательнее меня, и к тому же я сошёл с дистанции, отправившись обратно к Уральской за деньгами и паспортом. Илья этим воспользовался и перебил у меня Светку. Ну что ж, как говорится: «ж… поднял – место потерял». Или: «в кругу друзей не щёлкай клювом».
И вот, для большего охвата территории поиска пещер, Олег предложил товарищам разделиться на две группы. Три астраханца вместе с Жанкой и Светкой должны были идти по одной стороне Коксуйского хребта, со стороны реки Коксу, а остальные – по другой стороне этого хребта со стороны реки Чаткал. Через некоторое время астраханская группа планировала повернуть обратно и возвращаться домой, а группе Олега предстояло сменить восточное направление движения на южное, пересечь реку Чаткал и Чаткальский хребет, и направляться в сторону Большого Чимгана с целью отыскать около него легендарное плато Пулатхан.
_____________Внизу Коксуйский хребет, за ним дальше Чаткальский хребет. Фото Виктора Осипчука на сайте FotoKto
Поначалу от Бричмулы они шли все вместе, одной группой (на самом деле посёлок называется Бурчмулла, но с лёгкой руки Никитиных широко известен как Бричмула). Трава здесь была высокая, попадались группы деревьев и заросли кустарников. Через некоторое время группа вышла на целую рощу грецких орехов, точнее говоря, деревьев, усыпанных грецкими орехами.
- Вот здесь мы остановимся на ночлег! - воскликнул Дима Каманин. - Такое количество орехов нельзя игнорировать!
- Отлично! - добавил Илья Головачёв. - Мы будем варить из них суп. Мой отец варил из них суп, когда путешествовал по Средней Азии!
- Не стоит этого делать! - возразил Олег. - Судя по всему, здесь орехи собирают местные, и им это может не понравиться!
- Да нет же, это дикорастущие орехи! - не унимался Каманин.
- Ну, смотрите! Как бы эти орехи вам не вышли боком! - скептично ухмыльнулся Олег.
- Или задом! - добавил Никонов.
После этого группа астраханцев с Жанкой и Светкой стали оборудовать лагерь в ореховой роще, а группа Олега пошла на подъём на Коксуйский хребет и перевалила через него.
Остановились члены нашей пензенской группы около какой-то лужи по ту сторону хребта. Развели костёр из множества веток чинар или арчи, принесённых сюда лавинами или селями со склонов сая, уходящего вверх по хребту. Переночевали и с утра стали думать, как идти дальше.
Вдали в ущелье Чаткала спускались отвесные скалы. Идти там было сложно, и никаких признаков карста впереди не было видно. Тогда Олег предложил вновь подняться на Коксуйский хребет, и дальше идти либо по гребню, либо спуститься ниже и дальше идти траверсом по северному склону хребта, где карстовые формы проглядывались лучше, чем на южном.
Когда наши друзья перевалили через хребет, то вновь увидели рощу ореховых деревьев внизу. Внезапно они уловили обрывки каких-то криков, доносящихся из рощи. До неё было с полкилометра и толком ничего не было слышно, лишь временами ветер приносил странные звуки, похожие на скандал.
Наши доблестные спелеологи расселись по камням, во множестве наваленным вокруг по жёлтым глинистым склонам, и принялись слушать и наблюдать.
- Если астраханцев там бьют, то мы не успеем им помочь! - заметил Серёга.
Действительно, спускаться по крутому склону, пересечённому то глубокими саями, то скальными стенками, было не просто и идти до рощи пришлось бы около получаса.
Через некоторое время наши друзья увидели, как из ореховой рощи вышли пять человек, которые отсюда смотрелись как муравьи, и цепочкой направились в сторону Бричмулы.
- Похоже, астраханцы решили досрочно завершить свой маршрут! - посетовал Олег.
Спустя минуту из ореховой рощи выскочил шестой муравей, остановился и размахивал руками. В это время налетел порыв ветра, который донёс до наших слушателей следующую фразу: "Чоби вас здэс болше ми не видели!"
- Да, нехорошо собирать чужие орехи! - грустно вздохнул Никонов.
- Ай-яй-яй, как нехорошо! - поддакнул Лёша Кравцов. - Люди их сажают, выращивают, а тут приходят какие-то иностранцы и собирают орехи!
- Так вы сами воровали виноград! - усмехнулась Надя Ветчинкина.
- Это ты не путай! - возразил Никонов. - Нам сам Борисюк П.Г. разрешил! Перед тем, как идти на дело, он собрал нас и сказал: "Если меня убьют и моим именем назовут улицу, то я вам завещаю: рвите на этой улице виноград, не стесняйтесь!"
После этого наша группа продолжила свой путь по сыпучим щебёнистым склонам Коксуйского хребта.
_Инна Сорокина, Сергей Никонов и Олег Цой на Коксуйском хребте
Ничего не обнаружив на указанном хребте, наши друзья повернули на юг и шли ещё пару дней в поисках массива Пулатхан. В один из вечеров они вышли к горному озеру, сверкающему голубизной и золотом в лучах заходящего солнца. Позже мне Инна Сорокина так рассказывала:
"Представляешь, подхожу я к озеру, а оно всё бирюзовое!"
- Ну и что? - недоумеваю я. - Вода под голубым небом часто выглядит бирюзовой!
- Да, нет же! - не унимается Инна. - Там не вода казалась бирюзовой, а камни на дне озера были бирюзовыми!
Далее Инна продолжает: "Я искупалась в озере, подхожу к ребятам, а они сидят у костра в свитерах и куртках, и трясутся от холода. А я в одном купальнике и мне жарко после купания!"
Результаты этого похода были не очень радостными - группа не нашла Пулатхан. А жаль, ведь в следующем 1988 году на это плато взошла группа новосибирцев и обнаружила там пещеру, которую позже назвали пещерой Зайдмана. За 4 последующих года эта пещера была пройдена до глубины -506 м.
Я считаю, что Олег ошибочно решил объединить два разных массива в один поход. Раз уж мы были на Байсунтау, то и поиск пещер надо было продолжать на Байсунтау. Спустя некоторое время уральские спелеологи нашли там ещё ряд пещер. А если Олег решил ехать на Западный Тянь-Шань и искать пещеры здесь, то при этом не нужно было заезжать на Байсунтау. Получилось так, что наши спелеологи за две недели хотели обыскать два разных карстовых массива, расположенные далеко друг от друга, и в результате ничего не успели ни там, ни там. Олег понял свою ошибку позже, когда на обоих массивах были открыты новые большие пещеры.
Что касается Лёши Кравцова и Инны Сорокиной, то они в Ташкенте дождались следующую группу саратовских спелеологов и прошли с ними пещеру Улучурскую на юге Казахстана. То есть, для них этот поход представлял собой "три в одном" и длился целый месяц.
После этого Инна поехала в Москву "защищать" справку о пройденном маршруте третьей категории (в Саратовской МКК после гибели Олега Гасанова саратовским спелеологам ходить в пещеры не разрешали, поэтому заявляться они могли только через Москву). В Москве Инна познакомилась с Евгением Снетковым, бывшим в то время председателем московской МКК, благодаря чему Снетков позже не раз приглашал и наших, и саратовских спелеологов для совместного прохождения (то есть, для работ по первопрохождению) некоторых пещер Бзыбского хребта на Кавказе.
ГЛАВА 16.
Сентябрь 1987г.
Экспедиция на плато Байсунтау (Памиро-Алай). Прохождение пещеры Уральской им. Зенкова до -370м и попытка найти карстовый район на Западном Тянь-Шане.
Можно делать деньги, можно делать сор.
Можно лазить в горы, можно жить без гор.
Не настолько странный, чтоб идти в поход,
Но пошёл под вечер и бродил весь год.
А теперь под нами снизу облака,
А над нами только тяжесть рюкзака.
Справа жарит солнце, слева ветерок,
И в глаза стекает потовый поток.
Как я уже писал, Олег мечтал найти свой карстовый район, на котором бы были ещё никем не пройденные пещеры, и не было бы "господствующих старших спелеологов" из крупных городов. Ему не хотелось искать пещеры, допустим, на Ачибахе, поскольку в случае открытия там большой пещеры Вятчин перехватил бы инициативу её первопрохождения. То же самое можно сказать о других районах Западного Кавказа, например, о Бзыбском хребте или Арабике, где в случае открытия кем-то большой пещеры обязательно вмешаются москвичи и пройдут эту пещеру первыми. Именно так у нас и случилось в конце 90-х на массиве Загедан. Олег предвидел подобное развитие событий, поэтому хотел найти "свой пензенский" карстовый район, где он мог бы осуществлять не только открытие новых пещер, но и их первопрохождение.
В мае мы были в Северной Осетии, и она Олега не впечатлила. Конечно, там можно было находить небольшие "новые" пещерки, и даже во множестве, но перспективы найти большую дыру там практически не было. А Олег мечтал именно о "своей" большой дыре. Тогда он обратил свой взор на Среднюю Азию, причём сразу на два карстовых района.
Во-первых, на массив Кетмень-Чапты, расположенный на хребте Байсунтау на юго-западе Памиро-Алая, где с 1981 по 1984 г. спелеологами из Свердловска была пройдена пещера до глубины -565 м, входной колодец которой местные жители знали и называли Зинданак. Свердловчане дали ей своё название - пещера Уральская им. Зенкова, в память о своём спелеологе Сергее Зенкове, погибшем при прохождении этой пещеры в 1981 году. Этот самый массив Кетмень-Чапты является юго-западной частью хребта Байсунтау, который представляет собой юго-западный отрог Гиссарского хребта, а тот, в свою очередь, является юго-западной частью Фанских гор. То есть, если ехать в данный район с юго-запада, то не ошибёшься.
___________________________Массив Кетмень-Чапты и хребет Байсунтау на карте
___________________Фотографии Байсунтау с сайта Speleo.kg (Фонд Сохранения и Исследования Пещер)
Кроме Байсунтау Олег обратил свой взор на Коксуйский хребет на Западном Тянь-Шане, в частности на карстовое плато Полатхан ( или Пулатхан, как сейчас его чаще называют ), на котором был ещё практически не исследованный карстовый массив. Таким образом, экспедиция планировалась по двум местам - юго-запад Памиро-Алая и пещера Уральская, и затем Западный Тянь-Шань с поиском на нём карстовых районов и по возможности разведка легендарного карстового плато Пулатхан.
12 сентября.
Вечером из Пензы выехала группа в составе: Олег Цой, Сергей Никонов, Надя Ветчинкина и ваш покорный слуга. Мы ехали до станции Каган ( город южнее Бухары, фактически её пригород ). На следующий день в Оренбурге к нам в вагон должен был подсесть Лёша Кравцов. По приезду в Каган нам предстояло переброситься на другую станцию под названием Карши и дождаться там саратовскую группу в составе Димы Цоя, Веры Цой, Инны Сорокиной, Жанны Каледенко и Светы Тихоновой. Вера оказалась в саратовской группе потому, что отвезла маленького Димку в Саратов своим родителям, и далее выдвигалась вместе с саратовцами. Кроме саратовцев в Карши должны были подъехать ещё и астраханцы: Илья Головачёв, Дима Каманин и Шура Поляков, с которыми мы познакомились на Баскунчакском спелеослёте в ноябре 1986 г. Для них это был первый поход в вертикальную пещеру, поскольку астраханская спелеосекция только-только зародилась в ноябре прошлого года.
В Карши мы не могли доехать на поезде по той простой причине, что поезда из Пензы через эту станцию не идут, но это не суть важно. Таким образом, на этот раз наша группа состояла из 13 человек - представителей четырёх городов. Мы ехали покорять большую пещеру, поэтому, соответственно, груз везли большой и нуждались в немалом количестве участников.
Самое интересное, что Олег до этой поездки утверждал, что в группе никогда не бывает 13 человек. Всегда, когда в поездку намечается 13 человек, в последний момент оказывается, что кто-то ехать не может. Иногда бывает наоборот - под конец добавляется кто-то четырнадцатый.
Например, когда мы собирались ехать в Конобеево в ноябре 1985 г., нас должно было ехать 13 человек, но в последний момент Надежда Моисеева поехать не смогла.
В августе 1986 г. мы поехали на Ачибах, и в объединённой пензенско-саратовской группе нас было 13 человек, но в Адлере к нам пристал некто Гена Пушкин из Москвы, который пытался взойти с нами на Ачибах. У него это не получилось и мы отправили его обратно, но на следующий день на Ачибах взобрался Фанзиль из Ижевска и присоединился к нашей группе, так что нас стало 14 - конкретно в группе под руководством Олега Цоя.
Наконец, в мае 1987 г. в Северную Осетию нас должно было ехать 13 человек, но в последние дни Вера отвезла своего Димку в Саратов и присоединилась к нам четырнадцатой.
Так что в количестве 13 человек мы ехали впервые и нас постоянно свербило неприятное предчувствие, что один из нас должен потеряться.
13 сентября.
По приезду в Оренбург мы дружно вывалили на перрон встречать Лёшу Кравцова, чтобы помочь ему не ошибиться с посадкой в нужный вагон. К нашему величайшему изумлению, нигде на перроне Лёши не было. Среди множества голов пассажиров, встречающих и провожающих людей мы тщетно пытались разглядеть рыжую кудрявую голову. Мы видели брюнетов, шатенов, блондинов и лысых, но, увы, рыжих и кудрявых нигде не наблюдалось. Сейчас в таких случаях можно просто позвонить по мобильному телефону, но в том далёком 87-м мобильных телефонов ещё не было и в проекте.
- Бежим на вокзал! - взволнованно сказал Олег. - Может быть он не услышал сообщение о прибытии поезда!
Мы забежали в зал ожидания и точно - увидели знакомый рюкзак-станок с множеством пристёгнутых к нему мешков. Рядом со станком на сиденье спокойно спал Лёша самым безмятежным сном. Вероятно, ему снились море, пальмы и полуголые мулатки, поскольку он ни в какую не хотел просыпаться. В этот момент Олег оборвал его сон на самом интересном месте, закричав ему в ухо: "Подъём! Поезд уходит!"
Алексей моментально проснулся, влез в свой станок и побежал вслед за нами к поезду. Только он запрыгнул в тамбур, как поезд издал гудок, вздрогнул и тронулся. Проводница уже на ходу закрывала дверь.
Как выяснилось, сон на вокзале был не единственным косяком Лёши в это утро. Он почему-то купил билет не до Бухары, а до Самарканда, на чём потерял лишние полтора рубля, которые для бедного студента тоже были деньгами.
Далее мы безмятежно ехали в сторону Средней Азии и всю дорогу пели песни, как ни странно, преимущественно женские романсы. Вообще никто из нас терпеть не мог женские романсы, но в тот день царила какая-то особенная атмосфера.
14 сентября.
За окном поезда я впервые в жизни увидел одногорбых верблюдов. Никонов сказал мне, что по-научному они называются драмадёрами. Такого слова я никогда не слышал, но доверял эрудированности Сергея.
Мы проехали станцию Чарджоу и наконец прибыли на нужную нам станцию Каган, которая носила второе название Бухара-II.
Дело было к вечеру, а в Карши нам нужно было уезжать только на следующее утро, поэтому мы пошли гулять по городу. Первым делом мы решили осмотреть местный магазин, и не прогадали. Посещение магазина несомненно стоило хорошего концерта известного юмориста.
Во-первых, в магазине было всё и вперемешку. То есть, здесь были и продукты, и одежда, и детские игрушки, и посуда, и хозяйственные товары. Нельзя сказать, что ассортимент был очень большой, поскольку сам по себе магазин был небольшой, но здесь было всё самое необходимое для выживания. Непривычным и удивительным для нас было то, что все товары лежали на прилавке вперемешку, за исключением продуктов, которые были на соседнем прилавке.
Во-вторых, больше всего нас порадовали надписи на ценниках. Поскольку магазин находился рядом с вокзалом и его могли посещать представители разных национальностей, то все надписи были на русском языке, если только его можно назвать русским.
Когда мы вышли из магазина с очень серьёзными лицами, но в душе сотрясаясь от хохота, то я сразу записал в блокнот те надписи на ценниках, которые только смог вспомнить. Конечно, большую часть я их не запомнил, но даже те, что вспомнил, вполне были достойны того, чтобы их увековечить. Вот они:
Носки муж-ая
Сорочка маль-ая
Сорочка женская
Сорочка желездорожный
Голфик
Игрушка пулёмот
Сетка хозяйсвеный
Пагримушка
В магазине продавался набор из трёх кастрюлек, причём кастрюльки продавались и по отдельности. Надпись под большой кастрюлей гласила "Кастрюла", надпись под средней была "Кастрюлка", и самая маленькая называлась "Кастрюлчик".
Мы вышли из магазина очень довольные, тем более, что что-то прикупили. Поев около вокзала, мы оставили Олега сторожить наши вещи, а сами вчетвером отправились гулять по Кагану - я, Серёга Никонов, Лёша Кравцов и Надя Ветчинкина. В районе вокзала были частные сектора - одноэтажные дома и большие огороды возле них. Собственно, это и были все достопримечательности города.
В одном месте мы увидели забор, с которого свисали какие-то большие плоды. Сами растения были вьющиеся, росли за забором и оплетали его, а плоды их были вытянутой формы, сильно напоминали кабачки, но от последних отличались заметной продольной ребристостью, какая иногда бывает у тыкв. Мы подумали, что это кабачки либо недозрелые дыни, сорвали один плод и попробовали его, но он оказался удивительно гадостного вкуса, после которого у нас во рту стояла горечь и мы долго отплёвывались. Мы решили, что плоды просто недозрелые, несмотря на большой размер, но что-то нам подсказывало, что столь мерзкий вкус не сможет выветриться у плодов и после их созревания. Внутри растение имело очень губчатую структуру, то есть вся мякоть была пронизана большими порами, и по центру плода в самых больших порах были семена, похожие на семена тыкв и кабачков. Не имея представления о названии и назначении растения, мы назвали его "сверхсекpетное чегой-то", или просто - "сверхсeкpeтная чевойта".
__________________________Лёша Кравцов со "сверхсекретной чевойтой".
Лишь позже мы узнали, что это растение называется люффа, и используется оно не для еды, а для производства мочалок. То есть, внутренняя часть плода после высыхания превращается в хорошую жёсткую и прочную мочалку. Хотя мы этого не знали, да и мочалки нам были не нужны, но мы их всё равно нарвали просто потому, что плоды были большие. Как сказал Лёша Кравцов: "Раз большие - надо брать!"
Потом мы принесли плоды на вокзал Олегу, надеясь, что он как кореец и любитель всего острого и пикантного сможет определить их предназначение и, возможно, их вкус ему понравится. Но Олег, попробовав плод, выбежал с вокзала отплёвываться на улицу, и после этого предложил нам идти подальше и найти что-нибудь повкуснее. Мы хотели его сменить - покараулить вещи, но он сказал, что ему лучше здесь побыть одному, чем бродить с нами по городу и питаться неизвестно чем, да ещё с риском загреметь в милицию. И мы пошли бродить дальше.
Тем временем стало совсем темно и город как будто вымер. В наших городах даже глубокой ночью не бывает совсем пусто: то человек где-то пройдёт, то машина проедет, то собака залает, или, по крайней мере, свет в некоторых окнах горит до рассвета. Но в Кагане было не так. Как только стемнело - всякая жизнь в городе прекратилась, и тишину нарушало только стрекотание кузнечиков и сверчков. Кое-где горели уличные фонари, но ни в одном окне света не было.
Мы шли по тёмной улице и увидели около одного дома высокие вьющиеся растения, на которых висели бумажные кулёчки, преимущественно сделанные из газет.
- Ещё одно сверхсeкpeтное оружие! - заметил Никонов.
Нам очень хотелось узнать, что находится в бумажных кулёчках, но достать их было трудно. Я залез на плечи к Никонову, а он встал на скамейку, и, наконец, я сорвал свёрток. Когда я его развернул - радости моей не было предела.
Как рассказывал потом Лёша Кравцов, моя физиономия расплылась в улыбке и я тихо восторженно произнёс: "Виноград!". Интересно, что кто-то не поленился обойти всё растение на довольно большой высоте и обмотать каждую лозу бумагой.
Потом мы заметили, что около каждого дома растёт виноград, и все его лозы помещены в кулёчки. Тогда мы решили, что если среди сотен кулёчков несколько бесследно исчезнет, то никто этого даже не заметит. У нас в Пензе в те времена виноград на рынке продавался лишь осенью и очень дорого, поэтому ели мы его от силы пару раз в году, а то и меньше. Я вообще лет до десяти думал, что виноград и крыжовник - это одно и то же, только разные сорта. Поэтому мы сорвали несколько кулёчков, тут же сели на лавочку на самом месте преступления, и съели их.
На нас смотрели чёрные глазницы окон, и мы сидели и наслаждались жизнью - ни людей, ни собак - никого! На доме висела табличка "Улица Борисюка П.Г.".
- Интересно, - говорю я, - в узбекском городе улица названа русской фамилией. Или украинской. Чем же некий Борисюк мог так завоевать расположение узбекского народа, что его именем назвали улицу?
- Наверное, он воровал здесь виноград? - предположил Лёша.
- Ага, и при этом геройски погиб от рук подлых басмачей, у которых он его воровал! - дополнил историю Никонов.
- А если нас застукают за этим делом? - обеспокоился я.
- Мы скажем, что Борисюк П.Г. - наш папа, - невозмутимо сказал Серёга, - и поэтому здесь нам можно!
На том и порешили. Ещё мы взяли пару свёрточков в подарок Олегу, чтобы он мог заесть горечь от сверхсeкpeтной чевойты, которой мы его накормили.
Когда мы вернулись на вокзал, то увидели спящего Олега среди груды наших рюкзаков.
- Вот он, сторож! - ухмыляется Сергей. - Хорошо, что наш папа этого не видит!
Мы растолкали Олега и вручили ему виноград.
- Вы где его взяли?
- Купили на базаре! - с серьёзным видом отвечаем мы.
Олег спросонья нам поверил и спрашивает: "Который час?"
- Четвёртый ночи! - на этот раз мы отвечаем честно.
- И в это время работает рынок? - недоумевает Олег.
- Нет, мы тебя обманули, - сознаётся Сергей. - На самом деле виноград нам подарил наш папа!
- Какой ещё папа?
- Борисюк П.Г. !
После этого мы отходим ко сну на жёстких сиденьях вокзала, хотя спать уже осталось недолго.
Кстати говоря, в 2023 году, когда я писал эту главу, то попытался найти в интернете - кто такой был Борисюк П.Г.? Как выяснилось, фамилия Борисюк вообще распространённая в Узбекистане и некоторые из Борисюков даже носят узбекские имена. Тем не менее, ни один из упомянутых на страницах интернета Борисюков не имел инициалы "П.Г.", так что личность человека, чьим именем была названа самая виноградная улица Кагана, для нас осталась загадкой.
15 сентября.
Утром переезжаем на автовокзал. Узнаём, что в первой половине дня на Карши идут два автобуса, один в 8-30 и второй в 9-30. Билеты в кассе не продают, их можно купить непосредственно у водителя. Ждём первый, но тщетно. В 8-40 объявляют, что первый автобус сломался и его не будет. До следующего автобуса у нас в запасе почти 50 минут, и мы идём в местную столовую подкрепиться. Через полчаса возвращаемся на автовокзал и замечаем, что что-то здесь не так. Неприятное ощущение вызывает то обстоятельство, что мы не видим никого из тех людей, которые вместе с нами ждали и не дождались первый автобус. Мы ещё немного ждём, но автовокзал кажется нам подозрительно пустым по сравнению с тем, каким он был час назад.
Я говорю: "Где же люди? В столовую вроде бы кроме нас никто не пошёл!"
Олега это не смущает: "Так они разошлись по домам. Сейчас к половине десятого вернутся!"
Тут Никонов выдвинул свою версию: "Наверное, объявили, что и второй автобус сломался! Все и разошлись!"
Идём к кассе разбираться. Оказывается, второй автобус подъехал к 9 часам, загрузился и уехал в Карши. Мы начинаем ругаться с кассиршей, но она невозмутимо отвечает: "А что вы хотите? Первый автобус должен был уехать в 8-30, а второй в 9-30. Поскольку из двух автобусов на маршруте остался только один, то, естественно, он уехал в 9-00!"
Тут мы понимаем, что у кассирши всё хорошо с математикой, а у нас плохо. Мы не сумели сообразить, что среднее арифметическое между 8-30 и 9-30 есть 9-00. Так что мы сами виноваты! Поэтому мы перестаём выяснять отношения с работниками автовокзала - у них своя узбекская логика, и думаем, как нам добираться дальше.
Спустя пару часов нам удаётся уехать на каком-то левом автобусе. Мы идём в Карши на железнодорожный вокзал и понимаем, что зря мы так торопились! Поезд из Астрахани и Саратова сильно опаздывает, и астраханцы, как и саратовцы, вместо того, чтобы приехать к обеду, приезжают только к вечеру. Наконец-то мы собираемся в полном составе. Теперь среди нас три астраханца: Илья Головачёв, Дима Каманин и Шура Поляков, и ещё три саратовца: Дима Цой, Инна Сорокина и Света Тихонова, а также приехавшая с ними Вера Цой.
Все вместе мы идём в кафе открытого типа подкрепиться. Как выяснилось, из всех "серьёзных" блюд там есть только лагман.
- Лагман - это хорошо! - Цой расплывается в улыбке. Зная пристрастие Олега к острым блюдам, я начинаю подозревать, что лагман - это не совсем хорошо, но деваться некуда - кушать хочется!
Мы все взяли по большой тарелке лагмана, причём не дёшево, и устроились за длинным столом на открытой веранде. Чтобы усилить впечатление о блюде, я могу сказать, что оно было очень горячим, как и всё вокруг. Температура окружающей среды была под 40 градусов, что не сильно способствовало поглощению горячей пищи.
Позже, когда меня спрашивали, на что похож лагман, то я мог сравнить его только с помойкой. В этой большой тарелке было намешано абсолютно всё, что только можно было туда намешать. Хотя основой лагмана считается лапша с редкими кусочками мяса, но примерно на 50% это блюдо состояло из овощей, причём тех самых, которые я не могу терпеть в варёном виде - из лука, моркови и помидоров. В сыром виде эти овощи есть можно, но в варёном, да ещё в горячем, получается гадость редкостная! Печальную картину усугубляло наличие в блюде большого количества специй - чёрного и красного перца, причём и тот, и другой были жгучие, а также блюдо явно было приправлено аджикой и уксусной эссенцией. Одним словом, это я есть не мог, но как назло рядом со мной сидели не только друзья, но и местные узбеки, и мне не удобно было показывать своё отношение к их кухне слишком явно.
То, что Цой ел и нахваливал это месиво - мне странным не показалось, поскольку я знал, что для него чем острее блюдо - тем лучше. Никонов даже как-то пошутил, что для Олега самая лучшая еда - это смесь ножей, иголок и булавок. Больше меня удивило то, что и астраханцы, и саратовцы с удовольствием схомячили всё до конца. Я давился как мог, но очень опасался, как бы из меня еда не полезла обратно, поэтому ел очень медленно, приходя в чувство после каждой съеденной ложки и морально подготавливая себя к новой. Одним словом, из-за стола я вышел последним, и при этом съел только половину тарелки.
На ночёвку мы решили не заходить на вокзал, а расположились прямо на газоне напротив. Поскольку было жарко, то спальники не доставали, а постелили на траву только пенополиуретановые коврики, либо какой-нибудь свитер, и улеглись на них.
Среди ночи я проснулся, и мне показалось, что нас на клумбе стало меньше. Я не успел обдумать этот момент, поскольку сразу же опять уснул. Через некоторое время я проснулся вторично, почувствовав лёгкий озноб, вытащил из рюкзака какой-то свитер или рубашку, накинул на себя как одеяло, и принялся спать дальше, но перед этим обратил внимание на то, что на клумбе людей значительно поубавилось.
Ещё через час я просыпаюсь от того, что Никонов толкает меня в бок.
- Я пойду спать на вокзал. Ты здесь один останешься или тоже пойдёшь?
Смотрю - а на газоне кроме меня и Серёги больше никого нет. Мы надели рюкзаки, пошли на вокзал, а там все наши спокойно спят на скамейках. Хоть и жёстко, и неудобно спать сидя, но чуть-чуть теплее.
16 сентября.
После двух дней мытарств по узбекским городам мы наконец едем в Байсун. Это небольшой город, который находится уже непосредственно в горах. От Байсуна нам нужно ещё ехать на другом автобусе до посёлка Авлот. Только оттуда начнётся пешая заброска на плато.
Пока мы стоим на вокзале и ждём машину до Авлота, рядом с нами остановились два узбекских или таджикских пацана на велосипедах, и разглядывают нас. Видимо, иностранцы с рюкзаками здесь встречаются нечасто.
Света Тихонова, недолго думая, подбегает к пацанам и вырывает у них велосипеды: "Дайте на полчаса, мы на базар слетаем!" Потом она мне кивает: "Поехали!"
Мы с ней едем на местный рынок за дынями. Быстро доезжаем, покупаем две дыни, но обратно их везти не в чем - багажников на велосипедах нет, и никаких сумок мы тоже не взяли. Светка везёт одну дыню в руке и другой рулит, я тоже так пытаюсь, но у моего велосипеда руль с передним колесом оказались неустойчивыми. Если бы здесь был ровный асфальт, то проблем бы не было, но дорога просёлочная и вся в кочках. Я запихал дыню в штаны и еду как беременный. На очередной кочке велосипед подпрыгивает и дыня выпрыгивает из штанов. На ней появляется глубокая трещина. Дальше я уже везу дыню в руке. Пока дорога идёт в гору, то как-то ещё ехать можно, хотя и петляя. Затем дорога пошла с горы, и тут оказалось, что тормоза у велосипеда не работают. Я разгоняюсь до бешеной скорости, вылетаю на привокзальную площадь, и, чтобы остановиться, поворачиваю руль, пытаясь выехать на пологое место. Одной рукой рулить неудобно и в результате я поворачиваю руль слишком резко и падаю. На дыне появляется вторая трещина.
Мы возвращаем велосипеды законным хозяевам, но наших товарищей не находим - они уже уехали в Авлот, поручив юным велосипедистам охранять наши рюкзаки.
Немного поясню наш маршрут заброски на плато, чтобы были понятны все наши многочисленные пересадки.
Нужная нам массив Кетмень-Чапты обрывается в сторону Байсуна отвесным обрывом высотой примерно полкилометра, у подножия которой расположено озеро, питающееся карстовыми источниками, в том числе водой предположительно из пещеры Уральской. К этой стене можно подойти либо из Дербента с запада, и затем обходить её с северо-запада, либо из Байсуна с юга, и затем обходить её с северо-востока. Мы выбрали второй путь, через Байсун. Но от Байсуна до начала крутого подъёма в гору идёт дорога длиной 6-7 км, вдоль которой непрерывно тянутся кишлаки, то узбекские, то таджикские. Наконец, последний кишлак на этой дороге - Авлот, и рядом с ним расположен детдомовский пионерлагерь. После этих двух мест грунтовая дорога продолжается ещё 1,5 - 2 км до так называемых "Каменных ворот" - ущелья между двух скал, по которому бежит ручей. Дальше каменных ворот в гору уходит узкий сай с этим ручьём ( "сай" на местном языке означает ущелье, либо овраг, либо глубокую балку ). После Каменных ворот ни на чём проехать уже нельзя, даже на ишаке, поскольку подъём по саю очень крут.
В этот день по плану Олега мы должны были добраться до "Каменных ворот" и поставить здесь лагерь, в этом живописном месте около ручья.
Итак, пока мы со Светой Тихоновой добывали местные дыни для всей группы, она уже успела свалить в Авлот. Мы отдали велосипедистам их велосипеды, забрали у них свои рюкзаки и стали думать, как нам ехать дальше. Автобусов до Авлота здесь нет, поэтому дальше нужно было ехать на попутной машине.
Смотрим - неподалёку сидят несколько парней примерно нашего возраста и что-то обсуждают на своём языке. Подходим к ним, спрашиваем, как нам добраться до Авлота? Они говорят, типа, ждите попутку, кто-нибудь наверняка поедет. При этом один из них мне даёт какой-то зелёный комочек и говорит: "На, закинь!" Я спрашиваю: "Что это такое?". Он отвечает: "Насвай. Твои сигареты - фигня, и от них жарко! А от насвая будет прохладно!". Я попробовал - какая-то горькая гадость. Парень объясняет: "Не надо его жевать! Просто положи за губу и всё!". Тут я смотрю - они все периодически выплёвывают этот насвай и кладут под губу новые порции. Я говорю: "Не понравился мне ваш насвай! Ничего хорошего, одна горечь во рту! Я лучше сигаретку покурю!". Один из парней отвечает: "Это ты просто не привык! Ну, покури сигаретку, если хочешь!", и протягивает мне сигарету, явно самодельного изготовления.
- А это что такое? - я чувствую что-то неладное.
- Как что такой? Обичный анаша! - с некоторым удивлением отвечает парень, глядя на меня, как на дурака.
- Ребята, а можно я просто подожду попутку, с пустым ртом, так сказать!
- С пустым ртом ждать долго будешь! - возмущается всё тот-же старший парень. Наконец он выплёвывает насвай и говорит с явным снисхождением: "Садитесь в мотоцикл, я вас отвезу!"
Как оказалось, мотоцикл с люлькой, который стоял поблизости, принадлежит ему. Мы со Светкой садимся в мотоцикл, причём Светка настаивает на том, что она сядет на заднее сиденье, а мне предлагает залезать в люльку. Приходится с ней согласиться, поскольку характер у неё упёртый.
Парень заводит мотоцикл, тот некоторое время просто тарахтит и наконец рвёт с места. Мы быстро набираем скорость, оставляя за собой длинное облако пыли. Проехав пару километров, мы начинаем крутой подъём в гору, и тут мотоцикл глохнет. Парень пытается его завести, но безуспешно. Мы со Светкой из последних сил толкаем мотоцикл, помогая парню его завести, но подъём реально крутой и у нас ничего не получается. Вскоре мы устаём и настроение у нас опять падает, однако ненадолго. Сзади к нам подъезжает долгожданная попутка - грузовик с открытым кузовом, какой марки уже не помню. Светка опять садится на сиденье рядом с водителем, а я опять в люльку - точнее говоря, в кузов машины. Мотоцикл мы берём на буксир, и когда он заводится - отцепляем его, а сами дальше едем в машине. В жёстком кузове прыгать на кочках неприятно, но лучше так, чем идти пешком. И тут мы догоняем Лёшку Кравцова, который идёт по обочине дороги, без рюкзака, но с курткой в руках. Тормозим и забираем его в кузов. Как выяснилось, наши уезжали из Байсуна тоже на попутной машине, и Лёшка в неё не поместился. Народ туда набился реально как селёдка в бочку. У Лёшки забрали рюкзак, и он на всякий случай оставил себе тёплую куртку - вдруг не доберётся до "Каменных ворот" до ночи!
Пока мы с местными "закидывали" насвай и пытались завести заглохший мотоцикл, Лёшка успел пройти пешком две трети пути, то есть километров пять. Тут я вспомнил предостережение Цоя: "Если нас поехало тринадцать - кто-то постоянно будет пытаться потеряться! Никогда такого не было, чтобы количество 13 сохранилось до конца похода!" Мне становится как-то не по себе. По приезду в Авлот мы вспоминаем, что здесь недалеко находится детдомовский пионерлагерь, а байсунские насвайщики сказали нам, что там по дешёвке продают виноград, вообще почти бесплатно. Светка Тихонова как дорвалась до юга, так ей постоянно хочется попробовать всё вкусное, что здесь можно добыть по дешёвке. Мы-то уже попробовали виноград на тихих ночных улицах Кагана, а она ещё нет и теперь ей непременно захотелось его купить! Она уговаривает меня идти с ней в пионерлагерь, а Лёшка соглашается тем временем посторожить наши рюкзаки. Но тут возникает вопрос: куда складывать виноград? Никаких свободных сумок или пакетов у нас нет. Тогда Лёшка говорит: "Берите мою куртку, в ней донесёте!" Это он сказал не подумавши, а мы не подумавши согласились.
Когда я на обратном пути несу на спине Лёшкину куртку, полностью набитую сочным виноградом, то насквозь промокает и куртка, и моя майка на спине. После того, как я надеваю рюкзак, дальше куртку с виноградом несёт уже Лёшка. Пока мы дошли до каменных ворот, она уже впитала в себя несколько литров сока. В лагере Лёшка вывалил виноград на кусок полиэтилена, но куртка его по-прежнему оставалась тяжёлой, так что её пришлось выжимать. После этого до конца похода и меня, и Лёшку постоянно преследовали осы, которые всё время кружились вокруг нас и норовили сесть на спину. Что-то их там привлекало.
Около Каменных ворот мы всем скопом спороли виноград и дыни, и улеглись спать.
____________________________Дорога от Авлота к ущелью с "Каменными воротами".
17 сентября.
Это была наша первая более-менее нормальная ночёвка в Средней Азии, в спальниках и в палатке. Предыдущие две ночи прошли на газонах и на скамейках железнодорожных вокзалов, главным образом в сидячем положении.
Утром после завтрака мы вошли в "Каменные ворота" и пошли вверх по саю. Азиатский горный сай отличается от кавказского горного ущелья не только названием. Ущелье - это что-то более глобальное. По кавказскому горному ущелью можно идти несколько дней, и выход из этого ущелья означает по-крайней мере подъём на перевал, а то и на горную вершину. А азиатские саи - это многочисленные ущелья, как морщины покрывающие склоны гор, и прохождение одного сая хотя и бывает очень непростым делом, но оно в целом не представляет собой большое путешествие, а является лишь небольшим этапом пути. В азиатских горах также есть глубокие большие ущелья, как и в остальных, но саи - это другое дело. Саи - это более характерное явление для Памиро-Алая, возможно потому, что эти горы более старые, чем Кавказ, а может быть на их образование влияет очень сезонное количество осадков. На Памиро-Алае гораздо более скудная растительность на аналогичных высотах, по сравнению с Кавказом, и гораздо большая степень трещиноватости и разрушенности гор. Здесь гораздо больше каменистых осыпей, чем на Кавказе, и гораздо меньше глинистых почв. Когда на Кавказе идёшь по более-менее пологой поверхности высокогорья, то обилие травянистой растительности сильно мешает, и в этом отношении на Памиро-Алае лучше. Но зато при подъёме по крутому склону на Кавказе растительность помогает, особенно рододендроны и можжевельники, за которые хорошо цепляться, а на Памиро-Алае мало того, что бывает не за что уцепиться, так ещё и щебёнка норовит уехать из-под ног, увлекая за собой незадачливого путника.
Мы поднимались по саю вдоль ручья, и в некоторых местах пейзаж выглядел пустынным и безжизненным, а в некоторых попадались как отдельные деревья арчи, так и группы из нескольких деревьев. При этом, как ни странно, травянистая растительность была очень скудной и росла лишь местами.
На Кавказе, когда поднимаешься на высоту до двух тысяч и более метров, выше деревья уже не растут, но травянистая растительность очень мощная и достигает двухметровой высоты. Там царство деревьев с набором высоты сменяется на царство трав. Здесь же складывается впечатление, что в Азиатских горах деревья растут лучше, чем трава. На горных склонах висели прилепившиеся каким-то чудом деревья арчи, можжевельника, тёрна, а вот травка была неказистая.
С ручьём тоже происходили удивительные вещи. Журчащая вода то появлялась в русле, то исчезала. Временами ручей уходил под слой щебёнки, а временами выходил наружу. Идёшь вдоль ручья, страдаешь от жажды и думаешь: сейчас, на следующем привале попью. Когда по времени пора делать привал - ручья уже нет. Так и идёшь дальше, пока ручей опять не появится.
Примерно через полтора часа ходьбы мы выходим на развилку сая, о которой ничего не говорилось в описании маршрута заброски, имеющегося у нас. Чисто интуитивно решаем идти по левому саю ( по ходу движения ). Вскоре тропа исчезает, увеличивается крутизна склонов, и после очередной развилки, где опять был выбран левый путь, мы упёрлись в практически вертикальный уступ высотой 6 метров, который нигде нельзя было обойти путём более пологим, нежели сам уступ. Попробовали подниматься лазанием с рюкзаками - получилось не очень сложно, точнее говоря - возможно. Лазание было бы довольно простым, если бы вес мужского рюкзака не составлял 35-37 кг, а женского - 20-25 кг.
Организовали верхнюю страховку. Парни поднимались, не снимая рюкзаков, но со страховкой, а девушки без рюкзаков. Их рюкзаки мы подняли на верёвке.
Вскоре ручей дошёл до своего истока и исчез. Мы напоследок напились как следует, но в результате сильно пропотели и уже через полчаса жажда стала мучить конкретно. В те времена не было пластиковых бутылок, в которых можно бы было нести воду, а пластмассовые фляжки были максимум на 400 мл. Примерно через час ходьбы от места последней воды мы вышли на большое относительно горизонтальное пастбище. За этой поляной высилась отвесная стена хребта Кетмень-Чапты, на верху которого должно было быть карстовое плато с пещерой Уральской.
________На поляне под стеной Байсунтау. Слева стоят Жанна Каледенко и Света Тихонова, справа я. Левее меня сидит Дима Каманин. Других сидящих опознать трудно.
_____________________________Байсунтау, место, где на плато Кетмень-Чапты можно подняться
На поляне мы обнаружили довольно заметную тропу, которая, как выяснилось впоследствии, шла от озера, расположенного у подножия вышеупомянутой стены, на другое пастбище, на котором имелся колодец с водой естественного происхождения.
Здесь мы поняли, что поднимались не по тому саю, по которому нужно было подниматься, поскольку увиденный нами пейзаж никак не совпадал с имеющимся у нас его описанием. По этой причине, а также потому, что мы не имели сведений о последующих источниках воды, мы решили ставить лагерь на этой поляне. Большая часть группы занялась лагерем и поиском воды, а мы - братья Цои, Димка Каманин и я, вышли искать путь заброски на верхнее плато и затем саму пещеру Уральскую. Обойдя стену с юго-восточной до северо-восточной её точки, мы нашли относительно пологий путь на плато, вышли на него и увидели, что оно насквозь изрыто глубокими саями.
Обычно в карстовых районах такие плато бывают покрыты многочисленными воронками, но здесь никаких воронок не было, зато были радиальные саи, расходяшиеся от середины плато к краям. Мы надеялись, что в этих саях точно должны быть воронки, по законам карстовых процессов, но не нашли ни одной. Такое ощущение, что плато вообще было сложено не из известняков, либо из каких-то неправильных известняков. Тем не менее, где-то здесь должна была находиться большая шахта Уральская, но мы её так и не нашли. В лагерь мы вернулись уже в сумерках, как говорится, не солоно хлебавши.
С водой здесь оказалось плохо, и воду принесли из уже знакомого нам ручья, который бежит ниже по саю.
18 сентября.
Нас вдвоём с астраханцем Шурой Поляковым оставили в лагере для обеспечения его водой и по возможности дровами, а остальные ушли искать Уральскую. Мы с Шурой взяли с собой штаны от гидрокостюмов, чтобы не таскать котелками по чуть-чуть, а принести сразу много, и хотели уже было спускаться в сай с ручьём, как видим - едет местный джигит на лошади, скорее всего пастух. Там ведь пастухи не пасут коров ежедневно, а просто выгоняют их в горы, и раз в несколько дней приезжают и проверяют - куда движется стадо.
Так вот пастух нас увидел, мы ему обрисовали ситуацию, и он нам говорит: "За водой туда не ходи! Ходи вон туда, под стену, там есть озеро, или вон на следующее пастбище - там есть колодец!".
Мы с Шурой поблагодарили его, пошли в западном направлении, куда показал нам пастух, и вскоре действительно увидели озеро. Вокруг и на дне озера была щебёнка, и вода была настолько прозрачной, что мы её не заметили, пока не зашли в неё и не промочили ботинки.
Набрали гидроштаны и повесили их на шею таким образом, что штанины с водой висели у нас спереди. Вода была очень холодная, и нести такой груз было не по кайфу. Надо сказать, что объём гидроштанов очень большой и если залить каждую штанину полностью, то поднять такой груз нормальному человеку невозможно. Даже если залить в каждую штанину всего 10 литров, то всё равно вес штанов получается 20 кг, а учитывая, что вода ледяная, то можете себе представить наши ощущения! Хотя идти пришлось не много, но с таким грузом показалось много.
Мы с Шурой отдышались, покурили, и пошли в сай за дровами. Нарубили там сухих веток с полузасохших арчей, с большими трудностями притащили их в лагерь. Только хотим разжигать костёр и готовить обед, как возвращается Олег с несколькими нашими, и говорит, что здесь готовить не будем, а собираем лагерь и перебрасываем его на верхнее плато. Пещеру Уральскую нашли, несколько человек, кто догадался сразу взять рюкзаки, ждут нас около неё. Тем, кто остался в нижнем лагере, теперь предстоит тащить наверх всё оставшееся барахло, в том числе воду и дрова. Это было легко сказать, но непросто сделать, поскольку мы с Шурой Поляковым уже задолбались, пока несли воду, затем дрова, а теперь нам предстоит тащить сразу и то, и другое, и плюс ещё наши станки с вещами весом по 35-37 кг.
Это был один из самых трудных дней в моей жизни. Я надел на спину рюкзак-станок, повесил на шею гидроштаны с 20 литрами воды и пошёл. С одной стороны жарило солнце, с другой были ледяные штаны. Я не знал, что лучше - надеть на себя побольше вещей для изоляции от холода, или наоборот снять все имеющиеся? Затем я всё-таки придумал разумное решение. Я снял с себя майку, оголив тело выше пояса, но положил на спину свитер таким образом, чтобы он защищал спину в какой-то мере от давления рамы моего станка, а рукава свитера шли через плечи на грудь и живот, таким образом в какой-то степени изолируя их от холодных гидроштанов. Вскоре у меня возникла ещё одна проблема.
Где-то я задел одной штаниной какой-то колючий кустарник, и вода стала струйкой брызгать наружу. Пришлось ещё ускоряться в темпе, в надежде, что вся вода выйти не успеет. Подъём на стену был достаточно крутой и ускоряться не очень хотелось, но жаль было терять драгоценную воду. В одном месте подъём стал совсем крутым, и вода, брызгая тонкой струйкой передо мной на стену,
оставляла на ней мокрый след. Тут я слышу сзади и снизу голос Никонова, который поднимался за мной следом:
- Лёвич, ты что, со страху обос... что-ли?
Я ему отвечаю:
- Да, и дальше продолжаю!
В это время я поворачиваюсь к нему лицом, а Сергей находится по склону ниже меня, практически подо мной, и струйка воды брызжет прямо ему на голову. Ситуация получается комическая, но нам обоим так тяжело, что шутить не особо хочется. На Сергее тяжёлый станок, и от него в разные стороны расходятся пристёгнутые экспандерами сухие ветки. Пока Серёга поднимается по склону, эти ветки цепляются за все выпуклости рельефа и тем самым сильно усложняют и без того трудный путь.
Когда я вышел на плато, то половина воды из одной штанины ушла и штаны стали перекашиваться на одну сторону. Поскольку нагрузка теперь шла не симметрично и центр тяжести сместился, то гидроштаны приходилось изо всех сил удерживать руками, чтобы они не упали. Идти стало ещё тяжелее, и когда я дошёл до места нового лагеря, то был вконец обессиленный. Другим идти тоже было не сладко, поскольку и они кроме своих вещей несли воду или дрова.
Никонов рассказал мне, что это он первым нашёл Уральскую. По описанию на краю входного колодца должна висеть металлическая памятная доска Сергею Зенкову. Никонов сел на краю колодца и начал глазами искать мемориальную доску, но её нигде не было. Осмотрев буквально всё и не обнаружив доску, Сергей встал и тут увидел, что сидел прямо на ней.
Мы разбили лагерь, приготовили еду, поели, и затем нас с Никоновым дёрнул черт погулять по плато, чтобы ознакомиться с ним и поискать новые пещеры. Мы хотели отойти буквально на километр, походить немного и вернуться в лагерь до наступления темноты. Кажется, с нами ещё кто-то был, но за давностью лет не помню кто.
Мы походили по местным саям, ничего хорошего не нашли, а тем временем окрестные вершины как-то быстро пожелтели, и затем стали
розовыми. Мы в это время исследовали какую-то щель, а потом огляделись по сторонам и поняли, что уже стемнело, и нам уже давно нужно было возвращаться. Ночь была безлунная, темнота - хоть глаз выколи, а мы точно не знали, в какой стороне находится лагерь. Пошли наугад, периодически кричали, в надежде, что нас услышат. Поскольку местность кругом была пересечённая, то мы не были уверены, что идём куда надо и вообще не ходим ли по кругу? В конце концов мы вышли на край стены, и хорошо, что у нас были фонарики, иначе в такой темноте можно было бы запросто улететь в пропасть. Теперь направление на лагерь стало относительно понятно, с точностью плюс-минус километр. Мы пошли туда, где, по нашему мнению, он должен был находиться, и вдруг увидели в темноте огни двух фонариков. Мы тоже стали светить и кричать, и нам в ответ светили и кричали. Это Дима Цой и Лёша Кравцов вышли нас искать.
Мы радостно побежали навстречу товарищам, практически не глядя под ноги, и они пошли нам навстречу, и вдруг слышим в темноте пронзительный крик: "Всем стоять! Здесь ущелье!". Стали светить под ноги, и видим, что стоим на краю отвесной стены обрыва. Впереди глубокий сай с вертикальными стенками. Мы стоим на одном краю ущелья, наши товарищи на противоположном, светим друг на друга и переговариваемся, но соединиться никак не можем! Ещё раз нам повезло в том, что мы взяли фонарики.
Кстати говоря, мы оказались далеко от лагеря, и если бы Дима с Лёшей нас не искали, то мы бы скорее всего его до утра не нашли.
19 сентября.
Пещера Уральская им. Зенкова (местное название Зиндонак) находится в одном из саев на вышеупомянутом плато и начинается широким колодцем диаметров шесть метров. Пещера образует две чётко выраженные части: вертикальную и горизонтальную. Первая часть представляет собой 13 колодцев, проходимых по навеске, и пару-тройку уступов, проходимых без навески. Все они следуют непрерывно друг за другом и отделяются друг от друга небольшими горизонтальными площадками. После последнего колодца на глубине -350 м начинается горизонтальная часть пещеры. Слабонаклонная галерея с небольшими редкими уступами иногда приобретает вид меандра, но в основном идёт прямо, то расширяясь, то сужаясь по ширине. По всей длине галереи постоянный водоток в виде ручья, который течёт то по пробитому им жёлобу в середине хода, то растекается по всей его ширине. Основное препятствие в этой галерее - два сифона, в которые мы нырять не собирались. Горизонтальная часть пещеры до первого сифона тянется примерно на 300 м, а дальше мы идти не собирались.
Глубина колодцев, проходимых по навеске, составляет 43 м, 38 м, 17 м, 24 м, 10 м, 5 м, 86 м, 8 м, 15 м, 5 м, 20 м, 15 м, 8 м.
__________________________Вертикальный разрез-развёртка первой части пещеры
_____________________Разрез-развёртка каскада колодцев и план всей пещеры (вход справа)
______________________________Входной колодец п. Уральской
Проходить пещеру мы наметили тремя группами: одна должна была пойти до двойки (маршрут 2 к.с.) и две до тройки (маршрут 3 к.с.).
Группа "Двойка" (условно назовём её так) должна пройти первые шесть колодцев, до начала колодца 86 м, и, соответственно, навесить все их. Кроме того, ей нужно закинуть до этого уровня мешок с ППЛ (промежуточным лагерем). В этом мешке находятся большой полиэтиленовый колпак, гексоплитка, сухое горючее для неё, котелок на 2,5 л, перекус и т.п. После этого группа "Двойка" должна выйти наверх.
В группу "Двойка" входили астраханцы: Илья Головачёв, Дима Каманин и Шура Поляков, а также Света Тихонова.
После возвращения группы "Двойка" пещеру начинает штурмовать группа "Тройка-1". В эту группу входят Дима Цой, Инна Сорокина, Лёша Кравцов и Жанна Каледенко. Почему Жанку взяли до тройки, а Светку только до двойки - не знаю. Вроде бы, опыт у них одинаковый.
Группа "Тройка-1" должна пройти все 13 колодцев, при этом, разумеется, все колодцы после К86 им нужно навесить. Кроме того, они должны были доставить мешок с ПБЛ (подземным базовым лагерем) в начало горизонтальной части, и установить где-то здесь лагерь. После прохождения горизонтальной части до сифона им нужно что-то сварить, поесть и залечь спать.
В это время к спуску в пещеру приступает группа "Тройка-2", в которую входят Олег Цой, Вера Цой, Надя Ветчинкина, Сергей Никонов и Дима Львов. Группа должна пройти каскад колодцев, дойти до ПБЛ и разбудить спящую группу "Тройка-1". Или не будить, уже не помню.
Пока "Тройка-2" проходит горизонтальную часть пещеры, "Тройка-1" должна проснуться и опять приготовить еду. После еды "Тройка-1" начинает подъём, а "Тройка-2" ложится спать. Потом "Тройка-2" просыпается, ест, пьёт, и выходит наверх, снимая и вытаскивая всё снаряжение вплоть до колодца 86 м. После этого колодца группа уже ничего не снимает, но поднимает наверх то, что сняла раньше.
После выхода наверх второй "Тройки" группа "Двойка" выходит в пещеру вторично, опять спускается до начала К86, затем снимает и вынимает из пещеры всё, что там осталось.
Вот таков был наш план действий. Точнее говоря, план, разработанный Олегом.
В 10 утра группа "Двойка" начинает штурмовать пещеру, и вместе с ней идёт Олег. Они навешивают на колодцы троса и верёвки, при этом шлямбурные крючья не бьют, поскольку в пещере полно крючьев уже набили свердловчане и челябинцы. Гидрокостюмы не надевают, так как верхняя часть пещеры малообводнённая. Хотя на дне всех колодцев вплоть до К86 лежит плотный снег, но он тает слабо, и вода с него течёт не сильно. Гидрокостюмы нужны лишь в горизонтальной части пещеры. Вообще гидры лучше надевать только там, где они действительно нужны, потому что, во-первых, в них сильно потеешь, во-вторых, они сковывают движения и идти в них труднее, и, в-третьих, сходить в туалет в них целая проблема. Не буду описывать, как и что снимается, лишь скажу, что это занимает минут 10-15, если не больше. Поясню только, что при этом кроме гидрокостюма снимается ещё и комбинезон, а он застёгивается не на пуговицы и не на молнию (пуговицы быстро оторвутся, а молния быстро забьётся глиной), а на нём очень частая шнуровка и снять его тоже получается не быстро.
Олег Цой, Шура Поляков и Дима Каманин спустились на дно К86, хотя в программу "Двойки" это не входило. Просто эти смелые астраханские парни очень хотели покорить этот большой колодец, и Олег понял, что они смогут это сделать. До этого два упомянутых астраханца занимались альпинизмом, покоряли вершины Эльбруса и Казбека, и ещё какие-то горы, поэтому стоять на краю К86 и не покорить его для них было бы обидно. Во втором выходе "Двойки" они не смогли бы это сделать, поскольку навеску с К86 мы планировали снять и положить где-то рядом с ним.
Пока "Двойка" была под землёй, Дима Цой, Лёша и Инна спустились в пещеру на пару колодцев и вышли обратно, вытащив наверх три транспортных мешка со снегом. Как я уже говорил, на дне первого колодца и нескольких последующих лежал снег. Точнее говоря, не снег, а фирн - это нечто среднее между снегом и льдом.
Около лагеря мы организовали "бассейн" из полиэтилена, в котором на солнышке таял лёд.
Затем я тоже решил спуститься во входной колодец пещеры, и нарубить ещё льда. Я взял транспортный мешок и топор, и спустился в этот колодец глубиной 43 м. Пока я рубил лёд и складывал его в мешок, из второго колодца стали выходить астраханцы и Света Тихонова.
Светка сразу пошла на выход из первого колодца, поднялась на несколько метров, и тут у неё что-то случилось с ногой. То ли растянула сухожилия, то ли ударилась - не помню. Она зависла и говорит, что дальше идти не может. Мы стали кричать людям наверху, нас услышали и организовали Светке полиспаст. Пока её вытаскивали, у неё нога как-то сама собой прошла и потом по поверхности она уже ходила нормально.
Я ей говорю: "Свет, похоже ты просто хотела немножко сачкануть!".
Она обиделась, отвечает: "Нет, у меня правда заломило ногу так, что она не сгибалась и не разгибалась!".
Я продолжаю над ней подкалывать, дескать: "Ты - врач в нашей команде, поэтому именно с тобой это и случилось!".
Следом остальные члены "Двойки" вышли наверх. Ещё был не поздний вечер, светило солнце, но группа "Тройка-1" легла спать, поскольку ей предстояло вставать в 2 часа ночи.
20 сентября.
В 2 часа ночи группа "Тройка-1" начала делать попытки проснуться, и в 4 утра они вышли в пещеру. Мы валялись ещё долго, радуясь, что мы идём не первыми. Днём мы с Никоновым и Надей Ветчинкиной совершили пробный выход на первые два колодца пещеры. На дне первого колодца набили три транспортных мешка снега и подняли их наверх. Особенности этого колодца были таковы, что транспортники со снегом нельзя было поднимать на верёвке человеку, стоящему наверху колодца. Точнее говоря, мешок таким способом можно было вытащить, но бросить обратно верёвку так, чтобы она дошла до дна, уже бы не получилось. Поэтому у нас был только один способ поднимать мешки наверх - пристёгивать их к себе и выходить на самохватах вместе с мешком.
Затем до вечера мы отдыхали и даже поспали ещё часок, поскольку нам предстояла бессонная и трудная ночь. В это время мимо лагеря проезжали охотники на ишаках. Тут я подумал: "Здесь постоянно кто-то ездит - то пастухи, то охотники. Вечером мы уйдём под землю, возможно на сутки. Другая "Тройка" тоже выйдет наверх неизвестно когда. Группа "Двойка" может уйти на полдня за дровами, и в лагере никого не останется. Дай-ка я от греха подальше спрячу деньги и паспорт!"
Я вылез из палатки с полиэтиленовым пакетом, в котором лежали деньги и паспорт. Из множества камней, лежащих вокруг палатки, я выбрал наиболее приметный, чтобы не забыть, под каким камнем у меня заначка. Перевернул камень, а под ним сидит скорпион. Раньше я их видел только на картинках, и тут увидел живьём, впервые в жизни. По спине пробежал холодок и в голове засвербила неприятная мысль: "Ночью он ведь может забежать в палатку, пока мы спокойно спим! Специально не ужалит, а вдруг кто-нибудь пошевелится и случайно его прижмёт?"
Пока меня одолевали подобные мысли, скорпион убежал, но под этот камень деньги прятать уже не хотелось. Я перевернул другой камень. Под ним скорпиона не было, и я засунул заначку туда.
Наконец, в 20 ч. вечера наша "Тройка-2" уходит под землю, в составе пяти человек, как я уже говорил. Это Олег ЦоЙ, Серёга Никонов, Вера Цой, Надя Ветчинкина и ваш покорный слуга.
____________________Наша доблестная пензенская пятёрка: Д.Львов, О.Цой, С.Никонов, Н.Вечтинкина и В.Цой
__________________________________Начат спуск в пещеру
Около входного колодца висит мемориальная доска погибшему здесь уральскому спелеологу Сергею Зенкову. Первый колодец, как я уже говорил, глубиной 43 м. На дне его лежит наклонный ледник. Здесь самое главное - не поскользнуться и не улететь в следующий колодец, пока ты не пристёгнут к навеске. Такая же ситуация и на дне последующих колодцев, вплоть до К86. Горизонтальные площадки между ними всеми маленькие, и снег здесь падал насквозь в шесть первых колодцев, до глубины 150 м от начала пещеры. На дне второго колодца глубиной 38 м на стене висит вторая мемориальная доска памяти Зенкова. Сразу вспомнился уже забытый мной массив Алек, на котором встречается много подобных металлических досок.
Я спускаюсь последним. Передо мной спускается Никонов, дожидается меня и подстраховывает, чтобы я не засвистел по льду. Колодец К86 я, видимо, проходил слишком долго, поскольку Сергея внизу я не обнаружил. Он не дождался меня и ушёл. Далее я спускаюсь уже в одиночку, не видя никого впереди. На одном из последующих колодцев не нахожу навеску. Оглядываюсь вокруг, но троса и верёвки нигде нет, в то время как под ногами довольно узкий вертикальный колодец. Думаю: "Раз нет навески - значит, это не колодец, а уступ, который проходится лазанием без навески!". Начинаю спускаться.
Колодец в верхней части достаточно узкий и действительно проходить его поначалу легко, но чем дальше, тем сильнее он расширяется, и опасность сорваться с каждым метром резко увеличивается. Вижу далёкий свет внизу, точно под собой. Значит, Никонов там меня дожидается, или ещё кто-то.
Кричу ему: "Сергей! Как здесь правильно надо пускаться?".
В ответ тишина. Думаю - раз они как-то спустились, то и я спущусь! Спускаюсь ещё на метр и чувствую, что длины рук и ног у меня уже не хватает для хорошего распора. Стены мокрые, и ноги или руки легко могут с них соскользнуть. Для того, чтобы спускаться каким-то другим способом, не в распоре, я не нахожу на стенах никаких зацепов. Между тем внизу подо мной не меньше пяти-шести метров отвеса, судя по свету фонаря, который я вижу под собой.
Я ещё раз кричу: "Люди! Как здесь нужно спускаться?".
Что самое удивительное, я в ответ не слышу ни звука.
- Да вы что там, совсем офонарели? Светите своим фонарём и молчите!
И опять в ответ тишина. И тут, наконец, до меня доходит, что я разговариваю со своим отражением! Внизу я вижу отражение в луже своего собственного фонаря!
У меня по спине пробегает холодок. Я понял, что спускаюсь не там, где надо. На таком уступе Олег обязательно бы сделал навеску. Я начинаю подниматься и думаю: "Только бы не соскользнуть!" Сверху сплошным дождём брызжет вода. Мерзкий страх сковывает движения, поэтому подъём кажется труднее, чем спуск. Наконец, колодец сужается до безопасного размера, и я выхожу в точку, откуда начал спуск.
Я начинаю осматривать всё внимательно и вижу далеко впереди по ходу крючья, карабины и навеску. Тут я понимаю, что нужно было не спускаться в колодец, а пройти над ним в распоре метров 5-10 до навески, и там уже спускаться.
Дело в том, что на дне этого колодца глубокая лужа, а мы, как я уже говорил, вертикальную часть пещеры решили проходить без гидрокостюмов. Их мы надевали только на прохождение горизонтальной части. И вот, чтобы не спускаться в лужу без гидры, группа "Тройка-1" сделала навеску таким образом, что участок над лужей проходится по верху в распоре, а далее спускаешься в колодец уже туда, где нет лужи.
С одной стороны это правильно, но ошибка здесь в том, что от начала колодца до точки навески не были сделаны перила. По перилам, во-первых, сразу понимаешь, куда нужно идти, а во-вторых, без перил в распоре над колодцем ходить как-то не принято. Хотя и можно, но это есть нарушение техники безопасности.
И, раз уж так получилось, что перила не сделали, Олег должен был хотя бы предупредить всех, чтобы каждый участник дожидался следующего. Никонов не стал меня дожидаться, и в результате я полез не туда, куда надо, и чуть не сорвался. У Олега вообще была такая черта - он сам был смекалистый, и думал, что все остальные тоже должны быть смекалистыми. Но в жизни так не бывает, обязательно найдутся такие дураки, как я. Я бы даже сформулировал так: Цой частенько нарушал технику безопасности, но не потому, что он был ленивый или безответственный, а из-за своего безудержного оптимизма. Именно из-за оптимизма он не допускал, что что-то может пойти не так.
Группу я догнал в горизонтальной галерее около палатки ПБЛ. Саратовцы уже частично или полностью проснулись, и наши сидели рядом, хлебали чай и мирно беседовали с ними. Мы надели гидрокостюмы и пошлёпали дальше по ручью галереи, а саратовцы приступили к приготовлению пищи.
Галерея оказалась сильно обводнённой и местами буквально полностью заросшей сталактитами и сталагмитами. В некоторых местах потолок опускался низко и идти приходилось на корточках, и почти во всех этих местах потолок был сплошь увешан сосульками сталактитов. Чуть приподнимаешься, и случайно сбиваешь их каской или спиной. То и дело нас преследовал звон падающих сталактитов - то один, то другой из нас их обязательно сбивал. Этот звон зачастую сопровождался ещё и матом - то ли из-за жалости к сталактитам, то ли из-за того, что они больно вонзались в спину.
________________________Все участники нашей группы "Тройка-2" в горизонтальной галерее
Мы шли то по самому ручью, то над, если он протекал по жёлобу. В некоторых местах он образовывал ванны шириной во всю галерею, и, не желая переплывать их, мы их обходили лазанием по стене.
_________________________Некоторые участки с водой приходится обходить по стене.
Таким образом, мы дошли до сифона, возле которого лежала кем-то оставленная кувалда и на стене висела дыхательная трубка от акваланга. Сифон оказался не только полностью затопленным водой, но и ещё доверху забитым галькой, так что, если бы мы собирались его проходить, то нам пришлось бы сначала откапывать эту гальку. Вообще этот сифон раньше уже несколько раз проходили уральские спелеологи. Видимо, они каждый раз откапывали гальку, а очередным весенним паводком её приносило обратно в сифон.
______________________Наша группа около сифона: С.Никонов, Н.Ветчинкина, О.Цой, Д.Львов. Снимала Вера.
Затем мы пошли назад и ровно в полночь вторично пришли в ПБЛ. Таким образом, с момента нашего выхода под землю прошло всего 4 часа, а мы уже успели пройти пещеру до сифона, до глубины -370 м, что для прохождения маршрута 3-й категории было неплохим результатом. Правда, мы ничего не несли с собой, кроме фотоаппаратов и еды, и всю дорогу шли по готовой навеске. Зато на обратном пути нам предстояло её снимать.
Тем временем саратовцы (в число которых входил Лёшка Кравцов из Оренбурга) позавтракали и в 0 ч. 20 мин. приступили к подъёму наверх. Мы, в свою очередь, стали готовить себе ужин. Таким образом получилось, что саратовский завтрак по времени произошёл на час раньше, чем наш ужин, причём этот их завтрак был уже завтрашним, а наш ужин был ещё вчерашним, поскольку они уже поспали, а мы ещё нет.
21 сентября.
Примерно до 2-х часов ночи мы готовили ужин и ели, а затем стали обсуждать - ложиться нам спать или не ложиться? У всех самочувствие было бодрое, но впереди нас ожидал подъём на 350 м по вертикали с выемкой снаряжения до глубины хотя бы -150 м, если не ещё выше.
Мы прикинули так: если мы сейчас сразу идём вверх, то утром ещё до обеда будем на поверхности и там уже сможем лечь спать в нормальных условиях, а не в тесноте впятером в сыром спальнике, рассчитанном только на четверых. Если же мы сейчас ляжем спать, то нормально всё-равно не выспимся, встанем утром с больной головой и с затёкшими руками и ногами. Пока приготовим завтрак, пока поедим - в результате на поверхность выйдем только вечером.
Взвесив все "за" и "против", мы решили не ложиться, а выходить сразу. Итак, в 2 часа ночи мы стали собирать и упаковывать ПБЛ, и затем в 3 часа первые пошли на выход.
Было решено так: первыми выходят Вера и Надя, и транспортируют с собой три мешка с ПБЛ. Нас они не дожидаются, а идут наверх в своём темпе. Поскольку колодец К86 суров для прохождения с мешками, им было разрешено оставить мешки на дне этого колодца и дальше идти налегке безостановочно. Мы же втроём выходили следом, снимая навеску со всех колодцев, укладывая её в мешки и затем их транспортируя. Таким образом, когда мы подошли к К86, у нас уже было несколько мешков с навеской, и плюс к ним добавились ещё три мешка с ПБЛ. В это время мы почувствовали первые признаки усталости и переохлаждения, поскольку после ПБЛ шли без гидрокостюмов, а в одном месте долго пришлось стоять под "душем", во время подъёма мешков.
На дне К86 мы приняли такое решение: двое должны стоять наверху и тягать мешки из этого колодца, а третий должен пристёгивать их внизу. Чтобы их легче было вытаскивать, верхняя двойка должна соорудить полиспаст - тогда их тянуть станет вдвое легче, но и времени на подъём уйдёт вдвое больше.
Цой нам сказал, чтобы мы с Никоновым поднимались наверх и вытаскивали мешки, а он будет их нам подавать снизу. На первый взгляд непосвящённого человека это выглядело так, будто Олег поручил нам тяжёлую работу - вытаскивать мешки, а себе оставил лёгкую - просто пристёгивать их к верёвке. На самом деле он понимал, что внизу находиться гораздо опаснее, поэтому участь нижнего незавидная, и сразу по двум причинам.
Во-первых, Олег сразу рассчитал, что весь этот процесс затянется надолго, и нижний может запросто погибнуть от переохлаждения. Пока я поднимусь наверх - уйдёт 40 минут, пока Никонов поднимется - ещё 40 минут. Пока мы соорудим полиспаст - ещё минут 20, если не больше. На подъём каждого мешка будет уходить минимум полчаса, а всего мешков у нас было штук 6 или 7. Таким образом, нижний должен простоять часов 5 без движения, либо как-то заставлять себя двигаться, иначе можно заснуть и уже не проснуться.
Переохлаждение опасно тем, что оно на своей второй стадии не вызывает никаких неприятных ощущений, просто-напросто заставляя человека уснуть и умереть во сне. Дело в том, что когда температура тела опускается ниже 35 градусов, человеку ужасно хочется спать. Если он уснёт - температура тела опустится ниже критического уровня. чтобы этого не произошло, в переохлаждённом состоянии надо постоянно делать какие-то физические упражнения, разогревая себя движением.
Поэтому для стоящего внизу человека погибнуть от переохлаждения в течение 4-5 часов было вполне реально. Кроме того, колодец 86 м не прокрикивается настолько, чтобы можно было понять - о чём тебе кричит человек, поэтому контролировать нижнего человека криками сверху не получится.
Второй опасностью для стоящего внизу был камнепад. Когда один человек поднимается вверх, а второй стоит под ним, то вероятность того, что первый сбросит камень на второго существует, но не очень большая. Но когда на верёвке поднимается мешок, то он раскачивается маятником и ударяется о все стены, какие только достанет. При этом поднимающийся мешок зачастую сбрасывает целую лавину камней. А на дне К86 спрятаться от падающих камней особо некуда - здесь лишь площадка 5х3 м, за которой сразу начинается следующий колодец. Переохлаждённый человек становится заторможенным, у него плохая реакция и увернуться от падающего камня ему очень сложно.
По всем этим причинам Олег понял, что находиться на дне колодца и пристёгивать мешки гораздо опаснее, чем их вытаскивать, поэтому он поручил нам с Сергеем тяжёлую работу - тягать мешки, а себе взял лёгкую - их пристёгивать.
Сначала наверх вышел Никонов, потом я. Пока я выходил, он успел задубеть и клацал зубами. Мы стали организовывать полиспаст, пристёгивая верёвку хитрым образом через карабины к крючьям в стене. В верёвку встегнули самохват, который тоже должен был принимать участие в этом полиспасте. Когда всё было готово, и мы приступили к подъёму мешка, то оказалось, что мы пристегнули самохват не в ту сторону. Сергей обматерил самохват за то, что он неправильно пристегнулся, и не гнущимися от холода пальцами стал его перестёгивать. Конечно, к тому времени мы сильно устали, поскольку было уже часов 6 утра и мы почти сутки не спали, если не считать одного часа полудрёмы в палатке. На голову постоянно летели холодные брызги от тающего где-то наверху снежника. Мы монотонно, метр за метром, перебирали верёвку руками. Голова стала совсем тупая, но руки работали.
Олег тем временем понял, что мы организовали полиспаст, и прицепил сразу два или три мешка. Мы их подняли примерно до середины колодца, и тут мешки заели. На мешках были лямки, служащие для переноса мешков на себе, и, видимо, одна из них зацепилась за какой-то выступ стены. Мы дёргаем и так, и сяк, но мешки не идут. Пытаемся опустить их ниже, но вниз они тоже не идут. Тогда Сергей говорит: "Тянем сильней, авось продёрнем!"
Мы потянули со всей силы, тут мешки вышли из зацепления и пошли вверх неожиданно очень легко. И в этот момент мы слышим какой-то далёкий грохот внизу.
- Один из мешков оторвался и упал! - догадался Сергей.
Мы стали кричать: "Олег! Ты живой?"
Снизу послышался какой-то крик, похожий на ругательство, но слов было не разобрать.
Мы продолжили подъём мешков, причём один из них был с мусором, который мы собрали на месте ПБЛ. Вообще, надо сказать - пещера в свинском состоянии. Часто попадаются пеньки сталактитов, отбитых судя по всему специально, и очень много мусора в местах ПБЛ. А ведь в пещере за всё время её существования проводилось всего несколько экспедиций Свердловскими и Челябинскими спелеологами.
Когда мы подняли все мешки, то через полчаса слышим: "Вжик! Вжик!" - лязг металлических самохватов по тросу. Через несколько минут из колодца вышел Олег и рассказал нам следующее.
Сначала ему пришлось долго неподвижно стоять, и он сильно подмёрз. Тогда он стал делать приседания, и присел несчётное количество раз. Когда мы поднимали мешки, то сверху периодически падали камни, но по одному и не часто. По малой скорости подъёма мешков Олег понял, что мы соорудили полиспаст, и пристегнул сразу три мешка ПБЛ. Через некоторое время они застряли, и когда мы их стали продёргивать, то на него сверху обрушилась целая лавина камней. Олег прижался к стене и постарался на ней расплющиться, чтобы занимать как можно меньшую площадь в горизонтальной плоскости. В довершении всего послышался нарастающий шум сверху, и Олег понял, что это летит уже не камень, а целый мешок. Он перебежал в дальний конец зала, в который падающие камни рикошетом доставали, но мешок туда вряд ли бы долетел. Через мгновение мешок рухнул посреди зала, и ещё несколько сбитых им камней разлетелись по сторонам.
Олег говорит, что не раз бывал под камнепадами, но под такой сильный камнепад - больше десятка камней плюс мешок - попал впервые!
Как назло, именно в этом мешке находился мой фотоаппарат - то ли "Смена", то ли "Вилия", уже не помню. Фотоаппарат, конечно, был разбит насмерть, но по счастью он не раскрылся. То есть, плёнка, которую я перед этим отснял почти полностью, была не засвечена и в дальнейшем я напечатал с неё ряд фотографий. Но фотоаппарат, конечно, пришлось выбросить, и следующий я купил лишь года через два, поэтому в походах 88-го и 89-го года я не снимал.
Мешки с навеской мы подняли до уровня -135 м, оставив их астраханцам, и вытащили с собой наверх три злополучных мешка ПБЛ.
Я помню, что когда я выходил из последнего колодца, то запах по мере выхода сильно менялся, и лишь я перевалил через край колодца, как почувствовал сильную жару и такой яркий свет, что на несколько минут даже ослеп.
Вера с Надей вышли на поверхность в 8 утра, а мы лишь в 13 часов. Спустя час группа "Двойка" вышла в пещеру, чтобы снять и вытащить из неё всю оставшуюся навеску.
После обеда мы хотели спокойно отойти ко сну, но тут нам помешали.
У Лёши и Инны в этом походе образовалась пара. Они вдвоём ходили за дровами и водой, или просто гуляли по плато. В этот день они взяли пару гидроштанов и пошли к озеру за водой. Начерпали воды в штанины, повесили их на шею и стали возвращаться в лагерь. И тут видят - по поляне едут три охотника на ишаках и подъезжают к ним.
- Ви что как ищаки тащите воду? Кладите её на наших ищаков, ми вам довезём!
Инна и Лёша положили гидроштаны с водой на их ослов, и те поехали в наш лагерь. Кроме гидроштанов по бокам ослов висели убитые зайцы. Охотники знали, куда ехать, поскольку накануне уже проезжали мимо нашего лагеря. Их ишаки бодро пошли в гору, а Инна с Лёшей не спеша шли следом и вскоре от них отстали.
Мы тем временем залезли в палатку и пытались уснуть, а Олег ещё сидел у костра и чувствовал, что у него глаза слипаются.
"Пора залезать в палатку и ложиться!" - подумал он, и вдруг видит, как по поляне едут три охотника на ослах и везут наши зелёные гидроштаны.
"Мне уже снится сон!" - решил он: "Или это мираж? Галлюцинация? Нужно срочно залезать в палатку и ложиться, а то уже глюки от переутомления!"
Олег потряс головой, но сон не прекращался. Напротив, изображение стало ещё резче.
"Значит, и впрямь охотники? Но почему у них наши гидроштаны?"
Дело в том, что Инна с Лёшей ушли за водой раньше нашего выхода из пещеры, и Олег не знал, что они пошли за водой с гидроштанами. Может быть и знал, но в этот момент он подумал, что у охотников наши гидроштаны, которые мы только что вынули из пещеры и повесили сушиться. Но как так могло получиться, что гидроштаны, которые только что висели рядом, оказались у охотников на ослах и они их везут издалека?
Ответ напрашивался такой: будто штаны сбежали из лагеря, а охотники их поймали и теперь возвращают! Это было невероятно, но другой вариант ответа не находился. Тут Олег разглядел зайцев по бокам у ослов. и стал пытаться как-то связать их со штанами. Ответ получался ещё более нелепый.
В это время охотники подъехали к лагерю и рассказали про Лёшу и Инну, которые плетутся где-то следом. Как выяснилось, в этот день охотникам удалось настрелять зайцев больше, чем им было нужно, и они пожелали угостить нас свежим мясом.
- Ви тут, наверное, савсэм оголодали! Сухари кушаете! Давай, лучше зайца покушаем!
Это было щедрое предложение, с учётом того, что настоящее мясо мы не ели уже давно. Кроме того, лежать в палатке и дрыхнуть после того, как тебе в лагерь привезли воду и угощают мясом, было неудобно. Мы с Сергеем выбрались наружу, после чего разводили костёр и наблюдали, как охотники разделывают зайцев.
Инна с Лёшей вернулись дишь спустя три часа после охотников. Они рассказали, что заблудились и поднялись не на то плато, на какое нужно, но у меня было сильное подозрение, что причина не в этом.
Вскоре из пещеры вышла "Двойка" со всем снаряжением, которое там ещё оставалось.
Тем временем один или два зайца были сварены, и мы приступили к торжественному ужину, посвящённому успешному прохождению шахты Уральской. По этому поводу заставили Светку достать из аптечки бутылку спирта, и тут же её разлили. Охотники праздновали вместе с нами.
_____________Слева направо: Лёша Кравцов, Вера Цой, Олег Цой, Света Тихонова, три охотника, Инна Сорокина и Надя Ветчинкина.
После ужина мы достали гитару и по очереди пели. Самым певчим из нас был Дима Каманин, но в принципе половина нас умела играть на гитаре. Тем временем уже стемнело. В какой-то момент я увидел, что охотников рядом нет, и решил, что они уже нас покинули и уехали на ишаках домой. То, что я не заметил их ухода, не было странным, поскольку я не спал уже около 40 часов, если не считать одного часа полудрёмы накануне, и за это время прошёл Уральскую до тройки, да ещё и входной колодец вторично. Кроме того, как я уже сказал, мы осушили свои запасы спирта. Так что было не удивительно, что я не заметил отъезда охотников.
Вскоре стало так темно, что хоть глаз выколи. Около костра, конечно, было светло, но чуть отойдёшь - тьма кромешная!
Тут мне приспичило отойти по малой нужде и я, боясь споткнуться и сломать ногу, осторожным шагом отошёл недалеко от лагеря. Стою и делаю своё дело, любуясь мириадами звёзд на небе. Пока я делал своё дело, у меня глаза стали привыкать к темноте, и вдруг я с ужасом замечаю рядом на земле спящих охотников! К счастью, они были не настолько близко, чтобы я на них мог попасть, но, тем не менее, в такой близости от спящих людей делать такие дела неудобно! Их ослы стоят подальше, и никто из них не пошевелился, не предупредил меня заранее ни единым звуком!
Крадучись отхожу, стараясь их не разбудить. Вроде бы они спали, а вдруг нет? Вот это я принёс благодарность за съеденного зайца!
К счастью, когда мы наутро встали, их нигде поблизости уже не было, а то бы я не знал, как им смотреть в глаза. С другой стороны, я же не обязан видеть в темноте, как кошка! Откуда я мог знать, что они там спят?
22 сентября.
Утром встаём, завтракаем и начинаем сборы. Окидываем прощальным взглядом сай с одиноким колодцем пещеры Уральской посередине. На прощание я бросаю камень в колодец, типа: "Получи за всё!", и ухожу с довольным видом, что последний камень остался за мной. Даже в страшном сне я не мог представить себе, что последний камень останется за пещерой. Но обо всём по порядку.
Спускаемся на нижнее плато, на поляну, где у нас стоял первый лагерь. С одной стороны над поляной поднимается стена, наверху которой находится покинутый нами карстовый массив Кетмень-Чапты, с другой стороны вниз обрываются скалы, спускающиеся в долину, населённую людьми.
Я поворачиваюсь к стене и говорю:
- Прощайте, Фанские горы! Прощай, Байсунтау! Наверное, никогда в жизни мы больше не встретимся!
Последние слова я не сказал, а прокричал, и в ответ услышал горное эхо: «Встретимся… встретимся…».
После короткого перекура мы начинаем продолжительный спуск по ущелью. Проходим вертикальный шестиметровый уступ, выходим на ручей, который то появляется, то пропадает. По мере спуска ручей становится всё полноводнее.
Около Каменных ворот задерживаемся, чтобы как следует умыться перед выходом в цивилизацию. Затем проходим "ворота" и выходим в каменистую долину, по которой бежит дорога к кишлаку Авлот. После зелёных полян Байсунтау долина кишлаков выглядит безжизненной.
Доходим до Авлота, где зелень наконец появляется в виде виноградников, бахчей и деревьев вдоль дороги. Попуток нет и приходится идти пешком ещё 7 километров. К вечеру приходим в Байсун. На автовокзале говорят, что скоро должен подъехать автобус из Дербента, но билеты будут продавать только по приезду автобуса - вдруг он не приедет? То есть, приезд или не приезд автобуса здесь скорее дело случая, чем расписания движения.
Автобус вскоре приезжает, и все лихорадочно начинают искать деньги по карманам и рюкзакам. Я достаю свою фиолетовую анараку, в нагрудном кармане которой должны быть деньги и паспорт. Но их там нет! Я начинаю ломать голову - куда я их положил? Может быть просто в полиэтиленовом пакете засунул в один из транспортных мешков? Но в какой?
Тут вдруг меня пронзает столь неприятная мысль, что даже не хочется её думать. В голову приходит такое воспоминание, которое хочется сразу отогнать и больше не вспоминать. Но, к сожалению, горький ком реальности подкатывает к горлу. Передо мной всплывает чёткая картина, как я переворачиваю камень и вижу под ним скорпиона. Затем я переворачиваю другой камень и подкладываю под него полиэтиленовый пакет с деньгами и паспортом. Я силюсь отыскать в бездонных закромах своей памяти другое воспоминание, в котором я извлекаю пакет из-под камня и кладу в свой транспортный мешок, но, увы, такое воспоминание ко мне не приходит. Тут я окончательно понимаю, что мои паспорт и деньги остались лежать под камнем возле Уральской, на высоте три тысячи метров над уровнем моря.
Решение я принимаю моментально.
- Я возвращаюсь назад в горы, - говорю я Олегу, - Я там забыл деньги и паспорт!
Олег начинает меня отговаривать:
- Я дам тебе взаймы, сколько тебе надо?
Для меня это не выход. Сумма хотя и не очень большая, но моя месячная стипендия ещё намного меньше. Да плюс ещё штраф за потерю паспорта, который в те времена был большой.
- Олег, я не могу у тебя взять взаймы столько денег! Мне понадобится несколько месяцев, чтобы отдать тебе долг!
Тогда Олег предлагает мне деньги без возврата, но на это я тем более не могу пойти!
- Нет, Олег, я возвращаюсь за деньгами к Уральской! Мне жаль, что так вышло, но если я не вернусь за деньгам, то буду жалеть ещё сильнее!
Все уезжают, а я остаюсь. Так досадно, что хочется плакать или выть на заходящее солнце. Мои товарищи едут на Тянь-Шань искать там пещеры, и я уже не смогу их догнать и найти.
Тут я вспоминаю слова Олега о том, что в группе не может быть 13 человека до конца похода - обязательно кто-то должен потеряться. Но почему этим тринадцатым должен был оказаться именно я?
Опять я на привычном месте пытаюсь поймать попутку до Авлота. На этот раз насвайщиков с мотоциклом здесь нет, но вместо них местные дети. Глядя на мою страдальческую физиономию, они угостили меня яблоками, виноградом и грецкими орехами. Вскоре останавливается какой-то грузовичок, водитель сажает меня в кабину. На вид ему около тридцати лет. Он таджик, его зовут Нусрат, «можно просто Нус». Я ему рассказываю свою историю, и объясняю, почему я один иду в горы. На самом деле я не собирался сегодня идти в горы, я только хотел дойти до "каменных ворот" и там переночевать. Палатки у меня нет, и даже спальника нет, поскольку у нас был общий на четырёх человек. Судя по погоде, дождя ночью быть не должно, и я мог бы прекрасно переночевать без палатки и спальника, напялив на себя всю одежду и при необходимости гидрокостюм.
- Куда ты пойдёшь на ночь глядя!? Зачем будешь спать на земле? Ещё змея тебя ночью укусит! - уговаривает меня Нус, - Лучше пойдём ко мне домой, у меня переночуешь, а утром пойдёшь в горы!
Я соглашаюсь. Мы приезжаем в Авлот. Дома у Нуса нас встречает его жена и четверо маленьких детей - один из них совсем маленький у неё на руках. Образно говоря, она приглашает нас к столу, хотя никакого стола у них нет. Мы с Нусом и его детьми садимся на полу в центре комнаты по кругу. Его жена (уже не помню, как её зовут), ставит перед нами на полу еду в пиалах или в какой-то другой подобной посуде. Я смотрю на неё и восхищаюсь: как можно родить четверых детей и при этом не потерять красоту и хорошую фигуру?
Наконец она тоже усаживается, и мы начинаем есть. Нус увлечённо меня расспрашивает касательно нашей жизни в России, я, в свою очередь, расспрашиваю его о жизни в Узбекистане и в Таджикистане. Мы о чём-то долго беседуем, его жена сидит напротив и тоже о чём-то меня спрашивает, дети бегают вокруг. Вдруг жена Нуса берёт самого маленького младенца и без тени смущения начинает его кормить грудью. У меня к тому времени в голове сформировался образ мусульманских женщин, которых если и не заставляют носить паранджу, но, во всяком случае, перед мужчинами они обычно оголяют только лицо и кисти рук, а всё остальное у них закрыто множеством одежды. А тут такая картина, которую и в русских семьях постороннему человеку не часто приходится увидеть! Я сейчас не помню, сколько в их доме было комнат, возможно и одна, но женщина могла сесть и сзади меня, и сбоку, ведь мы сидели не около стены, а примерно посередине комнаты. А она как сидела напротив меня, так и сидит, но только кормит ребёнка грудью и, как ни в чём не бывало, продолжает беседу. Её муж тоже что-то мне рассказывает, и, судя по всему, его нисколько не волнует тот факт, что я вижу грудь его жены. Если бы она сидела сбоку от меня, то я мог бы не поворачивать головы и не смотреть, но она сидит прямо напротив, и не смотреть мне очень трудно. Тем более, что её грудь просто идеальной формы и размера! Я ещё раз не перестаю удивляться: как можно выкормить столько детей грудью и не потерять её форму!? Опустив глаза, я разглядываю еду и посуду на полу перед собой. Если бы это произошло сейчас, я бы сильно не смущался и, возможно, рассмотрел бы всё как следует, но тогда я был застигнут врасплох и не готов к тому, чтобы пялиться на чужие сиськи. Поэтому я сидел, потупив взор, и в таком несколько ошарашенном состоянии поддерживал наш разговор.
Намного позже я узнал, что у таджиков и особенно у туркмен кормление грудью в общественном месте не считается преступлением или обнажением. Если женщина просто вывалит свою грудь на всеобщее обозрение, то её, разумеется, по головке не погладят, а если она при этом будет кормить ребенка, то это Коран не запрещает. Также может быть, что Нусрат по натуре был весельчаком и заранее договорился с женой на своём таджикском, что они проверят мою реакцию на такое событие. Он действительно был шутником, объяснял мне, что при знакомстве с таджикской девушкой следует обращаться к ней "дахтур", а к узбекской - "Кыс-кыс". Я думаю, что это не так, он просто меня разыгрывал.
Судя по всему, всю мебель в домах в таджикских аулах заменяют ковры и одеяла. Обеденный стол и кровать у них - одно и то же, и по совместительству пол. Мне принесли какие-то одеяла и я лёг спать на полу на том же месте, на котором перед этим ужинал.
23 сентября.
Утром меня ещё раз накормили и я пошёл в сторону каменных ворот.
Пройдя этот участок, являющийся границей более-менее пологой долины и гор, я спрятал свой станок среди каменных глыб и дальше пошёл налегке. Без станка идти оказалось намного легче и подъём не казался таким крутым, как в первый раз.
Как я уже писал ранее, в одном месте при подъёме по саю здесь приходится преодолевать уступ высотой 6 метров. Без рюкзака он проходится очень легко, поскольку изобилует "ступенями", за которые можно и руками цепляться, и ногу на них ставить. Во время подъёма на уступ я хватаюсь рукой за очередную ступень над головой, поднимаюсь сам вслед за рукой, пока мои глаза не оказываются выше ступени. И тут я замираю от внезапно охватившего меня ужаса. На ступени лежит, свернувшись, небольшая змейка, в которой я узнаю песчаную эфу. Раньше я эф видел только на картинках, но читал про них и знаю, что хотя змея и мелкая по сравнению с нашей гадюкой, но яд у неё в нескольких раз сильнее. И вот она лежит на ступени буквально в 20 см от моих пальцев, и то ли греется на солнышке, то ли караулит здесь ящериц. Как хорошо, что она не приняла мои пальцы за ящерицу! В этот момент я прекрасно понимаю, что змея легко могла бы меня укусить, если бы только захотела! Я ей премного благодарен за то, что она этого не сделала, поэтому я осторожно обхожу змею стороной, стараясь её не тревожить. Хотя самые удобные зацепы для лазания находятся рядом со змеёй, я обхожу её дальше по расстоянию, чем требует техника безопасности, просто потому, чтобы не пугать змею и не мешать ей греться на солнышке.
Вскоре я достигаю поляны, миную её и начинаю подъём на плато Кетмень-Чапты. Менее чем через час я уже около Уральской. Нахожу заветный камень и думаю: самым прикольным будет, если денег под ним не окажется! Но нет, деньги на месте, и паспорт на месте! Слава Богу!
Тут я вспоминаю, как уходя, кинул камень в колодец пещеры. Поворачиваюсь лицом к пещере и говорю: "Прости меня, я больше не буду кидать в тебя камни!".
Вниз идти гораздо быстрее, чем вверх, и, спустя некоторое время, я вновь оказываюсь у Каменных ворот. Достаю из камней свой станок, умываюсь и иду дальше. Пока дохожу до Авлота, вся выпитая из ручья вода выходит с потом. В Авлоте ловлю попытку, доезжаю до Байсуна. Уже вечереет, но жара по-прежнему за тридцать. Ищу, где попить, но ни колонок, ни колодцев нигде нет, как ни рек и не ручьëв. Наконец нахожу чайхану. Прошу у чайханщика воды, но он отвечает: "Воды нет, только чай!" Приходится брать чай, но он оказывается зелёным и очень горячим. Я вообще не люблю зелёный чай, и тем более не могу пить кипяток в такую жару. Рядом сидят местные в стëганых халатах, как-то пьют это пойло и им не жарко. Но мне очень жарко. Делаю глоток и вся вода выходит обратно в виде пота. Я не знаю, во сколько уходит последний автобус, и мне нужно пить быстрее, но быстро пить такой кипяток невозможно. А из-за жары он никак не хочет остывать.
Кое-как допиваю, не испытав при этом ничего, кроме мучений, и спешу на автовокзал. Спрашиваю у кассирши: когда будет автобус до Дербента? Она отвечает, что около вокзала стоит автобус до Сайроба, и этот сегодня последний.
- Беги, пока он не уехал, билет возьмëшь у водителя!
Я подбегаю к отъезжающему автобусу, сажусь в него и спрашиваю водителя: "Сколько стоит билет до Дербента?" Он отвечает: "Я еду в Сайроб!" "Так в Сайроб через Дербент? Сколько стоит до Дербента?" Но водитель упëрся: "Мне выдали билеты только до Сайроба! Других у меня нет, и без билета я сажать не могу! Бери билет до Сайроба, и выходи где хочешь!"
Пришлось ему заплатить двойную цену, то есть взять билет на расстояние вдвое большее, чем мне нужно. Выхожу в Дербенте, ловлю попутку. Вскоре останавливается КрАЗ.
- Довезëте до Карши?
- Только до Гузара. Но там легко поймаешь попутку до Карши!
- А по чëм до Гузара?
- Пять рублей!
Меня это устраивает (раза в два дороже, чем если бы я поехал на автобусе) и я сажусь. Водитель на первый взгляд парень добродушный, разговорчивый, то ли таджик, то ли узбек. Пока мы едем, становится совсем темно. Вдруг его тормозит гаишник. Они выясняют отношения минут десять, потом парень садится обратно за руль, и по нему видео, что он явно не в духе.
- Этот козëл ошкурил меня на десять рублей!
- За что?
- Да ни за что! Говорит, что ночью на грузовой ездить нельзя! Или плати десять рублей, или стой здесь до утра!
Я, как мог, посочувствовал водителю. Когда мы доехали до Гузара, он стал требовать с меня десятку, хотя мы изначально договаривались на пятëрку.
- Ты видел - он содрал с меня десятку! Давай расходы пополам - с меня пятëрка и с тебя пятëрка!
Я стал ему объяснять, что у меня денег впритык до дома. Ещё нужно доехать до Ташкента, потом на самолëте до Куйбышева, и оттуда поездом до Пензы. Денег может не хватить.
По человечески я сочувствовал водителю, но денег реально могло не хватить. Я уже переплатил двойную цену водителю автобуса, так что мои расходы превысили ожидаемые. Я ему говорю: "Вот тебе шесть рублей, и больше не дам! "
На этом мы и разошлись. На чём-то доехав до Карши, я сел на поезд и спустя несколько часов прибыл в Ташкент.
24 сентября.
В Ташкенте я долго штурмую очередь в кассу аэропорта. Каким-то образом те, кто стояли за мной, оказываются впереди. Даже когда я подошёл к окошечку, три человека одновременно просят у кассирши билеты. Мне приходится буквально кричать слово «Куйбышев» в ухо кассирше.
Самолёт на Куйбышев улетал только ночью, поэтому у меня было время походить по Ташкенту. Я вспомнил, что мой отец, когда приезжал с Памира или с Тянь-Шаня, всегда привозил в рюкзаке дыню. Здесь дыни и слаще, и дешевле, чем у нас. Приезжать из Ташкента без дыни было настоящим грехом – всё-равно, что прийти с грабежа без денег. Поэтому, сдав станок в камеру хранения, я пошёл на рынок за дыней.
Продавцов дынь было так много, что глаза разбегались. Подхожу к двум ребятам: "По чëм дыни?" А сам я, как вы понимаете, грязный - две недели не мылся, лохматый, не бритый. Они меня как увидели, спрашивают: "Ты что, с хлопка сбежал?" Я говорю: "Да! Денег почти нет! Продайте мне дыню подешевле!" Они продали довольно дëшево, правда, маленькую. Ну, что поделать, раз прикинулся беглым рабом с плантации, то нечего претендовать на большую!
25 сентября.
Когда я улетал из Ташкента, там жара была под тридцать. Я сдал станок в багаж, остался в футболке, и взял в салон только свою самодельную фиолетовую анараку из очень тонкого капрона, больше похожую на пеньюар, чем на куртку.
Подлетаем к Куйбышеву и по громкой связи объявляют, что здесь всего три градуса. Выхожу из самолёта - трава белая от идея. Думаю: "Вот дурак, не мог догадаться, что Куйбышев - это не Ташкент!" Но делать нечего, нужно ждать багаж. Пока ожидаю его полчаса, у меня зуб на зуб не попадает. Как вспомню то утро - так сразу зубы начинают стучать автоматически!
Потом доехал до Пензы на поезде и завершил свой маршрут.
Теперь вернёмся к моему расставанию с группой в Байсуне. Как я уже говорил, оставшаяся в большинстве часть группы должна была ехать на Западный Тянь-Шань на поиски карстовых районов.
Мои товарищи доехали до Ташкента, где лишились ещё и Веры. Она уехала в Саратов за маленьким Димкой - негоже ведь оставлять годовалого ребёнка на родителей надолго. И так весной уже оставляла - я в предыдущей главе описывал наш поход в Северную Осетию, в котором Вера тоже была. Кажется, старший Дима Цой также с ней уехал. Остальные доехали до Бричмулы и пошли в горы, начиная с Чимгана.
Когда они вернулись в Пензу, я стал расспрашивать Никонова о походе. Он восторженно произнёс: "Представляешь - я раздавил вечную пчелу!"
Мне сразу вспомнилась песня Дмитрия Сухарева в исполнении Сергея и Татьяны Никитиных:
"Сладострастная отрава - золотая Бричмула,
Где чинара притулилась под скалою, - под скалою...
Про тебя жужжит над ухом вечная пчела:
Бричмула, Бричмулы, Бричмуле, Бричмулу, Бричмулою..."
И вот Сергей в своей спокойной манере с самым серьёзным видом стал рассказывать, как они отошли от Бричмулы и видят чинару под скалою. Решили сесть в её тенёк и перекусить. Достали какой-то сладкий перекус (мы часто на перекус брали козинаки, поскольку они лёгкие и калорийные) и тут Серёга слышит назойливое жужжание над ухом. "Неужели вечная пчела?" - думает он. И точно, она собственной персоной! Немного покружив, она садится к нему на руку и слизывает сладкие остатки перекуса. "Бац!" - Сергей её прихлопнул.
В заключении он говорит: "Всё! Нет больше вечной пчелы! Если кто-то будет петь про вечную пчелу, то он просто вводит людей в заблуждение! Нет больше никаких оснований петь эту песню!"
_______________Бричмула и Коксуйский хребет. Фото Евгения Смирнова esmirnoff с сайта livejournal.com
Олег слышал от Ташкентских спелеологов, что где-то здесь находится плато Полатхан (или Пулатхан) с карстовыми воронками, пока ещё не пройденными. Но до плато далеко, не менее двух-трёх дней ходу. Кроме того, могли попасться карстовые районы и ближе, поскольку известняк в местных породах присутствует и весь Тянь-Шань спелеологами изучен слабо. В частности, ходили слухи про Коксуйский хребет, что здесь встречаются гроты и пещеры, или ещё какие-то карстовые формы. Поэтому Олег решает сначала обследовать предгорья Коксуйского хребта, а уже затем идти на Пулатхан, .
К тому времени в этом походе образовались три пары: Лёша Кравцов с Инной, Дима Каманин с Жанной и Илья Головачёв со Светой Тихоновой. За последней я сам ухаживал полтора года, но Илья был выше и привлекательнее меня, и к тому же я сошёл с дистанции, отправившись обратно к Уральской за деньгами и паспортом. Илья этим воспользовался и перебил у меня Светку. Ну что ж, как говорится: «ж… поднял – место потерял». Или: «в кругу друзей не щёлкай клювом».
И вот, для большего охвата территории поиска пещер, Олег предложил товарищам разделиться на две группы. Три астраханца вместе с Жанкой и Светкой должны были идти по одной стороне Коксуйского хребта, со стороны реки Коксу, а остальные – по другой стороне этого хребта со стороны реки Чаткал. Через некоторое время астраханская группа планировала повернуть обратно и возвращаться домой, а группе Олега предстояло сменить восточное направление движения на южное, пересечь реку Чаткал и Чаткальский хребет, и направляться в сторону Большого Чимгана с целью отыскать около него легендарное плато Пулатхан.
_____________Внизу Коксуйский хребет, за ним дальше Чаткальский хребет. Фото Виктора Осипчука на сайте FotoKto
Поначалу от Бричмулы они шли все вместе, одной группой (на самом деле посёлок называется Бурчмулла, но с лёгкой руки Никитиных широко известен как Бричмула). Трава здесь была высокая, попадались группы деревьев и заросли кустарников. Через некоторое время группа вышла на целую рощу грецких орехов, точнее говоря, деревьев, усыпанных грецкими орехами.
- Вот здесь мы остановимся на ночлег! - воскликнул Дима Каманин. - Такое количество орехов нельзя игнорировать!
- Отлично! - добавил Илья Головачёв. - Мы будем варить из них суп. Мой отец варил из них суп, когда путешествовал по Средней Азии!
- Не стоит этого делать! - возразил Олег. - Судя по всему, здесь орехи собирают местные, и им это может не понравиться!
- Да нет же, это дикорастущие орехи! - не унимался Каманин.
- Ну, смотрите! Как бы эти орехи вам не вышли боком! - скептично ухмыльнулся Олег.
- Или задом! - добавил Никонов.
После этого группа астраханцев с Жанкой и Светкой стали оборудовать лагерь в ореховой роще, а группа Олега пошла на подъём на Коксуйский хребет и перевалила через него.
Остановились члены нашей пензенской группы около какой-то лужи по ту сторону хребта. Развели костёр из множества веток чинар или арчи, принесённых сюда лавинами или селями со склонов сая, уходящего вверх по хребту. Переночевали и с утра стали думать, как идти дальше.
Вдали в ущелье Чаткала спускались отвесные скалы. Идти там было сложно, и никаких признаков карста впереди не было видно. Тогда Олег предложил вновь подняться на Коксуйский хребет, и дальше идти либо по гребню, либо спуститься ниже и дальше идти траверсом по северному склону хребта, где карстовые формы проглядывались лучше, чем на южном.
Когда наши друзья перевалили через хребет, то вновь увидели рощу ореховых деревьев внизу. Внезапно они уловили обрывки каких-то криков, доносящихся из рощи. До неё было с полкилометра и толком ничего не было слышно, лишь временами ветер приносил странные звуки, похожие на скандал.
Наши доблестные спелеологи расселись по камням, во множестве наваленным вокруг по жёлтым глинистым склонам, и принялись слушать и наблюдать.
- Если астраханцев там бьют, то мы не успеем им помочь! - заметил Серёга.
Действительно, спускаться по крутому склону, пересечённому то глубокими саями, то скальными стенками, было не просто и идти до рощи пришлось бы около получаса.
Через некоторое время наши друзья увидели, как из ореховой рощи вышли пять человек, которые отсюда смотрелись как муравьи, и цепочкой направились в сторону Бричмулы.
- Похоже, астраханцы решили досрочно завершить свой маршрут! - посетовал Олег.
Спустя минуту из ореховой рощи выскочил шестой муравей, остановился и размахивал руками. В это время налетел порыв ветра, который донёс до наших слушателей следующую фразу: "Чоби вас здэс болше ми не видели!"
- Да, нехорошо собирать чужие орехи! - грустно вздохнул Никонов.
- Ай-яй-яй, как нехорошо! - поддакнул Лёша Кравцов. - Люди их сажают, выращивают, а тут приходят какие-то иностранцы и собирают орехи!
- Так вы сами воровали виноград! - усмехнулась Надя Ветчинкина.
- Это ты не путай! - возразил Никонов. - Нам сам Борисюк П.Г. разрешил! Перед тем, как идти на дело, он собрал нас и сказал: "Если меня убьют и моим именем назовут улицу, то я вам завещаю: рвите на этой улице виноград, не стесняйтесь!"
После этого наша группа продолжила свой путь по сыпучим щебёнистым склонам Коксуйского хребта.
_Инна Сорокина, Сергей Никонов и Олег Цой на Коксуйском хребте
Ничего не обнаружив на указанном хребте, наши друзья повернули на юг и шли ещё пару дней в поисках массива Пулатхан. В один из вечеров они вышли к горному озеру, сверкающему голубизной и золотом в лучах заходящего солнца. Позже мне Инна Сорокина так рассказывала:
"Представляешь, подхожу я к озеру, а оно всё бирюзовое!"
- Ну и что? - недоумеваю я. - Вода под голубым небом часто выглядит бирюзовой!
- Да, нет же! - не унимается Инна. - Там не вода казалась бирюзовой, а камни на дне озера были бирюзовыми!
Далее Инна продолжает: "Я искупалась в озере, подхожу к ребятам, а они сидят у костра в свитерах и куртках, и трясутся от холода. А я в одном купальнике и мне жарко после купания!"
Результаты этого похода были не очень радостными - группа не нашла Пулатхан. А жаль, ведь в следующем 1988 году на это плато взошла группа новосибирцев и обнаружила там пещеру, которую позже назвали пещерой Зайдмана. За 4 последующих года эта пещера была пройдена до глубины -506 м.
Я считаю, что Олег ошибочно решил объединить два разных массива в один поход. Раз уж мы были на Байсунтау, то и поиск пещер надо было продолжать на Байсунтау. Спустя некоторое время уральские спелеологи нашли там ещё ряд пещер. А если Олег решил ехать на Западный Тянь-Шань и искать пещеры здесь, то при этом не нужно было заезжать на Байсунтау. Получилось так, что наши спелеологи за две недели хотели обыскать два разных карстовых массива, расположенные далеко друг от друга, и в результате ничего не успели ни там, ни там. Олег понял свою ошибку позже, когда на обоих массивах были открыты новые большие пещеры.
Что касается Лёши Кравцова и Инны Сорокиной, то они в Ташкенте дождались следующую группу саратовских спелеологов и прошли с ними пещеру Улучурскую на юге Казахстана. То есть, для них этот поход представлял собой "три в одном" и длился целый месяц.
После этого Инна поехала в Москву "защищать" справку о пройденном маршруте третьей категории (в Саратовской МКК после гибели Олега Гасанова саратовским спелеологам ходить в пещеры не разрешали, поэтому заявляться они могли только через Москву). В Москве Инна познакомилась с Евгением Снетковым, бывшим в то время председателем московской МКК, благодаря чему Снетков позже не раз приглашал и наших, и саратовских спелеологов для совместного прохождения (то есть, для работ по первопрохождению) некоторых пещер Бзыбского хребта на Кавказе.
Последний раз редактировалось Дмитрий Львов 21 дек 2023, 00:13, всего редактировалось 1 раз.
- Дмитрий Львов
- Участник
-
- Сообщений: 1771
- Зарегистрирован: 12 дек 2014, 00:50
- Имя:
Re: История спелеотуризма в Пензе
Дмитрий Львов » 25 май 2023, 11:31
.
ГЛАВА 17.
Другие походы Пензенской Спелеосекции, совершённые в 1987 г.
В натуре я попал на эту зону,
Что обозвали "карстовый массив".
Для мокрых дел свалил я в эти горы
И здесь попал в конкретный коллектив.
Они меня обули и одели,
И дали мне разорванный комбез.
Потом наколку сделали на теле -
Лагерный мой номер ПСС.
1987-й год был последним, когда Пензенская Спелеосекция официально называлась Пензенской Спелеосекцией, или просто ПСС. Об этом поговорим чуть позже.
В июне я узнал, что саратовцы собрались съездить в Баскунчакскую пещеру. Меня тоже пригласили. Я к тому времени уже достал родителей своими пещерами - только что съездил в Северную Осетию, за три месяца до этого в феврале ездил на Урал, и уже сказал родакам, что в сентябре поеду в Среднюю Азию, на Байсунтау. А тут ещё, в промежутке, собрался съездить на Баскунчак. Я ведь в то время был бедным студентом, получал стипендию всего 40 рублей, поэтому мне по-любому приходилось просить деньги у родителей. А им не очень нравилось финансировать мои постоянные поездки, в каждой из которых я мог свернуть себе шею. Поэтому в этот раз я им ничего не стал говорить про пещеры, а сказал, что хочу съездить в Саратов на три дня в гости к Свете Тихоновой. Эта причина им казалась уважительнее, чем постоянные мои шнырянья по пещерам, кроме того, поездка в Саратов выглядела дешевле и безопаснее, чем на Баскунчак.
Я оделся в цивильную одежду, в какой подобает ездить на свидания к женщинам, взял в руку дипломат, попрощался с родителями и ушёл. Им было невдомёк, что в дипломате у меня лежал подземный комбинезон, какой-то грязный свитерок, налобный фонарь, который можно было крепить на голове без каски, блок батареек для него, маленький ковшик, служивший мне и миской, и кружкой, ложка, нож и пара консервных банок тушёнки. Кажется, я ничего не пропустил, но в дипломат больше бы ничего и не вошло. Спальник, разумеется, я не взял, но Светка сказала, что они берут общественный спальник на несколько человек, и, возможно, я в нём помещусь. Либо постелят мне какой-нибудь коврик у входа в палатку. В реальности же вышло, что в спальники никто и не залезал - было очень жарко.
Доехав до станции Верхний Баскунчак, я весело зашагал через степь с дипломатом в руках в сторону границы с Казахстаном. Со стороны я больше напоминал шпиона, собирающегося перейти государственную границу, нежели спелеотуриста. Впрочем, в те времена страна была одна - Советский Союз, и никакой границы здесь реально не существовало.
Саратовцы стояли лагерем возле пещеры, когда увидели, что через степь на них надвигается какой-то студент с дипломатом, явно заблудившийся, вероятно, ушедший с пары в поисках кружки пива, но сбившийся с правильного пути. Дело в том, что среди саратовских спелеологов было много новичков, которые меня не знали и которых я не знал, а Светка Тихонова ничего им не сказала о том, что я приеду, поскольку и сама этого точно не знала. Я ей дал весьма мутные обещания на этот счёт. Поэтому моё появление в таком наряде среди степи вызвало у многих недоумение.
- У вас в Пензе принято ходить в пещеры в таком виде? - спросил кто-то из новичков.
- Нет! - ответил я. - Дело в том, что я брюки и пиджак отдал в химчистку, поэтому пришлось ехать в джинсах!
Саратовцы сочуственно закивали: мол, жалко, что сдал в химчистку, а то в пиджаке при сорока градусах здесь ходить было бы сподручней!
___________________________В Баскунчакской пещере. Фото с сайта culttourism.ru
В ту поездку я понял, почему Олег Цой никогда не организовывал походы на Баскунчак летом. В летнее время там просто ужасно! До этого мы ездили на Баскунчак в мае и ноябре, и мне там нравилось, но эта поездка была кошмарной! Мало того,что в пещере в подземном озере почти не было воды и нам её не хватало, так ещё на поверхности стояла жара под 40 градусов, и от палящего солнца укрыться было негде, разве что только в пещере! Когда налетал ветер, то он поднимал тучи пыли, которая попадала и в еду, и в глаза, и в рот. Вечером солнце садилось, пылевые бури прекращались и все надеялись на облегчение, но не тут-то было! Откуда ни возьмись, в воздухе вместо пыли появлялись тучи мелких мошек, которые проникали под одежду, вгрызались в кожу и оставляли после себя раны по размеру гораздо большие, нежели были сами мошки. После их укусов всё тело покрывалось сыпью красных пятен, которые ещё долго чесались. У тех, кому было суждено быть укушенным в глаз, веки опухали и потом не закрывались или не открывались. К счастью, у меня по возвращению в Пензу особых следов от мошек не осталось и свою поездку на Баскунчак я родителям так и не засветил.
В начале августа группа в составе: Лёша Плотников, Надя Ветчинкина, Володя Жегалов, Таня Дмитриева и Наташа Череватова, съездила в пещеру Городки, расположенную в нашей области в Шемышейском районе, разобрала завал в пещере и удлинила её на 3 м.
Спустя одну или две недели группа, состоящая из Лёши Плотникова, Нади Ветчинкиной, Тани Дмитриевой и некоей Оли съездила на карьер в Иссинском районе. Целью поездки был поиск карьера, пригодного для скалодрома. Карьер оказался пригодным, но действующим и постоянно расширяющимся. Положительным моментом казалось то, что карьер был заложен в известняке, который в нём и добывался. То есть, существовала теоретическая возможность наличия пещер естественного происхождения в окрестностях этого карьера. К сожалению, в ту поездку поискать там пещеры не получилось, хотя, как позже выяснится, пещера естественного происхождения там была.
4-5 октября состоялась поездка в Виргу в составе: Дима Львов, Сергей Никонов, Надя Моисеева, Надя Ветчинкина, Оля Ветчинкина (младшая сестра Нади Ветчинкиной), Света Рыжкова (моя будущая бывшая жена) и Таня Дмитриева (моя будущая коллега по работе, на тот момент коллега по работе Нади Ветчинкиной).
В результате поездки мы не только прошли Виргинскую пещеру, но и разобрали завал в одном из ходов в её восточной части, прошли этот ход дальше и удлинили его на 10 м. Таким образом, общая длина пещеры достигла на тот момент 780 м.
Для Светы Рыжковой это была первая пещера в её жизни. Позже её будут спрашивать подруги или коллеги: "Где ты познакомилась со своим мужем?", на что Света будет гордо отвечать: "В пещере!" На самом деле мы с ней познакомились на туристском слёте в Муравьёвке, куда Света приехала с Татьяной Тарасовной Мартыненко, с которой была знакома по работе. Она тогда бы не обратила на меня никакого внимания и даже не запомнила бы меня, но я в тот раз был выпимши и произвёл на неё самое ужасное впечатление.
7-8 ноября состоялся второй поволжский (или нижневолжский) спелеослёт, опять в Баскунчакской пещере, как и первый. Всё так же проводились соревнования между командами разных городов: Пензы, Саратова, Куйбышева, Волгограда, Астрахани. На этот раз вертикальная техника в программу соревнований не входила, так что на вышку в Саратов не ездили, но зато было то, чего не было на первых соревнованиях, а именно - подземная топосъёмка. Сначала топосъёмку участка пещеры делала судейская коллегия, а затем в процессе соревнования этот же участок снимали все группы по очереди. Победить должна была та команда, чья топосъёмка наименее расходилась с судейской.
Разрешалось от каждого города участие не более двух команд. В команду входило четыре человека, среди которых должна была быть хотя бы одна девушка, можно и больше. От Пензы было две команды. Первая команда была в составе: Вера Цой (капитан команды), Лариса Савельева, Марина Боярова и Таня Гусева. Во второй команде были: Надя Моисеева (капитан команды), Володя Жегалов, Оля Ветчинкина и ещё кто-то, скорее всего, Надя Ветчинкина. Кроме них, из Пензы на слёте присутствовали Олег Цой (главный судья), Света Рыжкова, Миша Трушнин.
Всего было семь команд из пяти городов. Победителем стала команда из Пензы под руководством Веры Цой. Топосъёмка этой команды практически один в один совпала с судейской. Злые языки поговаривали, что Олег Цой слил своей жене данные собственной топосъёмки, но это, конечно, бред. Ни Олег, ни Вера не пошли бы на такой подлог, тем более, что приз за первое место не представлял особой ценности, и соревнующихся увлекало больше участие в турнире, нежели победа.
__________________________Баскунчакская пещера. Фотографии с сайта vsegda-pomnim.com
После слёта Володя Жегалов поехал с саратовцами в Крым на Караби, где группа прошла в нескольких пещерах маршрут 2-й категоии сложности. У Володи уже была справка об участие в единичке - за Северную Осетию, и теперь ему нужно было пройти двойку, поэтому Олег порекомендовал ему поехать с саратовцами, тем более, что Володя уже познакомился с ними на спелеослёте.
Руководителем группы был Алексей Алексеев. Также из саратовцев были Андрей Мичурин, Ульяна, и ещё кто-то. Об этом походе я имею информацию только по нынешним воспоминаниям Жегалова, а он, как я уже неоднократно говорил, имеет особенность путать слова и названия даже при описании современных событий, не то что прошедших. Например, пещеру Профсоюзную он называет Профессиональной, и только по тому, что на Караби нет никакой Профессиональной, я понимаю, что речь идёт о Профсоюзной. Её прохождение он описывает так:
"Пещера эта очень грязная. Пока мы в неё спускались, то вымазались все в глине, как хрюшки, и превратились буквально в комки грязи с глазами. Наконец мы спускаемся в последний колодец - а там белоснежная стена! Она очень большая и белоснежная, и на ней нет ни единого пятна грязи! И вот мы стоим перед ней все в грязи с ног до головы, и боимся до неё дотронуться и даже на неё дышать, чтобы не осквернить собой такую красоту!"
Из других пещер участники похода проходили шахту Дублянского. О ней у Жегалова остались очень яркие воспоминания: "Там такая красота - неописуемая! Сталагмиты различной формы, есть похожие на человека и на верблюда! Много я повидал в жизни красивых пещер, но Дублянского особенно красивая!"
Также группа проходила какую-то пещеру, у которой входной колодец 90 метров. Названия её Володя не помнит, а только помнит, что когда они подошли к пещере - в ней другая группа проводила спасработы - поднимала из колодца девушку со сломанной ногой, и Жегалову с саратовцами пришлось долго ждать окончания спасработ, чтобы повесить в колодце свою навеску.
В этом походе случилось большое ЧП. В последние дни Лёшка Алексеев жаловался на боли в боку, и под конец перестал ходить в пещеры. Тем не менее, группа прошла весь запланированный маршрут до конца. На сброске с плато боли у Алексеева усилились, так что его хотели сдать в медпункт в первом же населённом пункте, но он настоял, что до Саратова к медикам обращаться не будет. Из Симферополя Жегалов уехал на одном поезде, а саратовцы поехали на другом. Позже, при встрече в следующем году, они рассказали Жегалову, что в поезде Алексееву стало совсем плохо, и по приезду в Саратов они вызвали скорую, которая увезла Лёшку, едва он вышел из вагона.
Как оказалось, у Алексеева был аппендицит, и под конец аппендикс прорвался. Оперирующий его хирург сказал спелеологам, что если бы Алексеева привезли на пять минут позже, то спасти бы его не удалось. Так что бывает же такое, что человек ходит с аппендицитом несколько дней, и его спасают буквально за минуту до смерти!
После этого случая Олег Цой боялся в пещерах не прохождения колодцев по потёртой верёвке и даже не паводка, а более всего аппендицита! Он говорил, что если аппендицит начнётся во время прохождения большой пещеры, то шансов выжить у человека практически нет! К счастью, случай с Алексеевым у спелеологов двух наших городов был единственным в своём роде и закончился на удивление благополучно.
Таким образом, Пензенская Спелеосекция в 1987-м году совершила 10 больших и малых походов, включая поездку Жегалова на Караби в составе саратовской группы. Это было на два больше, чем в 1986-м (8 походов), но и на два меньше, чем в 1985-м (12 походов).
В конце 1987 г. Олег всё-таки решился осуществить то, о чём давно мечтал, а именно - переименовать Пензенскую Спелеосекцию в Пензенский Спелеоклуб, или в Пензенский Клуб Спелеологов. Связано это было с тем, что ряд пензенских спелеотуристов прошёл маршрут третьей категории сложности в пещере Уральской на Байсунтау, а также с тем, что трое спелеологов кроме Олега (Моисеева, Полубаров, Львов) выполнили руководство маршрутами первой категории сложности в Северной Осетии. Теоретически мы могли уже создавать свою МКК в Пензе и выпускать через неё, а не через Москву, группы на единичку. Это был необходимый минимум для перехода от спелеосекции к спелеоклубу.
До мая 1987 года всё руководство маршрутами осуществлялось только Олегом, что являлось характерной чертой спелеосекции, а не спелеоклуба. Конечно, отличия спелеоклуба от спелеосекции негласны, не официальны, но так уж у спелеотуристов было принято, что организация, имеюшая возможность осуществлять свою деятельность исключительно под руководством одного человека, не может являться спелеоклубом. Например, если с этим человеком что-то случится и он не сможет продолжать свою деятельность, то это не должно повлиять на само существование клуба, а вот на существование секции может.
Поскольку у всех спелеоклубов бывают названия, Олег предложил назвать Пензенский Спелеоклуб именем "Троглофил" (от греческого trogle - нора, подземная полость, пещера, и philo, philia - любовь, склонность, предрасположенность). То есть, "троглофил" переводится как "любитель пещер", попросту говоря. Большинству из нас это слово ужасно не понравилось, поскольку оно напоминало следующие слова: "трогал", "тромбофлебит", "троглодит" и даже немножко смахивало на "педофил". Но Олег настаивал, а мы не смогли предложить какое-то другое название, которое бы всех устраивало, поэтому в конце концов приняли это неблагозвучное имя Троглофил.
Существует и биологическое определение понятия "троглофил". Троглофилами называют живых существ, которые часто обитают или какое-то время пребывают в пещерах, но также могут обитать и вне их. Например, летучие мыши. Как известно, летучие мыши нередко встречаются в пещерах - залетают туда на днёвку или на зимовку, но также часто живут и вне пещер, и могут никогда в жизни в них не залетать.
Кроме троглофилов биологи выделяют троглобионтов и троглоксенов.
Троглобионты - это существа, которые живут в пещерах и только в пещерах. Большинство их является беспозвоночными, например, некоторые ракообразные, но также среди них встречаются даже слепые рыбы, обитающие только в пещерах.
Троглоксены - это существа, которые в обычной жизни живут вне пещер, но если волей судьбы оказываются заброшеными в пещеры, то могут жить в них достаточно долгое время. Например, упавшая во входной колодец мышь или ящерица сможет прожить на дне этого колодца достаточно долго, и даже там размножиться, если встретит на дне колодца товарища по несчастью противоположного пола. Что касается беспозвоночных, например, мокриц или многоножек, то они смогут прожить в пещере и в абсолютной темноте, хотя специально в пещерах не живут, а оказываются там волей случая.
Итак, для закрепления, троглофилы - это те, кто могут жить в пещерах, причём совершенно добровольно, но могут жить и вне пещер; троглоксены - это те, кто могут жить в пещерах, но против своей воли, и троглобионты - это те, кто живут только в пещерах.
Мы, как люди, являемся троглофилами, то есть, можем жить в пещерах какое-то время, но можем жить и вне пещер, даже ни разу в жизни в них не заглядывая.
Таким образом, у нас появился Пензенский Клуб Спелеологов "Троглофил". Правильнее его было бы назвть Пензенским Клубом Спелеотуристов, но у нас в России так не говорят. Вообще в России и на всём пространстве бывшего СССР слова "спелеолог" и "спелеотурист" являются синонимами, но более распространено слово "спелеолог", а слово "спелеоклуб" расшифровывается как "клуб спелеологов", а не клуб "спелеотуристов".
На Западе, и, скорее всего, во всех странах, кроме стран бывшего СССР, эти два понятия различают. Спелеология (Speleology) является наукой о пещерах, и спелеологами называют учёных, изучающих пещеры. Происходит это слово от греческих слов "спелеон" (пещера) и "логос" (знание). То есть, дословно, "спелеолог" - это человек, изучающий пещеры или много знающий о пещерах. При этом он может даже не посещать пещеры лично, а изучать их по литературе, и всё-равно он будет спелеологом. Туристов, посещающих пещеры со спортивной или познавательной целью, на Западе называют "пещерными туристами" (the cave traveler, the cave tourist), а сам спелеотуризм называется "кейвингом" (Caving), от английского слова Cave - пещера. Часть спелеологии, касающуюся только изучения живых организмов, обитающих в пещерах, в некоторых странах называют "спеологией" (Speology).
В России было принято всех людей, посещающих пещеры, называть спелеологами, независимо от того, с какой целью они их посещают. Позднее произошло разделение понятий "спелеология" и "спелеотуризм", но сами спелеотуристы упорно называли себя спелеологами, особенно те, кто посещал технически сложные пещеры. Слово "туризм" в сознании многих русскоязычных людей ассоциируется с поездками по различным местам на транспорте, либо с посещением каких-либо мест под руководством гида или экскурсовода, поэтому слово "спелеотурист" многим спелеотуристам казалось оскорбительным, и они называли себя спелеологами.
Интересный взгляд на это разделение высказывает Владимир Мальцев в своей книге «Пещера мечты» про карстовый район Кугитанг: «Главная разница между туристами и спелеологами … заключается в том, что первым разнообразные красивости доставляют только удовольствие, а последним – ещё и немалое количество неудобств в придачу. … геликтиты – они до тех пор красивости, пока не началась топосъёмка. Потом они немедленно превращаются в стадо взбесившихся червяков, единственная цель существования которых – повыдергать тебе все волосы». Что ж, возможен и такой способ отличия спелеотуристов от спелеологов, когда речь идёт о пещерах с натёками. Я бы от себя добавил, что можно отличить спелеотуристов от спелеологов по тому принципу, что первые никогда не делают топосъёмку в пещерах, никогда ничего в них не копают и не долбят кувалдой, а вторые периодически всем этим занимаются.
Сейчас практически все серьёзные и регулярные посетители пещер называют себя спелеологами, и лишь те, кто ходит исключительно по рукотворным пещерам, созданным человеком, называют себя "спелеостологами". То есть, в России сейчас можно выделить "спелеологию" (посещение пещер естественного происхождения с какой-угодно целью) и "спелеостологию" (посещение пещер искусственного происхождения с какой-угодно целью). У спелеологов допускается посещать искусственные пещеры, но реже, чем естественные, а у спелеостологов наоборот. Также ещё есть такое понятие, как диггерство - исследование подземных убежищ и других подземных объектов. Диггеры (Жегалов называл их "дилерами") обычно посещают любые подземные и наземные пустоты, созданные человеком - подвалы, канализационные коллекторы, вентиляционные шахты, и т.д., в некоторых случаях могут посещать и пещеры искусственного происхождения. Что касается спелеологии как науки, то в России принято учёных, изучающих пещеры, называть карстоведами, а саму науку - карстоведением. На самом деле карстоведение - это больше, чем изучение пещер, поскольку оно изучает все карстовые формы и явления, но, поскольку любой карстовед обязательно изучает и пещеры, а любой учёный спелеолог, изучающий пещеры, обязательно касается изучения и других карстовых форм и рельефов, то в целом учёных-спелеологов можно называть карстоведами. Так что в России некоторые понятия не соответствуют, так сказать, мировым стандартам. То есть, у них там система ISO, а у нас ГОСТ! Спелеологов от спелеотуристов у нас отличают совсем по другим параметрам, нежели в Европе.
В завершение главы хочу сказать, что не только название нашего спелеоклуба "Троглофил" в нашей среде не прижилось, но и само понятие "спелеоклуб" не прижилось. Мы как называли наш кружок Пензенской Спелеосекцией, так и продолжали называть все последующие годы. Клубом, или спелеоклубом, мы называли не нашу организацию, а наше помещение, расположенное на улице Попова, на Западной Поляне (сейчас в этом помещении находится подростковый клуб "Костёр"). То есть, мы могли сказать: "Я завтра приду в клуб", но не говорили: "Я являюсь членом клуба". Самое интересное, что когда в газете "Молодой ленинец", как и в другой литературе, про нас что-то писали, то называли нас членами спелеоклуба "Троглофил", в то время как мы сами себя так не называли, за исключением семейства Цоев. Это не удивительно, ведь все статьи в газетах писались либо Олегом, либо корреспондентами после общения с ним. Что касается меня, то я в своих дневниках даже в начале 90-х годов писал слово "спелеосекция". Правда, сейчас, по прошествии многих лет, уже пишу "спелеоклуб".
В декабре 1987 г. на отчётно-перевыборном собрании у нас был выбран новый состав бюро. В него вошли Цой, Моисеева, Львов, Ветчинкина. То есть, Володя Полубаров, ввиду низкой активности в делах секции в последние полгода, был заменён на Надю Ветчинкину.
Близился 1988-й год, который обещал (или угрожал) нам принести большие свершения как в области спортивного прохождения пещер, так и в области поисковых работ. В 1987-м году наконец-то рванул Ачибах, пока нас там не было - об этом мы поговорим в следующих главах.
ГЛАВА 17.
Другие походы Пензенской Спелеосекции, совершённые в 1987 г.
В натуре я попал на эту зону,
Что обозвали "карстовый массив".
Для мокрых дел свалил я в эти горы
И здесь попал в конкретный коллектив.
Они меня обули и одели,
И дали мне разорванный комбез.
Потом наколку сделали на теле -
Лагерный мой номер ПСС.
1987-й год был последним, когда Пензенская Спелеосекция официально называлась Пензенской Спелеосекцией, или просто ПСС. Об этом поговорим чуть позже.
В июне я узнал, что саратовцы собрались съездить в Баскунчакскую пещеру. Меня тоже пригласили. Я к тому времени уже достал родителей своими пещерами - только что съездил в Северную Осетию, за три месяца до этого в феврале ездил на Урал, и уже сказал родакам, что в сентябре поеду в Среднюю Азию, на Байсунтау. А тут ещё, в промежутке, собрался съездить на Баскунчак. Я ведь в то время был бедным студентом, получал стипендию всего 40 рублей, поэтому мне по-любому приходилось просить деньги у родителей. А им не очень нравилось финансировать мои постоянные поездки, в каждой из которых я мог свернуть себе шею. Поэтому в этот раз я им ничего не стал говорить про пещеры, а сказал, что хочу съездить в Саратов на три дня в гости к Свете Тихоновой. Эта причина им казалась уважительнее, чем постоянные мои шнырянья по пещерам, кроме того, поездка в Саратов выглядела дешевле и безопаснее, чем на Баскунчак.
Я оделся в цивильную одежду, в какой подобает ездить на свидания к женщинам, взял в руку дипломат, попрощался с родителями и ушёл. Им было невдомёк, что в дипломате у меня лежал подземный комбинезон, какой-то грязный свитерок, налобный фонарь, который можно было крепить на голове без каски, блок батареек для него, маленький ковшик, служивший мне и миской, и кружкой, ложка, нож и пара консервных банок тушёнки. Кажется, я ничего не пропустил, но в дипломат больше бы ничего и не вошло. Спальник, разумеется, я не взял, но Светка сказала, что они берут общественный спальник на несколько человек, и, возможно, я в нём помещусь. Либо постелят мне какой-нибудь коврик у входа в палатку. В реальности же вышло, что в спальники никто и не залезал - было очень жарко.
Доехав до станции Верхний Баскунчак, я весело зашагал через степь с дипломатом в руках в сторону границы с Казахстаном. Со стороны я больше напоминал шпиона, собирающегося перейти государственную границу, нежели спелеотуриста. Впрочем, в те времена страна была одна - Советский Союз, и никакой границы здесь реально не существовало.
Саратовцы стояли лагерем возле пещеры, когда увидели, что через степь на них надвигается какой-то студент с дипломатом, явно заблудившийся, вероятно, ушедший с пары в поисках кружки пива, но сбившийся с правильного пути. Дело в том, что среди саратовских спелеологов было много новичков, которые меня не знали и которых я не знал, а Светка Тихонова ничего им не сказала о том, что я приеду, поскольку и сама этого точно не знала. Я ей дал весьма мутные обещания на этот счёт. Поэтому моё появление в таком наряде среди степи вызвало у многих недоумение.
- У вас в Пензе принято ходить в пещеры в таком виде? - спросил кто-то из новичков.
- Нет! - ответил я. - Дело в том, что я брюки и пиджак отдал в химчистку, поэтому пришлось ехать в джинсах!
Саратовцы сочуственно закивали: мол, жалко, что сдал в химчистку, а то в пиджаке при сорока градусах здесь ходить было бы сподручней!
___________________________В Баскунчакской пещере. Фото с сайта culttourism.ru
В ту поездку я понял, почему Олег Цой никогда не организовывал походы на Баскунчак летом. В летнее время там просто ужасно! До этого мы ездили на Баскунчак в мае и ноябре, и мне там нравилось, но эта поездка была кошмарной! Мало того,что в пещере в подземном озере почти не было воды и нам её не хватало, так ещё на поверхности стояла жара под 40 градусов, и от палящего солнца укрыться было негде, разве что только в пещере! Когда налетал ветер, то он поднимал тучи пыли, которая попадала и в еду, и в глаза, и в рот. Вечером солнце садилось, пылевые бури прекращались и все надеялись на облегчение, но не тут-то было! Откуда ни возьмись, в воздухе вместо пыли появлялись тучи мелких мошек, которые проникали под одежду, вгрызались в кожу и оставляли после себя раны по размеру гораздо большие, нежели были сами мошки. После их укусов всё тело покрывалось сыпью красных пятен, которые ещё долго чесались. У тех, кому было суждено быть укушенным в глаз, веки опухали и потом не закрывались или не открывались. К счастью, у меня по возвращению в Пензу особых следов от мошек не осталось и свою поездку на Баскунчак я родителям так и не засветил.
В начале августа группа в составе: Лёша Плотников, Надя Ветчинкина, Володя Жегалов, Таня Дмитриева и Наташа Череватова, съездила в пещеру Городки, расположенную в нашей области в Шемышейском районе, разобрала завал в пещере и удлинила её на 3 м.
Спустя одну или две недели группа, состоящая из Лёши Плотникова, Нади Ветчинкиной, Тани Дмитриевой и некоей Оли съездила на карьер в Иссинском районе. Целью поездки был поиск карьера, пригодного для скалодрома. Карьер оказался пригодным, но действующим и постоянно расширяющимся. Положительным моментом казалось то, что карьер был заложен в известняке, который в нём и добывался. То есть, существовала теоретическая возможность наличия пещер естественного происхождения в окрестностях этого карьера. К сожалению, в ту поездку поискать там пещеры не получилось, хотя, как позже выяснится, пещера естественного происхождения там была.
4-5 октября состоялась поездка в Виргу в составе: Дима Львов, Сергей Никонов, Надя Моисеева, Надя Ветчинкина, Оля Ветчинкина (младшая сестра Нади Ветчинкиной), Света Рыжкова (моя будущая бывшая жена) и Таня Дмитриева (моя будущая коллега по работе, на тот момент коллега по работе Нади Ветчинкиной).
В результате поездки мы не только прошли Виргинскую пещеру, но и разобрали завал в одном из ходов в её восточной части, прошли этот ход дальше и удлинили его на 10 м. Таким образом, общая длина пещеры достигла на тот момент 780 м.
Для Светы Рыжковой это была первая пещера в её жизни. Позже её будут спрашивать подруги или коллеги: "Где ты познакомилась со своим мужем?", на что Света будет гордо отвечать: "В пещере!" На самом деле мы с ней познакомились на туристском слёте в Муравьёвке, куда Света приехала с Татьяной Тарасовной Мартыненко, с которой была знакома по работе. Она тогда бы не обратила на меня никакого внимания и даже не запомнила бы меня, но я в тот раз был выпимши и произвёл на неё самое ужасное впечатление.
7-8 ноября состоялся второй поволжский (или нижневолжский) спелеослёт, опять в Баскунчакской пещере, как и первый. Всё так же проводились соревнования между командами разных городов: Пензы, Саратова, Куйбышева, Волгограда, Астрахани. На этот раз вертикальная техника в программу соревнований не входила, так что на вышку в Саратов не ездили, но зато было то, чего не было на первых соревнованиях, а именно - подземная топосъёмка. Сначала топосъёмку участка пещеры делала судейская коллегия, а затем в процессе соревнования этот же участок снимали все группы по очереди. Победить должна была та команда, чья топосъёмка наименее расходилась с судейской.
Разрешалось от каждого города участие не более двух команд. В команду входило четыре человека, среди которых должна была быть хотя бы одна девушка, можно и больше. От Пензы было две команды. Первая команда была в составе: Вера Цой (капитан команды), Лариса Савельева, Марина Боярова и Таня Гусева. Во второй команде были: Надя Моисеева (капитан команды), Володя Жегалов, Оля Ветчинкина и ещё кто-то, скорее всего, Надя Ветчинкина. Кроме них, из Пензы на слёте присутствовали Олег Цой (главный судья), Света Рыжкова, Миша Трушнин.
Всего было семь команд из пяти городов. Победителем стала команда из Пензы под руководством Веры Цой. Топосъёмка этой команды практически один в один совпала с судейской. Злые языки поговаривали, что Олег Цой слил своей жене данные собственной топосъёмки, но это, конечно, бред. Ни Олег, ни Вера не пошли бы на такой подлог, тем более, что приз за первое место не представлял особой ценности, и соревнующихся увлекало больше участие в турнире, нежели победа.
__________________________Баскунчакская пещера. Фотографии с сайта vsegda-pomnim.com
После слёта Володя Жегалов поехал с саратовцами в Крым на Караби, где группа прошла в нескольких пещерах маршрут 2-й категоии сложности. У Володи уже была справка об участие в единичке - за Северную Осетию, и теперь ему нужно было пройти двойку, поэтому Олег порекомендовал ему поехать с саратовцами, тем более, что Володя уже познакомился с ними на спелеослёте.
Руководителем группы был Алексей Алексеев. Также из саратовцев были Андрей Мичурин, Ульяна, и ещё кто-то. Об этом походе я имею информацию только по нынешним воспоминаниям Жегалова, а он, как я уже неоднократно говорил, имеет особенность путать слова и названия даже при описании современных событий, не то что прошедших. Например, пещеру Профсоюзную он называет Профессиональной, и только по тому, что на Караби нет никакой Профессиональной, я понимаю, что речь идёт о Профсоюзной. Её прохождение он описывает так:
"Пещера эта очень грязная. Пока мы в неё спускались, то вымазались все в глине, как хрюшки, и превратились буквально в комки грязи с глазами. Наконец мы спускаемся в последний колодец - а там белоснежная стена! Она очень большая и белоснежная, и на ней нет ни единого пятна грязи! И вот мы стоим перед ней все в грязи с ног до головы, и боимся до неё дотронуться и даже на неё дышать, чтобы не осквернить собой такую красоту!"
Из других пещер участники похода проходили шахту Дублянского. О ней у Жегалова остались очень яркие воспоминания: "Там такая красота - неописуемая! Сталагмиты различной формы, есть похожие на человека и на верблюда! Много я повидал в жизни красивых пещер, но Дублянского особенно красивая!"
Также группа проходила какую-то пещеру, у которой входной колодец 90 метров. Названия её Володя не помнит, а только помнит, что когда они подошли к пещере - в ней другая группа проводила спасработы - поднимала из колодца девушку со сломанной ногой, и Жегалову с саратовцами пришлось долго ждать окончания спасработ, чтобы повесить в колодце свою навеску.
В этом походе случилось большое ЧП. В последние дни Лёшка Алексеев жаловался на боли в боку, и под конец перестал ходить в пещеры. Тем не менее, группа прошла весь запланированный маршрут до конца. На сброске с плато боли у Алексеева усилились, так что его хотели сдать в медпункт в первом же населённом пункте, но он настоял, что до Саратова к медикам обращаться не будет. Из Симферополя Жегалов уехал на одном поезде, а саратовцы поехали на другом. Позже, при встрече в следующем году, они рассказали Жегалову, что в поезде Алексееву стало совсем плохо, и по приезду в Саратов они вызвали скорую, которая увезла Лёшку, едва он вышел из вагона.
Как оказалось, у Алексеева был аппендицит, и под конец аппендикс прорвался. Оперирующий его хирург сказал спелеологам, что если бы Алексеева привезли на пять минут позже, то спасти бы его не удалось. Так что бывает же такое, что человек ходит с аппендицитом несколько дней, и его спасают буквально за минуту до смерти!
После этого случая Олег Цой боялся в пещерах не прохождения колодцев по потёртой верёвке и даже не паводка, а более всего аппендицита! Он говорил, что если аппендицит начнётся во время прохождения большой пещеры, то шансов выжить у человека практически нет! К счастью, случай с Алексеевым у спелеологов двух наших городов был единственным в своём роде и закончился на удивление благополучно.
Таким образом, Пензенская Спелеосекция в 1987-м году совершила 10 больших и малых походов, включая поездку Жегалова на Караби в составе саратовской группы. Это было на два больше, чем в 1986-м (8 походов), но и на два меньше, чем в 1985-м (12 походов).
В конце 1987 г. Олег всё-таки решился осуществить то, о чём давно мечтал, а именно - переименовать Пензенскую Спелеосекцию в Пензенский Спелеоклуб, или в Пензенский Клуб Спелеологов. Связано это было с тем, что ряд пензенских спелеотуристов прошёл маршрут третьей категории сложности в пещере Уральской на Байсунтау, а также с тем, что трое спелеологов кроме Олега (Моисеева, Полубаров, Львов) выполнили руководство маршрутами первой категории сложности в Северной Осетии. Теоретически мы могли уже создавать свою МКК в Пензе и выпускать через неё, а не через Москву, группы на единичку. Это был необходимый минимум для перехода от спелеосекции к спелеоклубу.
До мая 1987 года всё руководство маршрутами осуществлялось только Олегом, что являлось характерной чертой спелеосекции, а не спелеоклуба. Конечно, отличия спелеоклуба от спелеосекции негласны, не официальны, но так уж у спелеотуристов было принято, что организация, имеюшая возможность осуществлять свою деятельность исключительно под руководством одного человека, не может являться спелеоклубом. Например, если с этим человеком что-то случится и он не сможет продолжать свою деятельность, то это не должно повлиять на само существование клуба, а вот на существование секции может.
Поскольку у всех спелеоклубов бывают названия, Олег предложил назвать Пензенский Спелеоклуб именем "Троглофил" (от греческого trogle - нора, подземная полость, пещера, и philo, philia - любовь, склонность, предрасположенность). То есть, "троглофил" переводится как "любитель пещер", попросту говоря. Большинству из нас это слово ужасно не понравилось, поскольку оно напоминало следующие слова: "трогал", "тромбофлебит", "троглодит" и даже немножко смахивало на "педофил". Но Олег настаивал, а мы не смогли предложить какое-то другое название, которое бы всех устраивало, поэтому в конце концов приняли это неблагозвучное имя Троглофил.
Существует и биологическое определение понятия "троглофил". Троглофилами называют живых существ, которые часто обитают или какое-то время пребывают в пещерах, но также могут обитать и вне их. Например, летучие мыши. Как известно, летучие мыши нередко встречаются в пещерах - залетают туда на днёвку или на зимовку, но также часто живут и вне пещер, и могут никогда в жизни в них не залетать.
Кроме троглофилов биологи выделяют троглобионтов и троглоксенов.
Троглобионты - это существа, которые живут в пещерах и только в пещерах. Большинство их является беспозвоночными, например, некоторые ракообразные, но также среди них встречаются даже слепые рыбы, обитающие только в пещерах.
Троглоксены - это существа, которые в обычной жизни живут вне пещер, но если волей судьбы оказываются заброшеными в пещеры, то могут жить в них достаточно долгое время. Например, упавшая во входной колодец мышь или ящерица сможет прожить на дне этого колодца достаточно долго, и даже там размножиться, если встретит на дне колодца товарища по несчастью противоположного пола. Что касается беспозвоночных, например, мокриц или многоножек, то они смогут прожить в пещере и в абсолютной темноте, хотя специально в пещерах не живут, а оказываются там волей случая.
Итак, для закрепления, троглофилы - это те, кто могут жить в пещерах, причём совершенно добровольно, но могут жить и вне пещер; троглоксены - это те, кто могут жить в пещерах, но против своей воли, и троглобионты - это те, кто живут только в пещерах.
Мы, как люди, являемся троглофилами, то есть, можем жить в пещерах какое-то время, но можем жить и вне пещер, даже ни разу в жизни в них не заглядывая.
Таким образом, у нас появился Пензенский Клуб Спелеологов "Троглофил". Правильнее его было бы назвть Пензенским Клубом Спелеотуристов, но у нас в России так не говорят. Вообще в России и на всём пространстве бывшего СССР слова "спелеолог" и "спелеотурист" являются синонимами, но более распространено слово "спелеолог", а слово "спелеоклуб" расшифровывается как "клуб спелеологов", а не клуб "спелеотуристов".
На Западе, и, скорее всего, во всех странах, кроме стран бывшего СССР, эти два понятия различают. Спелеология (Speleology) является наукой о пещерах, и спелеологами называют учёных, изучающих пещеры. Происходит это слово от греческих слов "спелеон" (пещера) и "логос" (знание). То есть, дословно, "спелеолог" - это человек, изучающий пещеры или много знающий о пещерах. При этом он может даже не посещать пещеры лично, а изучать их по литературе, и всё-равно он будет спелеологом. Туристов, посещающих пещеры со спортивной или познавательной целью, на Западе называют "пещерными туристами" (the cave traveler, the cave tourist), а сам спелеотуризм называется "кейвингом" (Caving), от английского слова Cave - пещера. Часть спелеологии, касающуюся только изучения живых организмов, обитающих в пещерах, в некоторых странах называют "спеологией" (Speology).
В России было принято всех людей, посещающих пещеры, называть спелеологами, независимо от того, с какой целью они их посещают. Позднее произошло разделение понятий "спелеология" и "спелеотуризм", но сами спелеотуристы упорно называли себя спелеологами, особенно те, кто посещал технически сложные пещеры. Слово "туризм" в сознании многих русскоязычных людей ассоциируется с поездками по различным местам на транспорте, либо с посещением каких-либо мест под руководством гида или экскурсовода, поэтому слово "спелеотурист" многим спелеотуристам казалось оскорбительным, и они называли себя спелеологами.
Интересный взгляд на это разделение высказывает Владимир Мальцев в своей книге «Пещера мечты» про карстовый район Кугитанг: «Главная разница между туристами и спелеологами … заключается в том, что первым разнообразные красивости доставляют только удовольствие, а последним – ещё и немалое количество неудобств в придачу. … геликтиты – они до тех пор красивости, пока не началась топосъёмка. Потом они немедленно превращаются в стадо взбесившихся червяков, единственная цель существования которых – повыдергать тебе все волосы». Что ж, возможен и такой способ отличия спелеотуристов от спелеологов, когда речь идёт о пещерах с натёками. Я бы от себя добавил, что можно отличить спелеотуристов от спелеологов по тому принципу, что первые никогда не делают топосъёмку в пещерах, никогда ничего в них не копают и не долбят кувалдой, а вторые периодически всем этим занимаются.
Сейчас практически все серьёзные и регулярные посетители пещер называют себя спелеологами, и лишь те, кто ходит исключительно по рукотворным пещерам, созданным человеком, называют себя "спелеостологами". То есть, в России сейчас можно выделить "спелеологию" (посещение пещер естественного происхождения с какой-угодно целью) и "спелеостологию" (посещение пещер искусственного происхождения с какой-угодно целью). У спелеологов допускается посещать искусственные пещеры, но реже, чем естественные, а у спелеостологов наоборот. Также ещё есть такое понятие, как диггерство - исследование подземных убежищ и других подземных объектов. Диггеры (Жегалов называл их "дилерами") обычно посещают любые подземные и наземные пустоты, созданные человеком - подвалы, канализационные коллекторы, вентиляционные шахты, и т.д., в некоторых случаях могут посещать и пещеры искусственного происхождения. Что касается спелеологии как науки, то в России принято учёных, изучающих пещеры, называть карстоведами, а саму науку - карстоведением. На самом деле карстоведение - это больше, чем изучение пещер, поскольку оно изучает все карстовые формы и явления, но, поскольку любой карстовед обязательно изучает и пещеры, а любой учёный спелеолог, изучающий пещеры, обязательно касается изучения и других карстовых форм и рельефов, то в целом учёных-спелеологов можно называть карстоведами. Так что в России некоторые понятия не соответствуют, так сказать, мировым стандартам. То есть, у них там система ISO, а у нас ГОСТ! Спелеологов от спелеотуристов у нас отличают совсем по другим параметрам, нежели в Европе.
В завершение главы хочу сказать, что не только название нашего спелеоклуба "Троглофил" в нашей среде не прижилось, но и само понятие "спелеоклуб" не прижилось. Мы как называли наш кружок Пензенской Спелеосекцией, так и продолжали называть все последующие годы. Клубом, или спелеоклубом, мы называли не нашу организацию, а наше помещение, расположенное на улице Попова, на Западной Поляне (сейчас в этом помещении находится подростковый клуб "Костёр"). То есть, мы могли сказать: "Я завтра приду в клуб", но не говорили: "Я являюсь членом клуба". Самое интересное, что когда в газете "Молодой ленинец", как и в другой литературе, про нас что-то писали, то называли нас членами спелеоклуба "Троглофил", в то время как мы сами себя так не называли, за исключением семейства Цоев. Это не удивительно, ведь все статьи в газетах писались либо Олегом, либо корреспондентами после общения с ним. Что касается меня, то я в своих дневниках даже в начале 90-х годов писал слово "спелеосекция". Правда, сейчас, по прошествии многих лет, уже пишу "спелеоклуб".
В декабре 1987 г. на отчётно-перевыборном собрании у нас был выбран новый состав бюро. В него вошли Цой, Моисеева, Львов, Ветчинкина. То есть, Володя Полубаров, ввиду низкой активности в делах секции в последние полгода, был заменён на Надю Ветчинкину.
Близился 1988-й год, который обещал (или угрожал) нам принести большие свершения как в области спортивного прохождения пещер, так и в области поисковых работ. В 1987-м году наконец-то рванул Ачибах, пока нас там не было - об этом мы поговорим в следующих главах.
Последний раз редактировалось Дмитрий Львов 22 июл 2023, 10:09, всего редактировалось 1 раз.
Сообщений: 24
• Страница 2 из 3 • 1, 2, 3
Кто сейчас на форуме
Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 1