Военнопленные в Пензенской области

Пензенские воины в Великую Отечественную войну 1941-1945 г.г.

Модераторы: expedA, expedT

Участник
Аватар пользователя
Сообщений: 236
Зарегистрирован: 22 дек 2014, 00:53
Имя:

Военнопленные в Пензенской области

Сообщение Фёдорыч » 22 окт 2017, 21:39

После окончания Отечественной войны в Советском Союзе отбывали заключение военные преступники.
В Пензенской области военнопленные занимались строительством участка шоссейной дороги Москва - Куйбышев,
проходившего по нашей области. С разрешения автора привожу исследовательскую работу об этой части нашей истории.

ВК-6-15
УДК 908(470+571)

ИЗ ИСТОРИИ ЛАГЕРЯ ВОЕННОПЛЕННЫХ №399
В.Ю. Кладов
МУК «Музейно-выставочный центр» г. Заречного
Пензенской области, Россия
Ключевые слова: лагерь военнопленных, лагерное отделение, лагерный пункт.
В статье рассматривается история лагеря для военнопленных №399, в 1945-1950 гг. дислоцированного на территории Пензенской, Ульяновской и Куйбышевской областей.


FROM THE HISTORY OF PRISONER'S CAMP №. 399
V.Y.Kladov

"Museum and exhibition center" of Zarechny
Penza region, Russia

Keywords: prisoner's camp, camp branch, camp point.
The article observes the history of the camp № 399, during 1945-1950, stationed on the territory of Penza, Ulyanovsk and Kuibyshev areas.


Первые иностранные военнопленные появились на территории Пензенской области еще в ходе Великой Отечественной войны. Приказом НКВД СССР от 9 апреля 1943 г. был создан Мокшанский лагерь №163 вместимостью до 5000 человек [1]. В дальнейшем на пензенской земле было сформировано еще несколько учреждений для военнопленных, самым крупным из которых был лагерь №399.
Лагерь был организован на основании приказа НКВД СССР от 27 июля 1945 г. Он создавался на материальной базе и взамен расформированного исправительно-трудового лагеря заключенных, обслуживающего Строительство №1 ГУШОСДОРа МВД СССР. В конце 1945 г. на укомплектование лагеря был обращен дислоцированный в г. Пензе лагерь военнопленных №161, а в январе 1946 г. - перемещенный из г. Ландеберга фронтовой лагерь №43 [2].
Лагерь №399 должен был обеспечить рабочей силой Строительство №1, работавшее на постройке автомагистрали «Москва-Куйбышев». В 1947 г. на лагерь была дополнительно возложена задача сооружения подъездных путей к нефтепромыслам в районе Жигулевских гор. Основная масса пленных использовалась на дорожных работах, а также на подсобно-вспомогательных производствах: добыче каменных материалов, бойке щебня, заготовке деловой древесины, ремонте автотранспорта и строймеханизмов, перевозке различных грузов.
В составе лагеря было от десяти до четырнадцати отделений, расположенных в Пензенской, Ульяновской и Куйбышевской областях. В силу производственной необходимости от лагерных отделений иногда выделялись несколько лагерных пунктов.

Таблица 1
Дислокация лагеря №399 [3]
Л/о _______ Расположение _______ Лимит __________Наличие____________Назначение

Управление___ г. Пенза ______________ 17100____________ 11467_____________ГУШОСДОР МВД СССР
№1__________ пос. Ахуны____________ 850 ____________ 1081_____________ Оздоровительное
№2__________ г. Пенза______________ 3400____________ 1636________________ ДСР-2
№3__________ пос.. Городище ________ 1300____________ 1472
№4__________ ст. Чаадаевка_________ 3300 ____________ 1144 ________________ ДСР-4
№5__________ с. Махалино__________ 3400 ____________ 2600 ________________ ДСР-5
№6__________ ст. Евлатово__________ 3300 ____________ 796 ______________ __ ДСР-6
№7__________ с. Большие Вьяссы______ 400 ____________ 360________________ Лесоразработки
№8__________ с. Николаевка__________ 600 ____________ _ 715
№9__________ ст. Кандей_____________ 400 ____________ 223
№10 ________ ст. Сызрань___________ 1000 ____________ 395____________________Карьер

Поступление военнопленных в лагерь началось в сентябре 1945 г. К концу декабря 1945 г. из лагерей № 36, 97 и 161 прибыло 13867 пленных. Национальный состав перемещенного контингента был распределен следующим образом: немцев - 13248, чехов - 155, румын - 149, австрийцев - 130, словенцев - 39, словаков - 36, поляков - 35, мадьяр - 34, французов - 17, голландцев - 3, украинцев - 3, русских - 3, литовцев - 2, хорватов - 2, люксембуржцев - 2, бельгийцев - 2, латышей - 1, итальянцев - 1, сербов - 1, датчан - 1, швейцарцев - 1, турок - 1. Общая численность военнопленных менялась в зависимости от объемов запланированных работ. Так, на 1 января 1946 г. здесь содержалось 11815 чел., на 1 января 1947 г. - 10166 чел., на 1 января 1948 г. - 7924 чел., на 1 января 1949 г. - 3394 чел. Интересно, что лимитная численность лагеря в начале его организации была определена в 24500 чел., однако фактически среднесписочное количество пленных было в два раза меньше [4].
Руководство Пензенской области и ГУШОСДОРа оказалось слабо подготовлено к принятию спецконтингента. В период формирования лагеря отмечались случаи, когда люди были размещены в совершенно неприспособленных для жилья помещениях, либо поселены в летних палатках, где находились вплоть до января 1946 г. В дальнейшем условия размещения пленных варьировались в зависимости от возможностей жилищно-бытовой инфраструктуры. Так, в лагерных пунктах «Николаевка» и «Александровка» военнопленные жили в деревянных бараках, в «Сызрани» - в двухэтажных каменных домах, в «Селиксе» и «Ахунах» - в землянках и полуземлянках.
Жилые зоны в населенных пунктах оборудовались сплошным тесовым забором, вне населенных пунктов - колючей проволокой. Постоянные объекты работ - асфальтобетонные заводы и карьеры - также имели ограждения. Иные объекты, на которых производились работы по дорожному строительству, как правило, были открытыми. Часть пленных выводилась на работы под контроль и ответственность невооруженного инженерно-технического персонала - прорабов, десятников и т. д. Согласно инструкции НКВД правом на бесконвойное передвижение обладали инженеры, нормировщики, медработники, а также члены антифашистского актива [5].
Условия проживания военнопленных были очень тяжелыми. В лагерных пунктах не хватало подушек и одеял, простыни выдавались только лазаретным больным. Личная гигиена была на низком уровне из-за нехватки умывальных принадлежностей. Дрова в лагерях старались заготавливать наперед, однако не всегда успевали сделать это из-за отсутствия транспорта и свободных рабочих рук. Поэтому зимой приходилось экономить, топить помещения реже, чем требовалось. Отмечались перебои в снабжении мясом, жиром, сахаром, что сказывалось на уменьшении калорийности питания. Довольно часто имело место неравномерное распределение продуктов. Так, в апреле 1947 г. в лагерном отделении №4 кормили практически одной овсяной крупой, в №13 - одной чечевицей. Также наблюдались задержки в снабжении лагеря хлебом [6].
В условиях тяжелых нагрузок и скудного питания у многих пленных развивалась дистрофия. Наиболее тяжелым периодом была осень 1945 г. - весна 1946 г., когда большинство лаготделений были совершенно не приспособлены к условиям общежитий. В 1946 г. больные дистрофией составляли 40,9% от общего количества госпитализированных, в 1947 г. - 32,7%, в 1948 г. - 21,4%. Это заболевание, наряду с воспалением легких, являлось главной причиной смертности в лагере. Следует отметить, что зимой 1946 г. до 19% военнопленных находились на излечении в лазаретах[7].
Об ухудшении физического состояния военнопленных лагеря №399 в марте 1946 г. докладывал зам. начальника 1 управления ГУПВИ НКВД СССР С.Н. Зетилов. В ходе проверки им было установлено, что только за IV квартал 1945 г. количество пленных с первой группой здоровья сократилась с 2542 чел. до 384 чел. При этом увеличилось количество смертных случаев: в сентябре 1945 г. таковых было зафиксировано 9, в октябре - 109, в ноябре — 204, в декабре - 257. В качестве главных причин роста заболеваемости и смертности были указаны недостаточность и малая пригодность жилого фонда к проживанию в зимних условиях, одежда не по сезону, отсутствие основных продуктов питания и неправильное трудовое использование контингента. По итогам проверки начальник лагеря майор Миронов был отстранен от занимаемой должности [8].
Настоящей бедой лагеря №399 было воровство командного состава. Только в 1946-1947 гг. за хищение материальных ценностей было уволено 26 высших должностных лиц. В соответствующей ориентировке МВД СССР от 24 марта 1947 г. пензенский лагерь был отмечен в худшую сторону. Указывалось на то, что «учет товарно-материальных ценностей и отчетность запутаны, чем созданы условия для хищений и растрат, которыми за 1946 г. государству был нанесен материальный ущерб на сумму 307 758 руб.» Преступления порой совершали и сами инспекторы. Так, проводивший ревизию лагеря в феврале 1946 г. майор Романов «вместо оказания лагерю помощи пьянствовал с работниками отдела снабжения, списал без основания 4272 кальсон, 3633 нательных рубах и 2100 пар ботинок, а уезжая из лагеря, получил в подарок радиоприемник и дамские туфли» [9].
Ответом пленных на тяжелые бытовые условия и поведение начальства были побеги. Всего за время существования лагеря их было зафиксировано 123 случая: 25 - в 1945 г., 47 - в 1946 г., 40 - в 1947 г., 10 - в 1948 г., 1 - в 1949 г. [10] Отметим, что основная часть побегов была совершена с объектов работ и из-под зон содержания, а не из мест пребывания расконвоированных групп спецконтингента. Ситуацию усугубляла нехватка личного состава конвойных войск. Лишь в июне 1946 г. в распоряжении лагерного начальства появилось необходимое количество штатных единиц, что позволило увеличить в два раза количество выставляемых постов охраны [11]. Для профилактики побегов в лагерных отделениях и пунктах формировались «вспомогательные команды» из антифашистов, а среди местного населения шла агитация на вступление в «бригады содействия» для оказания помощи охране на случай ЧП.
Во второй половине 1946 г. ситуация с обеспечением лагеря стала выправляться. Имевшиеся недочеты в размещении и бытовом содержании военнопленных постепенно устранялись. В лагпунктах появлялись санпропускники, дезкамеры, сушилки, умывальники, парикмахерские, мастерские по ремонту одежды и обуви. Начиная с осени 1947 г. исчезли перебои в снабжении продовольствием. Развивалась медицинская инфраструктура. Еще в 1945 г. в с. Махалино был построен центральный лазарет на 600 коек. В нем разместились перевязочная, операционная, кабинет переливания крови, лаборатория, физиотерапевтический и зубоврачебный кабинеты. В дальнейшем для лечения больных в каждом лагерном отделении были построены стационары на 20-25 коек и врачебные амбулатории. При лагерных пунктах заработали фельдшерские амбулатории и изоляторы на 5-6 коек. Кроме этого, в лагерных отделениях были созданы оздоровительные команды с улучшенным питанием и щадящим режимом содержания. Аналогичную функцию выполняли комнаты отдыха для лучших производственников. О масштабах использования данных форм лечебной работы говорят следующие цифры: всего за 1947-1949 гг. в оздоровительные команды было направлено 8496 чел., в комнаты отдыха - 4823 чел. В середине лета 1947 г. было открыто оздоровительное отделение в пос. Ахуны, куда направлялся ослабленный контингент из лагерных отделений. Развитие медицинской инфраструктуры и улучшение санитарно-бытовых условий содержания и рациона питания приводили к восстановлению физического состояния военнопленных.

Таблица 2. Распределение военнопленных лагеря №399
по группам здоровья [12]

Контрольная дата____ 1 группа____2 группа____ 3 группа___4 группа
На 1.1.1947___________1243_______4666_______1779_______18
На 1.1.1948___________1816_______3467_______1284_______15
На 1.1.1949___________1527_______1542_______88_________14

Смертность напротив получила тенденцию к снижению. Если в 1946 г. умерло 920 чел., то в 1947 г. - 110 чел., в 1948 г. - 26 чел. Всего на пензенской земле похоронено 1527 пленных, содержавшихся в лагере №399. Большинство из них - 1069 чел. - умерли в период с ноября 1945 г. по апрель 1946 г. [13]
В октябре 1948 г. основная часть Управления строительства №1 была передислоцирована в г. Обоянь Курской области. Там военнопленные влились в состав лагеря №395. Для завершения работ на автомагистрали Москва-Куйбышев и постройки дорог объединению «Куйбышевнефть» было образовано новое Управление строительства №4 ГУШОСДОРа, и лагерь №399 с оставшимся у него составом военнопленных был переключен на решение новых задач. На основании приказа МВД СССР от 3 января 1950 г. Управление лагеря №399 было расформировано, а 19 января 1950 г. последние военнопленные были направлены в лагеря репатриации.
За время существования лагеря силами пленных был выполнен большой объем работ. По автомагистрали Москва-Куйбышев было устроено щебеночное основание для шоссе протяженностью в 220,5 км, уложено асфальтобетонного покрытия - 160,5 км. Для этого потребовалось выполнить 2 млн куб. м земляных работ, построить 471 м путепроводов. В трудных условиях Жигулевских гор была создана сеть автомобильных дорог к буровым и рабочим поселкам. Общая стоимость введенных в эксплуатацию объектов составила 102 701 тыс. руб.[14]
Отдельного внимания заслуживает история захоронений военнопленных лагеря №399. Сразу после расформирования лагеря по указанию ГУПВИ МВД СССР был составлен список кладбищ, организованных для захоронения трупов умерших военнопленных на территории Пензенской области. Согласно приведенным в этом документе сведениям, изначально было выявлено 27 кладбищ, однако уже повторное обследование от 4 декабря 1950 г. показало наличие только 19 мест захоронений. Одно из них в с. Мокшан осенью 1949 г. было распахано колхозом под посевы, а другое застроено при возведении сооружений Пензенской автоколонны. Оставшиеся 17 погостов были не огорожены, соответствующей планировки, надмогильных надписей и опознавательных знаков по квадратам не имели, могильные холмики на них от времени разрушались. В дальнейшем силами МВД места захоронений постепенно были приведены в порядок. К примеру, 5 января 1952 г. начальник Управления МВД Пензенской области подполковник Акимов докладывал, что «на кладбище бывшего лаготделения военнопленных «Селикса» лагеря №399 имеется 17 могил, которые обложены дерном, установлены надмогильные столбики, огорожено оградой и обрыто рвом»[15]. Однако в 1962 г. УВД Пензенского Облисполкома приняло решение сохранить кладбища военнопленных и интернированных в г. Нижнем Ломове и г. Кузнецке, где дислоцировались госпиталя военнопленных и где располагались самые крупные захоронения. Иные кладбища в дальнейшем были сняты с учета и разрушены [16].

Примечания

1. Военнопленные в СССР. 1939–1956. Документы и материалы. М., 2000. С. 75, 79.
2. Российский государственный военный архив (далее РГВА). Ф. 1/п. Оп. 15 а. Д. 301. Л. 54.
3. Там же. Л. 3.
4. Там же. Лл. 55-57.
5. Кузьминых А.Л. Организация охраны военнопленных и интернированных в лагерях НКВД-МВД СССР // Вестник института. 2013. №2. С. 85.
6. РГВА. Ф. 1/п. Оп. 15 а. Д. 301. Лл. 59, 73-76.
7. Там же. Л. 63.
8. Военнопленные в СССР. 1939–1956. Документы и материалы. М., 2000. С. 264, 270.
9. Там же. С. 377.
10. РГВА. Ф. 1/п. Оп. 15 а. Д. 301. Л. 74.
11. Там же. Лл. 5-6.
12. Там же. Л. 65.
13. Там же. Лл. 12-13.
14. Там же. Лл. 72-73.
15. Там же. Оп. 05е. Д. 1747. Лл. 6, 18-19, 23, 56.
16. Там же. Л. 77.

Участник
Аватар пользователя
Сообщений: 236
Зарегистрирован: 22 дек 2014, 00:53
Имя:

Re: Военнопленные в Пензенской области

Сообщение Фёдорыч » 22 окт 2017, 22:32

В связи с этим, было бы рациональным привести в этом разделе информацию, опубликованную в разделе ВОСПОМИНАНИЯ ОЧЕВИДЦЕВ
" Воспоминания немецкого военнопленного"

Омуль писал(а):
16.10.2013 00:13

В ЛЕСАХ ПОД ПЕНЗОЙ


27 апреля 1945 года двадцатитрёхлетний наблюдатель зенитной батареи Карл Хаугер решил, что война для него закончена. Он утопил свой карабин в болоте близ немецкого города Зельхо, уничтожил документы и переоделся в гражданскую одежду. В этот же день он был взят в плен советскими солдатами. Домой Хаугер вернулся только в 1948 году, проведя несколько лет в лагерях на территории Советского Союза. В 90-х годах он написал книгу «Военнопленный в России», которая была переведена на английский язык. Одна из глав этой книги называется «В лесах под Пензой. Январь – май 1946».

ПОЛК ЛЕСОРУБОВ

Мы прибыли на маленькую железнодорожную станцию посреди леса как раз в канун Нового года. Вокруг станции располагались обычные деревенские дома, некоторые из которых украшала резьба, – увидеть такое в российской глубинке я никак не ожидал. Нас тут же повели к землянкам, вырытым недалеко от станции. Один из советских офицеров обратился к нам с речью: «Теперь вы – мой полк лесорубов. Землянки – ваш дом. С вами будут хорошо обращаться, если будете хорошо работать и соблюдать дисциплину». Потом он приказал нам как-нибудь помыться. Например, с помощью снега.
Надзора за нами почти не было, поэтому мы могли передвигаться свободно. Мы, как и русские, понимали, что в этих глухих местах побег невозможен. Воспользовавшись временной неразберихой, я разжился едой. В близлежащих домах мне дали кусок хлеба, шесть картофелин, и кое-что ещё, чего я никогда не пробовал прежде. «Pirogi» - это такая выпечка с картофелем внутри. Русское фирменное блюдо, которое в добрые времена пекли с мясом. Хлеб и пирог я съел сразу же, а картофель спрятал в вещмешок. Вечером я испек картофель в печке.
Здесь мы встретили несколько польских евреев. Их вывезли из Восточной Польши после вторжения туда русских в сентябре 1939 года. Во время войны их призвали на военную службу, но статус у них был двоякий: наполовину вольные, наполовину заключенные. Мы могли с ними общаться, так как они говорили на идише. Я до сих пор помню пророчество одного из этих евреев, который, посмотрев на нас, сказал: «Тот, кто оказался здесь в таком состоянии как вы, живым из этого леса не выберется».
Офицер, обратившийся к нам с речью на станции, действительно оказался нашим командиром. Желая произвести на военнопленных впечатление, он всячески демонстрировал суровость и даже грубость, но чувствовалось, что на самом деле это был добрый человек. На следующий день после нашего прибытия, он лично проверял состояние гигиены каждого из нас. Подойдя ко мне, офицер спросил через переводчика, почему я не помылся. Я попытался оправдываться, но на самом деле у меня руки и голова были в саже, так как накануне я пёк картофель. Офицер разозлился и спросил, кем я был на гражданке. Я сказал, что был бизнесменом, торговцем, по-русски говоря – «купец». Успокоившись и поразмыслив немного, он сказал: «О-о! Я сделаю здесь из тебя настоящего бизнесмена!» До сих пор я так и не понял, что такое, по его мнению «настоящий бизнесмен».

ЕВРЕЙ НАЧАЛЬНИК, ДРУГ ЭСЭСОВЕЦ

На следующее утро нас разделили на группы. В каждую группу был назначен гражданский «natshalnik» (руководитель, надзиратель) и охранники. Моя группа состояла из сорока человек и двух охранников. Нашим начальником был польский еврей по фамилии Пинчук. Нам выдали хлеб, и мы отправились в путь. От ослепительного солнечного света всё вокруг сверкало. Окружающий пейзаж казался картиной, написанной яркими красками. Вдыхая холодный зимний воздух, мы шли по чистейшему белому снегу, и если бы не голод и не гнетущее чувство неопределенности, то, несомненно, насладились бы красотой природы. Меня очень впечатлили березы с заснеженными ветвями. К месту работ добрались через четыре часа. Там мы увидели большой деревянный дом, одну четвертую которого занимала семья лесника. Остальная часть дома представляла собой очень большой барак с рядами деревянных нар. В центре помещения находилась печь – абсолютно необходимая в условиях местного климата часть интерьера, встречающаяся почти во всех русских домах. Наш начальник поселился в маленьком домике в метрах ста от барака. Охранники расположились рядом с нами. В доме ещё находился человек, выполнявший одновременно функции медика, повара и парикмахера. Оказавшись в этой глуши, мы, наконец, получили несколько дней отдыха. За это время заготовили дрова и привели в порядок инструмент, которым предстояло работать. Кое с кем из наших ребят я быстро сдружился. Одним из них был профессиональный садовник Эгон. Он служил в СС и ненавидел русских всеми фибрами души. Другого звали Герхард. Этот студент из Мюнхена был уже женат и очень переживал за свою жену. Позже его убьёт охранник при попытке залезть в картофельное хранилище. Фамилия ещё одного приятеля была Вебер. Его заразительный оптимизм и отличная физическая форма не могли не восхищать, особенно, если принять во внимание условия, в которых нам приходилось жить. Имена других своих товарищей я уже забыл, но эти трое по сей день живы в моей памяти.

ЧЕТЫРЕ ШТУКИ - И ДОМОЙ!

Трудились мы попарно. Причём, напарники подбирались приблизительно равные по росту и силе. Я работал вместе с Эгоном. Пинчук объявил нам норму выработки и показал основные приемы работы. Каждая пара военнопленных должна обработать четыре дерева. Деревья валили, распиливали на четырехметровые куски, обрубали ветки, а затем складывали в штабеля размером полтора метра в ширину и четыре в длину. Пинчук подводил нас к выбранным им самим деревьям и говорил: «Четыре штуки – и домой». Потом он вместе с охранниками усаживался около костра печь картошку. Надо заметить, что у русских довольно простые способы ведения лесного хозяйства. Возможно, это объясняется тем, что в России огромные лесные просторы. В местных лесах мы встречали тополь, рябину, иву, ольху и другие виды деревьев. Сосны росли, в основном, на сухих возвышенностях, а в низинах лес здесь сырой и болотистый, поэтому подобраться к деревьям можно только, когда земля замерзает. Обработанные нами сосны использовались в качестве опор в шахтах. Дерево из низин шло на дрова. Мерой измерения производительности нашего труда являлось количество штабелей из заготовленного дерева. В конце каждого рабочего дня Пинчук записывал результаты в особую тетрадь. Иногда нам удавалось обмануть его; мы перетаскивали уже подсчитанные им штабеля на новое место. Конечно, с нашей стороны это было не честно. Тем более, что наш начальник был хорошим человеком. Он единственный из начальников, кто подкармливал нас сверх нормы, умудряясь добывать для нас консервы на продуктовых складах.

МЫСЛИ О ПОБЕГЕ

Работа была очень тяжёлой. К тому же температура в январе опускалась по ночам до 15-20 градусов ниже нуля при ясном небе. В феврале стало гораздо холоднее. Мороз буквально гнал нас на работу, заставляя двигаться. Перед тем, как свалить дерево, мы для удобства вырубали окружавшие его небольшие деревья и кусты. Надпилив ствол, мы подрубали его топором, чтобы дерево упало в нужную сторону. Если это не удавалось, приходилось прилагать огромные усилия, чтобы перетащить его. Спустя неделю у нас появился первый заболевший. Из-за упадка сил он не мог работать. В конце января двух человек придавило огромной сосной. Один погиб на месте, а другой не мог идти, и его пришлось нести на сделанных из веток носилках. В тот же вечер, греясь у огня, я почувствовал боль в пальцах рук. На следующий день у меня почернели два пальца. Я их обморозил, когда нёс на носилках раненого. Наш медик помазал их чем-то и наложил повязку. Но от работы, к сожалению, меня не освободили, и пальцы зажили только к маю. Следы обморожения видны на них до сих пор.
Крайне тяжёлые условия существования всё чаще заставляли нас задумываться о побеге. Мы строили самые разнообразные планы. Например, собирались экономить продукты, откладывая часть из них до весны, а затем совершить побег из лагеря, добраться до Волги, захватить там плоты и уплыть на них в Персию или Турцию. Затея была не реальной уже потому, что мы постоянно голодали, поэтому урезать и без того скудный рацион не было никакой возможности. Несмотря на абсурдность всех наших планов, сами разговоры на тему о побеге воодушевляли нас и помогали выживать.

ОЧКИ В ОБМЕН НА ЖИЗНЬ

С каждым днем я всё явственнее ощущал, как меня покидают силы. Из-за этого возникали проблемы в отношениях с Эгоном. Он был крепче меня и боялся, что мы не сможем выполнять рабочую норму. Как-то раз, в середине февраля во время работы моё тело совсем отказалось слушаться. Я сообщил об этом начальнику. Он отправил меня в лагерь. Едва добравшись до барака, я рухнул около дверей, но кое-как поднялся, сел и подумал: «Ну, вот и конец». Ради моего спасения Эгон предлагал выменять у лесника за мои очки два ведра картошки. Лесник мог бы выгодно продать очки или одевать их по какому-нибудь торжественному случаю, демонстрируя свою состоятельность. В Советском Союзе очки в то время были у немногих и служили не столько для коррекции зрения, сколько для придания определенного статуса их владельцу. Мой приятель-эсэсовец обладал способностью предсказывать, кто умрёт в течение ближайших 14 дней. Угадывал он это по глазам, в которых угасала воля к жизни. В этом не было ничего сверхъестественного, просто сказывался фронтовой опыт. Однажды он сказал, что мне осталось жить совсем недолго. Но, слава Богу, Пинчук перевел меня на более лёгкую работу, и я стал кем-то вроде счетовода. Я записывал количество заготовленных штабелей в тетрадь. Вообще, добродушный Пинчук в глубине души сочувствовал нам. Когда бушевал сильный ветер, он отменял рубку леса, так как пилы могли застрять в сильно раскачивающихся стволах. В такие дни мы собирали ветки на дрова, а это гораздо легче, чем пилить деревья.

«SKORO BUDET…»

Несмотря на большое количество военнопленных в бараке, у нас не было ни уборной, ни даже простой дырки в земле. В туалет мы бегали за 50 метров от здания и делали свои дела прямо на открытом воздухе. В холодное время года от этого особенно страдали те, у кого диарея. Зато лесник, его семья и охранники не утруждали себя дальними походами в лютый мороз и отправляли естественные надобности прямо в огороде около дома. Весной это всё таяло, но, к удивлению, запах почти не ощущался. Лесник собирал экскременты и разбрасывал их по полю, используя как удобрение. Вероятно, именно этим объяснялся урожай необычайно крупной картошки в его огороде. Наблюдая всё это, Эгон, так и не изменивший своего отношения к русским, говорил: «У русских нет культуры».
Провизия в лагерь нередко запаздывала, и мы в течение двух или трёх дней могли оставаться совсем без еды. В таких случаях русские говорили: «Skoro budet…». Причины бывали разные. К тому же, не все продукты нам доставались, кое-что уходило на чёрный рынок. На этот счёт есть русская поговорка: «Россия большая, а царь далеко». Но в мае вдруг всё изменилось. Питание стало значительно лучше. Начальник, лесник и оба охранника заметно нервничали, требовали везде наводить чистоту и порядок. Оказывается, прошёл слух, что лагеря проверяет какая-то комиссия и выясняет причины гибели военнопленных. К счастью, у нас был только один погибший из-за падения дерева. Зато было много больных, которые не могли работать. О комиссии много говорили, но всё свелось к тому, что приехала женщина-медик с несколькими помощниками. Десять человек признали негодными к тяжелому труду. В их число попал и я. Пару дней мы сидели в лагере, отдыхая от работы, а потом нас привезли на железнодорожную станцию и отправили в другой областной центр, находившийся недалеко от Пензы.

Перевод с английского

ИЗ КНИГИ:

«Во имя исторической правды, я должен сказать, что ни Сталин ни другие советские лидеры не имели намерения убивать немецких военнопленных или уничтожать их посредством тяжелого труда. Из-за военной разрухи русские просто не могли должным образом содержать орды пленных солдат, которые им пришлось захватить».

«Удручал российский беспорядок и необычайно медленное продвижение дел. К тому же, у русских в отличие от нас совершенно иное восприятие времени. В ответ на наши вопросы очень часто можно было услышать: «Скоро будет» или «подождите немного».

«Я лежал около лагерного забора и вдруг услышал, как рядом что-то упало. Приподнявшись, я увидел кусок хлеба. Потом к нам не раз бросали хлеб, яблоки, дыни, тыквы. Мы всей толпой бегали к забору. Это был один из примеров добросердечия, свойственного русским, особенно женщинам. Такое проявление доброты к поверженному врагу трудно представить у нас в Германии, тем более во времена Гитлера. И это несмотря на все беды, которые принесла наша армия русским, несмотря на ненависть, взращенную войной».

Участник
Сообщений: 12
Зарегистрирован: 30 дек 2014, 16:42
Имя: Александр

Re: Военнопленные в Пензенской области

Сообщение Лесник » 25 окт 2017, 19:45

Знаю местоположение землянок в Ахунах, где жили военнопленные.
Один местный житель рассказывал о пленных.
Говорит, что когда немцы уезжали из лагеря, они дали концерт для местных жителей. Был духовой оркестр.

Участник
Аватар пользователя
Сообщений: 236
Зарегистрирован: 22 дек 2014, 00:53
Имя:

Re: Военнопленные в Пензенской области

Сообщение Фёдорыч » 17 сен 2018, 10:02

По теме "Военнопленные в Пензенской области" пришло письмо, которое, считаю, нужно привести
на всеобщее обозрение.

Здравствуйте! Нашла Ваш пост через поиск по запросу "немецкие военнопленные в Пензенской области" и зарегистрировалась на этом сайте, чтоб связаться с Вами. Хотя не имею к Пензе никакого отношения. Краткая история:
Моя немецкая приятельница, писатель и журналист Моника Юнг, разыскивает место захоронения своего деда Франца Юнга. По документам, полученным семьёй от немецкого Красного Креста, он был в лагере 7399, где умер от истощения в конце 1945 года и был похоронен на кладбище немецких военнопленных в Асеевской под Пензой. В документах даже приводятся воспоминания свидетеля. Я помогаю ей узнать, осталось ли что-то от кладбища и от могил. Ваш пост о ликвидации захоронений не оставляет надежды. Но номер лагеря 7399, а Вы пишете о 399. Может, это все "подразделения" одного большого лагеря?
Вы можете подсказать, как и к кому (или к каким источникам информации) можно обратиться, чтоб уточнить по поводу сохранения кладбища военнопленных в Асеевской? По картам Google трудно понять, есть ли там вообще кладбище: в настоящее время там крошечная ж/д станция, где поезда на Самару стоят одну минуту. Ближайший городок - Сурск, в 3-х км.
Заранее благодарю, любая информация будет кстати,
Марина


Как попасть Монике Юнг на станцию Асеевская?
Это сделать очень просто. Необходимо приехать в Пензу и приобрести путёвку на одну из турбаз посёлка Никоново, например "Деревня Елистратово". Там можно прекрасно отдохнуть, и пешком дойти до кладбища в Асеевской, поговорить с местными жителями. С их помощью можно разыскать места захоронений военнопленных.
Дело в том, что во время строительства автодороги Москва-Куйбышев. (Москва- Самара, сейчас трасса М-5) военнопленные и местные жители работали и умирали от голода вместе. Это было тяжёлое и голодное время для всех. Например, мать админа нашего сайта expedA, будучи тогда двенадцатилетней девочкой, подносила булыжники каменщику-специалисту, который был военнопленным.
Также можно будет лично встретиться с автором исследований по теме "Военнопленные в Пензенской области" директором музея города Заречный В.Ю. Кладовым (он, кстати, тоже является зарегистрированным участником нашего сайта) Возможно он сможет найти по документам место захоронения Франца Юнга. У каждого умершего военнопленного была своя могила. Это я утверждаю на примере кладбища у посёлка Кичкилейка, в 1 км от которого находился лагерь военнопленных, о котором повествовал Карл Хаугер (см. выше)

Участник
Аватар пользователя
Сообщений: 236
Зарегистрирован: 22 дек 2014, 00:53
Имя:

Re: Военнопленные в Пензенской области

Сообщение Фёдорыч » 17 сен 2018, 17:33

Для того, чтобы обрисовать картину пребывания в Пензе военнопленных цитирую рассказ Омуля из раздела "Воспоминания очевидцев"

Омуль писал(а):
12.11.2013 01:16
Житель Пензы, бывший инженер, спортивный журналист, а ныне пенсионер Анатолий Викторович Разинов рассказывал следующее. После войны он почти каждый день маленьким мальчишкой бегал на один из пензенских рынков. Чего там только не было! Вот, где жизнь-то кипела... Можно не только на прилавки поглазеть, но и денежку кем-то оброненную подобрать, а то и пирожком разжиться.
Однажды на рынок забрели два пленных немца. Война уже закончилась, военнопленных никто особо не охранял. Куда им было бежать? Вот некоторые и бродили по городу. На рынке звучал аккордеон, но песни хоть и русские, а акцент немецкий. Трофейный был аккордеон. Немцы взяли курс на родные звуки... Увидели на каких-то ящиках мужичка. Сидит, наяривает... Подошли, посмотрели, прислушались. Вдруг один из немцев затрясся и чего-то забормотал. Другой тоже затараторил. Видно, что спорят о чём-то. Тут один из них, который более или менее сносно говорил по русски, неуверенно заявил, показывая на соплеменника:
- Он говорит, что это его аккордеон!
Задорный звук аккордеона не умолкал. Послышалось:
- Ты, Фриц, бредишь, что ли?

В общем, слово за слово. Наконец, немец-переводчик выдал:
- Он говорит, что если вот эту дощечку снять - там фотография!

Наблюдавшая за происходящим публика засмеялась. Гармонист, усмехаясь, дощечку отсоединил, а там и правда фотография!

Я спросил Анатолия Викторовича, а вернули ли аккордеон немцу? Он засмеялся: " Кому ни расскажу эту историю - все этот вопрос задают. Врать не буду, не знаю. Но что видел - то видел

Модератор
Аватар пользователя
Сообщений: 2801
Зарегистрирован: 16 ноя 2014, 18:36
Откуда: Пенза
Имя: Андрей Нугаев

Re: Военнопленные в Пензенской области

Сообщение expedA » 03 янв 2021, 13:31

В сетях опять подняли тему "Военнопленные в Пензенской области"
Вконтакте "Пенза" https://vk.com/58penza1663

Немецкие военнопленные в Пензенской области.

Судьба германских (и им союзных итальянцев, румын, венгров и проч.) военнопленных долгое время являлись «закрытой» темой. В советское время об этом вообще практически ничего не говорилось. Едва ли не первый, кто заинтересовался судьбой немецких военнопленных на территории Пензенской области, был краевед, директор средней школы с. Степановка Бессоновского р-на, к. и. н. Виктор Малязев. На одной из научно-практических конференций он представил доклад, посвященный проведенному им опросу очевидцев работы военнопленных на строительстве дороги Москва-Куйбышев. Малязев сразу отметил, что даже рассылка анкет вызвала и через десятилетия разноречивую реакцию. «Среди писем автору были и такие, в которых данное исследование называлось «делом неблагодарным, позорящем память тех, кто погиб в борьбе с фашизмом».
«Инвалид войны из Трофимовки написал: «Я их ненавидел, как пошлую скотину, потому что в 19 лет я остался на всю жизнь калекой. Ранен был их пулей и осколками. И сейчас ненавижу. То, что они творили, это жуть». «Я и на том свете буду с ними драться» – отвечал другой».
Но большинство ответов были вполне сочувственные. Более того, они вспоминали, как менялось отношение местных жителей к пленным немцам.

«Первыми чувствами к пленным были боязнь и любопытство, смешанные с презрением. К счастью для пленных, да и для местного населения, в самом скором времени все было побеждено чувством жалости, а на выкрики в их адрес «фашисты», они отвечали: «Мы не фашисты, мы – люди». А от летевших в их сторону камней они даже не пытались увернуться, «как бы испытывали заслуженную кару».
Одна из жительниц Степановки, по ее признанию, демонстрировала ненависть к пленным при всяком удобном случае, но однажды к ней подошел пожилой немец, всем видом показывая, что хочет поговорить. В ответ на разразившуюся брань он только опустил голову, а когда женщина, выругавшись, попыталась уйти, он остановил ее и протянул несколько фотографий.
На снимках была его семья: жена и дети. Некоторое время они стояли молча, и ненависть исчезла. Жалость местных жителей к пленным не отступала и тогда, когда в села приходили похоронки на родных, пленным подавали и семьи, куда ворвалась беда».
Некоторые местные жители терпимое отношение к пленным объясняли тем, что «они сами были хорошие». Среди сельчан бытовала уверенность, что «озверелых фашистов в живых бы не оставили».
В селе Трофимовка пленный немецкий врач спас ребенка, умиравшего от укуса змеи, после того как это отказался сделать советский военный фельдшер. Надо ли говорить, как изменилось отношение к пленным после этого случая…
Конечно, способствовал налаживанию человеческих отношений «натуральный обмен». Среди вещей, принадлежащих немецким военнопленным, приобретенных музеем истории села Степанова у жителей Трофимовки, Русского Ишима, Садовки, Городища, штык-ножи от немецких карабинов, портсигары, элементы военной формы, знаки различия.
Большинство этих предметов оказалось у местных жителей в результате обмена на продукты питания. К одной из степановских жительниц подошел пленный, когда она копала картошку. Встал на колени, протянул золотое обручальное кольцо, прося за него сто рублей.
«Денег нет» – ответила женщина. «Ну, дайте поесть, а то умру». Отодвинула руку с кольцом и отсыпала полведра картошки. «Целовал руки, – вспоминает она, – помолился, поплакал и ушел».
При наличии личных вещей вначале пленные к милостыне прибегали редко, среди вещей, с которыми они расставались в самом крайнем случае были губные гармошки. Они были у большинства военнопленных.
«Зачем они вам», – спрашивали их. Они отвечали, что гармошки помогают, когда трудно. Одновременно гармошки помогали пленным налаживать контакты с местным населением: целые улицы сбегались слушать импровизированные концерты.
В 90-х годах были изданы воспоминания немецкого военнопленного Карла Хаугера, одна из глав которых носит название, говорящее само за себя ««В лесах под Пензой. Январь – май 1946».
На русский язык ее перевел пензенский журналист Александр Соболев. Вот примечательные фрагменты из нее.
«Надзора за нами почти не было, поэтому мы могли передвигаться свободно. Мы, как и русские, понимали, что в этих глухих местах побег невозможен. Воспользовавшись временной неразберихой, я разжился едой. В близлежащих домах мне дали кусок хлеба, шесть картофелин, и кое-что ещё, чего я никогда не пробовал прежде. «Pirogi» – это такая выпечка с картофелем внутри. Русское фирменное блюдо, которое в добрые времена пекли с мясом».
«Каждая пара военнопленных должна обработать четыре дерева. Деревья валили, распиливали на четырехметровые куски, обрубали ветки, а затем складывали в штабеля размером полтора метра в ширину и четыре в длину. Пинчук подводил нас к выбранным им самим деревьям и говорил: «Четыре штуки – и домой».
Потом он вместе с охранниками усаживался около костра печь картошку. Надо заметить, что у русских довольно простые способы ведения лесного хозяйства. .. наш начальник был хорошим человеком. Он единственный из начальников, кто подкармливал нас сверх нормы, умудряясь добывать для нас консервы на продуктовых складах».
«Провизия в лагерь нередко запаздывала, и мы в течение двух или трёх дней могли оставаться совсем без еды. В таких случаях русские говорили: «Skoro budet…».
Причины бывали разные. К тому же, не все продукты нам доставались, кое-что уходило на чёрный рынок. На этот счёт есть русская поговорка: «Россия большая, а царь далеко».
И в заключение два его высказывания, которые лучше всего характеризуют ситуацию с немецкими военнопленными после войны.
«Во имя исторической правды, я должен сказать, что ни Сталин, ни другие советские лидеры не имели намерения убивать немецких военнопленных или уничтожать их посредством тяжелого труда. Из-за военной разрухи русские просто не могли должным образом содержать орды пленных солдат, которые им пришлось захватить».
«Я лежал около лагерного забора и вдруг услышал, как рядом что-то упало. Приподнявшись, я увидел кусок хлеба. Потом к нам не раз бросали хлеб, яблоки, дыни, тыквы. Мы всей толпой бегали к забору.
Это был один из примеров добросердечия, свойственного русским, особенно женщинам. Такое проявление доброты к поверженному врагу трудно представить у нас в Германии, тем более во времена Гитлера. И это несмотря на все беды, которые принесла наша армия русским, несмотря на ненависть, взращенную войной».
В августе 2013 года в Кузнецке на месте массового захоронения немецких военнопленных был установлен памятный знак. По инициативе и на средства германской стороны, но при активном содействии кузнечан.
Активные шаги по разысканию мест захоронения пленных предприняты в Нижнем Ломове. И это правильно. Невозможно забыть и простить преступления нацизма. Но память обычных людей, затянутых в военную мясорубку, должно почтить. Это только послужит чести народа-победителя.

Источник. Максим ДЕНИСОВ. «Новая социальная газета», №17, 8 мая 2014 г





В августе 2013 года в Кузнецке на месте массового захоронения немецких военнопленных был установлен памятный знак.

Хочу отметить, наш форумчанин "Петрович" приложил к этому делу руку.

Недавно побывал на кладбище села Атмис, навещали могилу Георгия Дмитриевича Смагина и Варвары Георгевны Смагиной. За оврагом, где когда-то хоронили немецких военнопленных, работавших на ремонте дороги Москва-Самара, не осталось никакого следа, сплошная пашня.

Вернуться в Священная война



Кто сейчас на форуме

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 5